Истинная любовь

Следующий день проходил как обычно, скучные занятия, выходы к доске и противные взгляды одноклассников в сторону Юнги, от которого за километр несло смешанным запахом арбуза и дыни. Ученик успел задремать, как вдруг в класс вошла какая-то учительница, оглашая на весь класс своим скрипучим голосом, зачем пожаловала: — Ученик Мин Юнги, собрал вещи и последовал со мной в кабинет директора! — юноша выпучил глаза. К директору? Но за что? Он же ничего не делал, чтобы его вызывать туда. Учился хорошо, не прогуливал, да и поведение было нормальным, тогда, что же случилось? Он робко встал со своего место, скидывая в рюкзак тетрадь и ручки, что мирно покоились на краю парты. По телу проходила неловкая дрожь, ему стало не по себе, когда одноклассники сопровождали его до выхода презренным или ошарашенным взглядом. — Побыстрее, пожалуйста, Ваши родители уже ждут в кабинете. Они быстро спустились на второй этаж, подходя к чёрной матовой двери, около которой ученик заметил знакомую фигуру. — Джин-и? Что ты…? — обескуражено спросил Мин, смотря на своего истинного альфу. — Котёнок, всё хорошо, не волнуйся только, иди ко мне, — успокаивал дрожащего омегу Сокджин, он уже был осведомлён о причине визита в кабинет директора и понимал лишь одно, что его малышу будет очень больно сегодня. — Заходите быстро в кабинет, у меня ещё другие дела, — громко возмутилась женщина, открывая дверь и заталкивая парочку в светлое помещение. — Здравствуйте, — хором сказали оба ученика, когда входная дверь за ними закрылась, скрывая все пути к побегу. — Проходите, разговор будет не из лёгких, — выдохнул Чха Бонгиль, занимавший должность директора школы. Ким нервно сглотнул, крепче сжимая хрупкую ладошку возлюбленного в своей и проходя вместе с ним к стульям, находившимся напротив трёх родителей. — Кхм, знаете, вот сейчас очень сложно начать, ведь на истории нашей школы это первый случай такого вопиющего неуважения к священным стенам учебного заведения. — Мы понимаем Вас, господин Чха, мы тоже очень разочарованны и недовольны поведением нашего сына, — подтвердил Еджун, злобно косясь на омегу, этот взгляд не предвещал ничего хорошего для младшего Мина, тот лишь сильнее поёжился, очень хотелось уткнуться в шею своего альфы и спрятаться ото всех, но… нельзя. — Клянёмся, мы поговорим с сыном, это больше никогда не повторится! Нам очень стыдно за его поведение, — подхватила речь мужа Пак Наён, разочарованно засматриваясь на сына, который старательно отводил взгляд. — Заниматься непристойностями в школе! Это же уму не постижимо, — рычал Чха. — Чем вы только оба думали? — Наша личная жизнь никого не касается, — огрызнулся Ким-младший, он ненавидел таких бестактных людей, чётко отстаивал личную границу, невзирая на высокий статус или возраст собеседника. — Джин, не груби директору, — мягко попросил Мингу, смотря на своего сына-альфу. Тот заметно размяк и поджал губы, тихо извиняясь. — Учтите, чтобы это было первый и в последний раз, больше такого повториться не должно. Этот вопиющий случай не будет распространён, но в следующий раз встанет вопрос об исключении, — строго предупредил Бон, окидывая присутствующих властным взглядом. — Вы свободны, надеюсь, это больше не повторится. Трое взрослых и двое подростков вышли из кабинета, где было совсем тихо, ведь шли занятия. Старший Мин резко ударил сына по щеке, от чего тот впечатался в стену головой и бедром, оседая на пол от боли. — Ты, сукин сын, мало получал! Маленькая шлюха, мы для чего оплачиваем твоё обучение в лучшей школе Сеуле? Чтобы ты со всякими альфами шашни мотал?! Неблагодарная мразь! Вот вернёмся домой, я тебя быстро научу не крутить задницей перед альфами, отлуплю до потери сознания, шлюха! — держа ревущего омегу за волосы и больно оттягивая корни, орал Еджун, он ненавидел своего сына всеми фибрами своей души, должен был родиться альфа, но родился этот урод, которого он желал мучительно и долго душить, лишь бы этот выродок перестал существовать. — Руки от него убрали, — рыкнул Ким и ударил старшего альфу кулаком по челюсти, защищая своего малыша, он быстро спустился к нему на корточки, прижимая к себе, осторожно гладя по голове. В его голове просто не укладывалось, как можно не любить собственного ребёнка? Он знал, что семья Мина до ужаса консервативна и в ней считалось нормой физическое и психологическое насилие, выходящее за рамки дозволенного. — Ты, щенок, — Мин хотел ударить выскочку, чтобы помалкивал, но его руку схватил папа этого парня, до боли выворачивая её. — Не смейте трогать моего сына и Юнги! Кто Вам только позволил поднять руку на это ангельское создание? — огрызнулся Мингу, для него физическое насилие было чем-то нереальным. Ни он, ни его родители никогда не пользовались подобными способами для воспитания детей. — Не лезь не в своё дело, лучше бы научил своего сына член в трусах держать, а не размахивать им. Ну-ка, как там тебя… пофигу, скольким омегам ты уже присунул? Мой выродок какой по счёту, просто интересно, — усмехнулся старший, получая новый удар в челюсть. — Юнги мой первый и единственный, я люблю его, он мой истинный, и, если понадобится, я буду защищать его даже от таких родителей, как Вы, — рычал Сокджин, в его взгляде было полно злости, ненависти и уверенности. Уверенности в правдивости собственных слов и сил. — Хватит, закончим этот бессмысленный разговор. Нам плевать, какой у тебя по счёту мой сын, но теперь вы не пара. Юнги, немедленно в машину, — скомандовала Наён, которая молчала последние пару минут, лишь хладнокровно наблюдая над тем, как её муж бил и издевался над сыном. Джун вырвал юношу из хватки истинного, грубо уводя его на выход из учебного заведения. Он силой запихнул омегу в машину, не обращая внимания на мольбы о помощи и крики, что ему больно. Джин хотел помочь, он пытался, но всё было тщетно, папа крепко держал рядом, не подпуская к семье Мин. Кану тоже было жаль мальчика, но они его родители, поэтому лучше знают, как поступать со своим ребёнком… Да и самому Гу надо было поговорить с сыном, поэтому они в тишине пошли в сторону своего дома. *** Юнги сидел у себя в комнате на кровати и громко ревел. Было дико больно, что родители так относятся к нему, но в чём он виноват? В том, что встретил своего истинного альфу в раннем возрасте? Они искренне и по-настоящему любят друг друга, и никто им не помешает быть вместе. Слова отца крутились в его голове, словно пластинка в граммофоне, которую заело. Его хрупкое тело тряслось от рыданий, пелена слёз ослепила. Дверь в комнату распахнулась, громко ударяясь о стену, от чего омежка вздрогнул. Вот и начал сбываться его страшный кошмар. — Ну что, шлюха, пора разобраться с твоим поведением, — выплюнул Еджун, ухмыляясь и вынимая из шлеек штанов чёрный кожаный ремень, сегодня он вдоволь расслабится, в очередной раз избив сына. *** — Джин-и, ты правда любишь его? — снова спросил Мингу, он, конечно, поверил сыну ещё на первое твёрдое: «Да», но всё-таки должен удостовериться, ведь у мальчиков разница в возрасте 2 года, пусть и небольшая, но в определённые моменты очень мучительна. — Пап, я же сказал уже, что да. Я честно люблю его, жить без него не могу. Как же плечо болит! — хватаясь за то место, где шея перетекает в плечо, рукой, альфа громко прошипел. Метку нарывало, что больше всего пугало. Его омеге сейчас больно, безумно больно, а он не мог ничего сделать! Юнги не брал трубку, не отвечал на сообщения, что доводило Сокджина до воя. Его малыша бьют, а он слишком слаб, чтобы пойти и защитить его. Он неоднократно видел следы побоев, шрамы и ужасные тёмные синяки, из-за которых создавалось впечатление, что омега не из богатой и статной семьи банкира, а ребёнок отбитых на голову алкашей, которые ежедневно измываются над ним. Раздалась громкая трель дверного звонка. Кан крикнул, что сам откроет дверь. Как только послышался громкий поворот ключа в скважине и тихий скрип, омега вскрикнул от ужаса. В коридор вышел обеспокоенный криком папы Джин: — Пап, что случил… Боже, нет! Только не это!!!