Князь Лесной Земли

Постепенно жизнь в княжеском тереме вошла опять в привычную колею. Всколыхнулась было волна противоречивых слухов, пошла гулять по Лесной Земле, но вскоре осела, как муть в реке. Только летописцы в Тихомирове и Змееве добавили в свои записи несколько новых строк. После гибели Есении князь Мирослав вернулся к жене, княгине Цветане. Их союз даже укрепился, поскольку оба лучше узнали друг друга. На следующий год княгиня родила пятого сына, нареченного Борисом. А старшие княжичи, между тем, подрастали, развивались, совершенствовали полезные в будущем навыки, узнавали новое. И зимой, и летом, в любую погоду они под руководством опытных дружинников осваивали воинскую науку, или же просто так играли на свежем воздухе во дворе усадьбы, или уезжали в город и в лес, начинавшийся близко, почти за самыми городскими стенами. Там они рыбачили в мелких водах речки Оленьей, тут же разжигали костер, пекли на нем рыбу, солили и ели. И казалось княжеским и боярским детям, имевшим дома сколько угодно любых лакомств, что нет ничего вкуснее свежей, горячей, обжигающей пальцы рыбы. А ведь были еще и грибы, и ягоды, ради которых стоило бродить в лесу! На всю жизнь Стемир сохранил в памяти: горящий костер на речном берегу, сырой грибной и лиственный осенний запах, плеск реки, и сосна-великан за спиной, простирающая пушистые и колючие ветви, одетая похожей на кольчугу корой. Говорят, что воспоминания детства пускают самые глубокие корни. Среди своих братьев и товарищей Стемир обычно первенствовал. Ему чаще других удавалось увлечь всех новой затеей, первым проникнуть в еще недосягаемое для других место, погасить любую ссору (иногда - отвесив зачинщикам тумаков). Даже старший брат чаще следовал за ним, потому что сам не всегда мог что-то придумать. Волчонок, которого Стемиру подарил отец, вырос в большого волка. Хоть и не без труда, но княжичу удалось выучить Серого, как он мечтал. Привыкнув к рукам хозяина с детства, волк и теперь соглашался взять у него вкусную мозговую кость, тогда как на других сразу скалил острые клыки, стоило им только приблизиться, когда он ел. Обучая его, Стемир советовался с княжескими псарями, иным из которых доводилось и с волками иметь дело, но не позволял никому помогать. Ему хотелось, чтобы волк слушался только его. И он приказывал, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но не резко. Бывали, конечно, нелады, когда Стемиру казалось, что не удастся самому приручить волка. Но он старался не поддаваться. Когда надел на подросшего волка повод, тот, бывало, упирался всеми четырьмя лапами - не сдвинешь. Тогда Стемир говорил ему, натягивая поводок: - Ты упрям, и я упрям. Будешь слушаться, или тебя посадят на цепь? Волк поднимал морду, кося желтыми глазами, навострял уши. Стемир готов был поклясться, что он понимает каждое слово. Потому что после этого начинал слушаться, и княжич угощал его в награду мясом. Ночами волк спал на полу возле постели княжича, на его старом плаще, чтобы и во сне чувствовал присутствие хозяина. Волк, разумеется, рос гораздо быстрее, чем мальчик, и на следующий год уже превратился в переярка, ростом больше гончей собаки. Тогда старшие забеспокоились было, можно ли детям играть с ним. Но Стемир к тому времени был совершенно уверен в своем любимце, и убедил оставить его. Даже когда Серый играл с хозяином, как мог бы с братьями по логову, вместе катаясь по полу или по ковру опавших листьев, разве что слегка мог прикусить ему руку или плечо, но никогда не сжимал зубы всерьез. И, сопровождая Стемира сотоварищи в лес, волк бегал по кустам, совсем пропадая из виду, пугал птиц и белок, иногда ловил неосторожного зайца или куропатку. Но далеко никогда не убегал, и, в конце концов, всегда почти бесшумными мягкими прыжками догонял Стемира. Миновала осень и зима, и весь следующий полный год, а Стемир так и не приблизился к разгадке своих видений, хоть и часто их вспоминал. Но как-то однажды, когда он с братьями и Вепровичами играл во дворе в бабки, к ним подошла бедно одетая старуха. Полусогнутая, опираясь на палку, она остановилась, переводя дыхание. Мешок за ее спиной был совсем тощим, а лапти на ногах сильно растоптались; видимо, нищенка пришла издалека. - Ох, добрые господа, мне бы водички попить; не скажете ли, где взять? - спросила старуха, чуть отдышавшись. Богуслав, как раз примеряясь для нового броска, крутил-вертел кость пальцами, желая бросить ее удачнее всех. Едва заметив старуху, показал рукой: - Вот там колодец, сходи! Нищенка попыталась выпрямиться, но не смогла сдвинуться с места. Застонала устало, присев на скамейку: - Утомилась я, добрые молодые господа! Через всю Лесную Землю в Тихомиров дошла... А у вас ноги молодые, проворные. Сбегайте за водой, Мать-Земля вас благословит!.. Богуслав надменно взглянул на старуху. - Ну, сейчас, будут тебе княжеские сыновья воду носить! Ты, старая, не забывай, кто перед тобой! Будь благодарна, что не гоним... Но Стемир возразил брату: - Старших положено почитать, кто бы они ни были, - и, обернувшись к сидевшей на скамье старухе, произнес: - Посиди здесь, странница, сейчас я принесу воды! Возле крышки колодца высилась деревянная резная фигура цапли, на шею которой обычно вешали ведро. Откинув крышку, Стемир ловко закинул в колодец ведро на длинном ремне. Тут же рядом всегда лежал и деревянный ковш с конской головой на ручке. Зачерпнув ковшом прозрачной воды, таинственно пахнущей землей и глубинами подземелий, Стемир принес воды старой нищенке. Она осушила ковш и улыбнулась княжичу. Вдруг распрямилась и поднялась со скамьи совсем по-молодому. И, как молния, пронзил Стемира взор ее зеленых, как здешние леса, глаз... - Да благословит тебя Матерь-Земля, Стемир Мирославич! - обратилась она к нему, как во взрослому. - И до встречи! И, прежде чем Стемир или кто-то другой из обернувшихся на голос ребят успел разглядеть как следует, нищая уже исчезла неведомо куда. И никто не видел, чтобы она уходила. Все разбежались по двору, разыскивая таинственную нищенку. Но Стемир остался возле скамейки, в растерянных чувствах. Он не сомневался, что никого не найдут. Помимо обычного любопытства, ощущал теперь нечто странное, почти благоговейное, словно прикоснулся на Празднике Урожая к священному снопу, когда его торжественно вносят в святилище. И одновременно было почти до слез жаль, что она так и не объяснила ничего. Утешало лишь обещание: "До встречи!" Но когда будет эта встреча? Он был еще слишком юн, чтобы представлять себе далекое будущее. Холодный нос волка ткнулся в ладонь Стемиру. Он мигом очнулся от грез, пришел в себя и пошел искать перекликавшихся, как в лесу, друзей. И что любопытно: позднее никто из его братьев и друзей не мог припомнить странной нищенки, которой Стемир принес воды. Они никого не видели, а разбрелись по двору просто так, играя. В итоге, Стемиру не с кем было поговорить о загадочном происшествии. Но сам-то он ничего не забыл! Между тем, время для него и его сверстников проходило почти незаметно. Только по зарубкам на специальном шесте они узнавали, насколько подросли. Да еще на воинских упражнениях им давали все более тяжелые мечи, копья, луки, все больше похожие на настоящие. Другие уроки, у боярина Судислава, также сильно усложнились. Теперь наставник не приказывал им писать и отвечать по готовому, а задавал хитрые вопросы, требовал, чтобы воспитанники думали сами, принимали решение в самых неоднозначных событиях. Например, спрашивал у Богуслава, Стемира и Твердислава: - Как вы поступите, если в вашей дружине два воина поссорятся ни на жизнь, а на смерть, и прямо в походе затеют поединок? - Запрещу драться, а если не послушают - изгоню из дружины, - без колебаний ответил Богуслав. Но старый боярин встретил его ответ суровым взором. - А от твоих запретов враги, конечно, сразу друзьями станут, и тебя полюбят сильней? Если же выгонишь, ослабишь дружину перед боем, и другие в тебе усомнятся. Подумайте еще! Тогда Твердислав, младший из троих княжичей, проговорил не очень уверенно: - Ну, я бы их позвал к себе и велел помириться. А если не захотят, то выгнал бы, как сказал Богуслав. Что это за дружина, которая князя не слушается? Ответный взор боярина Судислава показался всем троим княжичам холоднее и острее лезвия меча. - А если они не хотят мириться? Их вражда так велика, что готовы прямо перед боем, наплевав на врага, перерезать глотки друг другу! И не подумают, что поединок между своими в походе - дурное знамение. Стемир, что ты сделаешь? Средний княжич уже давно про себя обмыслил каверзный вопрос, но не спешил отвечать, дав высказаться братьям. Сам же "дядько" Судислав учил: разговор - не битва, где важно ударить первым, чтобы противник не опередил; здесь можно и выждать. Но, услышав свое имя, Стемир приосанился и отвечал, стараясь не выдать тревогу (а вдруг не так скажет?) - Я думаю, что нужно сперва расспросить поодиночке того и другого, из-за чего они поссорились, и нельзя ли их примирить. И, если причина будет так велика, что оскорбленный не примет ни извинений, ни виры, - тогда я велю им отложить поединок до конца похода. Если, конечно, оба останутся живы и не передумают. И пусть поклянутся на мече, что не станут сводить счеты раньше, - добавил княжич. Судислав кивнул нарочито сурово, не показывая ученику, что радуется ответу. - Это уже разумнее звучит! Когда человек заглянет в глаза смерти, ему многое откроется. И все наносное слетит, как скорлупки с орехов. Иной и вправду потом удивится: за что же хотел глотку перерезать своему же сварожанину, брату по оружию! Я такое видел, под началом деда твоего, Бронислава Великого. Хотя похвала наставника была, по обыкновению, скупой, но Стемир все равно был польщен. Но не следовало успокаиваться на том: он знал, что следующие вопросы будут еще труднее. Как для молодого коня, когда он научится перескакивать высокую изгородь, тут же ставят тын еще выше. Так княжеских сыновей учили развивать не только телесную крепость, но и ум. По мере взросления, Стемир полюбил читать книги, что приносил им наставник. Одни повествовали о путешествиях в дальние, неизвестные страны, о людях и животных, их населяющих. Другие рассказывали об истории Сварожьих Земель и других стран, о деяниях былых правителей. Третьи представляли собой баснословные сказания о подвигах богов и героев, то своих, то чужеземных, во многом схожих, но все-таки различных. И в каждой книге открывался новый мир, волнующий, зовущий и яркий, рядом с которым на время тускнела повседневная жизнь Лесной Земли и их мальчишекские проделки. В любви к книгам верным соратником Стемиру стал Белян Вепров. Он полюбил чтение не меньше, чем сам Стемир, и тот, как только ему попадала в руки новая книга, сразу звал Беляна, чтобы прочесть вместе, на пару удивляться бывалым и небывалым чудесам. Часто можно было теперь увидеть за высокой книжной подставкой две склонившихся головы, черную и русую. Они то тихонько смеялись, то хмурились, что-то шептали друг другу на ухо, и вместе перелистывали деревянной палочкой толстые пергаментные страницы, испещренные четким почерком переписчиков, изукрашенные цветными рисунками. Иногда Любуша, желая их отвлечь, тихонько подкрадывалась и закрывала ладонями глаза брату и Стемиру, заливисто смеясь. Порой мальчики притворялись, будто не замечают ее, а иногда, увлекшись особенно интересным повествованием, и вправду бывали застигнуты врасплох. Но боярин Судислав заставлял воспитанников изучать и другие книги: о взаправдашних войнах и походах, воспоминания старинных полководцев, описания разных военных хитростей. Он не раз повторял княжичам, что не бывает двух одинаковых сражений, и нельзя повторять на войне чужой, пусть даже некогда победный маневр. Но знать, как сражались другие, следовало. Стемиру особенно понравилось перерисовывать чертежи разных крепостей и осадных машин, приспособленных разбивать толстые каменные стены. Его привлекала строгая точность линий, обязательная симметрия во всем. Он постепенно выучился грамотно владеть правой рукой, но чертил всегда левой. При этом обходился даже без линейки, трехугольника и кружилы; рука у него была твердая. Таким образом, то в учебе и книгах, то во все ужесточающемся боевом обучении, то в играх с братьями и друзьями, незаметно пролетало детство. Дней никто не считал нарочно - ни Стемир, ни кто-либо из его сверстников. Лишь, выйдя как-нибудь на улицу, удивленно замечали, что пришла новая осень или зима. А как менялись они сами, этого им не дано было заметить, потому что виделись каждый день. Маленькая ребячья ватага, больше уже не считавшаяся родством. Всякое бывало между ними: и споры, и даже драки, но остуды не случалось. Вместе зимой катались на лыжах и на санках с горки, весной, едва растает снег, уезжали в лес за первоцветами, ездили со взрослыми в лес на охоту, а летом бегали одни за грибами и ягодами, подражая деревенским мальчишкам. Детство - не беззаботная пора, свои заботы есть и у ребенка, в какой бы семье он ни рос, бедной или княжеской. Но чистая совесть и отсутствие тревог о будущем, как бывает только в детстве, заставляют впоследствии многих взрослых сожалеть о времени, когда душу еще не обуревали страсти... Во всех разнообразных играх и приключениях не отставала от мальчиков и Любуша. Вместе с ними, одевшись для удобства в сорочку и штаны, лазила в лесу по деревьям, носилась верхом, купалась в реке, ныряла с деревянного моста. Приятели и воспринимали ее как своего парня, не задумываясь о различиях. Девочка росла бесстрашной и бойкой на язык, нередко спорила с другими, а порой и дралась, пуская в ход острые ногти и небольшие, но крепкие кулачки. Как-то, поспорив, вцепилась в волосы Стемиру и таскала, не опуская - он только головой мотал. Наконец, Ярий оттащил сестрицу, а на княжича укоризненно взглянул: - Чего ты ей поддаешься? Ты же и меня можешь побить! - Вот тебя - могу, - согласился Стемир. - А она же маленькая, ее жалеть надо, - он медленно ощупал голову, где цепкие руки Любуши кое-где выдрали волосы. Но ссоры и драки все же были редкостью. Во всех своих приключениях стояли друг за друга крепко. Когда немного подросли, княжеские сыновья, собрав дружинку из сверстников, живших при усадьбе, вызывали "на войну" ребят с городских улиц, ходили в поход друг на друга, устраивали засады в укромных уголках, бились деревянными мечами. Тут видно было, кто проявит силу и смекалку будущего воина, кто в бою поддержит друга. Как-то, когда Стемиру было двенадцать лет, князь Мирослав взял своих старших сыновей в объезд Лесной Земли. А те уговорили взять с собой своих товарищей - Вепровичей. Путь лежал в Брониславль, где родился Стемир, и это вызывало в нем особенный интерес. Он пристально вглядывался вдаль со спины невысокого буланого конька, похожего на тарпана, и пытался угадать, что увидит за каждым новым поворотом. Его ручной волк, не смущаясь многолюдством, бежал ровными крупными скачками, возле хозяина, не отставая от идущего рысью коня. Лошади путников, чуя волчий запвх, тревожно фыркали, прижимали уши, но всадники справлялись с ними. Стоял сечень-месяц, когда кажется, что самый воздух тихонько звенит от мороза. А всадникам, закутавшимся в теплые меховые кожухи, хоть бы что! Князь и его дружинники в зимних одеждах под кольчугами казались гораздо толще, чем на самом деле, да и дети тоже. Из мехов выглядывали только раскрасневшиеся на морозе лица, щеки пощипывал мороз. Князь и его воины ехали под знаменем, во всем блеске нарядного вооружения. Хоть и не в поход едут, по собственным мирным владениям, но честь следует блюсти, чтобы все вокруг знали, кто едет навстречу. А что железо доспехов на морозе покрылось инеем, будто поседело, - так через теплую. одежду, да в движении, мороз не доймет. За княжеской дружиной тянулся длинный обоз из двух с лишним десятков саней. Там везли запасы пищи на весь отряд, запасные одежды и оружие, войлочные теплые шатры для ночлега и многое другое, необходимое в походе. Обратно на этих же санях повезут то, что заплатит Брониславль своему князю: драгоценные меха горностая, соболя, куницы, лисы, рыси; мед и пеньку, воск и лен, прозрачный золотистый алатырь-камень и речной жемчуг, изделия брониславльских мастеров. Каждый город, каждая боярская вотчина вносят свою долю в общую казну Лесной Земли. А из нее потом мостят улицы, торят новые дороги, строят крепости, если же где случится пожар или иное бедствие - помогают пострадавшим заново отстроиться. Вот только народ иной раз думает, что власть только берет, ради своего удовольствия, а княжеская казна - как волшебный кошель из сказки, в котором неиссякаемые сокровища появляются сами собой. Не видят, что власть и народ зависят друг от друга гораздо больше, чем видно им, снизу. Но о таких вещах думали в походе старшие, и то не все. А для детей и подростков поездка в Брониславль была всего лишь приключением, во время которого можно многое повидать. Словно неимоверной длины змея, вилась дорога между высившимися по обе стороны лесами. Чуть сойдешь с проторенного пути - и любой конь провалится в глубокий снег по самый пах, а то и по холку. Снег глубок и рыхл: только накануне был сильный снегопад. Местами и дорогу было почти не разглядеть, и кони бежали, взрывая снег, расшвыривая в разные стороны. День был морозный, но, как нередко бывает в сечене, ясный, и бледное солнце высоко плыло в небе. И в его лучах снег переливался разноцветными искрами, образуя настоящие снежные радуги. Стемир нарочно пришпорил коня, чтобы поглядеть, как снег разлетается из-под копыт алыми, золотыми, зелеными, лиловыми брызгами. - Серый! Серый! - позвал он своего любимца, отбежавшего зачем-то в сторону леса. Волк, отрастивший к зиме роскошную пушистую шубу, в два прыжка пробежал вперед и, опрокинувшись на спину, принялся кататься по снегу. На всю жизнь Стемиру запомнилось это зрелище: большой серый волк, игриво разинув белозубую пасть, кувыркается в снежном облаке. Когда Серый поднялся, у него вся спина была в растаявших бисеринках снега. А по обеим сторонам дороги грозно высились сосны да ели. Иные из них были толщиной в два обхвата, взглянуть на них ввысь - шапка свалится. Сколько лет здесь стоят лесные велеты - никто не знал. Разве что, устав от старости, упадет такое дерево в особо сильную бурю, или люди, не ища легких путей, не без труда срубят сосну-исполина и посчитают годовые кольца на пне. Темная зеленая хвоя деревьев почти вся была запорошена снегом. Лишь кое-где то ли ветер сдует снег, то ли собьет шустрая белка или большой черный глухарь, и сквозь белое покрывало Мораны проглядывала зелень, желанное напоминание о далеком лете. Молодые княжичи со своими друзьями ехали чинно рядом со взрослыми, а затем стали скучать. Но никто не соглашался пересесть с коня в ехавшие первыми нарядные сани, крытые коврами. Все предпочитали вытерпеть мороз и тряску в седле наравне со взрослыми мужчинами, чем показать слабость. На повороте, где длинные ветви древних сосен протягивались высоко над головами путников, почти смыкаясь темным шатром, вдруг куда-то делась Любуша. Только что ехала с другими, заметная в своем крытом алым сукном кожухе, вертелась на гнедой лошадке, приставала с расспросами то к одному, то к другому. И вдруг нет ее! И следов не сыскать, большой обоз все затоптал. Стемир проехал назад, крикнул, приставив руки трубой ко рту: "Любуша!" Ответа не было, только проказливые лесные духи принесли ему в ответ его собственный крик, звучавший насмешкой. В сопровождении нескольких дружинников подъехали братья пропавшей. Ярий, казалось, совсем не тревожился за сестру. - Да здесь она где-нибудь! В прятки играет с нами, надоест - сама вылезет, - успокаивал он не находившего себе места Стемира. - Но лес же! А если там разбойники прячутся? - возразил княжич, ища взглядом, не мелькнет ли красный кожух среди деревьев. Ярий басовито засмеялся; у него уже стал ломаться голос, чем он весьма гордился, стараясь его еще больше занижать. - Хо! Да если нашу шалопутную украдет какой-нибудь разбойник, завтра же сам вернет, и еще доплатит, чтобы взяли! Но Стемир не слушал его шутки. Раз он когда-то принял Вепровичей в будущую свою младшую дружину - значит, отвечает за них. Особенно за Любушу, потому что она меньше и слабее других. Он уже хотел предложить прочесать лет по обе стороны дороги. Но его волк вдруг поднял морду и ухватил хозяина за край кожуха. - Серый! Ты ее почуял?! Веди! - воскликнул княжич, воодушевленный новой надеждой, и последовал за волком. Его конь перескочил через канаву, какие рыли вдоль дороги для стока талых и дождевых вод. Стемир уже хотел въехать в лес, как вдруг ему навстречу кто-то вылетел галопом, едва не столкнувшись с его конем грудь с грудью. Стемир оторопело разглядел в снежном облаке красный кожух и задорно хохочущее личико. - Любуша, Лешева замануха! - выругался на нее Стемир. - Выпороть тебя надо, да некому! И больше никуда не брать! Но девочка совсем не испугалась, продолжая звонко смеяться. - А что? Ну признайся: удивила ведь я тебя? - Еще как! Кинулась навстречу, будто рысь! - отозвался Стемир, сам невольно улыбнувшись. Его брат Богуслав, глядя на них с дороги, усмехнулся: - Если рысь кинется, ее можно хоть за короткий хвост ухватить! А от Любуши так легко не вырвешься! - Ах ты! - воскликнул Стемир, быстро скатав снежок и швырнув в плечо брату. Тут же и второй снежок, брошенный Любушей, рассыпался о соболью шапку Богуслава. Старший княжич некоторое время отбивался снежками, но одному против двоих было несподручно, и он вернулся на дорогу, поехал рядом с отцом, приняв надменно-независимый вид. Последовали за ним и Стемир с Любушей, и скоро обоз покатил дальше. Там, где расступался лес, спали под снегом поля, некогда выжженные палом, очищенные от деревьев и кустарника, удобренные золой, вспаханные, унавоженные. Возле полей им все чаще встречались деревни. Низкие избы под соломенными крышами, с оконцами в бычьих пузырях, были занесены снегом. Но от них доносился запах дыма, лай собак. К большой дороге сбегали накатанные в снегу колеи. Иногда навстречу попадался на своем возке спешащий по делам мужик-смерд, кланялся князю с его свитой, и те в ответ желали удачи. Город Брониславль вырос за очередным поворотом дороги, когда расступились заснеженные сосны-велеты. На три сажени вверх поднималась каменная стена. Возле широких ворот, открытых, по дневному времени, стояли одетые в броню стражи, о чем-то оживленно переговариваясь. Стемир сразу заметил, что город стоит на высоком яру над рекой Каменкой, спящей сейчас подо льдом. Из города уже доносились запахи железа, кожи, свежего хлеба и лошадей. От домов и мастерских поднимался дым. Дорога, ведущая от ворот внутрь города, была прямой как стрела. Под плотно накатанным снегом угадывались деревянные плашки. Стемир с любопытством оглядывался по сторонам, рассматривал людей, попадавшихся им навстречу. Вон тот мужчина в кожаном фартуке, с короткой, точно подпаленной бородой - не иначе, кузнец. А другой, несущий в руках туго свернутые бычьи шкуры - кожевник; кислый запах квасцов и дубильных веществ. которым он пропитался, ощущался даже на морозе. А вот девушка, одетая не очень богато, но нарядно, в цветных лентах и бусах, должно быть, спешит на посиделки к приятелям, а может быть, и жениха там надеется встретить. Стемиру было приятно встречать этих людей, словно он уже знал их когда-то. Горожане почтительно приветствовали князя, воины ехали, обмениваясь шутками с брониславцами. На улице дети играли в снежки, и какой-то малыш испуганно вскрикнул, увидев волка. Стемир надел на него повод, пристегнул к луке седла, и Серый послушно пошел рядом с конем. Главная улица была так широка, что здесь могли свободно разъехаться два больших воза. Теперь князь Мирослав с сыновьями ехали рядом. Стемир слышал, как Твердислав разочарованно сказал отцу: - Брониславль намного меньше, чем Тихомиров или Змеев! - То правда. Но ведь это молодой город. Его основал в молодости мой отец, а ваш дед, великий князь Бронислав Милонежич, во время путешествия по Лесной Земле. Он счел это место удобным для города, так как по Каменке открывается путь к Великой реке. Мой отец дал мне в удел Лесную Землю. Однажды нам с вашей матерью пришлось на целых три месяца задержаться в Брониславле, и здесь у нас родился Стемир. Братья тут же повернулись к упомянутому. А он гордо выпрямился в седле и проговорил, задумчиво глядя вдаль: - Мне нравится мой родной город! Думаю, будь я князем, мне бы больше всего подошел именно Брониславль. Отец усмехнулся, глядя на него сверху вниз со своего роста и коня. - Это потому что ты, кроме Лесной Земли, ничего еще не видел. Когда повидаешь большие города, издавна славные и богато украшенные, поймешь, что Брониславль - просто большая деревня, затерянная в лесах. Стемир упрямо сжал зубы. Ему вовсе не казалось, что Брониславлю чего-то не хватает. Кругом теснились избы жителей среди оголенных, заметенных снегом садов. Работали мастерские. У реки был устроен занесенный снегом причал, вокруг которого стояли торговые склады, а дальше высился мост через Каменку. Выше в гору находился дворец, где жил княжеский наместник и где он советовался с брониславльскими боярами. Чего здесь не хватает? А если и не хватает, лучше устроить, а не ругать. - Думаю, что и тогда Брониславля ни на что не променяю, - негромко, но решительно произнес Стемир. Словно на миг распахнулось перед ним бледное зимнее небо, открыв окошко из мира Яви в мир Прави! Пронзительно-ясные, полные жизни зеленые глаза взглянули ему в самую душу, как ему показалось, с благодарностью и надеждой. Словно сквозь прозрачную фарсийскую кисею, Стемир на миг уловил очертания красиво выгнутых бровей, тень ресниц, маленький прямой нос, мягкий и вместе с тем строгий овал лица, приоткрытые в легкой улыбке губы, облако пышных волос... Всего на миг. Видение исчезло так же быстро, как появилось. Но в его памяти осталось навсегда.