Сказка сказывается

Добирался до озера Иван с Ягой не так долго, как он того опасался, старуха скоростью свою прекрасно знала да о годах своих преклонных не забывала. А потому тут же залезла в ступу, летя вперед, указывая дорогу. На бережке сидела медулина в обнимку с какой-то девушкой. Яга, завидев это, тут же зашипела на них, напугав девчонок, что те отлетели друг от друга, словно кошки, на которых хозяйка выплеснула ведро воды. Русалка оказалась дюже пригожей, красивее нее Иван еще не видал: длинные волосы струились по плечам, обтекая ее ладную фигурку, и цвета были прекрасного, словно водоросли морские зеленые, а глазки черные, как серендибит и блестели так же, слегка пугали лишь голубоватые зрачки. В волосах прелестницы запутались веточки ивы да лепестки лилий, судя по недовольному лицу, сеть, в которой она стояла, ее надеть заставили. Она оценивающим взглядом прошла по царевичу, чуть подбоченившись от взгляда этого, Ивашка невольно поежился, сжимая руки одну одной. Но русалка ничего ему не сказала, лишь ухмыльнулась чему-то своему и за руку притянула Мелину к себе, подмигивая начавшей снова на них ругаться старушке. -Ну никакого сладу с вами, окаянные, нет. Да не до вас сейчас, говори, чаво ты там знаешь. -Вот и говори с вами после того, что вы меня, бабуся, окаянной кличите, -русалка театрально надула губы, развернувшись и спрятав глаза у медулины в волосах, тихо посмеиваясь. -Говори, чаво знаешь, я ведь и не посмотрю, что тута чужой человек стоит, метлою по сидячему месту обеих приложить могу. Не до шуток нынче, говори. -Далече спрятали касатика твоего, -русалка чуть сморщила носик, подражая интонации Яги, -в крепости, что за тридевять земель от седа, да в горах та крепость запрятана, по земле к ней не подобраться, магией нашею не пробиться, а охоронять ту крепость змию огненному сам Финист ясный сокол наказал, -Яга в сердца сплюнула. -От туес огненный совсем сказился, дядьку родного в башне стеречь надумал, ну я ему окаянному покажу, где змеи зимуют. -Да ты погоди серчать, Яга, -русалка нахмурилась.-Не по доброй ж воле Огнедар дядьку родного стережет в башне той, Финист его клятвою черную да обманом заставил, словом неправедным с собою связал и не может Огнедар ныне выпустить его, да отречься родича охранять, -призадумалась бабка, замолчала, глядя на песочек у озера тяжелым черным взглядом, да и вскинулась на девок. -А ну как нет туда прохода по земле нашей? -Може и есть, да мне жителю вод не ведом тот ход, а ты с сим к Серому сходи да ведь зачем ж тебе по земле проход, коль ты долететь до туда можешь. -Вот баламошка девка, да как же ты себе то видишь, чтоб я стара бабка этокого молодца на плечах старчески вынесла оттуды, -русалка надулась уже всерьез, гордо вздернув носик, чуть отворачиваясь.-А Ваньку-то я к себе ж в ступу не посажу, ну да стал быть и правда к волку нам дорога. Не серчай на меня, матушка, вернусь, тогда считать обиды будем. -А ты, Мелина, не пойдешь? -хлопнул глазами синими Иван, старушка похлопала русалку по волосам, медулина стыдливо хлопнула черными ресницами. -Да куда ж я, Ванечка? Не должно мне лесу то покидать так надолго, чем смогла помогла, и рада бы с вами пойти, а все одно не могу. На кого ж я пчелок моих оставлю, а коль меня не будет, то ульи все мои разорят, пчел изничтожат баловни когтистые, да до сладости охочие, -девушка подошла, протягивая Ивану небольшой пузырек.-Вот, возьми, коль бабка не берет отнекивается, а ты возьми. Пригодится. Царевич благодарно кивнул, принимая пузырек с вязковатой сладкой жидкостью, девушка кивнула довольная собой. -Не простой то мед, Ванюша, а с яблони чудотворной, что во дворце костлявого росла, той, что молодость хранит. Коли не очнется с водицы, вы не спешите яблочки ему давать, сначала это влей, авось и очнется тогда, -оглянувшись на отошедших женщин, она наклонилась чуть поближе к Ивану, тихо шепча.-Ты только не пужайся, у Кощи с заточения его по пробуждении взгляд может быть дикий, да то нормально, придет в себя и не страшно будет. Она улыбнулась, ему отходя обратно к русалке, Иван споро спрятал пузырек в сумку на поясе и от всей души в ноги поклонился девушкам, под их тихий смех и недовольство бабки. Старушка похлопала его по хребту и полетела неспешно в глубь чащи лесной. Иван шел за ней, глубоко задумавшись о тех, с кем ему предстояло встретиться, он знал только по рассказам нянек из детства. Да и в них уже верилось с трудом, особенно после всего того, что Иван тут успел повидать, уверившись, что половина из того, что люди сказывают, бредни да сказки, коими детей малых запугивают, дабы в темный лес не совались. Лес тот как и в сказаниях было, абы кого к себе не подпускал, как ему объясняла Яга из-за повелителя своего. Как она сказывала, ведя его сквозь расступающиеся на пути деревья, Кощей много лет царствовал над лесом этим, проживая в замке, что стоял пустой вот уже несколько столетий в сердце темного леса, его же магия и не пускала чужаков в темный лес. Даже с пропажей хозяина чары не спали, лес по-прежнему оберегал детей своих от абы кого, те, кто сумели таки пробраться до первой лесной опушки, дальше сами не проходили, и могли бы там и сгинуть, если бы не Серый Волк, что тут служил проводником. Как оказалось, россказни деревенских дурачков о Кощее похитителе девок не были такими уж безосновательными, да только не всех он крал сам, как сказала колдунья, вопреки поверьям чародей был страх как красив собою и сердца девиц крал, не прилагая какие-то титанические усилия. Вот они и приходили в ловушку его, очарованные, а за ними и молодцы их, разгневанные, увещевая всех и каждого, что не по доброй воле девки к колдуну темному пошли, а скрал он их обманом да ворожбой. Причин не верить карге у Ивана не было: он и сам видел тело, висевшее тогда на цепях, и, вспоминая слова Мелины, все больше хотелось увидеть, как же выглядит тот черный чародей. До дома волка дошли без происшествий, Яга с некой, хорошо скрываемой теплотой, вспоминала и рассказывала о Кощее да других уже представленных Ивану лесных жителях. Не считая того раза, когда царевич все ж рискнул выспросить про Финиста. Яга тогда не на шутку его испугала, посмотрев тяжелым взглядом, как грозовые тучи, что приносит с собой птица Алконост. Однако ж, подуспокоившись, и о нем Яга с неохотой поведала, понимая, что для дела это надобно. К удивлению Ивана, волк жил не в землянке и не в берлоге, у него была самая обычная небольшая избушка, не похожая на избу бабы Яги: ни устрашающих черепов с черным частоколом, ни мха, торчащего тут и там, просто дом. Они сумели лишь ступить на поляну, когда дверь дома распахнулась и взгляду Ивана предстал молодой широкоплечий мужчина, серые короткие волосы подтверждали мнения о том, что перед ними действительно серый волк, а желтые глаза с узким зрачком смотрели с доброй усмешкой. Красотою мужчина обижен не был, не сказать, что красавец писанный, а все ж хорош собою был оборотень. Завидя гостей, волк оскалился в улыбке, отсалютовав им рукой. -А я все жду поджидаю, уж думал и ты Яга сумела заблудиться в нашем лесу. -Говори да не заговаривайся, псоватый, я хоть и стара, я все чую как от тебя псиною за версту несет, и тут слово мое про: «Русским духом пахнет,"-не прокатит, от тебя, охальник, именно что псиной несет, -волк впрочем ни словом не оскорбился, лишь еще шире разулыбался. -Полно тебе зубоскалить на меня, карга, я ж делу своему исправно служу, хоть и тебе не в радость. -А то ж служит он, ага, а царевича-то, не ты ко мне вчера в ночи привел! -Так о тож, что не я привел, а потому что только чужаков я чую, а что его не почуял, так значит наш он, -волк заулыбался, хотя казалось бы, куда еще шире, и подлетел, сжав Ваню за плечи.-Ты посмотри, карга, сбывается ведь, что Марьянка тебе сказала, сбывается! Пришел ведь вроде и в чужом мире рожденный, а все равно наш, коль я не почуял, и лес перед ним расступился. Да время не ждет. Волк отпустил ошарашенного царевича, что все это время покорно молчал и лишь хлопал большими, как у совы, глазами. Парень отошел не далече, и в мгновение ока перед ними уже стоял довольно крупный волк, Яга чуть подтолкнула все еще шокированного парня к зверю, сказать, что Ваня был в шоке-ничего не сказать. Мало того, что их ждали, так еще и Волк оказался всезнающим абсолютно обо всем, и, судя по всему, еще и о том, о чем сам царевич ни сном ни духом. Похлопав себя по щекам под насмешливый взгляд волка, Иван оказался у него на спине, про себя дивясь мягкости и гладкости волчьей шерсти. Только Ваня успел про себя возмутиться, что волк псиной абсолютно не пах, как они сорвались с места, царевич, не помня себя, вцепился в волчью шерсть и едва удерживался, чтобы не вжаться в него лицом. Волк не бежал, а летел, отмахивая версту за верстой со скоростью, которой и птица позавидует. Яга летела тут же рядом, уже успев выцепить свою метлу, до того спрятанную в ступе. Смотря на сосредоточенное лицо колдуньи, Иван смог все же расслабиться и заставить себя слегка расправить онемевшие конечности, не переставая, впрочем, с силой сжимать шерсть волка. Места, которые они пролетали, уже через несколько часов Иван перестал узнавать, а значит и правда далече заточили чародея темного, а все ж до полудня они сумели добраться до тех гор, куда им русалка указала. Иван хотел было уже спуститься вниз, да волк рыкнул на него, заставляя остаться на месте. Вместе они обошли большую часть гор да лишь к вечеру смогли узреть небольшую пещерку, где схорониться смогли. Пещерка была не большой, а все ж глубокой. Пока Иван с ягой ночлег обустраивали, волк излазил ее вдоль и поперек, засунув нос любопытный во все ему известные дыры. Пещера не была пропускным пунктом к замку сокола, к сожалению, но имела небольшое окошечко на ту сторону гор, давая возможность рассмотреть хоть немного крепость, в которую некоторым предстояло лезть. Как выяснилось при обходе гор, Финист все же не дурак, и какую-никакую защиту от освободителей Кощеевых поставлять додумался, об эту самую защиту Яга и стукнулась, слегка задев ее своей метлой. Защита в долгу не осталась и непрошеную гостью отшвырнула далеко так, что Яга летела низенько-низенько, как стриж перед грозой, при этом, правда, поминая всех, кого вспомнила, на чем свет стоит. Ни средство передвижения ведьмы, ни средство управления, к счастью, не пострадали. Волк вернулся к уже разведенному огоньку и улегся, недовольно ворча. -Плохо все стал быть? -Яга что-то стряпала в котелке над огнем. -А как ж без этого, защита та, об котору ты так изящно побилась, не одна там была, три слоя таковой. Видать, чтоб всех распознавала, а не толеча ведьмов всяких, от меня тож наверняка нет. Только Ваньке туды и пройти возможно, да все одно пройдет, аль нет, а там внутри огонь изо всех щелей плещет. -Вестимо, знаешь ли ты, милок, а кто костлявого-то стережеть? -Нет, откуда ж мне. -Так ведь племяш разлюбимый, вот и бесится, видать, маракуша огненный, что б ему пусто было, -Иван успел отдернуть от Яги котел, и злость яги полетела все ж в костер. -Вон оно че, а как же так? Не мог же он дядьку родного ради Финиста предать, не такой он, -волк благодарно ткнулся носом в царевича руку, что ему миску с супцом наваристым поставила. -Да что сейчас казниться, что что-то не так пошло, думать надобно, как внутрь-то мне попасть? -Иван погладил волка по голове, натыкаясь на смешливые его глазенки. -Лиха беда начала, да не чую я сокола там, а значит нет его там, никакою магией нюх мой не обманешь. -Одно проблемой меньше. Послушай, Ванька, проникнуть-то тудыть для тебя чай не проблема, видала я меч-то твой, да внутри тебя поболе проблем поджидает. Коли не встретишь ты там огненного змия, твоя правда, не ищи встречи с падаль ентой, а коли встретишь, то не заговаривай с ним, дам я тебе вещицу одну, змею при встрече покажешь, да коль узнает — взаправду на нашей он сторонке, не тронет тебя колоброд ентот, а коли предатель всеж, ты его не тронь, потом же хуже будет. Беги в кощину темницу, освободить от цепей его проклятущих вот этим сможешь, -Яга достала из-за пазухи пузырек с синей жидкостью внутри.-На цепи ейные плеснешь, а не пужайся искр взлетевших, лучше пленника лови, ибо цепи разом все рассыпляться, какими бы волшебными они не были. Иван кивал, сосредоточенно слушая все, что Яга ему втолковывала, а сам мечом в это время подпоясался. Решено было, что Иван под покровом ночи проникнет в замок тот. Честно сказать, в глубине души ему было страшно по первой идти через эти барьеры волшебные, ощущение, что сейчас его, как Ягу, отшвырнет куда подальше и поминай как звали, но материя колдовская пропустила его внутрь без единого возмущения, царевич нервно выдохнул, глянув назад, наблюдавшие за ним товарищи уверенно кивнули ему, подбадривая. Крепость та была высокой и темной, тут и там в бойницах мелькал слабый свет, а из дальних башен струями лился огонь, там, видимо, и сидел змей, а по предварительным данным и Кощей, напрягало то, что стражи видно не было. Царевич практически беспрепятственно попал на внутренний двор, ибо пару стражников у ворот все ж нашлось, да более вроде и правда не было никого, потому что тревогу не поднимали, писем не отправляли. Иван, осматриваясь в панике по сторонам, осторожно проник в крепость через главный вход да так и замер, ибо прямо напротив входа располагался главный зал: большое прямоугольное помещение без колонн или тому подобного изящества, дверей в тот зал как таковых не было, от них остался лишь пепел, который нерадивые солдаты растащили по всему коридору. У дальней стены расположилось небольшое возвышение, как в царских палатах, на котором обычно ютился царский трон, да только здесь на этом месте ютилась небольшая подстилка из странной черной кожи, а на ней, уставив на царевича свои лазурные глаза, без единого намека на зрачок, лежал длинный темно-оранжевый змей, у него было всего две массивные передние лапы и длинный хвост, сложенный кольцами, он занимал полкомнаты, так что той подстилки, на которой он ютился, было ему явно маловато. Стены были покрыты копотью, тут и там валялись обугленные остатки чего-то. Змей неподвижно лежал, в упор глядя на царевича, постепенно чешуя его чуть приподнималась, выпуская наружу короткие вспышки огня. Иван нервно сглотнул и, памятуя слова колдуньи, осторожно поклонился змею. Существо приподнялось со своей подстилки и плавно двинулось к нему, парень стоял завороженный; поблескивал змий в полутьме глазами, при приближении существа они все больше были похожи на драгоценные камни, что в народе турмалином параиба зовется, смотрелись великолепно, да таинственно мерцали отсветами факелов со стен. Змей остановился подле дверей своей комнаты, чуть щуря глаза, поглядывая на непрошеного гостя. Иван осторожно высвободил из прорези рубашки. В свете огня перед змеем заиграла слабыми проблесками позолоченная иголка, упрятанная по краям в треугольное переплетение веток и залитая сосновой смолой. Приглядевшись, змей отпрянул было от него, но после, принюхавшись, обошел царевича вокруг, пыхая в него горячив воздухом, поколебавшись, змей ткнулся с царевичем лбом и поскреб его меч. Иван отчаянно замотал головой, неправильно распознав просьбу званого Огнедаром. Змей закатил бы глаза, если б мог, и повернулся к царевичу другим боком, демонстрируя золоченую цепь, оборачивающую конец его хвоста. Но сколько бы царевич не бился, а перерубить ту цепь не смог, лишь чуть меч не испохабил. Змей тяжело вздохнул и, махнув длинным хвостом, толкнул Ивана головой в сторону коридора, намекая, чтобы он уходил. А сам вернулся на свою лежанку, сворачивая хвост в 33 кольца. Иван горько вздохнул, мысленно пообещав себе вернуться позже за змеем, как вдруг тот встрепенулся, вылетев из комнаты вслед за Иваном, и устремился куда-то, увлекая парня за собой. Царевич пожал плечами и побежал за змеем, поскальзываясь на лакированном полу, на очередном повороте иголка вдруг дернулась на шее Вани, подлетела, таинственно светясь, и то было не следствием отблеска огней на стенах, игла подергалась пару раз куда-то в сторону. Огнедар смотрел на это с другого конца коридора, задумчиво кивая чему-то своему, и все же поманил парня за собой хвостом. Он уводил его в противоположную, от показанного иглой направления, сторону. Змей толкнул головой тяжелую дверь, открывая взору мрачное помещение без единого факела, Огнедар чуть слышно зашипел, приподнимая чешуйки вокруг глаз и зажигаясь жарким огнем. Посередь комнаты стоял каменный постамент, на котором лежал черный меч. Хоть и выглядел слегка жутковато, а все же вызывал тихое восхищение: черная резная рукоять с выгравированными на ней странными символами относила хозяина явно к магической принадлежности, а набалдашник был вырезан в форме черепа и имел другую материальную структуру, нежели рукоять в целом. Ивашка с неким трепетом взял меч, оказавшийся неожиданно довольно-таки тяжелым, змей взволнованно извивался у входа, пока царевич кое-как выволок меч из комнаты. Змей тут же развернул свой хвост, на то, чтобы размахнуться мечом, у Ивана ушло много сил и не одна попытка, но меч звекнул по цепи и та разлетелась золотым порошком по полу. Замок в этот момент загудел, задрожал, Огнедар чуть сжался, будто зверь, готовящийся к прыжку, прислушиваясь к гулу, гуляющему под сводом узорчатого потолка. Змей зашипел, раскрывая пасть, продемонстрировав длинные клыки, с которых капал огненным маревом яд, подхватил хвостом неподъемный меч и толкнул Ивана вперед, теперь была его очередь вести змея по коридорам. Двое неслись по дрожащим коридорам, с боем пробиваясь к замаячившей впереди двери, куда интенсивнее задергалась игла на шее Ивана. Змей чуть отстранил царевича, что пытался с размаху выбить дверь, и уже потянулся было за заветной склянкой. Огнедар раскрыл пасть, оставляя клыки прямо над петлями, капавший с него яд был невероятно опасен, ибо металл, на который попала хоть капля, шипел и плавился, словно ложка соды, попавшая случайно в воду. Дверь с грохотом упала, но человек, висевший внутри, даже не дернулся. Русалка не обманула: кощей действительно висел внутри, но ни звук борьбы, ни упавшая с диким грохотом дверь не заставила его дернуться, казалось, что он уже давно мертв, и в спасении уже нет смысла, если б не знали спасители, что этот черт бессмертен на его счастье. Иван споро подскочил к нему, поливая опутывающие тело цепи бабкиным снадобьем, взгляд на зелье заставил ждавшего у дверей змея поежиться, видимо, о чем-то ему напомнив. Цепи зашипели, как от яда огненного, вмиг растворяясь под действием зелья чудного. Иван едва успел подхватить бессознательное тело чародея практически у самой земли. Но времени вглядываться не было, перехватив поудобнее тело, он понесся прочь из рушащейся крепости. Тут и там валялись бессознательные тела стражников, они только успели вылететь из замка, когда он обрушился, оставляя после себя только груду обломков. Змей вдруг свернулся вокруг Ивана, угрожающе шипя куда-то вверх и начиная полыхать. Иван в панике возвел очи к небу, да так и оторопел. Над ними, затмевая светом своим, медленно пикировал вниз большой красноватый сокол…