Жизнь взаймы

      Гэвин пришел в себя наутро. Он медленно открыл глаза, морщась от боли и от громкого пиканья стоящего рядом аппарата, считывающего с прищепки на его пальце ритм сердцебиения.       Голова раскалывалась на части. Боль была острой и густой, как вчерашний кофе. Рид попытался открыть глаза, но тут же зажмурил их - от яркого белого света галогенных ламп боль только усилилась, сжимая виски стальными, раскаленными добела тисками. Хотелось уткнуться лицом в подушку, но даже дышать было физически сложно, что уж говорить о том, чтобы совершить такой сложный маневр. Хорошо хоть желудок вел себя спокойно и умиротворенно - иначе Рид бы точно подал в суд на гребанного джина, решив, что чертова тварь его конкретно наебала.       Вот только дело было вовсе не в похмелье, и Гэвин прекрасно это знал. Потому что помнил все. Все, от и до.       И эти воспоминания обрушились на него разом, заставляя громко простонать, но уже не от боли, а от ужаса, непонимания… страха. Он боялся, боялся до усрачки - самого себя. Вернее, то, чем он стал на пороге гибели.       Все это до сих пор казалось жутким, страшным сном. Кошмаром настолько реалистичным и леденящим кровь, что даже после пробуждения не желал отпускать свою жертву, отравляя ее сознание первобытным, животным ужасом. Но то, что случилось, сном не было - Рид знал это наверняка. Не было даже мороком, наведенным на него Предвестником. Нет, все это произошло на самом деле: Гэвин погиб, но какая-то необъяснимая, неведомая сила вернула его к жизни.       Рид так глубоко погрузился в собственные мысли (которые невероятно усиливали головную боль), что когда дверь в его палату скрипнула, открываясь, чуть не подскочил на койке от неожиданности. Но, увидев хмурого и потрепанного Маркуса, расслабился и снова откинулся на подушку.       Манфред замер в дверях. Несколько мгновений его разноцветные глаза, от которых Гэвину, успевшему за бытность свою полудушником, повидать всякого, все равно каждый раз становилось не по себе, смотрели прямо на Гэвина; а потом Маркус отвел взгляд в сторону и быстрым шагом пересек палату Рида. У противоположной от постели стены стоял пластиковый стул. Маркус поднял его, принес поближе к койке, задумался на мгновенье, отодвинул его чуть дальше и сел.       Повисла тишина, нарушаемая только проклятым пиканьем медицинской машины, к которой был подключен Гэвин, и его же шумным дыханием. В конце концов, Риду эта игра в молчанку надоела, и он подтянулся на руках, садясь на койке и недовольно фыркнул:       -Ты пришел попялиться, или скажешь уже хоть что-то? - голос был удивительно хриплым и тихим.       Маркус сложил руки на коленях и уставился на них, напряженно сдвигая аккуратные брови к переносице.       -Как ты… Как ты себя чувствуешь? - осторожно понитересовался он.       И этот простой вопрос совершенно выбил Гэвина из колеи. Потому что внезапно он понял: что-то случилось. Почувствовал это на кончике языка; ощутил где-то вне собственного тела тем самым пресловутым шестым чувством, на которое люди любили списывать обычное чутье или интуицию. Что-то произошло, и это “что-то” очень и очень недоброе.       Во рту вдруг появился отвратительный металлический привкус, и Рид нервно сглотнул.       -Что происходит? - жестко спросил Гэвин. Его спина покрылась липким, холодным потом, - И не вешай мне лапшу на уши, я вижу, что что-то не так, и…       -В твоего брата стреляли.       Рид забыл, что несмотря на то, что он стал полудушником и получил пусть и мнимое, но бессмертие, ему все еще необходимо было дышать. Он ожидал чего угодно: например, того, что его собираются запереть в каком-нибудь подземелье ФБР и изучать, как чертову лабораторную крысу. После случившегося в лесу, это было бы самым логичным финалом, но то, что сказал Манфред, казалось дурацкой и злой шуткой.       -В его дом вломился Роберт Мэймон, - продолжил Маркус, - Он сбежал из перевернувшегося тюремного автобуса и заявился домой к Камски в поисках Алекса и выпустил заряд дроби ему в живот…       Гэвин слышал голос Манфреда. Слышал каждое сказанное им слово, но отказывался понимать их страшный смысл. Не может быть… Этого просто не может быть!       Рид знал, что ирония жизни злая и жестокая, но подобного не мог себе даже представить: он спас весь мир, но не сумел защитить родного брата...       Глаза Гэвина предательски защипали.       -..., но он выжил, - закончил свое повествование Маркус.       -Что? - бестолково переспросил Рид.       -Твой брат в порядке, - повторил Манфред.       Нижняя челюсть Гэвина упала от изумления. Он пытался переварить поступившую информацию, но она никак не желала усваиваться. То, что казалось злой шуткой, превратилось вдруг в шутку глупую и бессмысленную.       -Я ни хера не понимаю, - медленно пробормотал Рид, - Как такое возможно? Что, блядь, происходит?       Маркус вздохнул:       -Я не знаю, что происходит. Но я разберусь, даю слово. Потому что… Потому что случилось еще кое-что, и это дело передали мне.       -Что еще? - сердце Рида, которое только-только начало успокаиваться, снова сорвалось, принимаясь выстукивать по ребрам словно тяжелый стальной молот.       Манфред пожевал губу.       -Я говорил о том, что в Элайджу стрелял Мэймон, и что он искал Алекса… Знаешь, почему? Знаешь, кто такой Мэймон?       -Да… - Гэвин тряхнул головой и подобрался, полностью садясь на постели, - Бывший трахарь Алекса, сукин сын, который решил использовать его глаз вместо подставки для карандашей… Черт… Алекс в порядке?       Маркус скривился:       -Я не… Мы не знаем.       -В каком смысле? - Гэвин тряхнул головой, - В каком, блядь смысле не знаете? Если он моргает, дышит и отвечает на ваши вопросы - он в порядке, если нет - то нет, как вы, сука, можете не знать?       -Он исчез. Мне жаль.       Во рту у Рида мгновенно пересохло.       -Ты же не… Черт… Ты же не хочешь сказать, что Мэймон…       -Нет, Мэймон мертв. Он не похищал Алекса.       -Тогда куда он делся!?       -Мы не знаем наверняка, - Маркус все еще старательно не смотрел на Рида, - Одна из тварей из “зверинца” твоего брата забрала его.       Рид подался вперед и поморщился, когда введенная в его вену игла болезненно дернулась, впиваясь в мясо:       -Какая тварь? Которая из них?       -Камски описал ее как “Красноглазого молодого мужчину”, - ответил Маркус, - Но что он такое мы не знаем. Есть мысли?       -Нет, - Рид не раздумывал ни мгновенья, - И никогда не было. Я всегда говорил Элу, что нужно прикончить эту тварь… Вот черт...       -Отдыхай.       Манфред поднялся со стула. Он протянул Риду руку и тот, удивленно изогнув бровь, пожал ее.       А после того, как Манфред ушел, Гэвин забрался с головой под одеяло, осторожно развернул маленький клочок бумаги, который передал ему Маркус вместе с рукопожатием и принялся читать. ***       “В скором времени к тебе зайдет агент ФБР и допросит. Не мели лишнего. Скажи, что тварь отбросила тебя прочь и ты вырубился. Что ты ничего не помнишь и ни в чем не уверен. Если спросят о том, что это была за тварь и как ты узнал, что она будет там, придумай что-то убедительное - когда допрашивали меня, я ответил, что ты не вдавался в подробности. Ни слова о Предвестнике и ни слова о том, что произошло на той поляне… Если ты, конечно, сам помнишь, что там произошло… Особенно, если ты помнишь. Твоя палата прослушивается - мы поговорим после твоей выписки”.       Маркус исписал крохотный обрывок блокнотного листка с двух сторон таким мелким почерком, что Гэвину время от времени приходилось щуриться, чтобы разобрать его неровный почерк. Он явно спешил - буквы плясали туда-сюда, как пьяные, в некоторых, даже простых словах проскальзывали нелепые ошибки. Скорее всего он писал свое послание впопыхах, возможно - тайно, пока какой-то другой агент внимательно следил за каждым его шагом и жестом. Но все же сумел донести до Рида жизненно важную информацию. И не сдал его Бюро (за что Гэвин был особенно благодарен).       От записки он избавился самым тривиальным способом - порвал клочок бумаги на мелкие кусочки и проглотил их. Это было не так уж и сложно и совсем не мерзко: бумага была безвкусной, но очень сухой, так что будь у Рида бутылка пива и он мог бы при желании и необходимости с легкостью сожрать весь блокнот. Впрочем, такой удали от него никто не требовал, так что он ограничился прохладной водой, стакан с которой стоял на тумбочке возле его койки и скудным завтраком, принесенным немолодой сварливой медсестрой. Завтрак был мерзкий: овсянка с крохотными кусочками сухофруктов да баночка бананового желе, но Рид не жаловался - его желудок свело, стоило только в палате пахнУть едой, и он съел все так быстро, что старуха в белом халате вряд-ли успела бы пробормотать “два-Миссисипи”.       А стоило ей, все так же бурча что-то себе под нос, унести опустевший поднос, как в палату Рида зашел высокий сухопарый мужчина лет сорока - сорока пяти, с землистым лицом и злыми глазами, скрытыми за прозрачными прямоугольными диоптриями аккуратных очков с тонкими дужками. Мужчина недовольно огляделся, стряхнул с идеального черного костюма несколько прилипших к нему пылинок и сел на тот самый пластиковый стульчик, на котором до этого сидел Маркус.       -Доброе утро, мистер Рид, - произнес он удивительно мягким, резко контрастирующим с его недружелюбной внешностью голосом, - Надеюсь, я не помешал?       -Нет, - буркнул в ответ Гэвин, думая про себя, что вопроса глупее он, кажется, не слышал ни разу в жизни. Каким еще мог быть ответ человека, лежащего в больнице, в койке с голым задом и дурацкой биркой на запястье? “Да, я безумно занят разработкой чертежей для долбанного адронного коллайдера по срочному спецзаказу ЦЕРНа, не могли бы вы зайти попозже”?       -Прекрасно, - мужчина проигнорировал недовольство полудушника, - Меня зовут Джерард Спенсер, я - агент ФБР, меня направили к вам, чтобы задать несколько вопросов и прояснить сложившуюся ситуацию.       Спенсер откинул полы своего черного пиджака, и Рид тут же вперился взглядом в пачку сигарет, оттопыривающую внутренний карман его верхней одежды. Курить хотелось просто до смерти - организм требовал дозу никотина, и сейчас при одном лишь воспоминании о вкусе табака на глаза наворачивались слезы. Агент, который отвлекся на мгновенье, погрузившись в свой смартфон (который он тоже извлек из недр своего пиджака), проследил за взглядом Рида и улыбнулся:       -Хотите сигарету?       Гэвин хотел.       И агент сделал то, чего Рид не ожидал от него вообще: он окинул взглядом палату, обнаружил висевший на потолке детектор дыма. Несколько мгновений он раздумывал, а потом забрал с соседней, пустующей койки наволочку и, забравшись ногами на стул, крепко закрыл детектор плотной, остро пахнущей отбеливателем тканью.       -Если спросят - валите все на меня, - сказал Спенсер, присаживаясь и вынимая из кармана пачку, - Вот, угощайтесь, - он достал из пачки сигарету и, прикурив ее, протянул Риду.       Гэвин взял раковую палочку и тут же затянулся, разве что не прикрывая глаза от удовольствия.       Спенсер, который поначалу вызывал исключительно негативные эмоции, резко набрал с дюжину очков.       -Итак, если вы не против, могу я начать? - поинтересовался агент.       Рид выдохнул дым, медленно пропуская его под языком.       -Да. Теперь можете.       -В первую очередь я хотел бы узнать, как вы себя чувствуете?       Гэвин задумался, прислушиваясь к собственному телу: голова, кажется, болеть перестала, желудок тоже больше не ныл, по видимому, удовлетворившись овсянкой и желе. Но самое главное, что ноющая боль в груди исчезла без следа. Не то, чтобы раньше Рид перманентно страдал от нее - нет, разумеется нет, но гнетущую тяжесть где-то под ребрами ощущал постоянно. Постоянно, но не сейчас - сейчас в груди было легко и свободно. Казалось, будто последние три года Гэвин проходил закованный в цепи, и вот теперь кто-то взял и освободил его.       -Я в порядке, - ответил он, - Правда, если меня и будут продолжать кормить этой херней, то долго не протяну, но…       Спенсер расхохотался. Заливисто и громко, как ребенок, только что услышавший самую смешную шутку за всю его жизнь. И это в который раз смутило и удивило Рида. Он никак не мог взять в толк, что за игру ведет с ним агент… А в том, что это была некая психологическая игра у Гэвина сомнений не было - в Бюро не брали веселых людей и “хороших парней”. Только отборных говнюков.       -Не переживайте, мистер Рид! - произнес Спенсер, отсмеявшись, - Вы не задержитесь здесь надолго. Врачи говорят, что вы в полном порядке, так что как только будут готовы результаты анализов - вы свободны.       -Если мои ответы вам понравятся.       Улыбка сползла с лица Спенсера так быстро, будто кто-то заменил его живое мгновенье назад лицо бездушной маской. Только глаза остались прежними - блестящими, внимательными… злыми.       -Не буду вам лгать, мистер Рид, - произнес он, - Кроме того, полагаю, это - бессмысленно. Вы достаточно хорошо осознаете положение дел и должны понимать, что расклад у вас как ни крути паршивый: вы уговорили агента бюро помочь вам в сомнительном деле, которое чуть было не привело к вашей гибели, заставив его утаить это от Бюро. И если насчет мистера Манфреда мы уже начали внутреннее расследование, то вы… Что ж, вы не имеете прямого отношения к бюро, поэтому отстранить вас мы не можем. Но теперь вы представляете интерес для нашего исследовательского корпуса. Уникальный случай - полудушник потерял сознание! Вы в любом случае будете регулярно наблюдаться у врачей, и обычных и наших, но лгать мне не в ваших интересах, потому что я могу сделать так, что наблюдаться вы будете постоянно. Скажем так, в моих силах выписать вам бессрочный пропуск в стационар, что, я уверен, вас не слишком обрадует. Да и меня тоже. Я ознакомлен с вашим послужным списком, и он практически безупречен, если не считать некоторых… кхм… замечаний вызванных вашим складом характера. Надеюсь, он не сыграет с вами злую шутку сейчас.       -Не сыграет, - пожал плечами Рид. Он пытался выглядеть спокойным, хотя внутри у него вскипала ярость.       -Тогда приступим, - Спенсер вновь опустил взгляд на экран своего мобильного, - С какой тварью вы столкнулись?       -Понятия не имею. Впервые видел такую.       -Опишите ее.       Гэвин пожевал губу. Об этом Маркус в записке ничего не говорил. Если их версии не совпадут - быть беде.       -Похожа на скелет, - Рид решил говорить правду, - Только неполный: череп, хребет, ребра. И костяные длинные такие херни из спины - не знаю, что-то типа щупалец.       -Как вы узнали о том, что в том лесу обитает тварь?       -Анонимное сообщение. Кто-то решил проявить гражданскую сознательность, наверное.       -Вы сохранили сообщение?       -Нет, - мотнул головой Гэвин, - Оно было в пуше. Хотя, может, ваши техники умеют творить чудеса - я в этих новомодных железках не шарю. Впрочем, они наверняка уже разобрали весь мой мобильник от болта до болта, так?       -Так, - не стал отнекиваться Спенсер.       -Тогда можно мне получить его обратно?       -Как только мы закончим, - кивнул агент. Его маленькие злые глазки смотрели прямо в душу Рида, - Помните содержание того сообщения?       -Очень приблизительно.       -Просветите меня.       Гэвин покрутил головой в поисках емкости, в которую можно было бы затушить окурок. Он не докурил - сигарета истлела лишь немного больше, чем наполовину, но ему срочно нужен был тайм-аут, а поиски пепельницы не выглядели подозрительно. Во всяком случае, Рид на это надеялся. Он вдруг вспомнил о том, что там, на холме в лесу, где состоялась битва с Предвестником, осталась целая куча улик: свечи, кости, кровь, мясо и прах кровососа. И все это нужно было как-то объяснить. О том, что Рид всюду оставил свои отпечатки, он не переживал - можно было с легкостью списать это на изучение удивительных для лесной глуши предметов; но вот их наличие там просто обязано было быть логичным и правдоподобным.       -Что-то о том, что в лесу собираются сомнительные личности, по виду - сатанисты или культисты, - задумчиво произнес Рид, туша окурок о стакан, из которого совсем недавно выпил всю воду, - И что из чащи доносятся странные, жуткие звуки.       -Место было обозначено точными координатами?       -Нет, но описано достаточно точно: поляна, холм, вода. Мой помощник нашел его на снимках со спутника или что-то такое, можете поинтересоваться у него.       -Непременно, - проворковал Спенсер.       У Гэвина внутри похолодело. Он только что подставил Ричарда и, возможно, выписал себе пропуск в подвалы Бюро. “Только бы Найнс догадался солгать”, - подумал он, но шансов на это было немного. Ничтожно мало, если говорить начистоту.       -Эта тварь, она вас ранила, не так ли? - агент задал следующий вопрос.       -Да.       -Каким образом?       -Пробила мне плечо своим щупальцем а потом коснулось лба и все - темнота, - Рид решил, что снова стоит сказать правду. Только не всю.       -Однако на вашем плече нет никаких следов ранения.       Гэвин усмехнулся:       -Могу я одолжить у вас пистолет, или что-нибудь острое?       Агент нахмурился, но все же кивнул. Он достал из внешнего кармана своего пиджака крохотный нож-кредитку и протянул его Риду, который тут же раскрыл оружие и, вытянув вперед запястье, с силой прошелся по сгибу локтя, оставляя на коже глубокий порез.       Из раны заструилась кровь, красиво вырисовывая проступающие сквозь кожу мускулы, и Спенсер шумно вдохнул, во все глаза глядя на красные полосы. И еще раз, куда громче, когда края разрезанной кожи начали зарастать прямо на глазах.       Агент выглядел пораженным до глубины души, и если бы сейчас он посмотрел на Гэвина, то обнаружил бы, что и у самого полудушника от удивления отвисла челюсть. Он-то уже поднес чертов нож к своему горлу, желая прикончить себя чтобы активировать регенерацию, но она, с какой-то кстати, сработала и так, хотя до этого никогда, ни разу так не делала!       -Я слышал об этой особенности полудушников, но никогда не имел возможности увидеть ее вживую… - пробормотал Спенсер, - Это… Это удивительно!       -Ага… - бестолково согласился Рид.       -Не осталось даже синяка… - продолжал поражаться агент.       -Ага… - продолжал пытаться осознать происходящее Гэвин.       Спенсер нервно облизал губы и протянул руку:       -Верните мой нож, пожалуйста.       Рид протянул ему оружие, мыслями находясь максимально далеко и от этой палаты, и от этой больницы, и от чертового агента, который, блядь, как зачарованный пялился на сгиб его локтя.       -Спасибо за ваше время, мистер Рид, - Спенесер не без труда оторвался от зажившей раны и таки взглянул на полудушника, - Если у нас появятся еще вопросы, я с вами свяжусь.       Гэвин кивнул, и, как только за агентом закрылась дверь, вскочил с кровати и быстро выдернул из себя все иглы и сорвал датчики.       Голова судорожно работала, и Рид принялся метаться по палате в поисках колюще режущего предмета. Он знал, что его прослушивают, но о видеонаблюдении Маркус ничего не написал, да и сам Гэвин никаких камер не видел, так что чувствовал себя в относительной безопасности - единственными, кто сможет увидеть беснующегося полудушника, могут стать врач или медсестра, но на них Риду было наплевать.       У него были проблемы посерьезнее, чем пара шокированных медиков. Ему нужно было срочно проверить одну вещь.       Гэвин потратил минут десять, но так и не нашел ничего подходящего. А потому ему на глаза попался тот самый пресловутый стакан, в котором лежала потухшая сигарета. Удивительно, но он был стеклянным, а не пластиковым, как обычно - видимо, его определили не в простую двухместную палату, а в ту, за которую обычно приходится доплачивать.       Рид вернулся к своей койке, выбросил погасший окурок в маленькую урну и, замахнувшись, с силой приложил стакан о тумбочку. Раздался звон, глухой и тихий, и на мгновенье Гэвин испугался, что стакан сделан из популярного нынче условно-безопасного стекла, которое рассыпается в мелкую крошку, но стекло оказалось обычным, и на пол легли неровные, крупные осколки.       Один из них, длинный и острый, выглядел вполне подходящим, и Рид поднял его, взвешивая в ладони. А потом изо всех сил сжал ладонь, только для того, чтобы обнаружить, что все порезы снова затянулись в мгновение ока.       Гэвин сглотнул и медленно поднес осколок к своему горлу. Сглотнул еще раз, прикрыл глаза и с силой вдавил острый край в собственное горло. Из под сомкнутых век тут же заструились слезы боли, вместо вдохов послышалось только жалобное хлюпанье - полудушник захлебывался собственной кровью.       Рид прекрасно знал, что будет дальше, и даже сейчас, когда в его теле бурлил адреналин, а умирающий мозг генерировал тысячи безумных мыслей, мог вычленить среди их беспрерывного потока здравое зерно: он упадет на пол, когда кислородное голодание сделает свое дело, а после погибнет, истекая кровью. Но этого не произошло - да, в глазах потемнело, но только на миг, а в следующее мгновенье, разорванная артерия принялась быстро срастаться. Как и горло, которое ко всему прочему еще и началось просто жутко чесаться.       -Твою мать… - пробормотал Гэвин, бестолково глядя на окровавленный осколок, выпавший из его пальцев и теперь лежащий на полу в блестящей багровой луже, остро пахнущей солью и сталью, - Твою гребанную мать…       Других мыслей и слов у Рида не нашлось. ***       Его отпустили из больницы в три после полудня, после того, как зашедшая в его палату медсестра (не старая, а другая, молодая и очень хорошенькая), грохнулась в обморок, увидев залитого кровью Гэвина. В любое обычное время это событие изрядно повеселило бы Рида - медик, который боится вида крови, далеко пойдет; но только не сегодня. Сегодня Гэвин, похоже, все воспринимал максимально серьезно, а потому не только успел подхватить падающее юное тело до того, как оно коснулось пола, но даже тут же принялся орать, как ненормальный, зовя на помощь какой-нибудь другой, более устойчивый к красным жидкостям персонал клиники. И персонал прибежал: два врача и рослый медбрат, которые тоже замерли в дверях, увидел Рида, но все же чувств не лишились. Они спросили, что случилось, и Гэвин уверенно поведал им историю о том, что уронил стакан и умудрился потоптаться по осколкам. Медики, кажется, не поверили, но и допытываться ни о чем не стали - просто прислали уборщицу, а самого полудушника пожурили за то, что самовольно отключился от аппаратов.       Однако подключать его обратно не стали. Один из врачей отвел его в кабинет к главному, и тот сообщил, что никаких отклонений в состоянии Рида нет, и что он бы хотел оставить его в больнице для наблюдения еще на пару дней, если Гэвин не против. Гэвин, разумеется, был против, так что главврачу ничего не оставалось, кроме как вручить полудушнику его вещи и пожелать отличного дня, напоследок напомнив о том, что его ждут через пару дней на анализ крови, и что Бюро настоятельно порекомендовало ему не покидать границ штата.       Рид буркнул в ответ что-то невнятное, и, забрав одежду и мобильный телефон, вернулся в свою палату, которую уже успели убрать - выглядела она вылизанной и свежей, как майское утро. Гэвин торопливо оделся, отмечая, что водолазка и куртка не его, они принадлежат Найнсу, но сейчас о том, каким образом вещи Ричарда оказались здесь он не задумывался.       Он сел на край постели, застеленной и белоснежной, и, привычным движением разблокировав свой телефон, набрал номер брата.       Элайджа не ответил. Рид позвонил еще несколько раз, но результат оставался тем же: короткие гудки, которые, казалось, длятся целую вечность, щелчок, а после искусственный и безэмоциональный голос оповещал о том, что Гэвин может оставить сообщение после звукового сигнала. Рид чертыхнулся и убрал телефон в карман. Видимо, брат был не в настроении отвечать на звонки, или вовсе забросил сотовый в самый дальний угол и сейчас пытался осознать произошедшие с ним ужасы. Ушел в себя, как делал всегда, когда работал над какой-нибудь особенно сложной проблемой. Или переживал особенно травмирующее событие. Гэвин вспомнил, в каком состоянии был Эл, когда сам Рид вернулся с того света, и решил, что брат, возможно, еще и пьян.       Нужно было срочно ехать к нему, и Гэвин решительно поднялся с койки и направился к одному из лифтов. О том, чтобы добираться до жопы мира, в которой обосновался Эл, на общественном транспорте не было и речи, и Рид задумался о том, что стоит, наверное вызвать такси...       -Гэвин…       Знакомый голос заставил Гэвина резко затормозить, едва выйдя из кабинки на первом этаже, и резко обернуться: Ричард был здесь. Как тогда, в лесу. Правда, сейчас он стоял не у мрачных, темных деревьев, а возле диванчика в зоне ожидания с которого, судя по всему, поднялся, едва завидев Рида.       -Привет, жестянка.       Ричард неуверенно моргнул, а потом двинул навстречу полудушнику. Его светлые, почти прозрачные глаза внимательно изучали лицо Гэвина, и Рид вдруг понял: Найнс его боится. Вернее, нет, не боится, просто опасается, но и это было… досадно. Впрочем, чего он ожидал? Что Ричард бросится в объятья тому, кто умер и воскрес, обратившись жуткой, чужеродной тварью, которая явно пыталась убить и самого Найнса? Нет, разумеется, нет. Такое поведение было куда логичнее.       -Простите, меня не пустили к вам, и я решил подождать здесь, надеясь, что вы....       -Ты на машине? - перебил его Рид.       Ричард кивнул.       -Отлично. Подбрось меня к Элайдже. Мне нужно… - Гэвин нахмурился, - Что? Почему ты так странно на меня смотришь?       -Потому что… - Ричард быстро облинул верхнюю губу, явно подыскивая слова, - Потому что случилось кое-что плохое.       -Да-да, я знаю, - отмахнулся Рид, - Потому мне и нужно к брату!       Теперь нахмурился Найнс:       -При чем здесь ваш брат?       -Мне все рассказали. Я знаю, что в Эла стреляли. И что какая-то тварь похитила Алекса.       -Мистер Камски… Как он?       -Он жив, но не думаю, что в порядке… Погоди. Ты не знал о том, что в Эла стреляли?       Ричард отрицательно покачал головой.       -Тогда что ты имел в виду, когда говорил, что случилось что-то плохое?       Найнс снова облизал губы.       -Звонил Виктор. Книгу похитили, - сказал он, - И, кажется, в этом замешан мистер Лин. ***       Фрэнки сидела за столом, тем самым, на котором еще несколько часов назад лежала развернутая карта Соединенных штатов, а сейчас только горела одинокая, самая обычная, купленная в Кей-марте свеча. Она была ароматической и Вудс очень нравился аромат. Он действовал… успокаивающе.       Перед Фрэнки лежала старая шкатулка из резного красного дерева. Фрэнки не сводила с нее глаз.       У ног Вудс возник из воздуха поддомыш. Он мягко подергал ее за брючину, привлекая к себе внимание и робко отступил на шаг назад.       -Что такое, малыш? - тихо спросила Вудс.       Она медленно, словно это было невыносимо сложно оторвалась от созерцания шкатулки и посмотрела на поддомыша.       -Что случилось?       Существо несколько раз поднесло руку к отстутствующему на его лице рту и вопросительно склонило голову.       -Спасибо, малыш, - Фрэнки вымученно улыбнулась, - Я не голодна. Но не откажусь от чашки кофе.       Подастер кивнул и исчез, а секундой позже из кухни с первого этажа донеслось жужание работающей кофемолки.       Фрэнки снова взглянула на шкатулку, а затем решительно взяла ее в руки и открыла. Внутри лежала колода карт. Не обычных, игральных - других, совершенно на игральные непохожих.       Они были старыми и ветхими.       Вудс осторожно достала их из шкатулки и разложила на столе рубашками вверх. Это было странно - карты будто звали ее. Впрочем, удивляться Фрэнки уже давно устала, а потому просто поддалась странному зову и провела над картонками раскрытой ладонью, закрыв глаза, как подсказывало чутье.       Сначала не происходило ничего. Но мгновеньем позже, по руке разлилось тепло.       Фрэнки поводила рукой из стороны в сторону, убеждаясь, что греет ее одна, конкретная карта.       Вудс подняла ее и отложила в сторону. Точно так же она поступила с двенадцатью другими картами, которые просились в руку, после чего собрала всю оставшуюся колоду и убрала ее обратно в шкатулку.       По дому распространился аромат свежего, качественного кофе - видимо, Подастер загрузил кофеварку.       Фрэнки взяла отложенную стопку карт и разложила их перед собой, одну за другой, аккуратно переворачивая каждую лицевой стороной вверх.       Двенадцать черно-белых, нарисованных от руки картинок легли на стол, рассказывая Вудс свою историю - о том, что произойдет и о том, что происходило прямо сейчас.       Вот только сама Фрэнки ни черта не понимала. Да, она видела рисунки, но об их значении могла только догадываться. К счастью, вместе со шкатулкой, она нашла и старую записную книжку, очень похожую на “Молескин”, в которой ее бабушка заботливо описало значение каждой карты и их комбинаций.       Фрэнки быстро метнулась на чердак за блокнотом, а когда вернулась, обнаружила на углу столешницы чашку горячего кофе, а на своем стуле - Подастера. Он стоял на сидении и, трогательно схватившись руками за край стола, с интересом разглядывал карты. Заметив вернувшуюся в комнату Вудс, поддмыш отпрянул в сторону, вжимаясь в спинку стула, и виновато опустил голову.       -Все хорошо, не переживай, - Фрэнки подошла и миролюбиво погладила существо по голове, - Я просто хочу во всем разобраться. Понимаешь?       Подастер кивнул и слез со стульчика.       Фрэнки тут же погрузилась в изучение бабушкиного Молескина, а потому не видела того, как уходя из комнаты, поддомыш бросил долгий, горький взгляд на Вудс и наполненный ужасом - на стол.