***
Началась вторая половина игры. Амико вернулась немного с опозданием. Вопреки ожиданиям Хотару, подруга хоть и заметно побледнела с момента их прихода на матч, но была относительно спокойна и, похоже, настроена весьма решительно. Во всяком случае, об этом говорили слегка нахмуренные брови и сжатые в тонкую линию губы. — А ты, я смотрю, держишься огурцом, — одобрительно кивнула Хотару. — Ну, говорят же, что прогулки на свежем воздухе полезны, — слегка улыбнулась Минами. — А я тут тебе уже конфету поддержки приготовила, а то у тебя такое выражение лица было, словно шоколад тебе жизненно необходим, — тоже улыбнулась в ответ Хотару, во время перерыва откопавшая в сумочке лакомство, — Ты, правда, уже сама успокоилась, но всё равно возьми. — Это что, «вместо тысячи слов»? — процитировала та известный рекламный ролик, беря у подруги угощение. Ну ладно, раз силы шутить есть, значит, и впрямь всё неплохо. То есть, разумеется, всё плохо и отвратительно, но не настолько. — А мне? — тут же встрял Хиро. — А ты на правильном питании, — показала ему язык Аоки. Не то, чтобы ей самой сейчас было до шуток, но так хотя бы можно сделать вид, что всё нормально и вовсе нет этого нервозного состояния, не покидавшего девушку с начала игры. Попытаться убедить в этом, если не Хиро с Амико, то хотя бы саму себя. — Ну попросишь ты у меня что-нибудь… — обиженно пробурчал мальчик. Что в этом случае будет, Аоки особо не вслушивалась, внимательно наблюдая за событиями на площадке. А дело там принимало нешуточный оборот. У Хотару ёкнуло сердце, когда она увидела, как Акаши встал напротив её брата, не давая тому передать пас. Не то, чтобы она не ожидала такой ситуации – вряд ли кто-то другой из команды Ракузан смог бы остановить Шинтаро, а значит, им должен был заняться сам капитан. Два аса команд сошлись один на один. Внезапно Мидорима подпрыгнул с мячом в руках, собираясь забросить трехочковый. Движение было настолько спонтанным, что никто не смог бы его просчитать. Никто, кроме Акаши. Бросок сорвался. Снова полыхнуло алое пламя, время словно остановилось на пару секунд и этого хватило, чтобы Сейджуро выбил мяч из рук бывшего друга. Такао рванул навстречу в надежде перехватить мяч. Баскетболист что-то кричит Акаши. Кажется: «Ты не пройдешь!» Сейджуро оборачивается на него, смотрит словно бы даже недоуменно. Действительно, кто это в здравом уме решил противиться воле Императора? Затем что-то спокойно произносит. Секунда, и Казунари оступился и упал. Хотару коротко вскрикнула и неосознанно вцепилась в руку Хиро – на неё внезапно накатил приступ страха, будто бы это она сейчас стояла там, на поле, рядом с растерянными игроками. Будто бы это она не могла противиться чужой воле, безоговорочно приказывающей повиноваться. Хиро поморщился от внезапной боли, но взглянув на Хотару, проглотил едкое замечание, так и не сорвавшееся с его языка, и решил потерпеть. — Эй, Хо-чан, ты в порядке? — слышит Аоки встревоженный голос подруги и, опомнившись, слабо кивает и отпускает, наконец, руку мальчика, к заметной радости последнего. Акаши, держа мяч в руках, как планету на ладонях, смотрит на растерянного Казунари холодно, сверху вниз. А затем легко забрасывает мяч, словно кладет яблоко в корзину. У Шутоку не было ни малейшего шанса против особого умения Сейджуро – «императорского глаза». Акаши мог одновременно видеть всю игру — «колесики и шестеренки», пришедшие в движение от его действий, весь «механизм» команды соперников. К началу последней четверти счёт сделался:«49:63»
Шутоку безнадежно отставали на 14 очков. Игроки заметно устали за половину игры – они тяжело дышали, пот лился с них рекой и блестел в свете искусственного освещения. Зато члены команды Ракузан были свежи как майская роза. Акаши, так вообще, как будто не пасы передавал всю игру, а цветочки на лугу собирал – даже волосы не растрепались. Сейчас он блокировал любое движение Шинтаро, как если бы в игре в сёги блокировал фигурку короля. И этот «шах» Мидорима не мог устранить никаким ходом. Акаши легко предугадывал любое его движение, словно читал вывеску в магазине – у Шинтаро даже не было возможности встать в позу для броска. — Эй! — Такао побежал в сторону асов, показывая, что он открыт для паса. Акаши даже ухом не повел на этот выкрик, продолжая пристально смотреть на Мидориму. Тот произвел обманное движение, делая вид, что передает пас, но на самом деле решил сделать дальний бросок в кольцо. Однако Сейджуро разглядел обманку и выбил мяч у него из рук. Те, кто хорошо разбирался в баскетболе, присвистнули в изумлении, ведь по стойке Шинтаро нельзя было сказать точно, что он собирается сделать – передать пас, вести мяч или же забросить. Но Акаши принял единственно верное решение, а затем с мячом понесся к кольцу, легко, словно танцуя — будто и не было трех напряженных четвертей. Команда Шутоку рванула в защиту быстро и слаженно. Для них Сейджуро был не более, чем зазнавшийся первогодка. И в этом была их главная ошибка – никогда нельзя недооценивать соперника. Особенно если он капитан команды. Особенно если он игрок Поколения чудес. Тук. Тук. Тук. Застучал мяч о пол площадки, замелькал в руках Акаши. Тук. Тук. Тук. Запульсировало, отдалось отзвуком в ушах у Хотару. Девушке было страшно посмотреть на поле – она не питала никаких иллюзий насчет того, что будет дальше. Поэтому удивлен происходящим был только Хиро. — Ты глянь, — благоговейным полушёпотом заговорил он, — Шутоку как кегли валятся… Хотару вовсе не хотелось туда смотреть, сейчас больше всего девушке хотелось зажмуриться, зажать уши руками и ни о чем не думать, но она всё-таки взглянула вниз. Киеши Мияджи и Шинске Кимура сидели на полу с совершенно ошарашенным видом, искренне не понимая, почему ноги вдруг перестали их слушаться. Сам же Сейджуро спокойно прошел между ними прогулочным шагом, не обращая на упавших ровным счетом никакого внимания. Подойдя к кольцу, он подпрыгнул, чтобы сделать данк, но в то же самое мгновение выскочил Оцубо, чтобы заблокировать его. Хотару, почувствовала как внутри едва-едва затеплились угольки слабенькой пока надежды. У Акаши была всего пара секунд, чтобы оценить обстановку и что-то предпринять. И он не заставил себя ждать, передавая пас за спиной прямо в воздухе. Отточенным движением, используя локоть, Сейджуро перенаправил мяч в другую сторону – тот легко и послушно скользнул по заданной траектории, будто намазанный маслом. «Качок» перехватил пас и заколотил мяч сверху в корзину. Угольки надежды, вспыхнувшие пару секунд назад, мгновенно погасли, как если бы на них плеснули водой. Аоки даже на миг показалось, что она слышит характерное шипение. Сейджуро пошел от кольца медленно, не обернувшись даже на данк сокомандника, словно был заранее уверен, что мяч достигнет цели. В этом его неспешном движении была некая хищная грация, и она определенно не нравилась Хотару. Девушка хотела отвести взгляд, но почему-то продолжала смотреть на Акаши как завороженная. Словно это было немым приказом – все взгляды должны быть прикованы только к Императору. Аоки резко помотала головой, стряхивая наваждение и ловя на себе удивленный и немного встревоженный взгляд Хиро. Выдавив из себя измученное подобие улыбки, девушка вновь уставилась на игровое поле. Такао предпринял попытку переломить ход игры. Совершенно безрассудную и опрометчивую. Охваченный смесью ярости и отчаяния, он с мячом понёсся к кольцу, не беря в расчет остальную команду. Как и следовало ожидать, игра в одиночку закончилась дополнительными очками в пользу команды Ракузан. Дальше было только хуже. Снова схватка асов и падение Мидоримы. Хотару показалось, что это она сама сейчас падает, срывается словно с отвесной стены вместе с остатками надежды. Не на шутку встревоженные её остекленевшим взглядом, которым девушка уставилась на поле, Хиро и Амико пытались ей что-то сказать. Наверняка что-то ободрительное, но она, совершенно потрясенная и ошарашенная, понимала их с пятое на десятое. Аоки никак не могла взять в толк, как же так случилось, что брат – её непоколебимая опора и авторитет, унизительно сидит на полу перед, по сути, таким же парнишкой, как он сам. Что её брат, всегда рассудительный и мудрый, может быть таким же растерянным, как она сама, не зная, что предпринять. Девушка перевела взгляд на Акаши. Тот, совершенно не обращая внимание на такую мелочь, как поверженный бывший друг, спокойно и неторопливо шел к кольцу. Шинтаро, всё так же сидя на полу, ошеломленно обернулся лишь затем, чтобы увидеть, как мяч попал в корзину. Счёт стал:«51:71»
Оставалось всего шесть минут до окончания игры. Всем было ясно, что помочь команде Шутоку сможет лишь чудо. Но на него Аоки уже не надеялась. Краем глаза Хотару отметила, как Такао подошел, чтобы помочь другу подняться. А затем увидела, как Мияджи, проходя мимо, влепил её брату подзатыльник – и сама дернулась, словно оплеуха досталась ей. Девушка низко опустила голову так, что пряди упали ей на лицо. Хиро, сидящий ближе, услышал тихое шмыганье носом и бросил внимательный взгляд на подругу. К сожалению, он увидел то, чего опасался – блестящую дорожку на щеке и слипшиеся стрелочки ресниц. Мальчик нахмурился и вновь взглянул на сидящего на полу баскетболиста. Затем лицо его на миг просветлело — он принял решение. — Эй, братец Мидорима! — донесся до Шинтаро сверху звонкий мальчишеский голос, — Вставай давай! За тебя тут сестра переживает! Не подводи её! К его крику присоединился голос Амико: — Давай, Шин! Мы в тебя верим! Баскетболист посмотрел в сторону голосов, туда, где сидели его друзья и Аоки. Та, словно очнувшись от крика Хиро и подруги, встрепенулась и подняла над головой плакат со словами поддержки, но Шинтаро не мог не заметить, что на фоне яркого плаката, его сестра сидела бледная как восковая свечка. Он не видел её выражения лица, но мог поклясться, что она сейчас до боли закусывает губы, как делала это всегда при сильном волнении. И неудивительно, Аоки всегда воспринимала неудачи брата как свои собственные, а обиды нанесенные ему, как адресованные лично ей. Память услужливо подбросила один эпизод из событий прошлых лет. Это случилось в средней школе. Не всё из этого он видел лично. Кое-что Шинтаро узнал от самой Хотару, часть от Акаши, а остальным событиям был очевидцем уже сам.***
3 года назад. Школа Тэйко.
Хотару комфортно расположилась с обедом на развилке большого вишневого дерева, росшего в школьном дворе. Для плодов был, разумеется, не сезон, зато ветви, переплетавшиеся над ней и под ней были усеяны нежно-розовыми цветами, скрывая девушку от посторонних глаз. Она бы поела и в классе, тем более, что принесенный ею бэнто выглядел более, чем аппетитно. Но некоторые личности, а если конкретизировать, одна личность по имени Аомине Дайки – её одноклассник, тоже решил наложить лапу на её гастрономическую собственность. Ругаться с ним девушке было лень (тем более, что с этим уже прекрасно справлялась Момои), а потому Хотару просто фыркнула, забрала бэнто и ушла обедать на школьный двор. Благо, на улице было тепло и светило приветливое весеннее солнышко. Наконец, с бэнто было покончено, и Аоки уже собралась было приняться за большое яблоко, оставленное ею на десерт, как вдруг услышала внизу голоса нескольких парней. Не то, чтобы она собиралась подслушивать, просто те говорили достаточно громко и после произнесения до боли знакомой фамилии «Мидорима», девушка, хотевшая было уже обозначить свое присутствие деликатным покашливанием, мгновенно передумала и навострила ушки. Парни оказались одноклассниками брата, с которым она училась в разных параллелях. — Нет, вы вообще слышали его? — веселился один парень, — Оха-Аса то, Оха-Аса сё! Заколебал уже со своими прогнозами. Хотару на дереве напряглась. Уж если на то пошло, брат со своими гороскопами ни к кому не лезет, пока его не спрашивают. — Вот и я о том же, — вторил ему второй, — Чушь всё это! Звезды, прогнозы, ретроградный меркурий. А вы видели, что он на уроки притащил? Кактус в горшке! Ой, я щас умру! — засмеялся он, сгибаясь пополам, — Кажется, он класс с оранжереей перепутал. Аоки закусила губу и неосознанно стиснула яблоко в руке, грозясь раздавить его до состояния пюре. Уж если кто и может подсмеиваться над Шинтаро насчет его гороскопов, то это только она сама на правах сестры! По-доброму, а не с густой едкой желчью в каждом слове. — Ахаха, очередной талисман дня? — заржал третий, — И как этого чушеизлучателя ещё в баскетбольном клубе держат? Может он им победу предсказывает? — и он воскликнул издевательским голосом, пытаясь спародировать Мидориму, — «Звезды и Оха-Аса поведали мне…» Что там поведали звезды никто так и не узнал, потому что терпение Хотару, и без того державшееся на последней ниточке, лопнуло, и она, сказав: «пли!», швырнула яблоко в горе-юмориста.***
Мидорима и Акаши, выйдя во время большой перемены на школьный двор спокойно вели беседу о прошедшем товарищеском матче между их и соседней школой, как вдруг услышали какую-то суматоху и шум, словно где-то рядом с треском ломали дерево. Среди гвалта голосов, Шинтаро безоговорочно узнал вопли своей любимой сводной сестры и ринулся на звук. Акаши тоже узнал, кому принадлежит звонкий девичий голос, и кинулся следом. Когда друзья подбежали к месту событий, они увидели следующую картину. Под вишневым деревом стояло трое парней: один из них потирал ушибленный затылок, а под его ногами лежало упавшее откуда-то яблоко; второй пытался за ногу стащить Хотару с ветки, чему та всячески сопротивлялась, судорожно хватаясь руками за толстые сучья; ну а третий старался это самое дерево раскачать, чтобы процесс шел быстрее и веселее. — А ну отошли от моей сестры! — рявкнул обычно спокойный и сдержанный Мидорима. Парни растерянно обернулись на этот окрик. Они точно не ожидали, что здесь появится сама тема их подколов. — Итак, что здесь происходит? — Акаши вопросительно приподнял бровь, обращаясь к нарушителям спокойствия и школьной дисциплины. — Ой, нии-чан, Акаши-кун, как здорово, что вы пришли! — искренне обрадовалась им Хотару, полувися на ветках. Мидорима быстро шагнул к сестре и как раз вовремя, потому что, возмущенные тяжестью и таким к себе бесцеремонным отношением, ветки вишни обломились и с громким треском полетели вниз вместе с незадачливой «акробаткой». Шинтаро удержал сестру под мышки уже на подлете к земле и аккуратно поставил на ноги. Ругать её почему-то расхотелось. Хотару стояла перед ним виноватая, насмерть перепуганная, с ног до головы усыпанная лепестками вишни и тоненькими ветками, застрявшими в волосах при падении. — Они тебе ничего не сделали больше? — спросил Мидорима, окинув глазами парней, съежившихся под его тяжелым выразительным взглядом. — Не, — мотнула головой Хотару, одергивая подол школьной юбки – с неё тоже, как праздничное конфетти, посыпались лепестки. — Не успели? — уголок губ Шинтаро поднялся в ироничной улыбке. Он почти не сомневался, что сестра сама являлась зачинщицей всего этого безобразия. — Ну. — Аоки виновато опустила голову. Акаши задумчиво перевел взгляд с Шинтаро на поникшую Аоки, затем на лежащее яблоко, совершенно неуместное под вишневым деревом, а после и на остальных участников этого «представления». — Отойдемте-ка на пару слов, — строго сказал Сейджуро парням, и те молча повиновались. Хотару краем глаза следила за их разговором. Слышно ничего не было, потому что беседа шла ровно и спокойно. Акаши что-то сдержанно говорил, скрестив руки на груди, а парни отвечали виновато и будто бы оправдываясь. — Ну и что ты тут устроила? — укоризненно сказал Шинтаро, — Самой не стыдно? Хотару сперва опустила голову, а потом вдруг резко вскинула подбородок и упрямо сказала: — Нет. Не стыдно! — и жалобно добавила, — А чего они? Ладно бы про меня что говорили, а они про тебя… Ну вот… я и… Красноречие покинуло девушку под тяжелым взглядом брата. Тот покачал головой и сказал уже мягче: — Да и пусть себе болтают. Я уже привык к такому. Не нужно на всё внимание обращать. Вот чего ты своей выходкой добилась? Ты же могла травму получить и вообще… — договорить он не успел. — Не ругай её, Шинтаро, — рядом с ними неожиданно возник Сейджуро, уже закончивший воспитательную беседу, — У тебя хорошая сестра. Она как лучше хотела. Стоит ли говорить, что брат и сестра как по команде уставились на Акаши. Хотару всё же чаще от него прилетало за нарушение дисциплины, а вот похвала… Не то, чтобы Сейджуро её никогда и ни за что не хвалил, например, когда тот с братом играл в сёги у них в гостях, девушке доставались вполне искренние комплименты за вкусные обеды. Кроме того, Акаши с одобрением отнесся к её идее записать Амико в музыкальный клуб. Он искренне переживал за свою робкую и тихую подругу детства и считал, что общественная школьная деятельность поможет той обрести больше уверенности в себе и, наконец, раскрыться как личности. Но чтобы Акаши, когда-нибудь хвалил её после подобных финтов, Хотару припомнить не могла. Максимум, что он делал, это закрывал глаза на их тихую (а иногда не очень) грызню с Хайзаки. — У тебя кровь идет, — Сейджуро достал из кармана школьного пиджака белоснежный платок и приложил к щеке девушки, отчего глаза Хотару округлились ещё больше, — Сходи в медпункт, пусть обработают. Надо же, она и на заметила, как оцарапалась во время падения. Очевидно, из-за шокового состояния. — Сп-спасибо, — Аоки почувствовала, что начинает заикаться от такой неожиданной заботы, — Я потом постираю и верну. — Не стоит. — Акаши мягко улыбнулся, — Можешь оставить себе, пригодится. И, развернувшись, спокойно пошел по усеянной лепестками вишни дорожке к школьному зданию. Хотару так и осталась стоять, разинув рот и прижимая к щеке платок. Потом потянула брата за рукав. — Нии-чан, мне приснилось, или Акаши только что меня похвалил? К слову, после этого одноклассники Шинтаро вели себя тише воды, ниже травы и даже извинились после уроков перед ним и Хотару. А вот что сказал им тогда Акаши, так и осталось тайной. Аоки, не в силах сдержать любопытства, пыталась его об этом расспросить, на что Сейджуро лишь загадочно улыбнулся и сказал, чтобы та не забивала себе голову подобными пустяками.***
Эх, золотое было времечко! Но как бы то ни было, сейчас на трибуне сидела та, кого он никак не мог подвести, та, которая всегда на него равнялась и смотрела с восхищением, та, которая воспринимала его поражение, как свое собственное. Шинтаро медленно поднялся, обернулся к другу и сказал: «Вперед, Такао». Тот, как и всегда, с готовностью последовал за ним. Вопреки кажущемуся легкомыслию, Казунари был надежным партнером, на которого всегда можно положиться. Игра есть игра. Несмотря на падение, видя решительность других игроков, слыша крики болельщиков, среди которых были его друзья и сестра, к нему постепенно возвращались ощущение поля, мяча, команды. А с ними навыки, рефлексы и радость игры. — Смотри, — сказала Амико подруге, — Видишь, они не сдались. Хотару и сама это чувствовала. По решительности, с которой брат шел через поле. По тому, какой взгляд он бросил в сторону трибун, словно говоря: «верь в меня». И она верила. Как и раньше, совершенно безоговорочно. Ведь её брат самый лучший, самый умный и он обязательно что-нибудь придумает. — Я верю… — одними губами прошептала она.***