АККЕРМАНЫ
— И я все равно не понимаю, почему бумажная работа все еще на мне после твоего возвращения, — Микаса поежилась, плотнее укутываясь в теплый плед, — как будто мне новобранцев не хватает… — Не ворчи, — отрываясь от чтения, поднял глаза капитан и строгим взглядом окинул подчиненную, — у меня заслуженный отпуск, — он увлеченно вернулся к книге. Февральская метель завывала за окном — зима никак не хотела ослаблять свой напор. Но солдатам было все равно — толстые стены корпуса надежно защищали их от любых морозов. Порывы ветра, ударяясь о бархатную поверхность каменной кладки, превращались в разнообразные мелодии, тихо баюкая служащих. Уютная ночь давно опустилась на крепость, окутав большую часть обитателей тяжелой шалью сна, и лишь в одном из окон горел свет. — Чертова писанина, — разведчица небрежно откинула перо, откидываясь на спинку кресла, — ничего не понимаю. — Конкретнее, — холодно кинул мужчина, — какая форма? — 13-ССТК, — обреченно отозвалась собеседница, — не могу вспомнить, как рассчитывается показатель коэффициента эффективности применения внеучетных средств индивидуального медицинского оборудования. — Напиши случайную цифру, — шершавый звук переворачивающегося листа, — только уложись в стандартные значения. — Не смешно, — фыркнула девушка. — А я и не шучу, — Аккерман пожал плечами, — я всегда так делаю. Все равно это никто не читает. — Почему ты не сказал этого раньше, когда я заполняла 234ф-ТКР? — обреченно вздохнула она, — сэкономил бы мне три часа жизни… — Потому, 234ф-ТКР Эрвин перепроверяет лично, а 13-ССТК — нет. — Это невероятно глупо. — И столь же бесполезно, — согласился начальник, — но ему, кажется, это даже нравится. — Это ужасно, — Микаса рассмеялась, возвращая перо в руки и вновь принимаясь за заполнение отчетов, — просто отвратительно. — Кстати, — мужчина отложил книгу, — раз уж зашел разговор о ежемесячной отчетности… — Да? — Каким числом ты датируешь документы? — встав с постели, он двинулся к шкафу. — Сегодняшним, — недоуменно отозвалась лейтенант. — Ага, — капитан увлеченно что-то искал, — а какое сегодня? — Девятое февраля, — девушка чуть поджала губы, не понимая, к чему ведет этот разговор. — Сколько сейчас времени? — Десять минут первого, — Аккерман метнула быстрый взгляд на настенные часы, увлеченно выводя на бумаге цифры, — значит, уже десятое. Но это ничего не меняет. Начала-то я девятого числа, значит, оно и будет стоять. Леви опустил на стол небольшую подарочную коробочку темно-синего цвета. Лейтенант подняла глаза в немом вопросе. — Да-а, — он скептически сложил руки на груди, — совсем заработалась. Подъем, солдат, — мужчина наклонил голову, ласково усмехаясь, — с днем рождения. — О! — огоньки восторга заплясали в ее глазах. Усталость будто сняло рукой — девушка возбужденно схватила подарок и тут же замерла, переводя чуть виноватый взгляд на собеседника, — можно? — Конечно можно, боец, — он ласково потрепал ее по голове. Микаса торопливо развязала атласные ленты и подняла крышку. Среди черной бархатной ткани, в свете догорающих свечей, загадочно мерцала серебряная брошь в виде лика полумесяца. Восторженный вздох — подарок пришелся по вкусу. Ловко извлекая украшение, девушка принялась увлеченно рассматривать его. — Она прекрасна. — Не сравнится с тобой, — произнес Леви, и, чуть прокашлялся, переводя тему, — мне показалось, что она будет неплохо смотреться с шарфом. — Точно, — девушка, краснея, кивнула и отвела взгляд, — спасибо. — Не хочешь сходить куда-нибудь? Например, в то кабаре, — капитан поджал губы, опускаясь обратно на кровать, — если, конечно, тебе все еще нравится соул. — Нравится, — с готовностью выпалила лейтенант, тут же беря себя в руки, — с удовольствием приму приглашение. — Хорошо, — мужчина кивнул, погружаясь в собственные мысли, — забавно. — Что именно? — То, как ты до сих пор смущаешься от комплиментов, Микаса, — он нежно коснулся щеки подруги, — обычно ты так себя не ведешь, — иронично произнес он. — Обычно и ты не слишком щедр на них, — девушка высунула язык, гримасничая, — может, в этом проблема? — Я просто стараюсь не переусердствовать, — усмехнулся Аккерман. — И почему же? — разведчица двинулась вперед. — Не хочу разбаловать тебя, — тот покачал головой. — Вечные издевки. — Это защитная реакция. — Я знаю. — А вдруг нет? Может мне просто нравится выводить тебя, — самонадеянная улыбка расползлась по его лицу. — Может и так, — лейтенант хмыкнула, аккуратно касаясь шеи мужчины, — не думай, что я не смогу ответить тем же. — «Тем же» — это чем? — нервно сглотнул тот, пытаясь сохранить серьезный вид. Ее касания будоражили, — прямо-таки заинтриговала. — Леви, — нежно прошептала служащая, увлеченно выводя пальцем узоры на коже, — когда ты волнуешься, то начинаешь слишком много болтать. — Согласен, — Аккерман кивнул, делая глубокий вдох. От звука собственного имени, прозвучавшего из ее уст, по телу пробежала волна мурашек, — значит, придется помолчать? — Ага, — уверенным жестом схватившись за воротник белоснежной рубашки, девушка притянулась к мужчине, припадая к его губам. Яркий аромат свежести, окутавший ее, сводил с ума. Темные волосы на ощупь были мягкими и приятными. Ради этого чувства капитан был готов отдать многое, но еще больше — лишь для того, чтобы вновь услышать ее пламенный вздох после того, как он жадно припал к ее шее. Нежная кожа горела от нетерпеливых прикосновений. Его прикосновений. Когда Микаса говорила о том, что собирается отплатить мужчине тем же, она ни капли не шутила. Невероятная в своем упрямстве, она дерзко прижалась к нему вплотную, заставляя Леви лишь безвольно передать инициативу в чужие руки. И, черт возьми, это нравилось ему безусловно. — Аккерман, — прохрипел капитан, — остановись… Полустон пронесся по комнате, когда жар ее кожи, ощущаемый даже через слои одежды, коснулся внутренней стороны бедра капитана. Девичьи губы спустились к шее, вызывая толпу мурашек, что пробежались по всему телу. Касания были ласковыми, но от того не менее страстными — она настойчиво повалила его на кровать, игнорируя предупреждение. Женские пальцы торопливо расстегивали белоснежную рубашку, обнажая бледную кожу, освещаемую тусклым светом догорающих свечей. Он почувствовал, как вена на нежной шее трепетно пульсировала, пока его губы были заняты изучением ее ключиц. Хриплый стон достиг его уха — девушка отвлеклась от прежнего занятия. — Леви, пожалуйста… — сорвалось с ее губ. Рык, доносящийся откуда-то из глубин грудной клетки, стал единственным ответом на просьбу. Его руки скользнули чуть ниже, повторяя безупречный силуэт Микасы. Небрежно помогая разведчице освободиться от одежды, он прижал фигуру ближе, позволяя пламени безумия захлестнуть их полностью. Ее запах окутал пространство вокруг. Грубая ладонь скользнула ниже, вдоль внутренней линии бедра, вызывая очередной стон. Бесконечно мягкая кожа — здесь она была на порядок горячее. Нижнее белье полетело прочь, обнажая пылающую плоть. В воздух сошло редкое ругательство, когда его рука нежно коснулась ее тела. Аккерман впилась в шею, подчиняясь страстному порыву. Тихо поскуливая в безуспешных попытках снять белоснежный предмет одежды с мужчины, в один момент она решила сменить тактику — ловким движением она попробовала повторить маневр солдата, потянувшись к брюкам. — Микаса, — свободная рука тут же остановила ее порыв, — сегодня я вывожу тебя, — хриплый шепот смешался с протестующим вздохом. Он был столь же упрям, сколь и она — для полного подавления любого сопротивления, он аккуратно уложил девушку, в свою очередь угрожающе нависнув над беззащитной фигурой. Ее грудь быстро вздымалась. Вновь сосредоточив внимание на нежной шее, мужчина не прекращал ласк. Пик был близок. Черт, какая же ее кожа сладкая. — Аккерман, — чуть прикусив нижнюю губу, прошептала разведчица, — не смей останавливаться. Едва коснувшись зубами бледных ключиц, капитан, сжав челюсть, выдохнул: — Прошу… Женское тело сотряслось в приливе удовольствия, резко прижимая мужчину к себе. Громкий стон сорвался с ее уст, и он не успел ничего с этим сделать — его губы слишком поздно накрыли ее. Поцелуй, в который было вложено исключительно много нежности, был в один момент разорван. — Сэр, — в темных глазах блестел лукавый огонь, — вы ужасны. — Кто бы говорил, — Леви усмехнулся, поднимаясь с постели, — останешься тут? — Конечно.***
you're in the wind, i'm in the water nobody's son, nobody's daughter watching the chemtrails over the country club lana del rey — chemtrails over the country club
Солнце стояло в зените, когда мужчина поднял на него свой взгляд. Недвижимое светило застыло над бесконечным полем веерника, не позволяя даже примерно сориентироваться в пространстве. Невыносимо ярко — здесь точно понадобилась бы шляпа. Чуть прикрыв глаза рукой от слепящего света, капитан огляделся. Вокруг было пусто, лишь высокие травы расстилались на тысячи миль. Он так бы и стоял, рассеянно не понимая, что от него требуется, если бы до чуткого уха не донёсся тихий смех, исходящий откуда-то издалека. Чуть поразмыслив, мужчина все-таки двинулся на звук, робко надеясь, что сие действие к чему-нибудь приведёт. Словно мотылек, неустанно порхающий в воздухе, она кружилась среди высоких трав, наслаждаясь беззаботностью момента. Широкая плетёная шляпа хорошо защищала девушку от солнца — тепловой удар ей однозначно не грозил. Женские руки невинно ласкали заросли веерника, будто наслаждаясь его мягкими касаниями грубой кожи. На лице разведчицы покоилась безмятежная улыбка — она выглядела счастливой, но Леви не спешил обманываться: в этом сне она всегда выглядела так. Подойдя ближе, он замер, тщательно ожидая подвоха — Аккерман знал, что хрупкая идиллия вот-вот должна нарушиться — ведь грёза обыкновенно обрывалась падением девушки в пропасть. Но сегодня видение ощущалось по-другому — в конце концов, капитану никогда не доводилось бывать самому на этой стороне ущелья. Это вызывало разные чувства. Радовало ли? Или же больше обнадёживало? Мужчина был слишком занят созерцанием Микасы, чтобы отвечать на такие глупые вопросы. Лукавый ветер неторопливо прибирал ее непослушные темные волосы — они прилично отрасли с момента последней стрижки. Разведчица ухватила выбившуюся из-под шляпы прядь цвета вóронова крыла, и небрежным движением заправила ее за ухо. Звонкий хохот вновь разнесся по округе, когда она продолжила кружение среди трав. Внезапное, но слишком знакомое ощущение отсутствия опоры под ногами испугало ее. Падение, бесконечно долгое падение — то, что предстояло пережить вновь. Хватая последний воздух ртом, Микаса обреченно приняла судьбу, что настигала ее раз за разом в этом сне. Раздался запоздалый хруст гальки — мимолетное касание почвы. Она свободно раскинула руки и приготовилась наслаждаться последними мгновениями чуднóго сновидения, когда почувствовала, как крепкая горячая ладонь хватает ее запястье. Тёплый серо-голубой взгляд нежно встретил ее. — Убьёшься, глупая, — Леви осторожно дернул девушку, возвращая ее на поверхность, прямиком в свои объятия. Микаса прижалась к груди, неосознанно прислушиваясь к ускоренному сердцебиению. Его рука легла на ее спину, уверенно прижимая девичью фигуру. — Ты спас меня, — она закрыла глаза, осторожно втягивая его запах, — наконец-то. — Мне удалось попасть на эту сторону, — Аккерман кивнул, — больше никаких слепых лошадей. — Каких ещё лошадей? — недоуменный взгляд, — знаешь ли ты, что это плохой знак? — Да? И к чему он? — Ко всему самому ужасному, — вздохнула лейтенант, угрюмо уставившись на мужчину. — Что ж, — тот покачал головой, — тебе исключительно повезло: я совершенно свободен от предрассудков и в знаки не верю. — Да? — скептически поджала губы Микаса, — а во что ты веришь? — В нас, — он неспешно накрыл ее поцелуем. Вокруг замерших фигур ласково шелестел веерник. Солнце возобновило свой ход, позволяя Аккерманам найти путь. Пусть впереди не было всей вечности, а вместо этого — лишь трепетная, будто мотылёк, жизнь, что пронесётся пестрой лентой в конце пути — тем лишь слаще крохотные крупицы счастья, что довелось пронести через себя. Тем более горьки мгновения прощания, и тем острее последние поцелуи — тем ярче вспышка, зовущаяся судьбой.