Князь Лесной Земли

Он много раз пытался придти в себя, словно блуждал в каких-то темных пещерах и, увидев выход, бросался к далекому свету впереди. Но каждый раз невыносимая боль раздирала ему шею, плечо, голову, не позволяла шевельнуться, даже открыть глаза, а вместо слов жуткий вой раненого зверя слетал с его уст. Затем сознание снова гасила милосердная и безразличная темнота, и опять начинались блуждания вслепую. Иногда он слышал в полусознании чьи-то голоса, чувствовал, как чьи-то могучие руки поднимают его тело, как будто оно ничего не весит. Но не мог даже открыть глаза, чтобы узнать, кто это был. Наконец, ему удалось найти выход из пещеры, и он бросился к солнечному свету, показавшемуся необыкновенно ярким. Открыл глаза, и тут же увидел над собой до боли знакомое лицо, ласковое и печальное, сияющие зеленые глаза! От радости сильнее забилось сердце, и он хотел улыбнуться ей, протянуть руки навстречу. Но страшная боль в очередной раз насквозь пронзила его раны, в глазах потемнело, и он снова полетел куда-то, глядя будто со стороны на свое неподвижное, покрытое бинтами перевязанное тело. Боль была такой невыносимой, что он решил, будто умирает. Прохрипел непослушным голосом, укоризненно обращаясь к зеленоглазой: - Ты обещала, что я умру на своей земле! Неужели мне придется умереть ради Исконных Земель, вдали от тебя? Зеленые глаза приблизились к нему, послышался запах золотистых купальниц. Потом он почувствовал, как кто-то омывает ему лицо влажной губкой, приподнимает подушку под его неподвижной головой. Боль постепенно стала утихать, хотя он не мог пошевелить ни головой, ни правой рукой. Зато открыл глаза и теперь уже гораздо яснее разглядел склонившуюся над ним женщину. На ее бледном усталом лице вмиг разгладились пока еще тончайшие, невесомые морщинки, оно озарилось счастливой улыбкой, как поляна в лесу, когда ее освещает солнечный свет. - Стемир! Наконец-то ты очнулся! Тут его сознание совсем прояснилось, он вспомнил все, как было. Сражение, в котором он неосторожно опередил своих воинов и оказался совсем один. И ту, что сидела теперь у его постели, тоже разглядел. - Любуша! А ты откуда здесь? - А ты удивлен? Кого же ты думал увидеть, если не меня? С кем все время говорил, а?! Она нагнулась над ним, тревожно сдвинув брови. В глазах ее мелькнуло что-то жесткое, опасное, ноздри яростно раздувались. - Признавайся, муженек: кого ты звал, если не меня?! У Стемира еще не было сил, чтобы спорить с ней или удивляться странному поведению. Он приподнял здоровую руку и положил ей на колени. - Что ты, Любуша! Сроду я никого не замечал, кроме тебя. Женщина облегченно выдохнула, ласково погладила его по волосам. - Тогда я спокойна! И не тревожь меня так больше, Стемир, а то я за себя не отвечаю... Согреть тебе травяной отвар? Он хотел по привычке покачать головой, но даже слабая попытка вызвала такую боль, что снова чуть не потерял сознание. Кое-как придя в себя, слабо проговорил: - Не надо... Любуша, а где мы? - Как где? В Рябиновом. Князь Мирослав Брониславич должен был идти дальше, к Дедославлю, а здесь оставил твою дружину и всех раненых. Стемир стиснул зубы, и даже от этого движения перед глазами вспыхнули красные круги, а шея загорелась такой болью, что он опять не выдержал и застонал. - Значит, все сражаются, а я лежу здесь напрасно, - горько проговорил он. Любуша осмотрела повязку, стягивающую его рассеченное плечо. - Ты не беспокойся! Наши теснят Ярополка повсюду. В это время вошел Медведко, неся большую кружку парного молока. - Наконец-то ты очнулся, княже! - обрадовался молодой воин, давая раненому отпить молока. Каким же вкусным показалось Стемиру самое обычное молоко, словно пришедшее из другой жизни! - А ведь ты меня спас! Теперь я все вспомнил, - проговорил он, глядя на Медведко, который покраснел, как девушка. - Он и после был при тебе все время, помогал за тобой ухаживать, - заметила Любуша. Стемир еще слабо улыбнулся Медведке. - Поставлю тебя оруженосцем, вместо погибшего Берсеня! Хорошо, когда рядом есть верный человек, проверенный в смертельной опасности. Лицо Медведки вспыхнуло алым, как степной мак. Неуклюжими от смущения пальцами он поймал руку Стемира и поцеловал. - Ты мне дал возможность быть полезным, государь! Счастье, что боги сохранили тебя! А твой батюшка, князь Мирослав Брониславич, как тебя привезли, три дня не отходил от твоего ложа, не ел и не спал. Постарел на десять лет, пока лекарь не сказал, что ты будешь здоров... - Медведко, не болтай! - прикрикнула Любуша, но Стемир уже закрыл глаза, вспоминая битву, чуть не стоившую ему жизни. Нужно ли было так увлекаться? Что изменилось бы, возьми они Рябинов днем позже? Он же в своей бешеной атаке забыл обо всем. Многие из бывших с ним воинов погибли, другие изранены. А ведь у них тоже есть родные, которые ждут их домой. Да и о своих близких забыл в безумном помрачении, не думал, как пережил бы отец гибель третьего сына подряд... Превозмогая вновь разгоравшуюся жгучую боль от ран, Стемир тихо проговорил, глядя в потолок: - Ладно... Впредь будет мне хороший урок!.. После раны, полученной под Рябиновом, у Стемира сбоку не шее навсегда остался глубокий багровый шрам. Да еще поврежденные шейные позвонки срослись после ранения, так что князь всегда держал голову гордо поднятой и не мог ни повернуть, ни опустить ее. Из-за этого впоследствии называли Стемира Сильного еще и "жестковыйным". Злые языки, как обычно не доискиваясь причин, утверждали, будто он из одной гордости не хочет ни перед кем склонить голову, даже перед равными себе князьями. Но все это будет потом. А теперь выздоровевший Стемир со своей дружиной успел еще помочь своему отцу в борьбе за Дедославль. Казалось, будто его самоотверженный риск в битве под Рябиновым ради дела своего отца был принесенной Небу жертвой, которая не могла остаться без ответа. После нее войску Лесной Земли все больше сопутствовала удача. Они продвигались дальше все решительнее, скоро заняли большую часть Исконных Земель. Теперь уже Ярополк с отчаянием ощущал, как власть ускользает из рук. Только что он наслаждался могуществом, готовился жениться на молодой карсадарийской царевне Хорасане, - не одному же Мирославу на старости лет брать в жены знатную иноземку! И вдруг все его надежды рухнули. Он на чем свет стоит ругал своих воевод, сваливая на них все поражения. Отступая, приказывал жечь города и села, чтобы не достались победителю. Все чаще после приступов ярости хватался за сердце, пил лекарства. Наконец, стало известно, что Ярополк умер от злости в своем уделе в Белотурове. Теперь великокняжеский престол был свободен для Мирослава. Помешать ему было больше некому, равных соперников у него не осталось. Родственники покойного Ярополка не имели ни его могущества, ни военного опыта и умения, чтобы отомстить. И ворота древнего Дедославля второй раз открылись перед князем Мирославом Брониславичем. Странным городом был Дедославль! Всего два года назад он поднялся против князя Мирослава и вынудил его уехать, и вот, как будто ничего особенного не произошло, кроме того, что не стало его соперника, - а горожане украсили двери своих домов дубовыми ветками и цветами шиповника, снова желали многих лет жизни. Даже "вятшие мужи", еще недавно желавшие великому князю поражения, а то и гибели, теперь признали в нем законного главу Сварожьих Земель. И князь Мирослав, снова заняв великокняжеский престол, желал верить, что теперь все пойдет иначе. Больше уж некому оспаривать его первенство, значит, он сможет спокойно править, сколько еще отмерят боги. А после него великое княжение уже не уйдет из его рода, его получит Стемир. Уж он-то справится с княжеским своеволием, сможет снова сплотить Сварожьи Земли! Для того боги и подарили ему могучего, умного и отважного наследника. Хоть и часто они спорили между собой, а все же князь Мирослав Брониславич любил и уважал своего сына. Порой ему даже казалось, что из них двоих старше именно Стемир - тверже, решительнее, смело предугадывает такие возможности, что ему самому не приходили в голову. Кому же, как не Стемиру, быть великим князем? Правда, у него не лежит душа к Дедославлю, но князь Мирослав надеялся, что уж от великого княжения Стемир не откажется. А он отказался! Сперва принял от отца новый удел, почетней прежнего - Орлиную Вежу, всего в двадцати верстах от Дедославля. Но, когда через несколько месяцев отец вызвал его для важной беседы и поведал о своих замыслах, Стемир даже вскочил из-за стола. - Нет, батюшка! Я ненавижу Дедославль, и ни за что не останусь здесь! Показное богатство, а кругом - мрак, разорение... Отпусти меня, батюшка, в Лесную Землю! Я теперь не нужен тебе здесь. Ни о чем больше не попрошу тебя... - Ну что за блажь - человеку с твоими дарованиями хорониться в лесах и болотах? - с упреком произнес Мирослав. - Лесную Землю я завещаю моим сыновьям от Лаодики. Меня туда в свое время послали, потому что был младшим в роду, вот и я так же поступлю - и при деле будут, и не помешают никому. Ну а тебе по плечу дедославльский престол! Стемир даже отшатнулся, услышав о таком намерении отца. Он поверить не мог, что тот настолько слеп, совсем не узнал края, которому отдал столько лет. - Лесная Земля - не бесплодная пустыня, чтобы сплавить ее кому попало, отец! Я убежден: за ней будущее Сварожьих Земель, тогда как Дедославль - их вчерашний день! Туда уходит живая сила сварожан, душа их народа! Не жители ли Лесной Земли дважды возвели тебя на великое княжение?! Я уверен: настало время и князьям последовать за своим народом. И почему бы нам не сделать новой столицей Змеев? Или Брониславль? Князь Мирослав рассмеялся, словно услышал забавную шутку. - Ну и мечты у тебя, сын! Ты еще скажи, что Медведицкий Городок годится в столицы Сварожьих Земель! Несмотря на напряжение, Стемир тоже усмехнулся. - Нет уж, такого я не представляю! Но за Брониславлем, я верю, большое будущее! Боги не зря привели туда наш род. Но Мирослав, сделавшись серьезным, махнул рукой, перебил его: - Нет, сын! Пора распорядиться Сварожским престолом по справедливости, чтобы не было больше никому не нужных распрей! Если мне суждено до самой смерти оставаться великим князем, мне наследуешь ты, и никто другой! Лишь в Дедославле можно быть подлинно великим князем... - Если вправду великий - сможет им быть везде! - запальчиво вырвалось у Стемира. Сказал так - и будто свечу зажег, даже сам на миг испугался своих слов, осветивших до дна его собственную душу, и дальнейшую судьбу, весь последующий путь. А вслед за тем обрадовался, словно это Она, хоть и не могла дотянуться до него, застрявшего в чужих краях, все же послала весточку, подарила ему совет. Теперь он знал, что делать. Знал и то, каким образом лишить Дедославль его силы и перенести ее в Лесную Землю, чтобы боги дарили свое благословение ей. Стемир постарался, чтобы его лицо не выражало никаких особенных чувств, тогда как душу его обуревали одновременно желание и страх: вдруг ничего не получится? Собираясь уходить, он обнялся с отцом, и тот лишь удивился про себя, почему у сына такие горячие руки, и сердце его бьется сильней, чем наверняка бывало в сражениях. - Счастья тебе и долгой жизни, отец! - пожелал он. - Мы с тобой пока не соглашаемся насчет великого княжения. Одно лишь время рассудит, кто был прав. И князь Мирослав Брониславич обвел громовое колесо вокруг головы сына, расценив последние слова как уступку. Но у Стемира были свои замыслы, как никогда далекие от отцовских. Он не мог позволить, чтобы тот распорядился судьбой Лесной Земли по своему усмотрению. Конечно, он всей душой желал отцу здравствовать еще долго, но ведь никто не живет на земле вечно, и что будет потом? Уступить Лесную Землю недорослым мальчишкам, из которых еще неизвестно, что вырастет? Их матери-агайянке, ничего не понимающей в жизни сварожан? От одной мысли в нем все протестовало. Вечером, собираясь со своей дружиной ехать обратно в Орлиную Вежу, Стемир подозвал к себе братьев Вепровичей. - Скачите в крепость, подымайте дружину, собирайте вещи! На рассвете мы уйдем в Лесную Землю! - Давно было пора! - в голосе Ярия Стемиру послышалось эхо собственной радости. - А ты куда собираешься? Князь накинул черный плащ с башлыком, скрывающим голову, так что свет от факела не мог осветить его лицо. - Вы поезжайте! - строго приказал он. - А у меня есть еще одно важное дело. Ярий, пожав плечами, повернул коня, но Белян догнал князя и попытался в темноте заглянуть ему в лицо. - Ты что, один пойдешь? Не нужно ли тебе помощи? - спросил он. - Нет! - уже сердито произнес Стемир. - До утра вернусь... Если боги способствуют мне! Стук копыт его дружины растаял вдали, стих в ночном засыпающем городе. Стемир, оставшись один, направил коня к храму всех богов. Ворота храма были открыты и ночью - на тот случай, если появится нежданный паломник, или кто-то обратится за помощью. По углам обширного помещения горели свечи. В ночной тишине одинокие шаги Стемира прозвучали невероятно громко. Он старался ступать тише, даже затаил дыхание, чтобы не смущать покой ночного храма. Но все равно чувствовал себя неуместно, собираясь, как тать, лишить Дедославль его главной реликвии. Он высек огонь и затеплил свечу, осматривая в ее бледном свете стену над алтарем. Огонек высветил нарисованные ветви Мирового Древа, листья и плоды, многоцветную окраску птицы, оленя, пасущегося в ветвях. Но стенная ниша, где днем стояла Берегиня, была пуста! У Стемира похолодело в груди. Как же он не подумал, что жрецы прячут на ночь священное изваяние! Теперь оно, должно быть, укрыто в каком-нибудь укромном уголке, так что сроду не найдешь, только перебудишь всех жрецов. Значит, придется уехать без нее, и впредь полагаться только на свои силы. А Берегиня будет, между тем, продолжать защищать Дедославль, поддерживать в нем видимость блеска и величия, которой ослеплен его отец. Не получится перенести благословение Высших Сил в Лесную Землю. Жаль было расставаться со своим замыслом. Стемир, стиснув зубы, смотрел в пустую нишу, не отрывая взор. И вдруг за его спиной послышались шаги, но на сей раз мягкие, словно человек шел босиком или обутый в войлочные туфли. Стемир, хоть и был безоружен, развернулся к нему. Узнал молодого жреца из святилища Макоши, Желана. С ним Стемир нередко виделся прежде, посещая храм всех богов. Они с удовольствием беседовали. Желан был тонким и знающим собеседником. Но теперь князь при виде него насторожился, прислушиваясь, не следует ли за ним кто-нибудь еще. - Ты здесь, государь? - свеча в руках Желана осветила узкое, острое лицо с короткой светлой бородой, любопытствующий и немного испуганный взгляд голубых глаз. - Я так и думал, что ты придешь! - Интересно: с чего бы вдруг? - недоверчиво спросил Стемир. - Потому что меня привело сюда то же, что и тебя, государь: воля Матери-Земли... - Желан смущенно переступил с ноги на ногу. - Она явилась мне во сне и велела помочь тому, кто уведет Ее силу из Дедославля на полунощь. - И ты сразу поверил? - спросил Стемир прежним тоном, чутко прислушиваясь. - Не сразу! Я говорил себе: ну кто я такой, чтобы ко мне обратилась сама Владычица Плодоносящих Глубин? В святилище есть много жрецов, гораздо более достойных откровения. Но, когда сон повторился трижды, я убедился, что за ним что-то есть. Не нам рассуждать, как боги выбирают себе орудия. Но я готов тебе помогать, княже! Стемир стоял перед ним, напряженно размышляя, кто такой Желан - друг или враг. Если враг, то устраивать ловушку в храме всех богов было бы святотатством и для самых бесчестных людей в Сварожьих Землях. Да и не хотелось, чтобы именно этот человек оказался врагом, один из немногих дедославцев, кого он был готов считать другом. Прислушавшись и убедившись, что за Желаном никто не следует, Стемир осведомился: - И ты вправду хочешь мне помочь? Для меня важнее всего величие Лесной Земли, но ты-то, дедославльский жрец, чего хочешь? Разве это не твоя земля, не твой город? Желан опустил голову, так что мотнулись слегка вьющиеся волосы цвета ржи. - Нет больше моей родной земли, государь, - тяжело сглотнув, шепотом проговорил он. - И Дедославль ее не защитил, и не отомстил за нее! Усевшись вместе с гостем на скамью, жрец рассказал свою историю. - Родился я в деревне верстах в пятидесяти от Дедославля. У нас большая была семья: одних детей семь человек, а еще родители, бабушка с дедушкой. Растили хлеб, отец возился с пчелами. Помню, какие вишни были в нашем саду - крупные, черные, со сладкой мякотью. Вокруг нас соседи жили так же. Хлопотливой, конечно, была наша жизнь, зато все сообща, все дружили. И вдруг напали на нас команы! Я тогда мальчишкой был, может, десять лет стукнуло, может, меньше, не знаю... Увязался я в тот день с матерью в поле, жать траву. Она срезает, а я в мешок складываю. И вдруг оглянулся, а над деревней зарево, пожар! Люди кричат. Бросились бежать, а навстречу уже эти... команы. Конные. Вмиг догнали. Один хотел меня схватить. А у матери в руках еще серп был. Не бросила его, как бежала. Она, не помня себя, ударила комана серпом по горлу! Тот только кровью булькнул, и повалился с коня. Но уже другой коман поймал мать арканом и потащил. А меня так ударил по голове рукоятью плети, что я упал навзничь. Не знаю, сколько пролежал, но, когда поднялся, был уже вечер. И тишина. Никого вокруг. Только догорала наша деревня. Я пошел туда, где был только дым и тлеющие угли. Нашего дома не было. И вообще никого и ничего не было, я понял почти сразу. Видел только нескольких человек убитых, а больше никого. У нас в саду догорали отцовские ульи. Пахло горелым медом, приторно-сладко. Пчелы-то им чем помешали?.. Я кричал, пока не охрип. Потом пошел куда глаза глядят. Не знал, куда идти, и зачем. Наугад шел. Пил воду из ручьев и промывал ею рассеченный лоб, ел колосья в поле, какие-то семена, ягоды. А на третий день меня подобрал купеческий обоз, едущий из Яргорода в Дедославль. Там меня отдали на воспитание в святилище. Был сперва храмовым прислужником, учился, узнавал жизнь, потом был посвящен в младшие жрецы. Ты можешь, государь, сказать, что это сделал для меня Дедославль, - жрец встретился в полутьме взором с князем. - Да, за это я всегда буду благодарен своим наставникам! Но я не забыл, что Дедославль не смог помешать команам разорить нас. Он сам в себе, а все, что за Змеевыми Валами, его как будто и не касается. Недавно я был на том месте, где стояла моя деревня. Пепелище давно заросло травой, но люди там больше не селились. И никого из своих родных я больше не видел. Никогда. Вот почему Богиня послала мне вещий сон, чувствуя мое беспокойство. И Стемир поверил ему. Пожал левой рукой ладонь жреца. - Князь и дружина получают от народа почет не просто так! Они нужны, чтобы защищать простых людей и их труд. За это те содержат их, делятся частью своего труда с теми, кто за них сражается. Но, если князь и дружина не могут никого защитить - тогда зачем они такие нужны? Мы в Лесной Земле откликаемся на беду каждого! После похода Ярополка все разрушенные города и села отстроены заново. Осиротевших детей пристроили в приемные семьи. Желан взглянул на князя с радостью и надеждой. - Ты, государь, сделаешь то, что хотят боги! А я тебе в этом помогу. - Помоги, будь добр, - Стемир опять тоскливо взглянул в опустевшую нишу. - Где прячут Берегиню на ночь? Жрец покачал головой и сделал руками таинственные знаки. - Берегиня не покидала своего места более трехсот лет, с тех пор, как построили храм всех богов, для которого Она сама указала место! Никто не может прикасаться к Ней. Просто Она иногда скрывается от глаз. Пока он говорил, Берегиня вновь появилась в своей нише - такая же, как всегда, натертая красной охрой, гладкая от масла, с начертанными на ней священными знаками. Мысленно произнеся молитву, Стемир направился к ней. Желан удивленно поглядел ему вслед. - Странно, государь, что ты сам пришел за ней! Не оборачиваясь назад, Стемир произнес: - Что толку с меня было бы, поручи я другому то, что для меня важнее всего на свете! Он протянул руки за Берегиней, и руки остановились в пустоте в какой-нибудь паре вершков от нее! Он затаил дыхание, жадными глазами озирая глиняную фигурку. Мог разглядеть ее целиком и полностью, от макушки до маленьких крепких ступней. Но она была недостижима! Горький смешок вырвался у Стемира. Как же далеки были от истины страшные истории об огненных призраках и ядовитых змеях, будто бы охраняющих святилище. Ни к чему здесь ядовитые пауки, что должны укусить насмерть всякого, кто захочет украсть Берегиню. Это все уместно только охранять золото в боярских сокровищницах. Хранительница Сварожьих земель сама умела о себе позаботиться. Ее было просто не взять. Снова Стемир протянул к ней руки, и на сей раз их отбросило, будто щитом. Он замер, тяжело дыша и сверля Берегиню взглядом. И тогда до него долетел еле слышный голос издалека, словно ветер донес смолистый запах лесных чащ или в шорохе падающих листьев на миг прозвучала связная речь: - Думай не о себе, а о том, что намерен совершить! Убеди Берегиню, что ты не из себялюбия хочешь завладеть Ее силой! Стемиру стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Опустил руки, а затем протянул их ладонями вверх, как проситель. Совсем иным тоном обратился к Берегине: - Поверь, я не ради себя хочу тебя взять, Хранительница Сварожьих Земель. Ты долгие тысячи лет оберегала Дедославль, посылала ему благословение. Благодаря тебе он. а не Червлянск, Яргород, даже не Влесославль, был столицей для всех сварожан. Но времена меняются. Сердце и дух Сварожьих Земель уходят в Лесную Землю, и я первым из князей понял это. С твоей помощью я установлю там новый порядок. Помоги мне, Берегиня! Перенеси свое благословение в Лесную Землю, чтобы вокруг нее заново сплотились все сварожане! И прости, что я хотел взять тебя без спроса. Никто не имеет права требовать, чтобы боги слушались его. И, когда с едва намеченного лица Берегини взглянули ему в самую душу до боли знакомые глаза цвета только что раскрывшихся листьев, Стемир понял, что на сей раз удастся. Он протянул руки и взял не тяжелое, но теплое, словно живое, тело Берегини, прижал к своему сердцу, готовому выскочить из груди. За плечами его в этот миг вырастали крылья, в ушах гремела торжественная песнь. - Желан, - произнес он, обернувшись к жрецу. - Я выстрою в Брониславле храм, который затмит этот! И ты будешь в нем верховным жрецом, будешь заботиться о Берегине и вопрошать ее. Желан спокойно улыбнулся. - Я думаю, государь, что еще пригожусь не только Берегине, но и тебе! Покинув храм, они сели на коней и в темноте помчались в Орлиную Вежу, где собиралась в путь дружина князя Стемира. Там почти все уже было готово к дальнему пути. - Добился своего? - спросил Белян, встречая князя. - Добился! - произнес Стемир, водружая Берегиню на походный алтарь. - Глядите, люди! Вот хранительница Сварожьих Земель. Она пожелала перейти из Дедославля в Лесную Землю, передать ей благословение богов! Дружина Лесной Земли отозвалась радостным многоголосым ревом. Почтительно кланялись Берегине, просили ее послать в будущем удачу. Стемир посадил в повозку детей и жену, горячо поцеловал ее, готовясь в путь. Любуша, разглядев в мелькании факелов лицо мужа, сияющее вдохновением, даже удивилась. - О чем это ты думаешь сейчас? У тебя вид такой... - Какой? - недоумевающе переспросил Стемир. - Такой... радостный... Нет, я даже не знаю, как сказать! Воодушевленный, что ли? Как будто тебе сейчас нипочем разобрать гору голыми руками. Даже и не припомню, видела ли тебя таким... - В самом деле? - переспросил Стемир. - Но гору я и вправду преодолел! Гору под именем Дедославль. Теперь мы вернемся домой, не оглядываясь на него! Я сделал для своего отца все, что мог, а теперь могу идти своим путем. И в тот же час он со своей дружиной и ближниками уехал в Лесную Землю, навсегда повернувшись спиной к Дедославлю. Всю ночь жители Орлиной Вежи слышали, сидя дома, непонятный шум, топот копыт, видели мелькание огней. А, проснувшись наутро, увидели: ворота в княжескую крепость настежь отворены, земля вытоптана, и - никого нет, ни человека, ни скотины! Будто всех разом ветер сдул. Послали гонца в Дедославль, к князю Мирославу Брониславичу. Тот аж побелел, вспомнил последний разговор с сыном. Совсем в ином свете предстали теперь его прощальные слова. - Коня мне! - властно приказал старый князь. - Сам взгляну, что у вас случилось! По пути в Орлиную Вежу еще надеялся, что сын просто отлучился куда-нибудь, возможно, узнал о набеге кочевников. Но, увидев опустевшие помещения, выметенные под метелочку дворы, утратил последнюю надежду. Стемир не вернется. Прислонившись к косяку настежь распахнутой двери, князь Мирослав словно бы в одночасье обмяк, одряхлел. Не судьба ему передать великое княжение любимому сыну, да и его собственная власть наверняка пошатнется, не имея твердой опоры. А вскоре за тем великого князя всполошили жрецы храма всех богов, узнавшие, что Берегиня ушла из Дедославля. Другого объяснения быть не могло, и уже прошел слух, что древнюю столицу ждут небывалые бедствия. Князь Мирослав Брониславич сопоставил события и сделал выводы, но как-то вяло, словно ему все стало безразлично. И, когда с дорожной заставы сообщили, что его сын уехал по дорогу в Лесную Землю, великий князь только кивнул, принимая как должное. Собравшиеся вокруг бояре так и впивались взглядами, ожидая, что он прикажет делать. Воевода Клыч даже нагнулся к княжескому креслу: - Государь, прикажешь воротить ослушников? - Не надо, - Мирослав устало шевельнул рукой, лежащей на подлокотнике кресла. Слишком хорошо он знал своего сына, чтобы надеяться его вернуть. Стемира не удержишь. И если бы даже заставил вернуться - пользы от этого не будет. - Эх, Стемир, Стемир! - глубоко вздохнул князь Мирослав. - Все князья в Сварожьих землях мечтают сесть на великокняжеский престол в Дедославле, готовы ради него лить кровь! А тебе он сам шел в руки - и ты от него отказался!..