Князь Лесной Земли

Город Божедаров-Лесной, в верховьях Великой реки, дедославцы осаждали целых восемь дней. Там воеводствовали родственники князя Стемира - Ярий и Белян Вепровичи. Эта крепость была поручена им неспроста: в ней хранилась часть княжеской казны, которую предполагалось весной отправить на ладьях в Дедославль. Однако тот сам явился сюда непрошенным. От сильного мороза дыхание защитников городской стены клубилось паром, оседало вниз инеем. Воины притопывали ногами в теплых валенках, сжимали и разжимали пальцы, стынущие даже сквозь рукавицы. Железо их доспехов поседело от холода, его стылая тяжесть ощущалась даже сквозь плотный кожух и нижнюю одежду. Уже темнело, и на стене зажгли факелы. Они чадили на ветру, не желая гореть, и давали слишком мало света, чтобы как следует разглядеть дедославцев, столпившихся внизу, у ворот. Видно было, как они подтаскивают таран - огромную дубину, окованную в виде головы барана, которым с неимоверным усилием раскачивали два десятка человек. Со стоявшего поблизости дерева взлетели несколько ворон, закружились над крепостью, зловеще каркая. Где-то за лесом поднялось зарево, невероятное в этом мире зимы, где оставались только белое и черное. - Жгут, стервецы, очередную деревню, - прохрипел один из воинов на стене. - Где же это? В Сосновой? Или дальше, в Заовражной? Из поварни поднялась на стену, кутаясь в шерстяной платок, стряпуха, еще молодая полногрудая женщина, сама похожая на сдобный, высоко взошедший пирог. На стене сторожил ее муж, и она бросилась искать его. Нашла, прижалась теплой щекой к заиндевевшему на морозе кожуху. Глядела, не отрываясь, на полыхающее за лесом зарево. - Ой, что это? Неужто свои же сварожане своих жгут? Как их Мать-Земля еще носит, почему они не провалятся в Кромешный Мир? - Какие они сварожане? Грабители, тати! Никакой враг в Лесную Землю не приходил, они первые! - зло сплюнул в снег сотник Крук, старший в ночной страже. В это время внизу раздался сильный грохот, и вся крепость содрогнулась. Кованые дубовые ворота, сколоченные из нескольких слоев уложенной крест-накрест древесины, затрещали, одна из железных скоб отошла. А внизу уже снова готовились бить, пока не проломят ворота. На стену поднялись в полном вооружении братья Вепровичи. Увидели в свете факелов, что творится внизу. Белян страшно побледнел, схватил в руки лук, натянул тетиву. - Стреляйте! Бейте дедославльских выродков! Не пустим их к воротам! Послушавшись приказа воеводы, стражи тоже принялись садить стрелы, а другие подавали факелы, чтобы им целить в темноте метко. Но стрелять почти прямо вниз неудобно, а таранщики были все хорошо защищены. Несколько человек были ранены, но остальные снова ударили в загудевшие, затрещавшие ворота. Было ясно, что они долго не выдержат. При свете факелов было видно, как при каждом ударе от дубовых створ откалываются крупные щепы, отслаивается обшивка. Ярий, хромая - три дня назад во время вылазки дедославльская стрела задела ему ногу, - взглянул вниз, закрываясь щитом. Лицо его в свете факелов сделалось суровым, почти страшным. Все последние дни он спал не больше любого воина, и теперь под глазами пролегли большие темные круги. Стиснув зубы, Ярий произнес отрывисто: - Нам не удержать город! Божедаров падет. Кто хочет спастись - готовьтесь уйти с нами через час, потайным ходом. Воины на стене с ненавистью глядели вниз. Одни ругались на чем свет стоит, другие мрачно примолкли. Княжьим и боярским дружинникам, конечно, есть куда идти. А как быть местным жителям, у которых дома жены, дети, старики-родители, нажитое имущество, что жаль бросать? Как увезти всех и все, да еще среди зимы, когда в лесу деревья трещат от мороза? Тоскливо и жутко становилось на душе у каждого. Белян широко распахнутыми глазами уставился на брата, словно надеялся, что тот скажет что-нибудь иное. - Как же сдать город? Что скажет великий князь? - А ты знаешь способ его отстоять? - рыкнул Ярий, указав на таран, все сильнее бьющий в прогибавшиеся под напором ворота. - Мы сделали, что могли! Пошли в крепость, Белян! Подставив плечо хромавшему сильней обычного брату, младший Вепрович направился с ним в крепость. Там в этот день хозяйничали только их люди. Ярий распорядился всех остальных послать на стены. Но никто тогда не задумался, зачем ему это надо. В крепости суетились, как муравьи, боярские слуги, перетаскивали к потайному ходу и дальше, за пределы города, тяжелые мешки и лари, торопились, подбадривали друг друга. Ярий, держа брата под руку, спустился по длинной винтовой лестнице в подвал, где укладывали княжеские сокровища, чтобы захватить с собой. Здесь в ларях лежали россыпями чеканные золотые и серебряные монеты. Небрежно громоздились, точно репки в погребе у смерда, разноцветные самоцветы: топазы, аметисты, яхонты, смарагды, агаты и многие другие. Свет факелов причудливо дробился в их алых, золотых, синих, прозрачно-голубых, лиловых, зеленых, черных гранях, создавая вокруг настоящую многоцветную радугу. На нитях был нанизан жемчуг и алатырь, иные такие низки достигали пяти локтей в длину. В изящных ларцах дремали драгоценности, чья изящная отделка многократно превосходила цену золота и каменьев. Стояли на полках золотые серебряные чаши, кубки, подносы. Здесь же были богато украшенные шлемы, нагрудники, нарукавники. На стенах развешано было драгоценное оружие. Ярий выбрал себе нож с белой рукоятью из зверегоровой кости, усеянной золотыми зернышками. Полюбовавшись им, сунул за пояс. - Это я возьму на память. А остальное отвезут в мою вотчину, в Отрадное!.. Шевелитесь, лентяи! - прикрикнул он на слуг, таскавших драгоценности. - Скорей! Скоро здесь будут дедославцы! Только тут до Беляна дошло, что задумал брат. Он схватил его за руку, еще не смея поверить. - Ярий, ты что? - он понизил голос, не решаясь произнесли вслух: - Великого князя хочешь обокрасть? Старший Вепрович обернулся с горящими от жадности глазами, и Беляну вновь показалось, будто перед ним не родной брат, а какой-то совсем чужой и опасный человек. - Ну что глядишь, будто не узнаешь? - усмехнулся Ярий. - Мы с тобой будем богаче всех в Лесной Земле! Надо же себя вознаградить за то, что восемь дней держали осаду, за все наши труды, за рану мою! - Но княжеская казна! За такое головы не сносить! - Белян замотал головой, словно не верил, прочно ли она еще держится на плечах. - Ты думаешь, нас Стемир спасет, если выяснится? Нет: он строг, отречется от родства с преступниками. - Ну хватит причитать, как над покойником! Не выяснится, если будем умнее! Люди все свои, надежные. Все решат, что казну увезли дедославцы - кому же более? - Ох, Ярий! - младший брат глухо простонал, обреченно оглядывая опустевший подвал. - Лучше бы нам служить честно! Ну чего, скажи, тебе не хватает, чтобы красть? Старший брат насмешливо выпятил толстые губы. - Ха! Ты думаешь, я один среди бояр наживаюсь, как могу? Иные из них такие достатки нажили, что мне и не снилось до сих пор! Вон, покойный Судислав завещал раздать в святилища тысячу золотых гривен. Это наверняка малая часть, а сколько он оставил сыну и внукам?.. - Он эти куны заработал, а не крал того, что ему доверили, - упрямо произнес Белян. - Да кто из бояр отказался бы поживиться, когда открывается такая чудесная возможность? Ни один бы не устоял! Разве что из трусости, у кого сердце заячье! Ни один! - слышишь, братец! - ни один человек не откажется от больших кун, когда можно их взять при наименьшей опасности! Вот теперь Белян понял точно, что выбора у него нет. Брат не передумает. И он невольно становится его сообщником, таким же вором и татем. По одну сторону - старший брат, которого он привык слушаться с детства, а по другую - Любуша, Стемир, который тоже был всю жизнь все равно что братом, сам князь Мирослав Брониславич, воспитавший их, Вепровичей. За что ему, Беляну, разрываться между ними?! Будто подслушав, о чем думает брат, Ярий толкнул его в бок. - Ну, что скажешь? Ты со мной? Или, может, проявишь себя верным подданным, донесешь, где искать пропавшую казну? Белян поднял на него взгляд, полный укоризны. - Что ты, брат! Разве могу я тебя предать?! Ярий порывисто обнял его. - Не обижайся! Я знаю, что могу на тебя положиться во всем. Теперь веди себя как всегда - и никто ни о чем не узнает! Они пошли по опустевшему переходу, ведущему все ниже, в сторону реки. неся факел, Белян с тревогой заметил за поясом у брата нож, поблескивающий золотыми самородками. - Сам будь осторожнее! - посоветовал он. - Это ведь нож Стемира. Ему подарил его князь Градислав Драгомирич перед походом в Исконные Земли, а Стемир оставил нож в княжеской оружейной. Если он увидит его, все поймет! - Ему я нож не покажу, не настолько глуп! А себе оставлю как память, - Ярий вынул нож и покрутил, любуясь яркими вспышками золота на белой гладкой, как снег, рукояти. Братья вышли на берег реки, за городской стеной. Здесь пока было тихо. Под черным зимним небом снег призрачно голубел, и такой же бело-голубой сияла сквозь облака луна, словно огромный ком снега. На снегу темнели цепочки саней, уходивших в лес, по эту сторону реки. Проводив их взором, сами братья никуда не трогались. Распахнув дверь в подземелье, они ждали, когда соберутся беглецы. Наконец, все, кто собирался уйти, из воинов и горожан, появились тут. - Где Сувор? - осведомился Ярий, отыскивая взглядом одного из городских старшин, опытного воина, с которым вместе продумывали отступление. - Он не захотел уходить, боярин, - его подчиненный тяжело вздохнул. Заперся в надвратной башне с двумя десятками лучников и садили стрелы во всех, кто сунется ближе. Там полегла целая куча дедославцев! Но в конце концов, они прорвались к башне и подожгли ее. Все, кто там был, погибли. Садясь в седло, Ярий оглянулся назад. Над воротами полыхал огромный костер. - Расскажем великому князю, он отомстит за все! - пообещал старший Вепрович, поворачивая коня на занесенный глубоким снегом лед Великой реки. А в городе, взятом на щит самими же сварожанами, весь следующий день хозяйничали дедославцы. Рассеявшись по улицам, врывались в дома, брали все мало-мальски ценное, уводили в плен и самих людей. Тут и там вспыхивали стычки, и не всегда божедаровцы терпели поражение. Многие из гордых "завоевателей" погибли тут же, от оружия непокорных горожан. Но чаще, едва какой-нибудь мужик успевал схватить нож или палку, замахнуться на одного врага, как другие уже хватали его детей, вязали руки жене, и строптивец смирялся, страшась не за себя - за близких. Пленных сгоняли на площадь, где расположился в шатре князь Ярополк и другие воеводы. Выбирали только крепких мужчин и женщин, способных проделать долгий путь. Пересчитывали полон по головам, будто скот. Готовились вести в Исконные Земли, расселить в княжеских селах, в боярских вотчинах. В огромных, но сравнительно малонаселенных Сварожьих Землях всегда не хватало рабочих рук, чтобы обрабатывать землю. Связи же между княжествами все больше слабели, и люди обыкновенно говорили о себе: "Мы дедославцы", или "червлянцы", или "яргородцы", и куда реже вспоминали, что все они сварожане. Соседи, подданные другого князя, для них уже были чужеземцами. А если так, то отчего бы не захватывать их в плен, как рабов? После нашествия дедославцев в Божедарове и других окрестных городах и селах остались жить только брошенные старики и дети, кое-как ютившиеся в немногих уцелевших жилищах, питаясь чем придется. Днем бродили по пепелищам, разутые и раздетые, окликали своих сгинувших родных. Князь Ярополк Светлоярич, уезжая, велел сжечь город. - Пусть так обратятся в прах все начинания Мирослава! - воодушевлял он свое войско. - Мы вернем назад людей, что он сманил у нас! Отберем у него Лесную Землю! Однако далеко пройти Ярополку не удалось. Наступала весна, снег начинал таять, и бывший дедославльский князь обнаружил, что скоро половодье отрежет ему обратный путь. А тут еще кони у его войска стали хромать: у долгого хождения по глубоким сугробам у них воспалялись копыта. Не теряя времени, дедославльское воинство повернуло назад, в Исконные Земли. Ярополку не удалось достигнуть главных целей своего похода в Лесную Землю. Основные ее богатства лежали не на Великой реке, а гораздо дальше, в глубине этого обширного края, и уцелели. И, разумеется, жестокостью не добиться было послушания ни от народа Лесной Земли, ни от ее владетелей. Когда Вепровичи поведали Стемиру о том, как пал Божедаров, лицо князя исказилось такой яростью, что у Беляна захолонуло сердце: "А ну как о нас бы узнал?" Стемир вскочил из-за стола, словно готов был сейчас же броситься в бой. Жутко усмехнулся, скорее оскалил свои крепкие зубы: - Так! Дедославцы нас уже за людей не считают! Этот набег в сотни раз хуже любого вражеского нашествия, потому что мы были одним народом. Ну ничего: если боги позволят, и я их согну в бараний рог, поставлю на колени эту кичливую столицу, и объясню, что ее время прошло навсегда! - зловеще пообещал Стемир. Но пока еще у него не было к тому возможностей, пока он был только сыном великого князя, и должен был защищать его пошатнувшуюся власть. Время Стемира Сильного еще должно было придти. А покуда было время князя Ярополка Светлоярича. Не сумев захватить Лесную Землю, он откатился назад, схлестнулся с выступившим навстречу войском Стемира и, получив отпор, отступил назад, в земли Белотурского удела, затаился, как уже не раз бывало. Но на сей раз Ярополк не собирался выжидать долго. Он опять нанял команов и призвал на помощь хунгар, благо, его сестра была женой хунгарского короля, и убедила мужа помочь ее брату. Дождавшись союзных войск, Ярополк как буря налетел на Дедославльское княжество. В первом пограничном городе Скалице сидел один из сыновей великого князя, Карислав. Он не опасался внезапного нападения, будучи уверен, как и все, что враг разбит и не опасен. Ночью, в самый глухой час, чьи-то руки бесшумно перекинули через стену крючья веревочной лестницы, после короткой борьбы со стражей отворили ворота, впуская в город все войско. В опочивальню к сладко дремавшему князю Кариславу ворвался растрепанный, с безумным взором воин. - Княже, проснись! Ярополк пришел! Карислав вскочил, ничего не понимая, с мутными ото сна глазами. - Как Ярополк?! Он же разбит, он бежал! - Не знаю как, но только он уже в городе! Беги, княже, к своему отцу! За дверями опочивальни уже загудели голоса, затопали шаги. Люди метались, не зная, драться или бежать. князь Карислав наскоро оделся, потянулся за поддоспешной сорочкой, но воин остановил его. - Некогда вооружаться, княже! Спеши скорей, враг уже здесь! Другой отряд войск Ярополка в это время спешил к городу Калинову, где сидел брат Карислава, Борис. Тот, ничего не подозревая, веселился со своей дружиной, и тоже был застигнут врасплох, и бежал, как после говорили, в одном сапоге. Таким образом, Ярополку открылся путь на Дедославль. Когда оба молодых князя примчались к отцу, уже слишком поздно было что-то предпринять. - Не доблестью, а хитростью взял нас Ярополк! - печально произнес князь Мирослав Брониславич. - Не сильны мы в уловках, а потому и страдаем! Находившийся тут же Стемир глядел на отца, ожидая, какое решение тот примет: уйти в Лесную Землю или защищать Дедославль? Но пока длилось ожидание, на улице послышались громкие возмущенные вопли. В покои великого князя ворвался страж ворот. - Государь, там толпа собралась! Требуют, чтобы ты уезжал! Принесли убитых девушку и парня, будто бы их твои люди зарезали! Князь Мирослав пошатнулся, услышав неожиданную весть, лицо его отразило бескрайнее изумление. Стемир приходил в себя быстрее. Схватился левой рукой за меч, яростно оглядываясь по сторонам. Вокруг княжеской семьи оставались только их люди, из Лесной Земли. - Кто смеет ставить условия великому князю? - гневно произнес Стемир. - Впрочем, ясно! Наверняка все устроили заранее! Тем временем его отец вышел на крыльцо к вопящей толпе, в сопровождении сыновей и воинов. На дворе столпилось несколько сотен человек, и со всех сторон продолжали прибывать новые. Увидев на крыльце князя Мирослава, некоторые из них завыли, закричали: - Убирайся отсюда! Ты убийца! На тебе и твоих людях кровь невинных горожан! Люди раздвинулись, открывая взору два мертвых тела, что принесли они к княжескому крыльцу. Плечистый парень с огромной раной на шее - видимо, просадили копьем. И белокурая девушка, остановившимся взором смотревшая в пустое небо. У нее в груди, прямо в сердце, торчал нож. К самым ступеням крыльца подскочил, махая кулаками, отец девушки, кожемяка Хват, заорал так, что на шее вздулись синие жилы: - Видишь, князь, видишь мою Осоку?! Самая младшенькая у меня была, мы с женой надеялись, что, как состаримся, она подаст нам чашку воды. А вышло - нам ее хоронить! Взгляни, у нее в груди нож, какие делают только в вашей Лесной Земле! Толпа качнулась навстречу, готовая мстить за своих против чужих, какими были для дедославцев князь Мирослав и его люди. Княжьи люди ощетинились копьями. Но видно было по яростному напору горожан, что надолго их не испугаешь. Великий князь не отступал перед ними под защиту своих воинов. Обратился к Хвату спокойно, даже с сочувственными нотками: - Соболезную тебе, Хват! Больно бывает родителям пережить своих детей, тем более когда те гибнут так нелепо. Но в чем ты меня винишь? Убийц Осоки и юноши я буду искать, и, найдя, казню, даю слово! Виры за такое преступление недостаточно. Однако зачем ты ищешь виновного в моем дворце? - Потому что он здесь! За моей дочерью ухаживал твой телохранитель Вячко, посвататься к ней хотел. Да Осока ему отказала: у нее уже был жених, Довбуш, - отец погибшей печально мотнул головой в сторону второго тела. - Вот твой Вячко и отомстил обоим сразу! Молодой воин, стоявший за спиной великого князя, выскочил вперед, страшно побледнев, в ужасе уставился на мертвецов, затем перевел затравленный взор на князя Мирослава. - Нет, государь, я не виноват! Осока мне и вправду нравилась, и мы с ней поссорились, когда она меня отшила. Но зачем же убивать-то? Клянусь, это не я! Но толпа не слушала его объяснений. Она достигла такого уровня кипения, когда людям становится трудно кого-то слышать. Она гудела и ярилась вся сразу, иногда к крыльцу выплескивались, как белые буруны к подножию скалы, вопящие мужчины, дикие женщины с воздетыми руками, с видом вдохновенных пророчиц. Выкрикивали отдельные фразы: - Кто ж убил-то, если не он? Нож-то до сих пор в сердце! - Простому человеку разве такие раны нанести? Наверняка ведь бил, умеючи! По следам судя, Довбуш сразу погиб, драки не было. - Выдай нам убийцу, князь! Выдай убийцу! - все неистовее требовала толпа. Но гул других голосов накатывался, как море, готовое все смести. - Убийрайся сам из Дедославля! Мы тебя не хотим! С минуту князь Мирослав Брониславич глядел с верхней ступени крыльца на своих непокорных подданных. И вдруг развернулся и, ни говоря ни слова, ушел во дворец. Спустя час Мирослав со своей семьей и всей свитой выехал из Дедославля по направлению к Лесной Земле. Их провожали насмешками и злобными выкриками. Никого из "вятших людей" видно не было. Они ждали нового властелина - князя Ярополка Светлоярича. Стемир покидал Дедославль со смешанными чувствами. С одной стороны - он был рад вернуться домой. С другой - пережитое унижение ожесточило его, и жаль было отступать без боя, чувствуя себя ничтожеством. Он не сомневался, что выступление негодующих горожан устроено кем-то, отлично знающим не только самого великого князя, но и его окружение, чтобы состряпать правдоподобную историю, поссорить жителей Дедославля с их господином. Чего стоил только нож из Лесной Земли, оставленный в груди девушки явно напоказ. И горько было признавать, что за ними на сей раз осталась победа. Однако, когда впереди показались первые сосны, вонзавшиеся в небо, а затем и знакомые с детства двускатные крыши бревенчатых изб Лесной Земли, у Стемира отлегло от сердца. Что ни говори, но он возвращался домой, в свой родной край, неразрывную связь с которым чувствовал и в Исконных Землях! А когда навстречу ему бросилась Любуша, сияя радостью, как юная девушка, и подросшие сыновья облапили его, будто медвежата, и вовсе гора скатилась с плеч. Теперь он сможет, наконец, уделить время своей семье, сам займется обучением детей, Острозора и Велигнева. Поможет Лесной Земле поскорее залечить раны, нанесенные Ярополком. А как будет время - поедет куда-нибудь в лесную глубину, где не видно и не слышно присутствия людей - и Она сама, зеленоглазая, вечно юная, выйдет к нему среди своего лесного царства. Но, мечтая так, Стемир не учел своего отца. Князь Мирослав Брониславич отнюдь не смирился с потерей великого княжения. Изгнание из Дедославля сильно потрясло его, но он продолжал верить, что ему удастся соединить разрознившиеся сварожские княжества. При первой возможности стал вновь готовиться к походу в Исконные Земли, бросил клич к своим союзникам. - Друзья познаются в беде, - жаловался он Стемиру. - Стоило мне покинуть Дедославль, и многие из моих союзников отвернулись! Пишут, будто немощны или не могут сейчас воевать... А мой сват Предраг Яргородский высмеял в своем письме: как, мол, можно править, когда двое родных сыновей не смогли устеречь твоих владений?.. Один лишь Градислав Драгомирич согласился со мной идти. Он-то никогда не простит Ярополку гибели своего брата. Стемир попытался успокоить отца. - Полно, батюшка, велика ли потеря? Дедославль - не столица, а корзина без ручки: и бросить жалко, и волочить несподручно. Погляди, как у нас народ радуется твоему возвращению! Здесь люди искренне тебя любят, не то что в том городе обманщиков. Мы еще можем столько сделать в Лесной Земле, не оглядываясь ни на какой Дедославль! Свергнутый великий князь отодвинул письма от союзников, взглянул на сына с укоризной. - Нет, я не могу отступиться! Великое княжение мое по закону! К тому же, агайский ученый муж Клеандр предсказал, что мне суждено умереть великим князем в Дедославле! При этих словах Стемир саркастически усмехнулся, затем махнул рукой. - Ну конечно, если агайский колдун тебе наворожил, куда уж там слушать кого-то еще, хоть и родного сына! Однако думать и говорить он мог что угодно, а приходилось все равно повиноваться отцу. Больше двух лет заняла подготовка к новому походу, зато, когда войско Лесной Земли вновь выступило на полдень, было больше и сильней, чем в первый раз, когда завоевали князю Мирославу великое княжение. На всю жизнь Стемиру запомнилась битва под Рябиновом, чуть не ставшая для него последней. В этом городе, стоящем на реке Рябинке, правил сын князя Ярополка, Светлояр. Он точно не намерен был пропускать врагов дальше. Когда Стемир объезжал вокруг Рябиновской крепости, высматривая слабые места в ее защите, к нему подъехал Мечеслав. Тот самый яргородский князь-изгой, некогда служивший Ярополку, а после переметнувшийся. С той поры он во время войны вместе со своими бродниками оказал немало услуг князю Мирославу. Однако Стемир все равно не сближался с ним до тесной дружбы. Отчасти потому что ему неприятны были все, кто хоть раз сменил сторону, отчасти - потому что еще в Дедославле приметил, что Мечеслав был заметно неравнодушен к Радмиле, а она - к нему. Конечно, взбалмошной девчонке было немудрено влюбиться в красивого и храброго витязя с печальной, героической судьбой. Вправду ли Мечеславу она приглянулась, или надеялся стать зятем великого князя и с его помощью вернуть яргородский престол, - кто знает! Но его мечта не сбылась. Радмилу выдали замуж за его двоюродного брата, княжича Бранимира. После ее отъезда Мечеслав заметно сник, посмурнел, и только на войне по-настоящему оживлялся. Вот и теперь он подъехал к Стемиру и сообщил со знанием дела: - Полунощная стена у них почти на локоть ниже прочих, и охраны там меньше, так как выходит к болоту. Если войско Светлояра выйдет сражаться, мои бродники берутся перелезть стену и захватить город! Стемир с интересом обернулся к говорившему. Что бы он ни думал о "князе бродников", но воинские умения его признавал. - А через болото проберетесь? - Не беспокойся: у меня такие люди, что со дна морского вынырнут со щукой в руках! Еще затемно пройдут самую опасную часть, а вы как раз на рассвете ударите для обмана с другой стороны. Подъехав ближе к тому месту, где земля заканчивалась, и начиналась бурная, пахнущая ржавчиной, хлюпающая топь, Стемир оценивающим взором поглядел на высившуюся поодаль стену. - Хорошо, Мечеслав! Доверимся опыту бродников... Но атаковать на рассвете все же нам, княжеским дружинам! На рассвете рябиновцы сделали вылазку. Сварожане вообще не любили подолгу без дела сидеть в осаде, разве что силы были уж очень не равны. Держать попусту конную дружину, пока кони не ослабеют, а воины не разъярятся от безделья, - куда ж это годится? По возможности старались переведаться с врагом в чистом поле. И теперь Стемир, как всегда смело бросившись со своей дружиной в самую гущу битвы, старался отвлечь врага от болота, по которому в это время ползли бродники. Притягивал их к себе, чтобы враги поверили, что здесь и находится их главный противник, не глядели бы на полунощную стену. Наконец, и сам бросился в бой, отбросив все расчеты, одержимый боевым упоением. Колол и рубил, мчась на огнеглазом коне, видел вокруг стремительный блеск мечей, слышал боевые кличи вокруг. Видел, как от точных ударов проламываются казавшиеся неуязвимыми доспехи, и из проломов бежит жаркая алая кровь. Вдруг будто черным крылом опахнуло Стемира. Он огляделся и понял, что сгоряча слишком далеко ворвался в ряды противника. Теперь его со всех сторон окружали воины с чужими знаками на щитах. Сам же Стемир оставался совершенно один, только его собственная сила и ловкость еще защищали его. Вот рухнул замертво его оруженосец Берсень, приняв на себя копье, предназначавшееся князю. Вдалеке ломился навстречу ему Медведко, орудуя копьем, как дубиной. Но было ясно, что ему не успеть, а прочие были еще дальше. Страшный удар в левое плечо и шею едва не опрокинул Стемира наземь, он припал к холке коня, и какое-то время видел перед собой только море движущихся конских ног. Но тут же выпрямился, сгоряча не чувствуя боли, ринулся опять в бой. С головы его слетел шлем и подшлемник, одни лишь длинные черные волосы бились на ветру, словно дым войны. Не замечая, как течет по шее кровь, Стемир яростно орудовал мечом, не давая себя окружить. И не понял, почему лица врагов вдруг стали расплываться, а шум битвы - стихать. Только голос Медведко звучал все громче: - Княже, держись! Княже, я здесь! Все кружилось перед глазами Стемира, и он едва уловил, когда Медведко ухватил его коня за повод и потащил, прокладывая путь навстречу своим, которые как раз опрокинули рябиновцев. И последним, что расслышал Стемир, был трубный звук рога со стороны полунощной стены - условленный сигнал от Мечеслава.