Сказка сказывается

Царевич с трудом кое-как раскрыл глаза, чему несказанно удивился. Корчась в предсмертных судорогах от яда, он уже успел с жизнью проститься, но, как видно, зря. По крайней мере, легкие адски жгло, как и весь пищеварительный тракт, в глазах плясали белые пятна, во рту пересохло. Он издал тихий скрипучий стон боли, попытавшись скатиться с того места, где лежал. Его вернули на место сухие теплые руки, к губам прижалось металлическое горлышко фляги с чем-то похожим на травяные отвары Яги. Иван благодарно застонал и принялся жадно глотать предложенное пойло, пока не вылакал все до последней капли, его уложили обратно, судя по ощущениям, он лежал все же на земле, прикрытой ветками хвои и одеялом. В глазах слегка прояснилось и он обернулся к тому, кто пытался ему помочь, перед глазами маячил зеленовато-коричневый силуэт, будто и не было рядом человека, но его погладила по лбу морщинистая рука. -Не тревожься, отдохни, -Иван скоро заморгал глазами, чуть прищурившись. Цветные пятна сложились наконец в невысокого, но доброго с виду старичка. Все лицо испещрено морщинами, походившими на узор древесной коры, длинноватые спутанные волосы цвета молодой травы были собраны под причудливым ободком из переплетения ветвей, в которых проглядывались мелкие белые цветочки. Глаза старика были ясные, ярко-зеленые, он был в простецкой зеленой рубашке, изукрашенной коричневыми узорами, а посредине вышитый оберег Древа жизни, заключенный в солнечный круг. Из волос тянулись вверх недлинные ветви какого-то дерева. Старик улыбнулся, задумчиво хлопающему на него глазами царевичу, и поднявшись, вышел из шалаша. Ваня попытался приподняться, но сил у него не осталось совсем, он повалился обратно, глубоко вдохнув и тут же закашлявшись, легкие будто огнем опалило. В шалаш кто-то ворвался, заслоняя собой солнце, а в следующее мгновение царевич шокированно хлопал глазами, прижатый к чужому мужскому плечу. Над ухом раздался вздох облегчения, в волосы нырнула знакомая холодная рука с когтями, ероша кудри. Иван едва не засветился от счастья, вдохнув знакомый запах металла, которым пах только один знакомый и близкий ему нелюдь. Он потерся носом ему в плечо, потому что на поднятие руки сил не было совсем. Если честно, парень боялся, что больше никогда в жизни Кощея не увидит, так и не поняв до конца, что за теплое чувство разливалось внутри, когда чародей находился рядом. Ваня завозился, стараясь хоть чуть-чуть отодвинуться, чтобы заглянуть в глаза нелюдя, да так и замер в его руках. Лицо чародея слегка осунулось, под глазами залегли тени, сами глаза покраснели от долгих слез, что еле видными дорожками застыли на щеках колдуна. Он сам выглядел изнуренными и до глубины души несчастным, не желая отрывать голову от плеча Ивана. -Кос., -надрывный шепот сорвался с пересохших губ сиплым свистом. Кощей дернулся, оторвавшись от его плеча, чтобы перехватить его лицо руками, заглядывая в синие очи. В уголках глаз снова начала скапливаться влага, а чародей издал тихий надрывный всхлип, Иван потянулся было спросить, что такого случилось, но Кощей его опередил, неожиданно прижавшись к сухим губам мягким поцелуем. Царевич опешил, вытаращив глаза на прикрытые веки и ворох густых черных ресниц, из-под которых на его лицо сползла горячая слеза. Иван затрепетал, прикрывая глаза, наслаждаясь минутной сладостью. Оторвавшись от потрескавшихся губ, колдун прижался к нему лбом, надрывно втянув воздух, и тихо хрипло изрек: -Живой., -Ивана хватило только на слабый кивок.-Ох, и напугал же ты меня, Ванечка, что ж ты дурень эдакий мне не сказал, когда тебе заплохело? Я ж чуть не обмер на месте, когда ты о земь грянул. Иван подался чуть вперед, носом стирая соленые дорожки со щек чародея, ластясь под гладящие руки, подобно Велесову коту. Кощей мягко улыбнулся, наконец раскрыв свои лазурные очи, которые затопило светлой радостью и облегчением, в шалаш вошел старичок, недовольно качая головой и кряхтя, заставил Кощея выйти, укладывая запротестовавшего было Ивана обратно. Царевич протестующе замотал головой, успев слегка сомкнуть в пальцах запястье чародеево, но руки ослабли настолько, что рука тут же повалилась вниз. Кощей мягко улыбнулся, блеснув глазами, и все же вышел из шалаша. Старик принес еще несколько отваров, смешивая и вливая их в Ивана. Лесной житель, довольно скрипя, погладил царевича по голове и, получше прикрыв его какой-то тряпкой, вышел из шалаша под тихий хрип парня, к которому потихоньку возвращались силы, он даже слегка приподнял руку, протянув ее в сторону выхода, которая тут же была поймана в холодные руки колдуна. Кощей присел рядом, прижав руку к своей щеке и слегка потерся об нее, прижавшись губами, будто та была холодным источником в жаркий день. В груди царевича сердце забилось быстрее, по телу расплылось приятное тепло, окутывая болящее после яда тело, он чуть напрягся, подчиняя себе парализованные конечности, сумев таки в мимолетной ласке провести большим пальцем по скуле чародея, дернувшегося от такого, но все же растянувшего губы в мягкой улыбке. -Что произошло? -Иван тихо захрипел, зашедшись в приступе кашля, Кощей запаниковал, приподнимая его и поднося к губам чашку с водой. -Случилось то, что сильнейший темный чародей, коего свет видовал, оказался непроходимым дурнем, Ванюша, не уберег я тебя от участи лихой, да опосля чуть еще хуже не сделал, — от горьких воспоминаний Кощей прикрыл слезящиеся глаза, чуть отворачиваясь.-Ты умирал на моих руках, а я…ничего не мог с тем поделать. Иван нахмурился, покрепче сжимая руку, удерживающую его собственную, заглядывая в затопленные горем лазуритовые глаза, выражая всем видом своим все, что сказать пока не мог, и прижался затылком к Кощеевой груди. -Ты не виноват… -Да как же нет, Ванечка, должно же мне было по первой проверить заросли те, проклятущие, а я на удачу пошел, чуть тебя не потерял.-Иван потерся затылком об его грудь, удобнее на ней устраиваясь.-Я ведь черным магом прослыл не просто так, не дано мне людей лечить, я яд из крови твоей вывел, да не помогало это… Прости дурака старого… По щекам заново потекло, а царевич был ближе прижат к бледной груди, парень потерся щекой об прохладную кожу, вцепившись пальцами в ткань рубашки, слабо подергал вниз, умоляя лечь рядом. -За что ж ты так казнишься? -Да ежели б не за что было, -Кощей осторожно положил Ивана на лежанку и прилег рядом, прижимая его к себе.-Я ведь тогда совсем голову потерял, ты лежал у меня на руках, горел, будто внутри тебя пожарище полыхало, губы посинели, и дышал ты через раз, а я и сделать ничего с этим не мог. Яд весь вывел, да не помогало это, я тогда…алатарь соорудил на скору руку. Кровию своей тебя опоил, черной, да хорошо птицы мои умней меня оказались. Увидали, что я голову потерял совсем, метнулись на эту сторону, да лешего к нам привели. Он то тебя и вылечил от яда смертельно. -Что за алатарь, да где мы сейчас? -Кощей поджал губы. -Я ведь, Ванечка, за то бессмертие свое и приобрел, что в свое время на верности Чернобогу присягнул, так тот алатарь и нужон мне был, чтобы попытаться жизнь твою на свое бессмертие обменять у Чернобога, перед лицом Перуна и других богов. Я ведь без ведомого твоего чуть словом тебя с собой не связал. Коли б старик хоть на мгновение припозднился, ты бы никогда боле не смог лес мой покинуть, я ж успел и своею кровию тебя опоить, да и твоей испить, -Кощей кинул грустный взгляд на небольшой шрам от укуса в основании шеи царевича.-Находимся мы на другой сторонке реки Смородины, за мостом Калиновым, уж не в царствии Мараны да под защитой лешего, хозяина здешних мест. -А сейчас?.. -Волен ты, царевич, не успел я словом черным тебя к себе привязать полностью, да только все одно глупость я сотворить великую успел.-Иван нахмурился, заглядывая в мерцающие во тьме глаза, -Волен ты идти куда поже… -Что ты сделал? -Кощей закусил губу, чуть улыбаясь и убрал кудрявую прядь, сползшую на глаза Ивана. -Все ж успел я часть клятвы черной сказать, да боги видно по свойски ее поняли, да не жалею я боле о той просьбе. Все ж не таким страшным, а связан ты со мною словом, пред лицом Чернобога да Перуна. Связаны отныне жизни наши, покуда я живой и тебе не быть убиенным, век твой будет ныне так же долог как и мой, не постареешь ты, да только коли ты умрешь, и я отойду вслед за тобою в мир иной, душа моя. -Зачем же ты.? -Кощей улыбнулся нежно-нежно, положа руку ему на щеку, и уткнулся холодным носом ему в лоб. -Мог я от слова недосказанного отказаться, да жить без тебя все одно не смог бы. Люб ты мне, царевич, да все ж пойму, ежели противен я тебе ныне стану, все ж у тебя невеста скрадена, -Иван собрался все ставшиеся силы в кулак и дернувшись наверх, впился в прохладные губы поцелуем, затыкая опечаленного чародея, и тихо прохрипел ему в шею. -Туес ты, темный чародей. Перун — бог хоть и суровый, да толеча праведный то бог, не стал бы он без воли детей своих клятвою черной меня с тобой связывать, а про нев., -Иван закашлялся, тяжело вдыхая.-Про невесту я тебе уже говаривал, не люба мне Василиса, друга доброго я в ней вижу, не боле. Кощей лежал рядом притихший и ошеломленный, кажется, он даже забыл, как правильно дышать, неверяще глядя на устало улыбающегося ему царевича. -Ты… -Ох, и правду Яга сказывала, -Иван прокашлялся, стараясь говорить максимально громко, насколько позволяло его состояние.-Ты мне також люб, Кощей, давно уж люб, а толеча побаивался я сказать тебе слова сии, боялся, что не поймешь ты. Если до этого Кощей честно пытался держать себя в руках, то после слов заветных, сорвавшихся надрывным шепотом с любимых губ, он сорвался, прижимая к себе теплое тело, оплетая руками своими холодными, сминая сухие губы трепетным поцелуем, заставляя царевича из последних сил цепляться за его ладные плечи. Парень в его руках мелко подрагивал, до боли сжимая в пальцах ткань колдовской рубашки…