Князь Лесной Земли

Две седьмицы гости из Лесной Земли прожили в Дедославле, готовясь к войне. Князь Бронислав Милонежич принимал своих родственников со всем возможным радушием. Днем ездили на охоту, даже взяли в степи большого тура, вечерами пировали. Внуки великого князя со своими сверстниками осмотрели весь город, побывали в священной роще и великолепном храме всех богов, обошли (с куда большим увлечением) обширные торги, полные самого различного народа и товаров со всего света. Молодые уроженцы Лесной Земли оставили там немало кун, приобретя взамен вещи, которые, может быть, были не так уж необходимы, но всем хотелось привезти домой что-нибудь "из самого Дедославля". Стемир не стал исключением. Он тоже купил себе новый плащ и сапоги, да еще богатые сафьяновые ножны для своего меча, украшенные с двух сторон изображением извивающегося дракона. Входя в эти ножны, меч как бы каждый раз пронзал дракона пополам. Для младших братьев и сестренки он купил игрушек, а для матери заказал у златокузнеца широкое ожерелье, украшенное жемчугом и цветной эмалью. Разглядывая выставленные на прилавке изделия мастера, юноша вдруг заметил брошь из красной яшмы, изображавшую жучка с черными пятнами, которого сварожане называли "Перуновой коровой". Жучок был гораздо больше, но совсем как настоящий, с золотыми ножками и усиками. Взглянув на него, Стемир почему-то подумал о Любуше, оставшейся дома. Ей нравились такие яркие, ни на что не похожие вещи. Как же, побывав в Дедославле, ничем не порадовать ее?! Конечно, братья купили ей подарки, но то братья, а ему тоже не следует забывать подругу детства! Он купил брошь-жучка и спрятал в шкатулку, обитую изнутри аксамитом. Если вернется домой, подарит ей... На торгах не только покупали и продавали, но заодно развлекали народ всевозможными зрелищами. Здесь обученные медведи и собаки показывали трюки, от которых зрители падали со смеху. Боролись силачи, ходили по канату плясуны, жонглеры подбрасывали и вновь ловили разноцветные шары и ленты - те так и мелькали в воздухе, будто радуга. Чужеземные заклинатели огня вызывали и гасили пламя одним взмахом руки, а то глотали его. Другие показывали необыкновенных животных и птиц из дальних стран, живых либо их чучела. Самые разные гадатели и прорицательницы, окруженные магическими предметами, зазывали к себе легковерных людей, желающих узнать свою судьбу. Княжичи тоже чуть было не застряли возле высокого, тощего, смуглого до черноты человека, предлагавшего заглянуть в хрустальный шар. Стемир еле оттащил братьев. - Братец, ну неужели тебе неинтересно увидеть свою будущую судьбу? Хоть на миг? - уговаривал Твердислав, упираясь каблуками. - Нет! - отрезал Стемир, взяв его за руку и уводя прочь. - Эти чародеи предскажут такого, что человек потом всю жизнь может стараться избежать своей судьбы. И в итоге, как раз к ней приходит! - и он ушел, не оглядываясь назад. Дни летели так быстро, что трудно было их сосчитать. Дедославль просто затягивал, его можно было осматривать до бесконечности, и все же не увидеть всего. Когда Стемиру казалось, что ему начинает потихоньку кружить голову красота и величие сварожской столицы, он спускался ближе к Данатре, где обитатели глинобитных хат засевали свои огороды, где сушились рыбачьи сети, а у берега стояли долбленые вербовые лодки-однодревки. Это тоже был Дедославль, но совсем иной, чем его Гора. "У нас-то, в Лесной Земле, все, даже самые бедные, живут в деревянных избах", - злорадно думал он. Но вот, наконец, команский гонец сообщил, что их войско пришло. Пора была и сварожским полкам идти на войну. Великий князь Бронислав Милонежич провожал сына и внуков. Самому ему было уже не по силам водить войска, свои замыслы теперь поручал другим. На прощание им сказал: - Пусть вас хранит Хозяин Громовой Секиры! Он не просто так грозит большим и малым: борется с нечистью, чтобы не заполонила землю и небо! Так же и вам, воины, надлежит понимать свой долг. Постарайтесь и победу одержать, и себя и свои дружины сохранить, по возможности. Не давайте команам своевольничать, это союзнички еще те... Ты, Мирослав, береги сыновей, но позади не держи, им пора обретать опыт. Мальчики, помните, чему вас наставники учили. Теперь жизнь учить станет. Пусть вам боевой опыт не будет так горек, как мой, на реке Белой!.. Теперь прощайте! Я рад, что успел вас повидать в этой жизни! Стемир ткнулся лбом в плечо деду и почувствовал, как его сухие костлявые руки с неожиданной силой обнимают за плечи. Так же великий князь попрощался и с Богуславом, и с Твердиславом. А в следующий миг сварожские воины были уже на конях, и мерной рысью двинулись по улицам Дедославля и дальше, в поход, аж до самой Великой реки. В трех днях пути от Дедославля с ними соединилось команское войско. Юркие быстроглазые всадники на мохнатых степных конях обещали сварожскому князю идти через его земли мирно, не притесняя народ, но все равно жадно озирались на деревни и города, мимо которых проходили. Воздух сразу наполнился пылью из-под копыт и колес больших повозок; запахом дыма и выделанных кож; гортанной чужой речью. Хотя княжеские сыновья хорошо знали язык своей матери, но от быстрого и неумолчного говора даже голова начинала болеть. Как-то, пока войско двигалось через бескрайнюю степь, к Стемиру подъехал юноша-коман, примерно его лет, в богатой одежде, со знаками принадлежности к ханскому роду. - Ты - сын Айгюль-хатун? - поинтересовался он. - Да. Второй сын. Здесь же еще два моих брата. Меня зовут Стемир. А ты кто такой? - удивленно спросил княжич. Юноша усмехнулся, встряхнул головой. Волосы у него были такие же черные и жесткие, как у Стемира. - А я - твой двоюродный брат. Агас, сын Савура, сына Ураза! Это здорово, что мы вместе идем в поход! - Кому как, - буркнул Стемир, не очень-то понимая, чему радуется внезапно появившийся родственник. - Я не против считать тебя братом. Но только и вы помните свои обещания! Иначе я с тобой сам посчитаюсь. - Ой-ой, испугал! - молодой коман, ловко правя конем, объехал Стемира, описав петлю, и снова пристроился рядом. - А ты к битве готов? Тот пожал плечами. - Вот как дойдем до уртан и сразимся - тогда и узнаю. - Я тоже не знаю покуда, - признался Агас. - А как ты мечом владеешь? Давай на стоянке попробуем! - Давай! - оживился Стемир. - Проверить свои силы в учебном поединке прежде настоящей битвы было полезно, а может быть, можно почерпнуть у комана какой-нибудь новый прием. Глядеть на поединок юношей собрались и сварожане, и команы. Стемир и Агас, оба на свежих конях, кружили друг перед другом, стараясь ударить мечом, и в то же время прикрываясь щитом. Молодой коман был подвижен и ловок, как кот, и казалось, что сварожанину не достать его. Но Стемир в пятнадцать лет не уступал силой рук многим взрослым мужчинам. Выбрал подходящий момент и, орудуя левой рукой, ударил мечом по щиту комана с такой силой, что тот разлетелся на куски, и сам Агас едва усидел в седле. Громкие рукоплескания и крики сварожан были наградой победителю. Но и команы, вопреки его тайным опасениям, не были в обиде. Напротив - хан Савур, отец Агаса, подозвав к себе Стемира, снял со своей шеи и надел на него волчий клык, оправленный в золото, исписанный знаками рода. - Вижу, что моя сестра подарила сварожанам хорошего сына! Лучше нам и впредь помнить, что в нас течет одна кровь... Левая рука - сильная рука! - одобрительно произнес команский вождь. Так Стемир завоевал уважение команов, хоть и не думал пока, в чем оно может пригодиться. С Агасом они в тот же день обменялись ножами, тем самым делаясь "братьями по оружию". При этом, к Богуславу и Твердиславу сын Савур-хана не проявлял особого интереса. Наверное, потому что те обличьем пошли в отца, а Стемир походил на комана. А соединенное войско, между тем, двигалось на восход, все дальше вглубь степей, к уртанским границам и Великой реке. Туда, к городку, название которого по-сварожски означало "Бычий рог", должны были спуститься войска из Лесной Земли. Там назначена была встреча. Оказалось, что боярин Судислав даже опередил своего князя с команами, привел ладьи к Бычьему рогу на четыре дня раньше них, идущих сухим путем. И сообщил, что уртаны уже собрали большое войско и готовы биться. - Под Бараджей, где река еще не так широка, в нас с обоих берегов стали садить из луков! - рассказывал воевода на совещании, в походном шатре. - Тут еще топляков окованных натыкали на дно, две ладьи напоролись на всем ходу! Ну, остальные сбавили ход, кормчие высматривают под водой новые ловушки, а кругом шум, гвалт! Люди с разбившихся ладей, кто плавать умел, пытались вылезти, остальные им бросали ремни, веревки, - сухое, костистое лицо старика стало совсем мрачным, глаза наполнились болью и гневом. - И вдруг стрелы полетели с обоих берегов! Без малого шесть десятков воинов погибли, в воде и на ладьях. Только тела их качались по волнам Великой реки... Едва успели загородить борта щитами, так и шли дальше. Война уже началась, государь! Князь Мирослав положил руку на плечо своему бывшему наставнику. - Ну началась так началась, за тем мы сюда и пришли! Жаль, конечно, погибших. Однако уртаны сильны и коварны. Я не сомневаюсь, что никто бы не смог провести ладьи с меньшими потерями, чем тебе удалось. Ну а теперь постараемся поскорей отомстить за них! Разведка вскоре сообщила, что большое уртанское войско идет навстречу их соединенным силам. Ждать решающего боя не приходилось долго. Вскоре над пышной цветущей луговиной показалось облако пыли. Это могла быть песчаная буря, какие часто бывали в степи, или большое стадо быстроногих тарпанов либо сайгаков. Но посланные разведчики удостоверились, что это идут уртаны. В высоком светлом небе реяло, гораздо ярче него, синее знамя с золотым крылатым быком - так уртаны представляли себе Отца-Небо. Издалека, когда не видно было узоров, их одежда и вооружение казались темными. Под сводами высоких остроконечных шлемов можно было разглядеть лица, по большей части узкие, острые, с длинным носом. Речью и обычаями уртаны напоминали племена, живущие в глубинах Лесной Земли, так что они со сварожанами обычно худо-бедно понимали друг друга. Из их рядов выезжали воины, хвастливо кричали, ломая сварожскую и команскую речь: - Эй, зачем вы притащились на нашу землю?! Скоро мы вас всех изрубим и бросим в реку, на корм рыбам! Сварожские воины перебранивались с ними, распаляя себя перед битвой: - Хвалилась овца, что у ней хвост, как у жеребца! - Уртаны - брехливая шавка, что тявкает на зверегора! А команы страшно грозились, носясь вперед и назад: - За гибель хана Ураза мы вас всем бросим на съедение волкам и хищным птицам! Пока их полки обменивались оскорблениями, князь Мирослав с сыновьями и воеводами и союзными команскими вождями совещались на высоком холме, откуда видно было все поле боя. - Вот там, по правому боку у уртан, темнеет поросший лесом овраг, - заметил, дальнозорко вглядываясь, боярин Судислав. - Если туда удастся их оттеснить, наша возьмет! Думаю, княже, левое крыло надо усилить. Перекинь туда пару полков! Князь Мирослав Брониславич пожал широкими плечами. Командовать своими полками в бою он умел, но видеть в таком скоплении народу какую-то определенность, планировать наперед разные военные ходы, посложнее, чем в тавлеях или новомодных шахматах - нет. Ему казалось, что в такой человеческой мешанине Леший сломит ногу. И тем удивительней было, когда Стемир вдруг уловил мысль старого воеводы и повел дальше, как меч противника в поединке: - Если постепенно накапливать силы, уртанское войско увязнет в бою, растратит силы. И, когда слева налетит свежий полк, они пошатнутся, и мы легко оттесним их к оврагу! - он совсем не хотел перебивать старших, просто не мог сдерживать мысль, что озарила, как молния. Не только отец, но и старый Судислав с небывалым изумлением взглянул на княжича. - Рискованный замысел... но может получиться! - признал он и обратился не к юноше, а к его отцу: - Княже, опробуем замысел твоего сына? Князь кивнул. Богуслав, тоже находившийся на холме, даже побледнел. Ему было семнадцать лет, он вытянулся ростом почти с отца и мнил себя взрослым, а отличился опять Стемир! Сам же Стемир не глядел на братьев. Он не сводил горящих глаз с луговины, где вот-вот должна была разгореться жестокая битва. Всем сердцем был уже там, мчался на неистовом коне, рубился изо всех сил, упиваясь радостью победы... - Отец! Отпусти меня с запасным полком! - произнес он хриплым от волнения голосом. - Нет, Стемир! Это слишком опасно. Ты с братьями пойдешь со мной, в главном полку. Там тоже сражаться придется, но все-таки можно вас поберечь. А для передовой подрасти еще! Стемир чуть не застонал от обиды. Но совладал с собой, напомнил отцу напутствие великого князя: - "Не держи сыновей позади, им пора обретать опыт"! Мирослав тяжело вздохнул, потом нашел среди своих воевод Радима - того самого воина, что когда-то учил сражаться маленького Стемира. - Тебе, Радим, я доверяю запасной полк. И... жизнь моего сына Стемира. Сбереги его, - почти просительно произнес князь. Радим поклонился, приложив руку к сердцу. - Сберегу даже ценой своей жизни, княже! Строились к битве сварожские полки. Занимали каждый свое место. Вот и вождь команов, Савур-хан, привстав на стременах, окинул взором все становище уртан, позади знамени с быком. - А мы окружим их подковой, добудем и месть, и добычу! - пообещал он, уводя в бой свою орду. На широком прибрежном лугу близ Великой реки схлестнулись в жестоком бою сварожане и уртаны. Хлынула первая кровь,высекла горячие искры сталь, ударяясь о себе подобную. Закипели гневом люди и кони, вовлеченные в неистовый круговорот. Прежде спокойный воздух наполнила пляска мечей, боевые кличи на разных языках смешались со стонами раненых. В черную, никогда не паханую землю уходили вытоптанные копытами травы и утекала живая кровь людей. Конь под Стемиром был резвый, нервный, все время переступал ногами, поводил четкими ушами, словно ему передавалось волнение всадника. Княжич натянул поводья, заставляя его смириться, чтобы не мешал озирать поле боя. Он видел, как сварожское войско, устремившись навстречу уртанам, разделилось на три отряда, что принялись, подобно трем железнокованым остриям, дробить, жевать, перемалывать вражеские силы. Уртаны были готовы к бою, они поднялись темным потоком, словно сама Великая река вышла из берегов. Сварожские клинья сразу же начали суживаться, редеть в числе, но двигались дальше, рассекая на части живую силу врага. Где-то впереди, на пике яростной атаки, Стемир мог разглядеть своего отца, облаченного в богатые доспехи, и братьев под княжеским знаменем, и воинов, которых хорошо знал. Два чувства смешались в нем, как огонь и холод, раздирали его на части. Первое - страшное и вместе с тем упоительное зрелище битвы, на которую покуда взирал со стороны. Второе - холодное, трезвое осознание того, как исполняется их замысел. В четких, слаженных действиях сварожских полков, прорубавших себе путь, была своя красота. Даже зажатые меж хорошо вооруженных уртанских ратей, они не теряли четкого строя, не рассыпались перед превосходящей силой противника. А, видя, как льется кровь сварожских воинов, как только что здоровые, крепкие витязи падают с коней, страшно изрубленные, Стемир разгорался гневом. Он видел, как навстречу врагу с гиканьем и воплем полетели команы, выгибая свой строй так, чтобы охватить уртан подковой и потеснить, как было условлено. И в то же время со стороны команских повозок донесся пронзительный, многоголосый вой. Воины запасного полка даже глаза вытаращили. - Это шаманы команские воют перед битвой по-волчьи, - усмехнулся Радим. - Гадают так: если настоящие волки отзовутся, значит, одержат победу! Стемир усомнился, чтобы настоящие волки отозвались днем, да еще когда рядом кипит бой. Но вдруг из шатра, где был привязан, откликнулся Серый. Его одинокий тоскующий вой взмыл в небо, на мгновение заглушив грохот сражения. Затем упал и снова, еще пронзительней пронесся над полем битвы жалобный волчий вой. Стемиру стало стыдно, что привязал волка. Но в сражении зверю нечего было делать. Что его острые зубы против твердой стали, сокрушающей даже прочные железные доспехи! Думая о волке, Стемир не переставал следить за полем битвы. Уже весь строй уртан, длинный, неимоверно вытянувшийся, чтобы отвечать на удары сразу с трех сторон, ввязался в битву. Передовые конные отряды еще стойко огрызались, но уже начали постепенно, по одному шагу, прогибаться под нажимом сварожан и команов. Значит, скоро и их черед! Стемир проверил, как выходит меч из ножен, затянул подшлемный ремень туже. Кто-то подъехал к княжичу ближе. Он оглянулся. Рядом с ним был Белян. Бледный, как мел, даже веснушки на носу проступили. - Как мы драться будем? Туда глядеть страшно!.. - А ты об этом не думай! Как дойдет до дела, некогда станет бояться, - сказал Стемир, будто сам уже сражался прежде. Сообразив, что говорит не то, рассердился, бросил резко: - Ты же со мной на кабана ходил, и на лося! Как тебя сохатый рогами поддел и на дерево забросил, ногу тебе распорол - помнишь? Тогда страшней было! Взрослые воины одобрительно кивали, услышав слова княжича. Подъехавший сзади Ярий ухмыльнулся: - Здорово говоришь, Стемир! Скорей бы уж наш черед. Хочется свалить какого-нибудь уртанина, не последнего среди своих, чтобы память была о нашем первом сражении. И дома будет что показать... Стемира что-то насторожило в словах старшего Вепровича, но он не успел обдумать, а тем более - ответить. Потому что в этот миг Радим подул в большой рог, и весь запасной полк, пришпорив коней, в один и тот же миг бросился вскачь, навстречу врагу. Летя на горячем, с пеной на удилах, коне, копыта которого высекали искры, Стемир был поистине окрылен. Все его чувства работали во всю силу, кровь бежала по жилам быстрей обычного, голова сделалась легкой и ясной. И, когда навстречу ему метнулся высокий всадник в черненом чешуйчатом доспехе, Стемир успел уклониться вовремя от взмаха изогнутой сабли. Но нанести ответный удар ему не удалось: Радим, метнувшись между ними, поразил противника княжича. - Зачем?! - хрипло выдохнул Стемир, лишившись противника. И тут же боковым зрением увидел такое, что кровь застыла в жилах. Бросившись защищать его, Радим не углядел собственной опасности. Промчавшись мимо, еще один уртанский всадник на всем скаку ударил копьем в грудь воеводе. Будто огненно-алый мак расцвел на светлой кольчуге Радима, а затем хлынул дымящийся поток крови. Покачнувшись в седле, Радим упал наземь лицом вниз. Когда-то, в иной жизни, не он ли говорил еще маленькому Стемиру, что так не падают живые?.. - Радим! - пронзительно, как Серый, взвыл юноша, а затем кинулся вскачь за уртанином, убившим Радима. У него не осталось ни сомнений, ни помыслов, что сейчас он убьет другого человека. Ему нужно было, чтобы убийца его наставника и друга сам был мертв. И, когда уртанин развернул коня и усмехнулся, видя перед собой юношу, - Стемир ударил мечом его в шею, разрубил ее вместе с кованым из стальных конец воротником кольчуги. Уртанин даже не понял, с какой стороны обрушился удар. Падая с коня, его тело само освободило меч Стемира, застрявший было в разрубленных мышцах. Осознав свою победу, княжич взмахнул окровавленным мечом, привстал на стременах, оглядывая лишившийся воеводы отряд. - Бейтесь, сварожане! Боги видят вас! - воскликнул он, тесня конем и ударами меча нового уртанина. Запасной полк, покачнувшийся было, лишившись воеводы, тут же воспрянул духом, следуя за юношей в золоченых княжеских доспехах, который с непостижимой ловкостью и силой рубился с наседавшим врагом. Он готов был сражаться, и они сражались тоже. Несколько опытных воинов держались поближе к княжичу, прикрывая его боковых ударов уртан. Однако Стемир в тот миг не замечал их. Как всегда, ожесточенное сопротивление врага только распаляло его, требовало отвечать на вражескую силу и ловкость еще большей. Не замечал, сколько тяжелых ударов приходится на щит и на прочные соединения лат, не думал, что, как все, чья кровь лилась на этом поле, может быть ранен или убит, что он еще не достиг полной силы взрослого мужчины, а большинство противников гораздо старше и опытнее. Все это не имело никакого значения. Здесь, на поле битвы, была вся его жизнь! Он твердо намерен был, раз уж Радим погиб, защищая его, выполнить задачу, с которой их послали сюда. И чувствовал в этот миг, что может все. Боевое вдохновение завладело Стемиром, и он рубился мечом, как опытный воин, проламывая защиту любого противника, находя у них слабое место. Иногда оглядывался, чтобы поощрить своих воинов, и снова, как пловец в бурную реку, бросался во все еще многочисленные ряды уртан. Жестокое упоение боем не отняло у Стемира внимательности. В будущем ему еще предстояло научиться предугадывать действия противника в любой миг сражения и молниеносно направлять свои полки, - навыки, которые даются только опытом многих битв. Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности. И теперь Стемир уловил, что уртанские полки, подавленные неистовой атакой сварожан и команов сразу с трех сторон, зашатались, еще один, последний удар - они сломаются! Найдя взглядом Беляна, следовавшего за княжичем, как его оруженосец, Стемир крикнул: - Скачи к князю Мирославу, пусть поддержит нас всеми силами! Скажи, что это нужно для победы! Белян глядел на княжича, не веря своим глазам и ушам, словно перед ним был не друг детства, а какой-то совсем другой человек, ставший в одночасье гораздо старше и мудрее. Затем, петляя, как заяц, чтобы избежать стычек с уртанами, помчался среди тел убитых и раненых, искать князя Мирослава. Стемир не успел даже проводить друга взглядом - на него тут же надвинулись новые ряды уртан, и он сосредоточился на битве. Рядом с ним рубился Ярий, приноровившийся неплохо для первого сражения. Теснились вокруг сварожские воины, исполненные решимости. Битва на крае, где сражался Стемир, кипела ожесточенно, когда на помощь сварожанам подоспели полки, посланные князем Мирославом. Уртаны же, втиснутые на крохотный клочок земли, теснимые с трех сторон, не могли нигде пробить прочный заслон. И отступали, медленно, нехотя, но двигались к оврагу, куда и хотели их загнать. Стемир с горящими глазами преследовал врагов во главе своего поредевшего полка. Порой то один, то другой уртанин оборачивался, чтобы сразиться с врагами, но большинство просто беспорядочно отступали. И тут как раз со стороны команского войска донесся яростный победный клич, в воздух взлетело уртанское знамя с крылатым быком и рухнуло в грязь. Видно стало, как команы, обрушившись с тыла, рубят уртан, как ястребы - куропаток. Уже в руках кочевников был уртанский обоз, они стремительно обыскивали шатры и повозки. Осознав, куда их теснят, уртаны попытались закрепиться на склоне оврага, перестроились, выставили копья. Но слишком поздно! Сварожане, после короткой ожесточенной стычки, оставив здесь новых погибших и раненых, сломали их последний строй. Теснимые со всех сторон, уртаны с воплями отчаяния покатились в овраг, поросший густым подлеском и колючими зарослями. Люди и кони, пытаясь удержаться на обрыве, скатывались вниз, либо их сталкивали другие. В каких-то полминуты длинный глубокий овраг наполнился бьющимися в муках, с переломанными костями, телами. А те, кому посчастливилось больше, порой проезжали по упавшим, как по мосту, спеша спастись. Это зрелище было гораздо страшнее самой битвы, и Стемиру хотелось зажать уши, чтобы не слышать мучительных стонов и истошного визга искалеченных коней, которых, впрочем, воины старались прикончить поскорей. Но, вспомнив, как сами уртаны перехватили на реке ладьи Судислава, княжич отвердел сердцем. Конечно, воевать посредством ловушек - некрасиво, и тут нет места радости победы, как в честном бою. Но кто знает, сколько погибло бы сварожских воинов, если бы им на руку не сыграл овраг? Как бы ни было, битва завершилась полной победой сварожан и их союзников. Когда князю Мирославу Брониславичу сообщили об успехах запасного полка, тот весьма удивился: - Но, если воевода Радим погиб почти сразу, кто у вас распоряжался? Кто догадался вовремя послать за помощью? - Как это кто, княже? - усмехнулся немолодой, с широкой русой бородой сотник Гнездило. - Твой сын, княжич Стемир Мирославич! Не сразу князь Мирослав поверил в то, что рассказывали о подвигах его сына, однако рассказы воинов убедили, что это так. Встретив Стемира, сосредоточенного, молчаливого, неуловимо повзрослевшего на десять лет, отец ухватил его руками за плечи. - Отпустил я тебя в битву юношей, а теперь вижу зрелым мужем, каким может гордиться любой отец! - произнес он с чувством. Богуслав и Твердислав, бывшие тут же, переглянулись с тайным разочарованием. Они были всю битву рядом с отцом, успели в общей рубке окровавить мечи, а похвалу перед всем войском получает один лишь Стемир! Словно догадавшись, какие мысли обуревают его сыновей, князь Мирослав крепко обнял обоих, по очереди. - Вы оба - настоящие витязи, я вами любовался! Вечером, сложив из уртанских повозок погребальные костры, устроили тризну по погибшим. Вспоминали разные подробности битвы, хвалили всех по очереди, живых и мертвых, но больше всего говорили о княжиче Стемире. Сам он, успев помыться и переодеться, сидел на видном месте за походным столом, стараясь принимать похвалы с достоинством. У ног его живым ковром растянулся Серый, с хрустом глодая кости, которые незаметно бросал ему хозяин. Оба Вепровича, за которых Стемир тревожился больше всего, к счастью, также пережили свою первую битву, а теперь сидели близ него. Белян, правда, до сих пор был бледен до зелени, зато Ярий, у которого лоб был перевязан полотном, выглядел довольным собой, и показал Стемиру меч из редкой, очень крепкой булатной стали. - Гляди, что я добыл! Не иначе, какого-то уртанского вельможу подцепил копьем в брюхо! Он успел меня зацепить, да в ударе уже силы не было. Я выхватил у него меч. Теперь он мой, в бою взят! Посмотри, какой клинок, какие волны узорчатые бегут! А как рубит - я уже проверял. Должно быть, этот меч откуда-нибудь с дальнего полудня, уртаны булата не знают... - Меч, конечно, хорош! - Стемир с внезапной строгостью взглянул на Ярия. - Но ты, выходит, его присвоил, как мародер? Ярий раскраснелся, как свекла, про себя порадовавшись, что не рассказал, как после боя, отыскав труп "своего" уртанина, взял с него еще и кошель с золотом. - Я же не украл меч! Я одолел врага, по праву взял добычу! - напористо повторил Вепрович. Хоть и не по душе была Стемиру внезапно проснувшаяся в душе друга жадность, однако пререкаться с ним не стал. Мешала радость победы, и томная, слегка хмельная усталость, да и гордость собой - тоже, что уж там. Не раз, вспоминая подробности битвы, сварожане хвалили его, пили меды за его здоровье, желали будущих славных побед. Но больше всего Стемиру запомнилось пожелание боярина Судислава: - У тебя, у тех, кто сегодня сражался впервые, другой такой битвы уже никогда не будет! Другие - будут, быть может - куда более знаменитые, если пошлют боги. Но первая битва помнится всю жизнь! Вы прошли ее с честью, и вам будет что вспомнить! Уже впоследствии Стемир убедился, что мудрый боярин, как всегда, был прав.