1
Я вышел из полицейского участка, едва разбирая дорогу и не обращая внимания на нарастающую суету от распространяющейся новости, что главным подозреваемым внезапно стал лучший друг шерифа, сотрудник полиции и просто всеми любимый Шейн Уолш. Подойдя к машине, я понял, что наконец остался один. За весь этот бесконечный день я был наконец предоставлен сам себе. За мной никто не наблюдал, мне больше не зачем было что-то и от от кого-то скрывать... Я вдохнул полной грудью, набрал воздуха столько, сколько позволяли мои прокуренные лёгкие, а после, совершенно потеряв контроль, зарычал. Клянусь, со стороны это, наверное, действительно выглядело так. Свирепое рычание опасного зверя. Но так можно было подумать лишь до тех пор, пока в этом рычании не заиграли отчётливые ноты отчаяния, а в моих глазах не выступили проклятые слёзы. Всё это время этим человеком был грёбаный Шейн. Всё это время это был крёстный мальчишки, которого я… Которого он… Мне больше не хватало воздуха, а ярости и отчаянию больше не хватало места в моей груди, и я со всей мощи ударил по капоту своей машины. А потом ещё, и ещё раз, не обращая внимания на боль, лишь в мыслях желая достать с заднего сидения биту и продолжить это делать с ещё большей силой — вымещать на своей ни в чём не повинной машине то, чего я не мог выместить на том, кто был действительно виновен. Виновен во всём. Сами собой перед глазами замелькали образы человека, который с такой лёгкостью лгал, беспокоясь из-за похищения крестника; о котором Карл так много рассказывал, которого всегда так ждал в гости; который изображал незаменимого члена семьи столько лет, сколько лет прятал внутри себя чудовище… Я и не заметил, как прекратил избивать свои руки о машину, как упёрся ими в капот, как мой собственный самоконтроль получил серьёзные повреждения, потому что я ощущал себя так, будто я снова оказался в детстве: беспомощным и ни на что не способным повлиять. Вот только в этом случае я мог это сделать. Ещё семь лет назад. Шейн бы не убил Карла, как обещал. А шериф наверняка бы понял, кто преступник, ещё тогда. Руки снова сжались в кулаки, но очередной удар по капоту машины я нанести не успел: кто-то коснулся меня, заставив вздрогнуть и обернуться. Передо мной стоял Карл. Мне не хотелось, чтобы он видел меня таким, но придумать, что сказать ему, как отправить обратно в участок, — таких слов найти я не успел, потому что он поднял на меня взгляд и я опять всё понял: Карл знает. Он знает, кто его похитил, держал в плену семь лет и… — Увези меня отсюда. — Парень… Карл… — Я знаю, ты хотел уехать, это я тоже услышал. Забери меня. Забери отсюда, Ниган. У меня было много разных доводов, но в тот момент я не мог контролировать себя и свои желания: я просто открыл для Карла дверцу машины, а после — повёз его из этого города, совершенно при этом не понимая, что не спасаю его, а приближаю к очередной катастрофе.***
Карл смотрел в окно и вздрогнул, когда Ниган коснулся его плеча. Молча, не задавая вопросов, не пытаясь ободрить какими-то словами. Карл лишь сейчас понял, что дрожит, а это прикосновение помогло пусть и на время, но вернуться в реальность, заставить все мысли о Шейне отступить. — Ты хотел уехать, — бесцветным голосом произнёс Карл, просто констатируя факт. — Да… — И не только из-за той записки. Ты хотел уехать отсюда. — Да, но… — А я был готов тебя отпустить. Правда. Я готовился к твоему исчезновению уже несколько недель. Я знал, что всё это не навсегда. И я хотел тебя отпустить, потому что выбор, где и с кем тебе находиться, должен принадлежать только тебе, Ниган. — Пацан… — Но сейчас… Ниган… Я готов был справиться с твоим отсутствием, с воспоминаниями тех семи лет, с будущим, в котором мне нужно быть нормальным… Но, когда я услышал, что… Всё это время… С самого начала… С той самой ночи, когда я пошёл на поляну, чтобы найти, чем украсить твой подарок… Когда я узнал, что это всё Шейн… Ниган, если бы ты уехал, если бы… — Я тебя не брошу. Больше — нет. Если падать, то вместе, а? Карл улыбнулся сквозь слёзы и хотел что-то добавить, как вдруг в глаза сперва ударил яркий свет, потом Карл как будто бы со стороны услышал скрежет тормозов, а затем последовал сильный удар. Карл как в замедленной съёмке видел, как машина, в которой они с Ниганом находятся, переворачивается несколько раз, а уже через секунду – пришла ненавистная Карлу тьма. Зак — Если падать, то вместе, а? — Слова дались мне настолько легко, что я вдруг понял: мне действительно наплевать на чьё-либо осуждение, возможные последствия и всё, что я ставил барьером между собой и Карлом Граймсом. Да, со схожими травмами мы способны утянуть друг друга на дно, но… Я уже был там. И Карл уже был там. И падать туда вместе — не такая и хреновая идея, а? Похоже на бредни сумасшедшего? Возможно. Наверное, именно так и работает мозг, тело, наши чувства перед опасностью, перед возможностью смерти. А именно это и произошло спустя несколько секунд, после моих слов и шквала собственных мыслей, которыми мне внезапно захотелось поделиться с мальчишкой. Я будто бы почувствовал: другой возможности больше никогда не представится. И словно подтверждением этому послужил резкий свет, а после — мощный удар; столкновение не было лобовым. В нас въехали сбоку с целью перевернуть, швырнуть в ту самую пропасть, где мы уже с Карлом побывали. Только уже во вполне реальную пропасть.2
Помню, я очнулся тогда не от боли. Мне до сих пор сложно описать то чувство. После аварии меня пробудило нечто иное. Какой-то древний инстинкт, твердящий: когда рядом чудовище, нужно непременно быть в состоянии дать ему отпор или хотя бы успеть перед смертью посмотреть ему в глаза. Вот только, как оказалось, смерть мне не грозила в тот момент, а смотреть на этого монстра мне не хотелось — лишь убить. Ведь вторым, кого я увидел после обезумевшего лица Шейна, был Карл. Он пришёл в себя раньше, и на его лице отражался лишь страх. Уже потом я пойму, что в тот момент он боялся больше не за себя. Не чёртов ублюдок пугал его — он боялся, что «крёстный Шейн» прострелит мне башку. Я же сам не сразу заметил в его руках оружие. — Советую оставаться на месте, — до тех пор, пока он не наставил пушку в мою сторону. — Надеюсь, тебе удобно. Я даже не сразу понял, что меня кто-то вытащил из перевернутой машины и усадил спиной к приоткрытой задней дверце. Фары от машины Шейна слепили меня, но сосредоточившись, я вгляделся в лицо мальчишки; я надеялся поймать его взгляд, чтобы дать понять: «Да, сейчас мы в дерьме, но скоро это закончится. Не знаю как, но я не позволю этому уроду больше причинить тебе вреда». Но Карл опустил взгляд на землю, на которой сидел, и я не мог даже понять: всё ли с ним в порядке. На лбу его, под длинной чёлкой, я видел кровоподтек, футболка была порвана. И я не знал: виной ли всему этому авария? Или мерзавец волоком вытаскивал его из машины, когда Карл пришёл в себя раньше? — Карл, ты в порядк… — не выдержав, начал было я, но Шейн тут же встрепенулся, будто на его глазах только что кто-то совершил самый непозволительный поступок. Это действительно могло быть похоже на правду, учитывая, что одет он был в полицейскую форму. — Молчать! Не смей говорить с ним. Не смей говорить, пока я тебе не позволю. Ты и так уже нарушил столько правил… столько правил… Ну, ничего-ничего. Ты заварил эту кашу, Ниган… — С крика Шейн перешёл на бормотание, будто он пытался убедить в чём-то сам себя. — Знаешь, — Шейн посмотрел на Карла почти ласково, отчего мне тут же сделалось не по себе, — твой отец никогда не отличался расторопностью, как и полицейским чутьём или… Да, я никогда не понимал, как он вообще смог стать шерифом. Или как мог убедить твою мать выйти за него замуж и уехать в эту глушь… Я будто бы раздвоился: одна моя часть всё ещё была под воздействием всех катастроф, что на нас обрушились: новость «Шейн-преступник», чёртова авария, которую этот урод устроил, беспокойство за состояние Карла и, конечно же, — попытки понять, чего хочет его «дорогой крёстный»… Эта часть меня словно пульсировала шквалом событий и оторванностью от реальности. А вторая часть… Я старался не упускать ни слова расхаживающего из стороны в сторону Шейна Уолша, я чувствовал, как всё моё тело наливается желанием улучить момент и наброситься на этого ублюдка. Но он был вооружён и находился слишком близко к Карлу. И мне оставалось надеяться, что каким-то образом об этой аварии при выезде из города, среди леса, станет известно в участке, и отец мальчишки или кто-то ещё из его подчинённых доберутся сюда прежде, чем случиться нечто непоправимое. Но как и во многих случаях раньше, я ошибался. Есть такие вещи, которые просто нельзя предотвратить. И будто бы в желании отобрать у нас обоих надежду, Шейн почесал затылок и осмотрелся (деревьев вокруг почти не было, мы съехали с дороги на какой-то пролесок или поляну), а после, приказав нам с Карлом не двигаться, он подошёл к своей машине, открыл дверцу заднего сидения и выволок на землю тело связанного шерифа… — Пап!.. Что ты с ним сделал?! — закричал Карл. Я видел, как он хочет подняться, и я снова заметил, как Карл может абстрагироваться от своего страха, если кому-то другому, кому-то близкому грозила опасность. Но подняться на ноги Карл не успел: Шейн выстрелил в сторону, слишком близко от места, где лежал шериф, и нас обоих снова пригвоздило к земле. — Я же просил… — Шейн сжал переносицу и повернулся к Рику, который от звука выстрела начал шевелиться, и я не мог в этот момент облегчённо не выдохнуть и не посмотреть на Карла, надеясь, что он тоже увидел: его отце жив, и что, я не знаю как, но всё будет хорошо. — Я же просил молчать, пока я не разрешу говорить. Но я заметил и другой важный момент: за всё это время Шейн ни разу не посмотрел на Карла, не заговорил, обращаясь именно к нему. Похоже, у этого ублюдка тоже шла борьба между двумя сторонами: теперь, когда всё раскрылось, он будто бы не знал, каким именно он хочет быть с Карлом Граймсом. — Пора вставать, старина, настал час икс. — Шейн Уолш схватил шерифа за ворот куртки и усадил к своей машине. И вот теперь все трое, будучи его пленниками, мы образовывали самый настоящий грёбаный круг дьявола с его отродьем в центре. Мы с Карлом не были связанными, но пока у этого типа в руках оружие, я понятия не имел, что предпринять, учитывая, что я ещё не знал, как быстро после аварии могу двигаться. А Карл… Ему и не нужны были никакие оковы: ему, уверен, вполне хватало и осознания, что в паре метров от него стоит тот самый человек, который… — Что за… — начал было шериф, но, увидев Карла, он тут же дёрнулся, но глянув на оружие в руке бывшего друга, благоразумно остался на месте. — Вот видите? Дружище, рад, что ты знаешь правила поведения в подобных ситуациях. Не делать резких движений, когда преступник — спасибо тебе, Ниган, услужил! — вооружён. — Отпусти его! — прохрипел шериф, чем тут же заработал удар ногой. — А вот о том, чтобы не раздражать преступника разговорами, про это ты забыл, друг! Я вот как раз сейчас говорил Карлу о том, какой ты… — Закрой рот, Шейн, и отпусти моего сына, чёрт бы тебя побрал! — Отпустить твоего сына… — Я видел, как этот ублюдок делано задумался, будто искал в словах своего «дружищи» смысл. — Если ты не заметил: я сделал это ещё несколько месяцев назад. И, если бы кое-кто выполнял данные обещания, то мы все бы сейчас здесь не находились. Ниган бы убрался из города, Карл бы остался дома, под контролем и присмотром тех, кто действительно желает ему добра, а не… А ты, старина Рик, бы не додумался до тупейшей идеи взять меня в одиночку и не получил бы в итоге по голове… «Ниган увёз куда-то Карла! Нам нужно срочно ехать на поиски!…» Возможно, несколько месяцев назад я бы ещё и поверил в твоё беспокойство… Но теперь… Точно не после того, как ты, дружище, пустил этого урода в наш дом. Не после того, как разрешил оставаться ему с Карлом наедине, ночевать в его комнате!.. Я бросил взгляд на шерифа, уверенный, что увижу недоумение на его лице, шок или разочарование в духе «я же тебе доверял», но шериф произнёс слова, которые я иногда вспоминаю и по сей день: — Не сравнивай его с собой, Шейн. Здесь есть только один монстр — и это ты. — Монстр… Какое интересное слово… Карл, дружок, а ну-ка поднимись, давай, не бойся, мы ведь столько времени провели вмест… — Прекрати-прекрати-прекрати! — Шериф не выдержал и всё же сорвался с места, за что тут же получил очередную порцию ударов ногой. После чего захрипел и упал на бок. — Пап!.. Шейн, прекрати! — Я видел в глазах мальчишки ненависть, ярость, но лишь до тех пор, пока крёстный не подошёл к нему ближе. Я видел, как Карл содрогнулся, но взгляда не опустил. — Ты стал смелее. Прямо как тогда, в ту ночь, когда тебе удалось убежать. Мне нравится видеть тебя таким, дружок. Ты был таким даже в детстве… Да, знаю, ты, наверное, помнишь себя застенчивым ребёнком, неспособным быть злым или дать отпор, но я помню твой взгляд… Сколько тогда тебе было? Пять или четыре года? Ну, вспоминай! Я трахал твою мать в вашем сарае, а ты приоткрыл дверь и уставился на нас… Ты не был напуган или шокирован, ты вряд ли понимал, что происходит, но твоя мамаша скулила, когда я вбивал её в стену, и я увидел в твоих детских глазах гнев, желание бороться, я видел злость… Я просто не мог отвести от тебя взгляд, а когда кончил… Да… Я был уверен, что ты расскажешь всё отцу или… не знаю, перестанешь хорошо ко мне относиться после увиденного. Но ты забыл. Вот только… Я забыть не смог. — Ты отвратителен… — Ты так считаешь, старина? А что насчёт него? — Ниган не… — Ниган не плохой! Ниган не мог! Ниган не такой! Можешь убеждать себя этими словами сколько угодно, Рик. Мы все хорошие. Ровно до тех пор, пока… пока не попробуем. Карл… — Но Шейн, посмотрев на Карла, по щекам которого катились слёзы, зло выдохнул воздух; создавалось ощущение, будто все пока идёт не так, как он планировал. Наверное, поэтому он подошёл к Карлу и, схватив его за ворот рубашки, рывком поставил на ноги и обхватил за шею. Я не знал, что делать. А шериф, я чувствовал, был готов умолять. Карла же вот-вот была готова накрыть истерика от прикосновений этого монстра… — Поэтому… Я и собрал вас всех здесь. Пусть всё и полетело к чертям, пусть меня и арестуют, когда я с вами закончу… Я просто хочу, чтобы ты понимал, дружище, не я один… монстр в этой истории. Поэтому… Ниган, помнишь, ты обещал сделать всё ради спасения жизни этого ребёнка? Я кивнул, пытаясь найти брешь в этой паузе, в этой возможности сделать что-то, что нарушило бы план этого ублюдка. Да, я готов был сделать что угодно: и тогда, и сейчас. — Отлично, отлично, сейчас у тебя будет возможность доказать сразу две вещи. Спасти от смерти — а видит бог, я готов пристрелить каждого из вас, мне терять нечего, — нашего любимого Карла. И доказать нашему дорогому старине Рику, что я прав: нужно только попробовать. До меня не сразу дошёл смысл слов Шейна Уолша в тот момент. Наверное, потому что сам смысл был настолько противоестественным, что не мог существовать в природе вообще. — Я хочу, чтобы ты, Ниган, трахнул Карла. Здесь и сейчас. — Что ты сказал? — Все вы слышали, что я сказал. — Ах, ты… — рванулся было шериф, и я хотел сделать то же самое, до того слова этого психопата были ужасны, но он лишь сильнее прижал Карла к себе и наставил на нас пистолет. — Я могу свернуть ему шею очень легко. Я уже это делал. Помните, был в этом городишке такой мальчишка Питтерсен? Он же учился с тобой, да, Карл? Я правда хотел сделать всё, чтобы ты не стал одним из тех детей, которых я… Но… Видимо, нельзя было этого избежать, ведь ты постоянно крутился рядом, да ты спать готов был со мной, когда я приезжал к вам в гости!.. — Так это действительно был ты… — Да, дружище, это был я. Но! Мы отвлеклись от темы! Ниган, ты меня услышал. Ты сделаешь это, иначе… — Иначе, что? Убьешь меня? Давай! Ты ненавидишь меня, так что тянуть — пристрели меня, и дело с концом! Но отпусти пацана! — Очень благородно. Но вот штука в том, что я не убью его, если ты откажешься. Я просто сделаю это сам. — Что ты… — Слова застряли у меня в глотке. — Да! — Рука Шейна поползла вниз по груди Карла. — И возможно, увидев… Ты поймешь, кто ты, какой ты, дорогой Ниган… — Шейн поддел футболку мальчишки, заставив его судорожно вдохнуть и рвануться, но хватка Шейна не позволяла отстраниться. — И монстр внутри тебя… Ты его ощутишь… — Я видел, как пальцы Шейна расстегнули ширинку на джинсах Карла, и рука скользнула под бельё мальчишки… — Чёртов ублюдок, отпусти его!.. — Пожалуйста, не надо… — сквозь плачь произнёс Карл, которого била крупная дрожь. — Я всё сказал: либо это сделает он, либо я. — Чёрт бы тебя побрал, Шейн! Убей меня! И отпусти его! Ты уже всем и всё доказал! — Сколько претендентов на смерть… — Шейн произнёс это, растягивая слова, и тогда я понял, что, прикасаясь к мальчишке… Он… ему это нравилось, он получал удовольствие, пока Карл готов и сам умереть на месте от этих прикосновений. Я хотел было рвануться вперёд, пусть бы этот ублюдок убил меня, пусть бы… Господи, я даже хотел, чтобы он убил Карла. Это лучше, чем очередное насилие. — Ниган… — И тут он посмотрел на меня с такой мольбой, какой я не видел в его глазах никогда. — Сделай это… Просто сделай. Я видел, как Шейн застыл. И я понял, что он пытается понять: не противоречит ли это его представлению о наказании всех присутствующих; пытается понять, доволен ли он тем, что Карл готов предпочесть насилие с моей стороны, лишь бы «крёстный» его отпустил. Но, видимо, решив побыть зрителем, он оттолкнул Карла, заставив его упасть на траву почти рядом со мной. — Не тяни. Второго шанса я не дам. А ты… Рик… Сейчас ты всё-ё-ё увидишь. Шейн подошел к Карлу и застегнул на его запястьях наручники. Я представил, как он делал это на протяжении долгих лет. Вспомнил, как такие же наручники были несколько раз застёгнуты на мне тёмной ночью в тюрьме… Я представил… я во всех подробностях представил за пару секунд, как стаскиваю с мальчишки джинсы и бельё, как расстегиваю ширинку и… Как прижимаю Карла к земле, чтобы он не дёргался, пока я буду… Сперва волна тошноты заполнила меня до краев. А после… Я пошевелился. Я не знал, что мне делать, но знал, что просто сидеть — плохая идея, ублюдок может выполнить своё обещание. Я опёрся о дверцу машины, чтобы встать, как вдруг заметил в траве под машиной движение… — А, что, Рик? Возможно, он и прав, и я такой же монстр. Просто мне повезло больше: не всем нам дан самоконтроль… — Что ты городишь, Ниган? — Я видел по бледному и несчастному лицу шерифа, что его отчаяние достигло предела. Что он умер бы сколько угодно раз, лишь бы его сына оставили в покое. Лишь бы всё это закончилось. — А вот что, шериф. — Я протянул руку к ремню, начал расстёгивать его на глазах ничего не понимающего и готового сойти с ума от бессилия шерифа. — Сейчас я трахну твоего сына. У тебя на глазах. А ты меня за это ещё и поблагодаришь. Я бросил взгляд на Шейна, который был в недоумении от моих слов, а после, как я и предполагал, он повернулся, чтобы что-то сказать шерифу. Но никто так и не узнал, что именно. Моя рука нащупала рукоять биты, лежащей в помятой траве под машиной. И через секунду мы все услышали выстрел: Рик рванулся с земли на Шейна, увидев мои действия. А я сам не видел, попал ли Шейн в цель. Для меня было важно в тот момент лишь одно: чтобы Карл был в порядке и чтобы бита поскорее опустилась на голову чёртового ублюдка, имевшего неосторожность повернуться ко мне спиной… В тот вечер моя бита опустилась на его голову и тело не единожды. Но и выстрелить он успел далеко не один раз. Ту ночь я вспоминаю и по сей день. Тогда я снова потерял самое дорогое, что есть у человека, и редкая ночь стала с тех пор обходиться без кошмаров. Единственное, что до сих пор даётся мне легко — отношение: да, трагедии случаются, и каждому необходимо как можно скорее успеть отыскать того, с кем не страшно падать в пропасть. Какой бы страшной и глубокой она ни была.