Enigma

Гермиона отчетливо ощутила, как помещение закружилось, вызывая головокружение. Девушка глубоко задышала, пытаясь успокоиться. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Так быстро, как только возможно, она начала применять заклинание, отвлекаясь от тошноты. Волан-де-Морт, кажется, предвидел это, и в тот же миг, когда вспышка покинула руку Грейнджер, та сразу же устремилась обратно в сторону создателя. Заклинание отбросило девушку со стула, отчего она больно ударилась локтем о холодный камень камеры. Гермиона поморщилась, хватаясь за пульсирующую кость, и быстро отпрянула к стене, когда Волан-де-Морт стал подходить к ней. Он медленно наступал, размеренно делая каждый шаг. Остановившись только тогда, когда оказался прямо над ней. Нависнув угрожающей скалой. Наступила пауза. Тяжелая и холодная, пробирающая до костей, но вдруг с легкой улыбкой на губах он заговорил, и девушка непроизвольно вздрогнула: — Это было крайне грубо с твоей стороны. Гермиона нахмурилась и на этот раз выбрала магловский способ самообороны. Заметив свою цель — его открытую и беззащитную голень, — она отвела ногу назад, чтобы замахнуться побольнее и… — Ах-ах, — пропел Волан-де-Морт, прежде чем она успела нанести удар, и направил палочку в сторону бедра девушки. — Ударите, мисс Грейнджер, и нога оторвется. Грейнджер замерла, ее дыхание застряло в горле. Волшебница обратно подтянула ногу к своему телу. Она знала, что этот человек никогда не блефовал. — Верно подмечено, — пробормотал он. — Встань. Хоть указание и было мягким, даже не резким. Но в любом случае, если бы он кричал на нее, оно имело бы такой же эффект. Неуверенно, впиваясь пальцами в выемки каменных стен, Гермиона поднялась на ноги. Как только она выпрямилась, Волан-де-Морт опустил палочку и подошел еще ближе. Гермиона инстинктивно вжалась спиной в камень, но, несмотря на внезапное предчувствие, что она вот-вот умрет, все же взяла себя в руки и смело посмотрела ему в лицо. Смотреть смерти в глаза для нее не в новинку. Она не дрогнет, не сломается. Волан-де-Морт наклонил голову, красные глаза внимательно осмотрели ее, а губы дернулись в удовольствии. В его взгляде, блуждающем по ней, было что-то жуткое и беспристрастное. Она была уверена, что он читает ее как книгу, подслушивает ее мысли, и от этого все тело покрылось мурашками. Убирайся, — прокричала она в голове. Проваливай. В ответ прозвучал только тихий смех, и Волан-де-Морт медленно вскинул палочку, смахивая кончиком ее волосы за плечо. — Столько лет, — нашептывал он, и на этот раз в его словах слышалось нежное шипение, — я считал, что именно Поттер — лучший приз. Однако, хоть он и смотрел мне в глаза именно так, как ты сейчас, так, как никто другой не смог бы, он все равно боялся меня. Но ты… ты действительно гриффиндорка, не так ли, мисс Грейнджер? Гермиона вздернула подбородок. — Если ты собираешься убить меня, я бы предпочла, чтобы ты сделал это молча, — с вызовом сказала она, и ей удалось сохранить тон своего голоса. Волан-де-Морт облизнул губы, осмотрев девушку снизу вверх, а затем улыбнулся, обнажив зубы. — Убить тебя? Зачем мне это делать? — негромко спросил он, проникая все дальше в ее личное пространство. — Мы только начали получать удовлетворение от компании друг от друга… Ее желудок свело. Грейнджер не пришло в голову, что он, вероятнее, захочет растянуть удовольствие от ее убийства; и теперь, когда девушка задумалась об этом, ей на ум начали приходить самые скверные варианты развития событий. Например, Волан-де-Морт может пытать ее. Может связать и оставить подыхать с голоду, а сам сбежит. Возможно, он снимет с нее кожу — не спеша расправится с ней, — или же сведет ее с ума, как Беллатриса поступила с Лонгботтомами. Он может избить ее, расчленить или — не дай Мерлин — сейчас он находится так близко, а ведь десять лет он не прикасался к человеку, он даже может… Это заставило Гермиону действовать. Быстро, как только могла, она протиснулась мимо мужчины к тяжелой железной двери камеры, пытаясь найти ручку и одновременно тарабаня по дверце другим кулаком. — Помогите! — закричала она. — Выпустите меня! Помо… Гермиона вскрикнула, когда мужчина потянул ее назад за волосы. Волан-де-Морт впечатал девушку в стену, одной рукой ухватившись под челюстью, а другой — зажав талию, вдавливая ее так сильно, что затылок, ударившийся о камень, с неприятным глухим стуком практически затрещал. Грейнджер вздрогнула от боли, не успев даже воскликнуть от резкого перемещения. Волан-де-Морт крепко держал ее. — Они не слышат тебя, — насмехался волшебник, и его смех становился громче и выше, переходя в хохот. Болезненно застонав, Гермиона впилась в его предплечье, пытаясь ослабить хватку на шее, но маг был сильнее ее; и, прежде чем успело потемнеть перед глазами от удушья, с губ волшебницы слетело: — Ты-ты обещал мне. Волан-де-Морт не сразу ответил, и по мере того, как затягивалась тишина, на Гермиону обрушивались усиливающиеся с каждой секундой волны сожаления. Глупое, глупое решение. — Да, — в конце концов сказал Волан-де-Морт, прикусив губу, как только она перестала извиваться. Его руки наконец-то начали ослабевать на ее шее. — Я обещал, что не буду пытаться сбежать. Но я ничего не говорил о том, чтобы забрать твою палочку, как и о том, чтобы оставить тебя здесь со мной. Ноги слегка задрожали, и она не смогла сдержать эту слабость. Ведь он прикоснулся к ней. Даже через блузку она чувствовала его холодные большие и грубые ладони — кожа сжималась под этой хваткой. Мерлин, он касается ее. — Ох, — из грубины его горла донесся снисходительный возглас, и кровь девушки похолодела в одночасье, потому что, судя по тому, как большой палец мужчины провел по рубашке, поддев ткань, и приблизился к линии ее брюк, она была уверена, что он знает, о чем она думает. — Ну же. Я знаю, что ты уже размышляла об этом. Гермиона вжалась в стену так сильно, как это возможно с учетом того, что она уже практически вросла в нее. По коже поползли мурашки. — Хватит. — Когда я впервые заговорил с тобой на парселтанге, ты думала об этом. Ты представляла, какого это, — он уже был так близко, что она почувствовала тепло его тела и горячее дыхание на своей коже. — Неужели это так плохо? Девушка предприняла попытку оттолкнуть мужчину. — Хватит, — повторила Гермиона, и ее голос надломился, несмотря на то, что она сама себе наказала не бояться. — Охранники скоро заметят, если уже не заметили, что я не ушла. Они придут за мной, и если они увидят тебя с этой палочкой, они… — Они ничего не увидят, — ухмыльнувшись, прервал Волан-де-Морт. — Так же, как они ничего не увидели, когда в последний раз проверяли меня, — сделав паузу, он наклонился к ее уху, пощекотав мочку носом, и добавил шепотом: — На самом деле, начинает казаться, что они попросту забыли, что ты здесь. Гермиона резко сделала вдох, но тот застрял на полпути. Она осознала, что, вероятно, он проник и в головы охранников. Заставил их думать, что ее здесь нет, а это значит… Никто не придет за ней. Она заперта в камере вместе с ним, как мышь, которую бросили на съедение змее, и самое ужасное то, что она виновата во всем этом сама. Теперь, прижатая к стене без своей палочки, она не может выбраться. Даже если ей и удалось бы заставить Волан-де-Морта отступить от нее — сбежать не удастся. У нее не получится одолеть его с помощью Окклюменции, не выйдет ограничить ему доступ к ее сознанию, поэтому он узнает моментально обо всех решениях, еще до того, как она предпримет попытку. Она действительно застряла. И все же, девушка не могла попросту сдаться. Гермиона никогда не могла позволить себе подобного, а значит, у нее остается только один выход. Это не лучший вариант, и весьма вероятно, что из этого ничего не выйдет, но это все равно какая-никакая лазейка. Если она не может держать Волан-де-Морта подальше от своей головы, если она не может одолеть его, если она не может вернуть палочку… тогда… Она может удивить его. Отвлечь. Обескуражить тем, что, как она отчаянно надеялась, всего лишь тактический прием. Едва успев подумать об этом, Гермиона начала действовать. Она старалась отмахнуться от мыслей в голове. Нельзя позволять себе мыслить, потому что все сработает только в том случае, если реализация намерения будет быстрой и неожиданной. Девушка стремительно бросилась вперед, закрывая глаза. Она не дала и шанса мужчине понять на что отважилась. После того, как ее губы обрушились на Волан-де-Морта. После того, как она захватила в плен сомкнувшиеся, напряженные губы мага, Гермиона сразу же осознала, что удача на ее стороне. Об этом твердили его застывшее лицо и внезапная напряженность во всем теле. Она действительно застала волшебника врасплох. Грейнджер провела ладонями по жестким плечам, по заметно выступающей ключице мужчины и потянулась вверх, чтобы обхватить за шею. Все это было мерзко и ужасно. Вполне возможно, это даже самое худшее из того, что Грейнджер когда-либо приходилось делать, но… сработало. Волан-де-Морт не отвечал на ее поцелуй, но и не отстранялся. Только его хватка значительно ослабла, но в остальном он был неподвижен, как статуя. И когда Гермиона протянула руки еще выше, то заметила, что на затылке нет волос. Девушка моментально отстранилась. Теперь перед ней не Том Реддл. Перед ней вновь в своем истинном облике Волан-де-Морт. Змееподобный и леденящий душу. Правда, глаза его широко распахнуты. Мужчина казался сильно потрясенным. У нее получилось. Он покинул ее голову. Впрочем, Гермиона не собиралась праздновать свою победу. У нее есть лишь доля секунды, чтобы начать действовать, поэтому девушка, не теряя свое единственное мгновение, оттолкнула мужчину так сильно, как позволяли силы. От неожиданности тот отшатнулся назад, и Гермиона вырвала палочку из его длинных пальцев. Затем она побежала. Гермиона не думала, удастся ли ей открыть дверь раньше, чем он остановит ее вновь, но, как ни странно, ей удалось. Ручка нашлась сразу же. Открылась без труда и дверь. Когда та приоткрылась достаточно для того, чтобы она прошмыгнула в проем, девушка почти вылетела из камеры. Она сразу же захлопнула за собой тяжелый металл, не теряя времени на проверку преследования мужчиной. Эхо от удара гулко разнеслось по коридору, и Гермиона тяжело вздохнула, держась одной рукой за ручку. Та словно прикипела. В коридоре было почти жарко и неуютно, сердце грозило выскочить из груди, но все же это приносило облегчение. Сладкое, сладкое… — Вы… вы в порядке, мисс… Грейнджер? Гермиона подпрыгнула. — Я… эм, — она спешно спрятала палочку в карман и постаралась сосредоточиться на охраннике, который обратился к ней вместо того, чтобы снова оглянуться на дверь Волан-де-Морта. — Который час? Глаза охранника расширились, и он с недоумением вылупился на нее. — Сейчас… три сорок пополудни, — ответил охранник, оглядывая коридор в поисках своего напарника. — А какой день? — …Среда, — нерешительно сообщил страж. — Я не знал, что кто-то был… Вы уверены, что с вами все в порядке? — Да, — произнесла она, все еще тяжело дыша, и сделала шаг назад от охранника в направлении главной лестницы. — Ладно. Я должна… не ходите туда, — потребовала она, жестом указывая на камеру Волан-де-Морта. — И обязательно следите за его дверью. Не сводите с нее палочки. — …Это что-то… — Ни на секунду. Не поворачивайтесь спиной к двери. Я скоро вернусь. Не успел охранник и пикнуть, как Гермиона бросилась бежать к лестнице. Никогда еще она не была так благодарна своему положению в Министерстве, как в этот момент, потому что, будь на ее месте кто-нибудь другой, охранник наверняка погнался бы следом. Но раз здесь она, то он этого не сделал, и Гермиона преодолела путь до первого этажа Азкабана в рекордное время. Решение Грейнджер приняла быстро: время пришло. Уже неважно, каковы будут последствия, она должна признать вину и обратиться за помощью, чтобы Волан-де-Морта заточили обратно и точно навсегда. Не имеет значения, потеряет ли она работу, палочку и свободу. Ничто из этого не имеет большей значимости, чем заключение монстра. И есть только один человек, которому она может рассказать обо всем. Один маг, способный запереть мужчину обратно. Однако, он не охраняет дверь Волан-де-Морта. Его даже нет в Азкабане, и единственный человек, которому она может доверить доставить того сюда, — это она сама. Поэтому Гермиона почти бегом покинула Азкабан и направилась прямиком в Министерство.