***
— Здравствуйте. Я спасатель МЧС и сейчас приехала в больницу навестить недавно пострадавшую в ЧС девочку, — Аля говорила быстро не давая собеседнику вставить слово. — Подождите, успокойтесь, пожалуйста. Скажите как вас зовут? — Алевтина. Девочку обкололи психотропным препаратом, который ей никто не назначал. Я сама психолог. Я знаю, что она не здорова психически, но нейролептик ей никто прописать не мог. Он только окончательно расщиплет её мозг. А родители совсем её загнобили. И не заступятся. Некому её защитить. — Хорошо. Как зовут девочку? — Кира. Матвиенко. — Да есть такая. Пару месяцев назад обращалась некая Анастасия. Тоже говорила про Киру. Но её родители показались нашим сотрудникам образованными людьми и вызов приняли за ложный, — ответил мужской голос. — Но у неё в семье и правда были плохие отношения. У нас есть заключение независимого психолога! — из глаза Али скатилась слезинка. Возможно, девочка, которую они с Андреем смогли сделать счастливой на мгновение, по сравнению с тем количеством боли и унижения которое она вытерпела, больше никогда не сможет улыбнуться искренне, никогда не обрадуется игрушке и не будет счастливой. Никогда. Нет. Она этого не допустит. Они с Андреем… — Пожалуйста, помогите! — обычно просят о помощи Алю, но сейчас просит она. — Кира ничего плохого, ничего, не сделала и не сделает, я обещаю! Пожалуйста, привлеките министерство образования, или кого там нужно, но не игнорируйте её. Ей с детства внушали, что она не достойна внимания и любви. Пожалуйста, дайте нам возможность это исправить. Она тоже заслуживает счастья. Этот ребёнок самый чистый и добрый из всех детей, которых я знала. Люди, которые якобы сильнее её не должны пользоваться этой добротой… Помогите спасти её жизнь… — Аля плакала. — В больницу приедет наш сотрудник, и если оснований будет достаточно, он начнёт процесс смены законного представителя. Он может продлиться от нескольких дней до нескольких месяцев. Я же правильно понимаю, вы хотите удочерить Киру? — Да… *Тем временем в кабинете Ромашкина* — Отвечай, мразь, на каком основании ты это делаешь? — Андрей держал врача за горло, прижав его к стене. — Мне заплатили! Я не виноват! Прохрипел задыхающийся Ромашкин. — Ты убиваешь ребёнка за деньги? Ты клятву Гиппократу давал! Ты людей спасать должен! — голос Андрея был больше похож на рык. Этот человек — тот же наёмный убийца, только в несколько раз хуже. — Мне заплатили! Этих людей можно понять! Кому нужен ребёнок-инвалид, не уважающий людей, которые его содержат. — Кормить, одевать и обеспечивать спальным местом детей — это обязанность родителей, за которую дети, — на этом слове спасатель сделал акцент, ещё сильнее сжав горло псевдоврача и резким движением перекинул его на стол, к которому прижал с новой силой, — им ничего не обязаны, — поняв, что на собеседника Андрей повлиять не сможет, он его отпустил. И ледяным голосом, без единой эмоции сказал задыхающемуся на полу, на который тот бессильно скатился, «врачу»: — А что касается «Мне заплатили её родители» — это не оправдание, а только ещё больший груз на вашу душу. И на ваш срок. Но об этом вы будете говорить не со мной. Спасатель вышел из кабинета, хлопнув дверью. Полиция приехала через полчаса. Начался обыск, допросы. Прошло ещё полтора часа перед тем, как из девочки вытащили резиновую трубку. Потом у неё взяли анализ крови. Оказалось, что если бы Аля не перекрыла поток жидкости перед тем, как вызвать полицию, то шансов на спасение Киры не было бы. Он и так был мизерный, и воспользовавшись им, сотрудники больницы поспешили вколоть антидот. Ребёнок не умрёт. Он будет жить. Но будет ли она обычной девочкой или станет «овощем», постоянно улыбающиеся и неспособным самостоятельно мыслить точно сказать нельзя. Никто не знал, что будет дальше. Андрей стоял в коридоре больницы, прижимая Алю к себе. Она плакала, а он гладил её по спине, и уставшим взглядом следил за полицейским, разговаривающим с Ромашкиным, который требовал адвоката. Сейчас он выглядел особенно мерзким и низким в глазах спасателя. И как такой вообще оказался в больнице? Оказалось, что «врач» не первый раз берёт взятки, а срок его тянет лет на десять, а то и на пожизненное. Спасатели не знали, что будет дальше, но решили быть с Кирой до самого конца… Судебный процесс длился неделю. Киру перевели сначала в реанимацию, а потом в отдельную палату. К ней не пускали никого кроме врачей и полицейского. Спасатели передавали девочке конфеты или шоколадки, но не знали, радуется она им также, как и раньше, или равнодушно и непонимающе смотрит на коробку… Аля часто плакала, постоянно ходила полусонная, не могла даже на вызов ответить из-за тремора конечностей. Она очень волновалась за девочку. Андрей тоже волновался, отсутствие мотивации в глазах и частое зависание в своих мыслях его выдавало. Спасателям одобрили удочерение. Но из-за того, что они были не женаты, пока что законным представителем мог стать только один из них. Андрей поговорил с Гиреевым, и узнал, что при удочерении Сабины у Шимко появились проблемы из-за отсутствия постоянного жилья, опасной работы и не состояния в браке. С этим не должно быть проблем. Так ему сказали в министерстве образования. Андрей сидел на кухне и думал о том, как обеспечить ребёнку максимально комфортные условия. Но решил отвлечься, чтобы, отдохнув, снова обдумать свои расходы и доходы. Он взял в руки телефон и увидел множество уведомлений… Он не проверял их почти неделю. Уведомления о пропущенных звонках, сообщение от Грека, предложение подтвердить свою электронную почту, что бы избежать взлома в гугле, перевод на карту, со… Стоп?! Перевод? Андрей перешёл по уведомлению четырехдневной давности и увидел перевод от Артёма Павловича в размере… трёхсот тысяч рублей. В поле, отведённом для комментариев было написано: «пришло время вернуть должок)» Артём Павлович… Это его школьный друг. Ещё когда они работали и жили в Питере, и с бюджетом у Андрея дела обстояли намного лучше, его одноклассник женился. Артём (фамилию Андрей почему-то забыл) хотел громкую свадьбу на 200 человек, и занял у Андрея денег в долг. Много денег. Тогда Андрей мог себе позволить раздавать такие суммы. 250 тыс. рублей… Но потом, на той же свадьбе он познакомился с Катей. Начались незапланированные расходы и частые походы по торговым центрам. Покупка дорогой одежды и гаджетов, украшений, а потом и его собственная свадьба окончательно выбили Андрея, грамотно контролирующего свой бюджет, из колеи. А потом он сам выбрал спокойную жизнь, переехав в Карелию. Даже незначительные (в данном случае) 300 тысяч рублей зародили в мужчине надежду. Один важный нюанс: Андрей и сам был сиротой. Его отец погиб, когда самому Андрею было 16, а мать сорвалась… В общем, он ещё мальчишкой оказался в детском доме, но психика его, к счастью, в отличие о Кириной, осталась цела. Все социальные выплаты, которые полагались ему он клал на счёт в банке, зарабатывая на жизнь самостоятельно, зная, что когда-то они пригодятся. Именно ими Андрей и мог поделиться. 24 тысячи в месяц. 288 тысяч в год. 7 процентов годовых. Больше 20 лет… Даже тот, кто не дружит с цифрами может понять, что это не маленькие суммы. И настал тот момент, когда они пригодились. Андрей не долго думал. Он сразу нашел решение самой главной своей проблемы. Приводить ребёнка в съёмную однушку ему показалось мягко говоря не толерантным, а о жизни на базе не могло быть и речи. Артём как будто бы чувствовал это. По сути он ничего не сделал. Он просто напомнил Андрею о пятнадцати миллионах на счету…***
Андрей с Алей нашли небольшую уютную двушку в новостройке, в тихом, экологически чистом районе. Панельные окна, огромные лоджии, готовая отделка… Школа, детский сад, спортивная площадка, кофейня, поликлиника… и всё это в шаговой доступности. Двадцать лет накопления и жертв над собой… И вуаля! Андрей держит ключи от новой квартиры. Теперь можно начать абсолютно новую жизнь. Счастливую и безбедную. Только бы с Кирой всё было хорошо… Влюблённые заехали в квартиру на следующий день. Две маленькие комнаты, огромная кухня, совмещённая с залом, большой балкон в комнате, которая должна была принадлежать Кире, и маленький из кухни — с видом на детскую площадку, огороженную высоким забором от других домов, и ванная с туалетом. Что может быть лучше? Только счастливый, любимый и любящий ребёнок, живущий рядом. За пару дней до переезда Алевтина и Андрей подали заявление в ЗАГС. Они решили, что до свадьбы опекуном станет только Андрей, потому что квартира записана на него, и проблем с удочерением будет меньше. И свадьбу сыграют они уже в присутствии Киры. Через полторы недели после происшествия с нейролептиком Андрей и Аля сидели на новой кухне и пили кофе. Ремонт был ещё не закончен, а вернее не начат. Квартира продавалась с уже покрашенными в этой комнате и коридоре в лавандовый цвет стенами, которые освещались лучами осеннего солнца, падающими из большого окна в пол и окна поменьше, которое располагалось возле двери на балкон. Это был вторник, но у пары был выходной. В этот момент Андрею поступил входящий. Андрей взял, не обращая внимания на то, кто ему позвонил. — Добрый день, — сказал он неожиданно для самого себя и выдохнул. На самом деле было 9 часов утра, но он не обратил на это внимания. — Здравствуйте. И вам добрый, — поздоровался женский голос, — это вас из министерства образования беспокоят. Андрей Андреевич, 11 дней назад вы подавали заявление на удочерение Киры Матвиенко, верно? — Да, всё так, — сказал Андрей, оживившись, услышав уже родное имя спасённой им почти три недели назад девочки. — Ваше заявление одобрили. Сегодня вам с нашим сотрудником нужно будет встретиться в больнице, где лежит девочка. Вас пропустят в её палату, чтобы узнать её мнение по поводу смены семьи. Вы же будете там? — Да, конечно, я приеду. Во сколько? — окончательно проснулся Андрей. Аля тоже оживилась и внимательно вслушалась в разговор, и слышала каждое слово собеседницы в пустой квартире. — Ориентировочно в 14:30. Приезжайте туда, возможно придётся немного подождать. У наших сотрудников очень плотный график. — Хорошо, — Андрей улыбнулся и облегчённо вздохнул, — а можно Але со мной? — Я полагаю, да. Слишком много на Андрея навалилось за последнее время. А на Алю тем более. Она всё ещё переживает по поводу ситуации с Мусоргским. — Скажите, что будет если Кира согласится? — Андрей был почти уверен в её согласии. Девочка и сама несколько раз ему говорила, что не чувствует себя комфортно среди родных. А ему она доверяла. Иначе, как тогда она смогла бы уснуть у него на руках? Что же будет, если она откажется он знал. Ему её не отдадут, и скорее всего даже запретят с ней общаться. — Девочка останется в больнице, пока более-менее не реабилитируется, но вас уже будут к ней пускать. Стойте… У меня в документах написано, что вы врач… А ваша невеста — психолог с высшим образованием… — Так и есть. — Что ж… Я думаю, что можно рассмотреть вариант переезда девочки к вам. Если, конечно вы согласны и сможете находиться с ней. Но это нужно обсуждать с лечащим врачом. Андрей обненялся с Алей взглядами и ответил. — Да… Мы заберём Киру, если это будет возможно. — Но, на многое не надейтесь, — пауза затянулась. — Я предлагаю закончить разговор. — Да, конечно. До свидания, — Андрей дождался, пока собеседница бросит трубку. И сразу же подхватил на руки только что вставшую со стула Алю. Она улыбнулась впервые за несколько дней. Если им предлагают поехать к девочке в больницу и поговорить с ней, значит она справилась. Победила препарат, контролирующий её мозг и снова стала прежней. Такой, какой она была до захвата школы… Или даже раньше.