***
Когда за гостем, наконец, закрылась дверь (а поверьте, выпроводить Кисе задача не из лёгких), Мидорима, вздохнув с облегчением, вернулся к себе в комнату. Но долго побыть одному парню не дали – буквально почувствовав на себе взгляд, он обернулся в сторону двери. У порога и впрямь топталась Хотару, нервно переплетая пальцы. — Что-то уже натворила? — забеспокоился Шинтаро, — Когда успела? Или это как-то с Кисе связано? — Не, — мотнула головой сестра, — Я ещё раз извиниться хотела. Начала тут истерить и угрожать, аж самой теперь стыдно, — вздохнула она, — Могу я как-то загладить вину? — заискивающе спросила девушка. — Проехали, — усмехнулся тот, — Сделаешь завтра онигири и, считай, в расчете. Хотару радостно заулыбалась – всё-таки у неё замечательный брат. — Что-то ещё? — спросил парень, видя, что сестра не спешит уходить. — Да я насчёт фотографии хотела сказать, — замялась она, так как тема была для неё непростой, — Если хочешь, можешь вклеить её в альбом… Шинтаро подумал, что ослышался и спросил девушку, точно ли та не возражает. — Как ни посмотри, а тот день был важной вехой, — грустно усмехнулась Хотару. — Тогда не стоит, — сказал Мидорима, — Зачем добавлять в альбом грустные воспоминания? Девушка тут же возразила, что фото хоть и было сделано в тот самый день, но всё же до фестиваля. И с ним связано ещё одно важное событие – брат первый раз помогал ей выбрать платье. — Так что смело вклеивай и учти, — безапелляционно заявила Хотару, — На выпускной помогать мне с выбором наряда тоже придется тебе. — До него ещё два года, — усмехнулся брат. — Ну и что, — пожала плечами Аоки, выходя из комнаты, — Так сказать, заранее забиваю себе местечко. Кстати, я пошла в парикмахерскую, а то волосы за лето отросли, — сообщила она и драматично добавила, — Я уже не вернусь прежней! — Иди-иди, — хмыкнул Мидорима. Хотару хихикнула и скрылась за дверью. Через несколько минут, Шинтаро услышал, как хлопнула входная дверь. Он, наконец, остался один. Парень подошёл к стеллажам и достал с верхней полки старый и слегка потрёпанный альбом для фотографий. Когда их родители только-только поженились, мама Мидоримы, чтобы хоть немного объединить настолько разных детей, подарила им общий фотоальбом. Те сперва не знали, что делать с таким подарком, но потом договорились вклеивать туда важные вехи их жизни. Раньше альбом хранился по большей части у сестры, но после отъезда девушки, перекочевал к Шинтаро. Не то, чтобы парень очень уж часто его пересматривал, но здесь хранились их общие с Хотару воспоминания и это немного примиряло Мидориму с её отсутствием. Тем более, что традиция всё равно осталась. Он сам за время её отъезда аккуратно вклеил туда парочку фотографий: первую, в новой команде в Шутоку, а вторую, присланную сестрой из-за границы, когда та взялась за обучение игре на гитаре. Шинтаро наугад открыл страницы альбома и усмехнулся: на фото младшеклассница Хотару осваивала велосипед. Из-за того, что отец Аоки был постоянно занят, учить её кататься было некому. Теперь же фото запечатлило маленькую Хотару на велосипеде и бегущего рядом мальчика – его самого: он тогда страховал, чтобы сестра не упала. Кадр был чёрно-белым, но по бликам на фото видно, что день был невероятно солнечным. Кажется, стоит закрыть глаза и можно услышать восторженные крики сестры: — Нии-чан, смотри, смотри! Я еду! Сама! Могу даже без рук! Нии-чан, посмотри, я пытаюсь достать небеса! Ясное дело, ничем хорошим подобные акробатические трюки не закончились. Велосипед благополучно доехал до первой же канавки, опрокинув и саму наездницу, и мальчика, пытающегося её удержать. Шинтаро усмехнулся, вспоминая этот момент. И почему его сестру всегда тянет к чему-то недостижимому? Две противоположности: он, твердо стоящий на земле, и Хотару, вечно рвущаяся то к облакам, то к звёздам. Парень перелистнул страницу. Здесь они идут в школу. Совместно в один класс. Тогда им почему-то в голову пришла идея объединить два букета, которые они несли учительнице, в один. В итоге на фотографии были видны только задорные зелёные глаза девочки и два белокурых хвостика с огромными бантами. Остальная часть лица была скрыта за огромным букетом георгин. А ему самому пришлось тащить оба портфеля, так как руки у сестры были заняты, а заодно следить, чтобы девочка не споткнулась, потому что дорогу Аоки тоже не видела. Так что сам Мидорима на фотографии получился хмурым и серьезным. Правда, Хотару это не мешало без умолку трещать всю дорогу. — Нии-чан, ты когда-нибудь раньше видел такой огромный букет? Я – ни разу! А как думаешь, учительница просто обрадуется или вдвойне, раз букет из двух собран? Счастливые воспоминания. В жизни Хотару до того случая, который поделил время пополам, всё было ярким и безоблачным. Были, конечно, мелкие неприятности, но так, чтобы её предали, да ещё и прилюдно… Шинтаро перелистнул ещё несколько страниц, найдя, наконец, свободное место для фотографии. Распечатал он это фото уже после отъезда Хотару. Хотя та и не любила фотографироваться, но этот кадр получился особенно удачным, наверно, потому, что девушка была в тот день невероятно счастливой в предвкушении фестиваля. Жаль, что он тогда поддался на уговоры сестры и не пошёл вместе с ней – у них был важный матч. «Ну что со мной там может случиться?» — смеялась Хотару, вертясь перед зеркалом в обновке, — «Вечером вернёшься и отпразнуем совместно твою победу в матче и моё участие в фестивале». Но когда Шинтаро вернулся, всё было совсем по-другому. Сперва его насторожили абы как лежащие туфли у порога. Хотару, несмотря на её характер, была аккуратисткой – от него научилась. Брат, как ни странно, был для неё авторитетом и, ходя за ним хвостиком, она переняла от него привычку держать вещи в порядке. Исключением были сильные эмоциональные порывы – например, творческий процесс: тогда листы с нотами могли быть раскиданы по всему столу, а то и вовсе по комнате. Оставалась, конечно, небольшая надежда, что обувь была так скинута от огромной радости, но что-то подсказывало парню, что это было совсем не так. Он заглянул в комнату сестры. Сумка была брошена на пол, рядом с ней лежало то самое платье небесно-голубого цвета, а точнее то, что от него осталось, так как рядом лежали ножницы. Сам наряд был нещадно порезан на лоскуты, бусины, которыми было украшено платье, раскатились по полу и поблескивали перламутром в электрическом свете люстры. Но где же сама сестра? И что вообще тут, скажите на милость, творится? Шинтаро услышал тихие звуки из своей комнаты, как будто кто-то чем-то шуршал. Обеспокоенный, он кинулся на звук и обнаружил девушку в домашней одежде, сидящей на полу и систематически рвущей его журналы с гороскопами – и всё это в абсолютной тишине. Наверное, стоило разозлиться, но он почему-то испугался. — Хотару? Сестра вздрогнула и подняла на него свои огромные зелёные глазища, в которых сейчас стояли злые слёзы. — Ты… ты сказал, что мы с ним идеально подходим друг другу, а он… он… — она всхлипнула и зарыдала. Слова тут были бесполезны. Да и что он мог сейчас сказать? Мидорима молча подошёл к ней, сел рядом, осторожно вытащил из рук сестры остатки журнала и, обняв, начал гладить по голове. Хотару судорожно всхлипнула и прижавшись к брату, заплакала навзрыд, выплёскивая ту острую боль, которую ей причинили. Они ещё долго сидели так, пока парень не почувствовал, что всхлипы стали затихать. Тогда он поднялся с пола и, подхватив сестру на руки, как маленькую, усадил её на диван. Затем сходил за веником и, собрав в пакет остатки платья и обрывки журнала, выбросил их в мусор. Хотару отрешённо взирала на всё это – настолько опустошена она была. Если в тот день Шинтаро ещё надеялся, что всё наладится, то на следующий он понял, как же сильно в этом ошибался. Когда парень проснулся, то услышал шум в комнате сестры: она запаковывала синтезатор в большую коробку, а в другую были сброшены блокноты со стихами, бижутерия и мелкие подарки от её парня. Исключение составили только тетрадь для записей, подаренная ей Амико и плетеный браслет, который они купили, когда ездили с родителями на море. На вопрос, что она делает, Хотару ответила кратко: «Мне это больше не нужно». Тем же днём она сходила в парикмахерскую и, к его ужасу, вернулась уже с короткой стрижкой. А через неделю, обсудив всё с родителями на семейном совете, девушка уехала жить в Англию к маминой сестре… Мидорима со вздохом закрыл фотоальбом, пробудивший в нём все эти воспоминания, которые нахлынули сейчас, как неизбежно набегает волна на берег. Помнится тогда, да порой и теперь, он мечтал о том, чтобы вернуться в то время и, если не удержать Хотару от встречи с тем парнем, то хотя бы не пустить её на тот дурацкий фестиваль, так подкосивший её. Но машину времени, увы, ещё не изобрели, и Шинтаро замечал, что хотя сестра и казалась веселой и беспечной как прежде, это было совсем не так. Хотару периодически резко мрачнела и уходила мыслями в себя. Хорошо хоть песни снова писать начала – какой-никакой выплеск эмоций. Ему, конечно, не нравилась эта задумка с музыкальным конкурсом, так как Хотару придется неизбежно столкнуться лицом к лицу со своим прошлым, но… во-первых, её всё равно не переубедить. А во-вторых, возможно, тогда она наконец сможет поставить точку в этой истории и вновь обрести себя.***
Кисе вышел от Мидоримы и Хотару в ещё большем недоумении, чем до этого. Вопросы в его голове теперь множились с математической прогрессией. Аоки и до этого была загадкой, а после того, как парень увидел фотографию, он и вовсе не мог сопоставить нынешний образ девушки с предыдущим. И Рёта, в силу природного любопытства, решил во что бы то ни стало выяснить, что же скрывает подруга. Какое такое событие заставило её настолько кардинально поменять свою жизнь? В идеале, конечно, лучше, чтобы Хотару сама об этом рассказала. Но Аоки, даже считая Кисе своим другом, откровенничать не спешила и всячески избегала этой темы разговора. А настойчиво расспрашивать не хотел уже сам Рёта, боясь ещё больше травмировать девушку, ведь было очевидно, что воспоминания для неё болезненны. От Мидоримы, как он уже понял, он тоже ничего не добьется. Тот и в обычное-то время был неразговорчивым, а тут и вовсе дело касалось его сестры. Кисе, ломая голову над этими вопросами, бесцельно шёл по улице мимо торговых центров, не заостряя ни на чём конкретно своего внимания. Как вдруг в витрине книжного магазина, по ту сторону стекла, он увидел знакомый силуэт. Разумеется, Рёта тут же затормозил и вошёл внутрь. — Амико-чи! Вот так встреча! — ослепительно улыбаясь, подошёл к девушке Кисе. — Кисе-кун? — девушка, уже погрузившаяся в содержимое книги, вздрогнула и чуть не уронила её, — Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть… — тепло улыбнулась она парню. Рёта скользнул взглядом по названию на обложке. «Уильям Шекспир. Сонеты». Классическая литература? Хм-м, вполне ей подходит. Амико-чи же такая утонченная и возвышенная! День Кисе, который и до этого он считал неплохим (так как побывать в гостях у Мидоримы не каждому доводилось!), определенно стал ещё лучше. И виной этому были сразу три обстоятельства. Во-первых, случайно столкнуться с любимой девушкой уже было чудом. Во-вторых, объект внимания был один, без крутящегося рядом, вечно мешающего и невозможно вредного младшего брата. И, наконец, в-третьих, Амико была лучшей подругой Хотару, а значит, могла ответить на мучавшие его вопросы. — Амико-чи, — решил не тянуть долго Кисе, — Ты ведь не откажешься выпить со мной чашечку кофе в кафе напротив? Мне нужно поговорить с тобой об Аоки-чи. Вообще-то Минами планировала отказаться, так как книжный магазин был далеко не последним в списке её дел на сегодня, но услышав имя подруги, заинтригованно согласилась. А вдруг дело серьезное и Хотару требуется её помощь? Кисе просиял, поняв, что сделал удачный ход и всю дорогу до кафе шел с широчайшей улыбкой. Однако потом парня ждало разочарование. Едва он задал интересующий его вопрос, как Амико, размешивавшая ложечкой сахар в чашке, заметно напряглась. Она подняла свои невероятные карамельные глаза и твёрдо сказала: — Прости, Кисе-кун, я не могу ответить на твой вопрос. Думаю, Хо-чан не хотела бы, чтобы я об этом рассказывала. Парень смутился. — Это ты извини, я вовсе не собирался ставить тебя в неловкое положение. Просто я беспокоюсь за Аоки-чи. Вдруг я мог бы ей чем-то помочь, ведь она меня так часто выручает… — Я думаю, твоей дружбы ей уже достаточно, — тепло улыбнулась Минами, — Поверь, Хо-чан очень ценит своих друзей. И я вовсе не сержусь, что ты спросил, потому что знаю, ты не хотел ничего плохого. Просто беспокоился за подругу. От этих слов и от этой улыбки у парня сразу потеплело на душе, а заодно он мог вздохнуть с облегчением, что не впал в немилость из-за своих распросов. Они ещё немного поболтали о баскетболе, о тренировках и командах, и разошлись каждый в свою сторону. Вот только Рёта не привык так быстро сдаваться. Разговор с Амико только распалил любопытство парня, а в голове рождались всё новые и новые теории о том, что же могло произойти в жизни Хотару. А потому он достал телефон и набрал знакомый номер. Не сразу, но на том конце ответили. — Куроко-чи! — обрадованно воскликнул Кисе, — Как поживаешь? — Хорошо, — вежливо откликнулся тот, — У меня сейчас мало времени, скоро начнется тренировка. Что ты хотел, Кисе-кун? Рета вздохнул. Вот всегда у Куроко нет для него времени, это обидно знаете ли! Но, не упуская из виду цель звонка, Кисе тут же спросил: — Куроко-чи, вы ведь учились с Аоки-чи в одной школе. Может быть, ты знаешь, почему она уехала? — Знаю, — ответил спокойный голос на том конце, — Но я не могу сказать, потому что обещал Аоки-чан. Извини, Кисе-кун, — и положил трубку. Рёта удивлённо посмотрел на так неожиданно замолчавший мобильный и разочарованно вздохнул. Вот уже второй пункт в его плане провалился. Стоп! Он же в Токио! Был ещё один человек, который был дружен с Хотару и мог быть в курсе ситуации. Идти к нему, конечно, не очень хотелось, но похоже придется. Вот только где его искать? Сейчас же каникулы. Парень вновь достал телефон и набрал уже другой номер.***
— Ну и чё ты хотел? — Дайки смотрел сердито, но вроде бы не злобно, — Сацуки сказала, что тебе нужно со мной увидеться. Если решил взять реванш, то извиняй, мяч с собой не захватил. — Не, я насчёт Аоки-чи, — замахал руками Рёта. — Мелкой? — насторожился Аомине, — А что с ней? Вроде, когда колой меня обливала жива-здорова была… Или успела уже во что-то вляпаться? — Нет-нет, с ней всё в порядке. Во всяком случае, было пару часов назад, — задумался Кисе. В случае с неугомонной Хотару никогда нельзя быть уверенным, что она не найдет неприятностей на свою блондинистую головку. — Я хотел спросить о её прошлом, — сказал Рёта как есть, — Я случайно увидел её фотографию прошлых лет и был удивлен тем, как она изменилась. Что-то же должно было произойти для таких перемен? Момои-чи ничего не сказала, — расстроенно добавил он. — Сацуки особо ничего и не знает, — усмехнулся Аомине, — Мидорима сказал только мне и Акаши. — Так ты расскажешь? — с надеждой в голосе спросил Рёта. Дайки задумчиво постучал пальцами по спинке скамейки на которой сидел, лениво развалившись. — Нет. — твёрдо сказал он, — То, что мы с этой маленькой язвой поссорились, ещё не означает, что я готов выложить её секреты. К тому же, я не вижу в этом смысла, — серьезно добавил он, — Ни ты, ни я всё равно не сможем помочь, она должна справиться сама. И вот ещё что, увидишь Аоки, скажи, что я уже почти не злюсь, пусть перестает от меня шарахаться. А то как ребенок, честное слово… В итоге, так ничего и не выяснив, Кисе угрюмо побрёл на станцию. Не Акаши же звонить, в самом деле! Император точно ничего ему не скажет. Зайдя в поезд, Рёта очень удивился, увидев высоченного парня с фиолетовыми волосами, тот похоже крепко спал, прислонившись к оконному стеклу. Место рядом с ним было свободно – ещё бы! Каникулы же! Многие школьники поразъезжались в отпуска с родителями или к родственникам за город, поэтому даже в час-пик народу было немного. Но что парень здесь делает? Акита же совсем в другом конце. Как все уже поняли, Кисе не привык теряться в догадках, а потому плюхнулся сейчас на сидение рядом с бывшим сокомандником и потряс того за плечо. — Мурасакибара-чи, да проснись же! Ацуши с трудом разлепил веки и удивлённо посмотрел на будившего его парня. — Малыш Кисе? А что ты тут делаешь? — спросил он, потирая глаза и отчаянно зевая. — Я-то домой еду, — пояснил Кисе, — А ты куда направляешься? Редко увидишь тебя так далеко от дома. — Далеко? А где мы едем? Рёта вздохнул и сказал, что только что проехали Токио. Поезд набирал ход и за стеклом с сумасшедшей скоростью проносились деревья и столбы. — Вот незадача, проехал, — огорчённо протянул Мурасакибара, — Теперь в обратную сторону придется ехать. Кисе только покачал головой. Это как же нужно было спать, чтобы проехать несколько часов в противоположном направлении? И, совершенно не веря в успех своего вопроса, скорее просто для очистки совести, Рёта спросил: — Ты случайно не знаешь, почему Аоки-чи уехала из Токио два года назад? Нашёл, конечно, кого спрашивать! Парень скорее всего давно забыл даже кто такая Хотару. Он не держит в памяти то, что ему неинтересно. Поэтому, Рёта не поверил ушам, когда Ацуши сказал: — А, малышка Аоки? Помню её. Славная девочка, всегда приносила сладости. Ничего себе! Он её даже помнит! А Мурасакибара тем временем продолжил: — Помнится, когда я её в последний раз видел, она шла на музыкальный фестиваль. А после этого больше не пришла в школу. Малыш Мидорима сказал, что она уехала из страны. Вот оно что! Музыкальный фестиваль! Значит, именно там что-то произошло. Непонятно, правда, что конкретно. Но хоть какая-то информация…***