Beatitudo

«Тома-сан, можно кое-что уточнить?» Тома дёргается от этого девчачего голоса, раскрывает свои уставшие глаза и смотрит в потолок, взглядом выжигая в нем дырку. Хотя выжечь хотелось, на самом-то деле, только себя, потому что все это как-то неправильно. Потому что он совершенно не знает, чего ему ещё ждать от принцессы Камисато, и что она ещё у него спросит. Потому что мысль об Аяке у него чуть ли не каждая вторая, а о работе только третья. И он выдыхает — тяжело, стараясь при этом хотя бы чуть-чуть расслабиться. Возможно, покупка трубки и не будет таким дерьмовым вариантом, как он думал изначально. Возможно, благодаря ней у него появится хоть какая-то передышка между внезапными вспышками в его памяти. И, наверное, так будет гораздо легче думать об Аяке. — Тома-сан... ты ещё тут? В первую секунду он пропускает обращение мимо ушей: мало ли, может быть ему всего лишь показалось. Но потом окончательно открывает глаза, и взор у него становится чуть ли не каменным. — Тома-сан? — на автомате повторяет Камисато, а голос ее — тонкий, даже немного уставший — только усиливается. — Ты меня слышишь? — Да, конечно. Я слышу, — Тома нехотя поворачивается на пришедшую и смотрит: на промокшую до нитки, со стекающими с ее влажных светло-лавандовых волос дождинками, и все ещё — почти всегда — бледными губами. Почему Тома вообще смотрит на её губы — хороший вопрос. И Тома не уверен, хотел ли он знать на него ответ. — Я так понимаю, зонт вы с собой не взяли? Аяка кивает, прикладывая палец к губам, и Тома вдруг видит, как кончики у нее чуть подрагивают. Он опять вздыхает, протирая массивными пальцами переносицу и думая, что он вообще может в этой ситуации предложить — зонта у него с собой тоже нет, так как сегодня должен был остаться дежурить в храме, а теплой одежды в качестве компромисса тем более. В голове только... — Я могу остаться тут ненадолго? Пока дождь не утихнет. Мысли в голове у Томы сразу же спутываются, превращаясь в один скомканный комок несуразности. Потому что это тот самый вариант. — Да, конечно, — все-таки отвечает ей Тома спустя три минуты напряжённого молчания, садясь обратно в кресло. Аяка снова кивает и, проходя дальше в комнату, снимает свою мокрую накидку. Тома следит за ее движениями все внимательнее, а потом ловит себя на мысли, что слишком много внимания уделяет мелочам, — которые, как ни странно, случается только с Аякой. Сама же Аяка на это никакого внимания не обращает, лишь бесцветно наблюдает за отблесками огня в камине. И Тома, не без причин, даже немного злиться, что в этой комнате он будто бы пустое место. «Тома-сан, будь, пожалуйста, аккуратнее». Мысли снова словно прошибает волной — хотя, скорее, даже штормовым цунами, — но он старается держаться планки неприкосновенности. Неважно, что у него в голове. Неважно, что Аяка Камисато — причина штормого цунами — прямо здесь и сейчас. И они одни. Это — будь прокляты эти чёртовы правила — совершенно тут не причем. Тома задерживает дыхание, смотря в запотевшее окно, по которому льются чуть ли не градом капли, и надеется, что дождь скоро должен закончится. Настенные часы пробивают ровно шесть часов, от чего тот чуть вздрагивает, а затем снова смотрит в окно — дождь постепенно стихал. И после Тома слышит шубуршание в пару метрах от себя, и он переводит на принцессу взгляд: она надевает на себя ту самую полностью вымокшую накидку и встаёт со стула. Молча. Так что Тома просто смотрит уходящей Аяке вслед. — Тома-сан, — Аяка остановливается прямо около двери, придерживая дверную ручку. Руки у нее все ещё дрожат, — почему вы на меня постоянно так смотрите? Но в ответ Тома снова только молчит.