Князь Лесной Земли

Жизнь в Лесной Земле, между тем, продолжала идти своим чередом. Довелось воевать с влесославцами, вздумавшими оспорить пограничные с Лесной Землей владения. Во Влесославле ныне сидел молодой, но воинственный и отважный князь Ладомир Светлоярич, из рода давних противников владетеля Лесной Земли. Стемир Сильный не мог стерпеть неповиновения. Собрав войско, он двинулся на Влесославль. Однако на сей раз ему достался твердый орешек. Влесославцы, лучше знавшие родные места, напали на становище лесноземельцев ночью, на спящих. Те, не ожидая, не успели дать настоящего отпора, метались спросонья. Отступая, попали в болото, воины и повозки со скарбом стали тонуть.... После неудачного сражения князь Стемир принял решение отступить в Брониславль. Но к осени он взял свое, перекрыв все дороги, ведущие ко Влесославлю. Столица полунощного края, могущественный и богатый Влесославль зависел от поставок хлеба с Низовых Земель, так как своего почти не имел. И вот, Стемир Сильный, перекрыв подвоз хлеба, ухватил гордый Влесославль за горло. Городу, если тот не смирится, угрожал голод. Несколько седьмиц терпели влесославцы, а затем, после ожесточенных споров на вече, решавшем все общегородские дела, покорились, признав Стемира великим князем, а неугодного ему Ладомира изгнали. Тот уехал к себе в Белотуров, и больше не вмешивался в дела полунощного края. Однако же успешная война против Стемира Сильного принесла ему славу, и впоследствии ему удалось стать еще и яргородским князем. А пока расширял свою власть Стемир Сильный. Где-то действовал прямо военной силой, где-то - играя на личных слабостях и политических выгодах своих противников, но почти всегда добивался своего. Шутка ли - заставить повиноваться самих влесославцев, которые никогда и ни перед кем не ломали шапки, и даже своих князей не высоко ставили! А Стемиру Сильному и они покорились, как почти все Сварожьи Земли. Он был великим князем не только по званию, но и на деле, больше, чем кто-либо до него. И совсем уж небывалые мысли приходили в голову "князю над двадцатью князьями". Думалось часто, что княжеская разноголосица в Сварожьих Землях, населенных единым народом, почитавших одних богов, - только мешает. Каждый князь тянет одеяло на себя, и все обособляются, все таят вражду друг против друга. Гораздо спокойнее жилось бы всем, если бы всюду установить общий закон, за исполнением которого следить станет один княжеский род! Стемир убедился в этом на примере собственных владений, тех же змеевцев с тихомировцами, которые почти перестали ссориться между собой. Уже многие князья, числясь независимыми, подчинялись ему и действовали по его указаниям. Если бы удалось всех сделать своими подданными, установить повсюду общий лад, ясно, что от этого выиграл бы не только сам великий князь, но прежде всего - все Сварожьи Земли. Однако Стемир понимал, что время для такого еще не пришло. Союз между князьями пока еще больше их доброй волей держится, а князья ведь разные. Вздумай иными из них распоряжаться, как своими подданными - пожалуй, и отшатнутся многие. Попробуй втолковать хотя бы недружелюбному соседу, азанскому князю Келагасту, что оба они - сварожане. и станут только сильнее, объединив свои интересы! Для азанца это будет означать лишь потерю власти, ущемление его княжеской гордости. Не убедить соседей по-хорошему, не усмирить всех и силой военной. И все же, Стемир убежден был, что со временем сварожские княжества сольются вместе в одно могучее государство, как соединяются ручьи в полноводную реку. Пусть ему не суждено будет до этого дожить. Зато его наследникам будет легче добиться единства: для них уже проложена тропа. Первенство в Сварожьих Землях Стемир мысленно уже давно предназначил своему роду, хоть никому в том не признавался. Однако наследником своим видел одного лишь сына, Ярослава, а не братьев своих, хоть по старому закону больше прав было у них. Что ж, придет время - великий князь сумеет сменить и этот закон на новый! А до тех пор, сколько отпустят боги ему сил и времени, нужно будет готовить почву для нового посева. Да и Ярославу предстоит еще многому выучиться, чтобы быть готовым в великие князья. Однажды вечером, приехав из своего загородного дворца в Брониславль, Стемир, несмотря на поздний час, застал в горнице своего брата Велимира. Тот всю свою жизнь оставался незаметным, будто тень, почти не участвуя в делах Лесной Земли. Никогда не требовал себе княжеского удела, был, казалось, вполне доволен своей участью, живя из милости у старшего брата. Высокий, чуть полноватый, медлительный и молчаливый, Велимир поднялся из-за стола, где ужинал хлебом и медом в сотах, который он любил, точно медведь. Взглянул на брата широко открытыми голубыми глазами, мягко улыбнулся. - Здравствуй, брат! Хорошо, что могу с тобой сегодня повидаться. Стемир, как был, в дорожной пыли, усталый, пожал плечами, недоумевая. - Ты что-то сказать мне хочешь? Говори, да побыстрей. Я спать хочу. - Да уж, скоро выспимся... - загадочно протянул Велимир, глядя куда-то поверх головы брата. - А ты все гнешь людей в бараний рог, всех принуждаешь повиноваться? Ни себе, ни другим покоя не даешь. А годы-то проходят. И жизнь земная у великого князя, как и у всех, одна. Вот пройдет она - и что тебе будет в твоих начинаниях, а, Стемир? Тот, как обычно, резко повернулся всем телом к говорившему. - Тебе не понять, Велимир. Ты никогда ни в чем не участвовал. Вот и продолжай жить так же. А я со своей жизнью сам разберусь. Велимир спокойно кивнул. Глаза его заволоклись мутной дымной, будто сонные. - Это правда: я всю жизнь был ниже страстей. Ни с кем не ссорился и ничего не добивался. Как птица небесная. Птице что надо? Была бы пища да укрытие от холода. Она не знает ни гнева, ни влечения, ни невыполнимых желаний. Взъерошит перышки, а в следующий миг и забыла. За это птицы и в Ирий прилетают живыми, как самые чистые существа. Так и я свою жизнь прожил. А ты, Стемир - не то. В твоей жизни много было страстей. И еще будут. Ты вечно гонишься за недостижимым, пытаешься все по-новому обустроить. А оборачивается кровью, жестокостью, смертями. - Учить вздумал? - Стемир нахмурил густые брови, собираясь пройти мимо. - Ничего тебе в моих делах не понять! Молчал всю жизнь, вот и продолжай! Но Велимир взял брата за руку, не пуская за порог. Лицо его стало грустным, словно он знал нечто такое, что Стемиру, да и никому, было еще не ведомо. - Я уж скоро замолчу, брат! А тебе в этой жизни за все, что по твоему умыслу и твоим именем совершалось, заплатить придется жестоко, страшно! И та, что защищала тебя всю жизнь, не пойдет против приговора Хозяйки Судеб. Своей кровью смоешь прижизненную вину, чтобы стать достойным Ирия, а не Кромешного Мира... Что-то тревожно сжало Стемиру сердце, как всегда бывает, когда человек узнает в верном толковании сна или в пророчестве свою судьбу. Но тут же еще более гордо поднял голову на негнущейся шее. - Если такова судьба, сумею ее встретить! Погибнуть в бою, сражаясь за Лесную Землю - честь для меня. И не надо пугать! Я и раньше предсказателей не слушал, обойдусь и теперь. Спокойной ночи тебе, Велимир! Тот отстранился, пропуская брата. - Спокойной ночи, Стемир! А наутро Велимира нашли в собственной постели мертвым. Как жил, так и умер тихо и безмятежно, лишь в сердце старшего брата всколыхнул тревоги, сомнения. В тот же год умер и еще один брат Стемира - Карислав, княживший в Дедославле. Эта смерть была куда более подозрительной. Хоть и не имелось никаких доказательств, однако никто не сомневался, что и Карислава погубили дедославцы, ненавидящие весь род князей Лесной Земли. Хотя их город так и не оправился после похода Карислава и Велигнева, однако пакостить исподтишка дедославцы еще могли. Стемир в то время как раз занят был Влесославлем, и не мог одновременно отвлекаться на Исконные Земли. Он только помог войсками своему союзнику - червлянскому князю Глебу Милонежичу. Не то, пожалуй, и не заполучить бы Глебу дедославльского престола. И тем не менее, в Исконных Землях редкий год удавался спокойным. То команы набегали из степей, разоряли приграничные земли, то сами князья враждовали между собой. Дедославль, даже ослабевший, утративший былое влияние, оставался для многих лакомым куском. Глядя из своего Брониславля, Стемир убеждался, насколько был прав. Из Лесной Земли, и только оттуда, можно будет со временем достичь единства! А покуда приходилось великому князю поддерживать порядок у себя дома, в собственном своем окружении. Он находил себе ценных помощников, выдвигал людей за их способности, а не за знатность, награждал своих любимцев кунами и землей. Новые княжеские выдвиженцы, "дворяне", были полезны великому князю в его начинаниях, он же думал с их помощью держать в узде старые боярские роды. Пока еще те и другие уживались при дворе великого князя, однако же косились друг на друга неприязненно, и это ни для кого не было тайной. Ревнуя друг друга к княжеским милостям, те и другие зато старались работать. Так думал Стемир, и так происходило в самом деле. Одним из княжеских выдвиженцев стал Любомир - воин, что спас князя Стемира в сражении с уртанами. Благодарный князь поставил его, простого дружинника, начальником дворцовой стражи, щедро наделил его богатыми вотчинами, сам сосватал своему любимцу понравившуюся ему боярскую дочку. В те же годы княжеский шурин, боярин Ярий Вепрович, выдал замуж свою единственную дочь, что была у него с женой, боярыней Калиной. Жениха для единственной наследницы Ярий выбрал сам, себе под стать - оборотистого молодого боярина, хитрого, сумевшего приумножить доставшееся от родителей наследство. Звали его Болеславом. И вот, однажды этот Болеслав, зять Ярия, подошел к великому князю, приехав к нему во дворец. - Государь, ты знаешь, что недавно умер мой двоюродный дядя, боярин Дедилец, - начал Болеслав вкрадчиво, издалека. Стемир обернулся к нему, нахмурившись. - Да, знаю! Начало не очень обнадеживало. Но Болеслав решился ковать железо, проговорил, уже ясно намекая: - А ты знаешь, государь, что у дяди не было детей, и что я - ближайший его родственник? - Ну? - раздраженно переспросил Стемир. - Так я прошу тебя, государь... Вотчины дядюшкины запиши на меня по закону, - проговорил Болеслав, преданно заглядывая в глаза великому князю. Теперь Стемиру все стало ясно. В нем шевельнулась неприязнь к родовитому боярину, такому обходительному, когда желает что-нибудь получить. "Ишь ты: при огромных своих и тестевых достатках хочет еще и еще! Куда ему столько? Скоро богаче меня станет! Надо ограничивать владения "вятших мужей", а не расширять их. Пусть думают о княжеской службе, а не об одних прибылях своих! Бояре и так недовольны, что беру с них для строительства десятину; а тут кое с кого и половину можно бы уже!" Но вслух Стемир ничего не произнес, а лишь указал левой рукой на Любомира, приглашая его выйти вперед. - Вотчины покойного боярина Дедильца я запишу вот Любомиру! Я все еще недостаточно отблагодарил своего спасителя. А между тем, ему я обязан гораздо больше, чем любому из вас! Принимай новое владение, Любомир! Молодой воин даже побледнел, не веря своим ушам. Почтительно поклонился князю. - Благодарствую, государь! Однако ведь боярин Болеслав имеет больше прав наследовать дяде... - Это предоставь мне решать! - повысил голос великий князь. - Я знаю, кто больше достоин награды! Оставшийся ни с чем Болеслав попятился, с ненавистью взглянув в спину сперва Любомиру, затем самому князю, и снова перевел взгляд на Любомира, от души желая тому всяческих бед. Ярий уловил чувства своего зятя, взял его под руку, тихо проговорил: - Выйдем вместе, затем побеседуем! Приехав к тестю домой и закрывшись с ним в горнице, Болеслав дал волю своим чувствам: - Где еще видано, чтобы дарить боярские вотчины какому-то ничтожеству, выскочке, дворянину! - он буквально выплюнул это слово, как грубейшую брань. - Сверну как-нибудь шею этому Любомиру!.. Ярий поманил зятя к себе рукой. - Здесь надо действовать умно! Ну убьешь ты Любомира - дальше что? Князь за своего любимчика с нас обоих шкуры спустит. И тут же нового пса найдет взамен. Если уж рубить врага - то под корень! - Это как же? - жарко дыша, спросил Болеслав. - Так думаю, что не будет покоя боярам в Лесной Земле при таком князе! Если уж с нами, родственниками, он обращается как с собаками, то чего другим ждать? Погоди немного, Болеслав! Придет время - рассчитаешься сразу с обоими: и с Левшой, и с Выскочкой, и с господином над нами, и с его верным псом! Я давно приглядываюсь к надежным людям. Глаза у Болеслава надежно вспыхнули. Ему пришелся по душе замысел тестя. Так Стемир, уверенный в своем могуществе, увлеченный замыслами государственного переустройства, нажил еще одного врага, жестокого и решительного. Возможно, князь Стемир и сумел бы разобраться во всем, что происходит вокруг, если бы у него больше было времени приглядываться. Однако жизнь задавала великому князю все новые трудные задачи, отнимала все время и силы, так что порой некогда было перевести дух, оглядеться. В Исконных Землях снова поднял голову упрямый род Светлояричей. На сей раз решил попытать счастья молодой и самонадеянный князь Лучезар Будимирович. Изгнал князя Глеба, захватил Дедославль. Растерянный, обескураженный Глеб Милонежич обратился за помощью к Стемиру Сильному, зная, что лишь у него хватит возможностей приструнить Лучезара. Стемир не мог остаться в стороне. Уступи он Лучезару, все его замыслы покатятся под гору. Чтобы хотя бы приблизиться к задуманному им объединению Сварожьих Земель под общим началом, нужен был прочный союз. Правда, Лучезар приходился великому князю куда более близкой родней, чем Глеб: тоже происходил из рода Бронислава Великого. Но... это только у простых поселян род может ветвиться на десять поколений, и все еще считать себя одной семьей, потому что смердам нечего делить, все живут на один лад. Да и у них случаются распри. А князья испокон веков руководствуются своими выгодами. И здесь часто близкие родственники становились соперниками, а потомки былых врагов могли превратиться в союзников, если этого требовали их изменившиеся интересы. В данном случае, Стемир обязан был ответить на неповиновение Лучезара. Его своеволие следовало немедля пресечь. Но сперва великий князь хотел попробовать образумить того без войны. Быть может, выходка Лучезара - всего лишь юношеская проба сил, и тот одумается, узнав, что выбрал противника не по зубам? На всякий случай, великий князь стал собирать войска и союзников. А сам послал к Лучезару своего мечника Хмару и еще двух бояр - передать грозное предупреждение. Послы Стемира застали Лучезара пирующим вместе с братьями и дружиной. Все были уже навеселе, и, казалось, даже не сразу поняли, чего от них хотят. Выхватив у Хмары письмо Стемира, Лучезар быстро пробежал глазами, нахмурил красивые золотистые брови. - "Велю тебе, как зачинщику всей смуты, если не уймешься, покинуть навсегда Сварожьи Земли..." Ха! Еще чего! - раскрасневшийся Лучезар гневно ударил по подлокотнику своего кресла. - Много о себе мнит ваш князь Стемир! Какое право он имеет приказывать мне? Уже немолодой, с сединой в бороде, мечник с достоинством ответил самозваному князю: - Государь Стемир Мирославич - великий князь всех Сварожьих Земель, он имеет право распоряжаться. Ты же неправедно захватил Дедославль, о чем и указано тебе! Лучезар вскочил на ноги - высокий, статный, налитый молодой нерастраченной силой. Нагло глядя в глаза послу, махнул рукой своим воинам. - Эй, люди! Возьмите послов Стемира и обрежьте им бороды! Я всем покажу, что не боюсь его угроз! Его воины, тоже подвыпившие, ухватили послов, бросили на пол и ножницами для стрижки овец отрезали им бороды и волосы. Хмара и его товарищи отбивались, ревели как туры, но все бесполезно. С оголенными лицами, точно пойманные тати или неисправные должники, они закрывались руками, стыдясь поднять глаза. - А теперь выметайтесь прочь, катитесь к своему Стемиру, чтобы он узнал, что я никого не боюсь! - крикнул им вслед князь Лучезар. Под общий смех собравшихся, послов великого князя выгнали прочь. Никакого письма Лучезар не послал. Оголенные лица Хмары с товарищами были понятнее любых слов. Стыдно было брониславльским боярам являться во дворец к великому князю. Однако никто не стал смеяться над ними, все лишь удивлялись Лучезаровой наглости. Сам же князь Стемир Мирославич пришел в ярость, увидев посрамление своих послов, да расспросил подробно обо всем, что случилось. Лицо у Стемира зловеще потемнело, глаза метали молнии, зубы оскалились. Он огляделся по сторонам, будто проверяя, надежны ли его соратники, готовы ли решительно действовать. Положив руку на плечо Хмары, пообещал: - Будь спокоен, друг: отомстим за твое оскорбление! - и тут же обвел взором бояр: - Собирайте свои полки! Да чтобы все были надежно снаряжены, оборужены, чтобы всем хватило пропитания! Стану взыскивать, у кого увижу непорядок! Бояре ничем не выдали перед князем своих чувств. Но, едва разошлись из дворца, некоторые из них уже не скрывали своего недовольства. - Опять людишек собирать на войну, от всех работ отрывать, разорять свои вотчины! Война - как ненасытная яма, проглатывает и не такие состояния! Людишки на войне погибнут или покалечатся, кони запалятся, оружие переломается, пища да снаряжение пропадут зазря, - а ведь все это стоит кун! Наших с вами кун! А пока мы станем мыкаться по Исконным Землям, наша земля зарастет травой. А ради чего? Чтобы князь мог тешить свое тщеславие? - Да еще взыскивать грозится! С бояр древнего рода! И это он сказал при своих худородных любимцах! Чуть ли не наших же холопов на шею нам сажает... - Дождемся и такого! - презрительно сплюнул Болеслав, зять Ярия. - Вон, нынче у него голодранец Любомир - правая рука. То есть, левая. - Чем больше терпим, тем больше забирают над нами власть! Погодите, Левша скоро своего оруженосца Медведко поставит выше коренных бояр. При этих словах многие засмеялись. - Вот уж боярин получится - даже грамоты не ведает! - Если будем терпеть - увидим и такое! Стемир нынче на все способен. Ни один князь еще так не унижал вятших мужей, как он. - А до чего надменен всегда! И не кивнет никому в знак уважения! Так за спиной великого князя переговаривались его бояре, некоторые из которых уже созрели, чтобы примкнуть к заговору. Постаревший, но еще юркий и подвижный боярин Дорогомил предложил шепотом: - А может, на войне-то и представится случай прикончить Левшу, а? Как-нибудь незаметно, в боевой толчее... Враги, мол, убили великого князя! Ярий задумчиво потер упрямый подбородок. - Мало надежд на такое, разве что уж очень удачный случай представится. Там всегда куча народу, тот же Любомир с другими телохранителями глаз не сводят с князя. Или этот Медведко, который туру рога скрутит... Вообще, чтобы представился подходящий случай, надо долго готовиться. Нам не годится спешить, иначе и Левшу не убьем, и себя напрасно погубим. Заговорщики согласились подождать. Один только Белян вздохнул, потупив глаза. А покуда пришлось жителям Лесной Земли собираться на войну. Они двинулись по дедославльской дороге, полк за полком. Мастеровитые брониславцы; деловитые степенные змеевцы; тихомировцы с мягкими вкрадчивыми движениями, имевшие в своих жилах немалую примесь крови лесных племен; удалые белозерские охотники и рыболовы. Все они собрались на войну по приказу великого князя. Сам же Стемир Мирославич зорким глазом следил, хорошо ли обучены воины, каковы под ними кони, надежно ли снаряжение. Двух воевод, поскупившихся на хорошие латы и обрядивших свои полки в старые проржавевшие кольчуги, а то и вовсе в стеганые кожухи, великий князь разжаловал и самих заставил идти в негодном снаряжении. Вместе с воинством Лесной Земли шли и союзники. Свергнутый дедославльский князь Глеб Милонежич и его младшие двоюродные братья - сыновья покойного князя Градислава Драгомирича, и даже азанцы, в кои-то веки присоединившиеся к общему делу. Оглядывая стройные ряды своего воинства, Стемир ощущал гордость. Видел перед собой прообраз той могучей силы, какую, в конце концов, соберут объединенные Сварожьи Земли. Пусть он сам этого не увидит. Но его потомкам уже не придется начинать на пустом месте. Увлеченный своими мечтами, Стемир осаживал коня, поджидая ехавшего чуть поодаль сына. Ярославу было шестнадцать лет, и отец впервые взял его на войну. Страшно было ему, помня печальную судьбу старших сыновей. Третью утрату вряд ли выдержало бы отцовское сердце. Но прежде всего Стемир оставался князем, и его сын должен был вырасти князем и воином. Вздумай он поберечь Ярослава сейчас - тот не получит должного опыта на будущее, когда останется с возможными противниками наедине, без отцовской спины. Война да княжеские заботы - вот естественное горнило для будущего правителя. Теперь он приглядывался к сыну. Тот был бодр, оживлен, готовился проявить себя. - Отец, мне кажется, с таким войском можно перевернуть все Сварожьи Земли! - воскликнул Ярослав, поравнявшись с отцом. Стемир одобрительно усмехнулся. - Сила войска узнается лишь в деле, а его мы еще не видели! Но ты гордись, Ярослав. И готовься: когда-нибудь эта сила будет в твоих руках! Война, судя по донесениям разведчиков, обещала сделаться серьезной. Лучезар, не полагаясь на полуразрушенные укрепления Дедославля, засел в Орлиной Веже, крепости в двадцати верстах от бывшей столицы. Это было уже хуже. Стемир некогда, при своем отце, сам держал Орлиную Вежу, и знал, что это мощная крепость. Не так-то просто будет захватить ее, поставленную на высоком скальном массиве, защищенную сплошным кольцом стен. Разве что Лучезар по своей самонадеянности совершит ошибку... Но эта надежда не оправдалась. Лучезар, как и весь род Светлояричей, был способным полководцем. Устраивал вылазки так, чтобы всегда можно было отступить вовремя под защиту стен неприступного города. В войске Лесной Земли были аллеманские мастера со стенобойными машинами. Но и их надо было еще установить, а защитники Орлиной Вежи точно железной метлой выкашивали стрелами всех, кто приближался. День проходил за днем, а осаде не предвиделось конца. Припасов в крепости было достаточно. Пять седьмиц стояли они под Орлиной Вежей. Упорно держался Лучезар, еще упорнее осаждал его Стемир. Не раз уже долина под скалой оглашалась шумом битвы и стонами погибающих. Не раз подымался едкий дым от погребальных костров. А конца-краю войне не видать. В войске Лесной Земли все чаще тайно шептались. Росла неприязнь к князю, которого оставила военная удача. Стемир был, как всегда, полон решимости продолжать борьбу. Но неожиданно заболел, простудившись под сильным дождем. Нестерпимо ныли старые раны, болели все кости, так что по ночам слезы текли из глаз сами собой. Военные лекари поили князя травами, делали растирания. Медведко пропарил Стемира Мирославича в нарочно устроенной бане. Но великий князь все равно несколько дней не мог двигаться. Он лежал ничком на войлочной постели, сжимал зубы от боли и ярости, когда все кости болели, точно сломанные. Невыносима была не только телесная боль, но и осознание собственного бессилия. Похоже, он уже слишком стар, чтобы, как раньше, седьмицы напролет не слезать с коня, сражаться в любую погоду, спать в походном шатре, почти что на голой земле. Как ни вертись, годы берут свое. Быть может, это его последний поход. Война - дело молодых, таких, как его сын Ярослав. Вот ему и довелось раньше, чем он ожидал, самому принять командование разношерстным и не всегда легко управляемым войском. А это не то что сражаться самому и отвечать за себя одного, ну пусть за свою дружину еще. Как он там, Ярослав, последний его сын, его надежда? Лунолика родила Стемиру только дочерей, да если бы и был от нее сын, сам он вряд ли доживет до его зрелых лет, чтобы быть спокойным за будущее Сварожьих Земель. Даже и Ярослав еще слишком неопытен, чтобы самому вести осаду Орлиной Вежи, вот только выбора нет. Стемир оперся на руки, пытаясь подняться, однако все кости разом заныли, словно терлись друг об друга. Он зарычал сквозь стиснутые зубы. Сидевший возле князя Медведко помог улечься поудобнее, стал растирать Стемиру плечи и спину хвойным отваром, стараясь разминать мягко своими широченными ладонями. - Потерпи, государь, через несколько дней все как рукой снимет, лекарь обещал, - добродушно басил княжеский оруженосец. Стемир глубоко вздохнул, чувствуя, как горит огнем давняя рана на шее, едва не стоившая ему жизни. - Разве об этом я беспокоюсь? Как мой сын? Как идет сражение? - спрашивал он с тоской. - Бьются пока еще. Наших опять со стены сбросили. Но княжич Ярослав Стемирич храбро бьется, - утешал Медведко. Великий князь тяжело вздохнул и стал чутко прислушиваться к доносившемуся издалека шуму сражения.