Жизнь взаймы

      Такси остановилось метрах в ста от желтой полицейской ленты. Водитель не стал выключать счетчик, логично предполагая, что его хмурый пассажир пожелает уехать с места преступления как можно скорее.       Так и произошло: Гэвин тоскливо взглянул на черные машины с тонированными стеклами и несколько полицейских седанов с включенными мигалками, которыми был окружен дом его брата и устало откинулся на спинку сидения. Теперь он точно знал о том, что случилось с стрелявшим в Камски Мэймоном - он был мертв. Потому что в противном случае, агенты не стали бы так долго копаться в жилище Элайджи.       -Отвезите в центр, - попросил Рид, и водитель, кивнув, сдал назад.       Гэвин достал телефон, несколько секунд повертел его в руках, размышляя, а после решительно открыл записную книжку и, пролистав ее, набрал один из сохраненных номеров. Тот, что был обозначен лаконичным и емким именем “Говнюк в плаще”.       Трубку взяли сразу же.       -Чего тебе, Рид? - недовольно поинтересовался Перкинс.       -Мне нужна твоя помощь.       Ричард фыркнул:       -И что тебе нужно?       -Ты знаешь, что произошло с моим братом? - спросил Гэвин.       -Да, слышал краем уха.       -Я хочу увидеться с ним.       Перкинс вздохнул.       -Черт, Рид! У меня и без тебя дел по горло… - агент несколько раз цокнул языком, принимая решение, - Ладно. Я посмотрю, что можно сделать. Ты хочешь узнать, где он, так?       -Да. Потому что дом, в котором он жил последние лет пять, оцеплен.       -Ладно. Я подумаю, что можно сделать. Будешь должен.       Перкинс отключился прежде, чем Гэвин успел ответить и уже через десять минут прислал ему сообщение с адресом.       Гэвин перегнулся через спинку водительского сидения и показал экран своего сотового водителю:       -Планы поменялись. Можете отвезти меня сюда?       Водитель снова кивнул и свернул с шоссе на дорогу поменьше.       Ехали они долго - минут сорок, не меньше. Адрес, который дал Риду Перкинс, располагался на противоположной стороне Детройта, почти в самом пригороде. Гэвин никогда прежде там не был, но знал, что в том районе располагается один из многочисленных домов Элайджи. Видимо, его отправили туда временно, пока его любимое и основное жилище тщательно обыскивали агенты Бюро. Однако его заставят вернуться - это Рид тоже знал наверняка. Потому что так полагалось: ведь похититель или похищенный могут попытаться выйти на связь. Пусть даже агенты знали, что на этот раз шансов на это практически нет.       Такси остановилось возле маленького деревянного дома со стеклянной мансардой под крышей, на которой располагался зимний сад. Гэвин вышел из машины и расплатился с водителем.       А потом быстро поднялся по скрипучим ступеням и ткнул в кнопку дверного звонка       -Эл! Это я!       Тишина.       -Открой! - Рид размахнулся, чтобы постучать, - Слышишь! Отк…       Дверь распахнулась, и на пороге возник Элайджа. Выглядел он паршиво: под глазами залегли глубокие тени, волосы, обычно аккуратные и блестящие, сейчас торчали во все стороны, губы потрескались и побледнели.       Казалось, будто он разом постарел лет на десять, не меньше.       -Проходи, - хрипло обронил Камски.       Сам он тут же развернулся и быстрым, но очень неровным шагом направился вглубь дома, откуда тут же раздался звон стаканов и скрип открываемой дверцы минибара. “А вот и алкоголь”, - кисло подумал Гэвин, следуя за братом. И не ошибся: Эл стоял у барной стойки на кухне и наливал виски в два коньячных бокала трясущимися руками.       Закончив с этим, Камски пододвинул один из бокалов к Риду, а сам тут же глотнул из своего, морщась, когда дорогой, хорошо выдеражанный бурбон прокатился по пищеводу.       -Ты уверен, что это - хорошая идея? - поинтересовался Гэвин. Он взял стакан, но пить не торопился.       -Беру пример с младшего братишки, - слабо усмехнулся Элайджа, - Тем более, что поводов у меня предостаточно.       -И все же…       Камски кивнул в сторону двери, и Рид обернулся, удивленно вскидывая брови: в углу стояло с дюжину пустых бутылок из под крепкой выпивки.       -Это выпил ты? - ошарашенно спросил Гэвин.       -Да. И не помогло. Я не пьянею.       -В каком смысле?       -В прямом. Пью, а толку никакого. Так что не переживай - я не напьюсь и не натворю дел.       Элайджа опустошил свой бокал и тут же снова наполнил его.       Рид смотрел на брата, как на восьмое чудо света. Он не знал подробностей; понятия не имел, каким образом Элу удалось выжить после выстрела дробью в живот, но вся эта история с каждой минутой нравилась ему все меньше и меньше.       -Расскажешь, что произошло? - тихо попросил Гэвин.       Элайджа кивнул, но заговорил далеко не сразу: сначала он выпил еще пару бокалов виски, заканчивая бутылку. Несколько секунд повертел ее в руках, задумчиво глядя на этикетку с улыбающимся ирландцем, а потом посмотрел на брата.       -Я и сам не знаю, что произошло, - произнес он, и его голос дрожал, - Понятия не имею, мать его… Но я был мертв. Это точно - я видел свое тело, видел свои гребанные внутренности… Этот сукин сын прикончил меня, а потом направился за Алексом...       Эл замолчал. Его язык пробежался по ровным, белым зубам.       -У тебя есть сигареты? - неожиданно спросил он.       -Нет. Не успел купить.       Камски тяжело и шумно выдохнул:       -Жаль… - и достал из недр бара следующую бутылку.       -Что случилось после? - попытался вернуть разговор в нужное русло Гэвин, - После того как…       -Я умер?       Рид кивнул. Он не хотел произносить этого вслух. Вернее, не мог - эти слова застревали в горле, не желая вырваться наружу.       -Потом появился ОН. И сказал, что мое время еще не пришло. Что есть кто-то, кто готов продать за меня душу.       Гэвин ощутил странное дежавю. Что-то такое он уже встречал, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, когда и при каких обстоятельствах: Александр Хьюз, автор романов “Неспящие” и “Миры иные”, так сильно любимые Ридом, продавший свою душу за талант складывать слова в предложения, а предложения - в насыщенные жизнью абзацы.       Гэвин вспомнил то, как писателю стало плохо. Прямо в книжном магазине, куда он приехал, чтобы раздать автографы и ответить на вопросы своих читателей. Как вспомнил и то, что его состояние все ухудшалось и ухудшалось, пока он не закончил свое земное существование в роскошной личной палате в больнице Генри Форда. И там была девушка. Вернее, нет, не девушка - межевая тварь, которая и одарила Хьюза его волшебным даром, покорившим сердца сотен тысяч любителей хорошей литературы. Как же ее звали… Мисси? Медди? Нет, там было что-то другое, что-то греческое, кажется... Мельпомена. Ее звали Мельпомена, или ласково - Милли, как называл ее Александр. Он полюбил ее, полюбил свою музу, существо, отправленное к нему, чтобы забрать его душу, но самым удивительным было не это, а то, что и она полюбила его в ответ. И даже отдала свою жизнь, пытаясь спасти Хьюза; заключив свою собственную сделку. Сделку с демоном, по-имени Йона, который желал заполучить “Серый фолиант”,       Вот только межевая тварь по какой-то причине не способна была даже прикоснуться к книге...       И неожиданно, все вдруг встало на свои места. Ну конечно, почему Гэвин сразу этого не понял?! Красноглазая тварь из подвала Элайджи, та самая, которая вернула Камски с того света, обменяв его жизнь на душу Алекса и есть Йона! Ей нужен был Лин, потому что он - человек, и с его помощью он сумел захватить чертову книгу!       Но почему именно Алекс? Неужели за все то время, что красноглазый сидел в подвале у Эла, он не мог найти ни одного бедолаги, согласного на все ради какой-нибудь мелкой, пустячковой цели?       И зачем было похищать Лина, раз тот уже выполнил свою часть сделки?       Рид скривился: да, кажется, он нащупал что-то, но вопросов от этого меньше не стало.       -Этот красноглазый, он сказал что-нибудь еще? - спросил Гэвин, - Может, что-нибудь странное?       -Серьезно? - Элайджа мотнул головой, - Все, абсолютно все, что он говорил, было странным! Ты хоть представляешь себе, какого это: знать, что ты живешь только потому, что за тебя отдал свою душу тот, кого ты....       -Догадываюсь, - сухо отозвался Гэвин, - И мне жаль. Черт, Алекс - мой друг, именно поэтому я и спрашиваю у тебя все это.       Камски осушил очередной стакан.       -Как ты понял? - неожиданно спросил он.       -Понял что? - нахмурился Рид.       -Что стал полудушником.       -Ты же не думаешь...       Но Элайджа думал - Гэвин видел это по его сосредоточенному, осунувшемуся лицу. Читал в потухших зеленых глазах с крохотными карими звездочками вокруг зрачков.       -Тогда - все изменилось, - Рид сделал еще глоток виски, - Я проснулся в морге и увидел пыль, понимаешь? Каждую пылинку, висящую в воздухе так четко, будто под микроскопом. Слышал, как Фаулер двумя этажами выше уронил на пол карандаш. Ощущал каждый запах, каждый, и мог отличить один от другого не задумываясь ни на мгновенье. И еще я воскрес снова после того, как ты в меня выстрелил.       Элайджа побледнел. Гэвин сказал последнее предложение шутливым тоном, но брат, кажется, все еще тяжело переживал воспоминания о той злополучной ночи.       -Ты был мертв… Мне сказали, что ты мертв, - тихо сказал Эл.       -Я знаю. Прости, мне не стоило этого говорить.       Они замолчали. И в этом напряженном молчании Рид ощущал привкус собственной вины. Он не хотел обвинять своего брата в том происшествии, но ведь вышло так, что обвинил. Зачем он вообще напомнил Камски, да и себе о случившемся почти три года назад?       Не затем ли, что Рид все еще злился на брата за тот случай? Он ведь пришел к Элайдже потому, что был уверен: во всем этом мире, есть только один человек, который до конца останется на его стороне. И на этот счет мнение Гэвина не изменилось ни на мгновенье, вот только он не просчитал того, что его единственный живой родственник очень остро отреагирует на визит своего мертвого брата и решит, на всякий случай, пристрелить гребанного зомби на подступе. И Рид солгал бы, если бы сказал, что поступил бы иначе, но это все еще грызло его изнутри. Такая глупая, детская обида.       Такая же глупая, как и чувство вины, которое до сих пор испытывал Элайджа. Даже несмотря на то, что те выстрелы, по сути, не значили ровным счетом ничего.       -Слушай, - Гэвин старается говорить спокойно и вкрадчиво, но, кажется, его голос тоже дрожит, - Я знаю, это прозвучит глупо и до дикой матери банально, но все будет хорошо...       Камски хмыкнул:       -Почему ты так в этом уверен? Откуда тебе знать?       -Я и не знаю, - просто ответил Гэвин, - Но я в это верю. И сделаю все, что от меня зависит, чтобы так оно и было.       Элайджа снова хмыкнул.       А потом сделал то, чего Рид никак не ожидал - он встал с высокого барного стула, быстро обошел стойку и крепко обнял Гэвина. ***       Ричард прибыл к церкви, в которой работал Виктор в половине пятого вечера - дороги были забиты автомобилями, и спидометр старенького Форда Рида, который полудушник отдал Найнсу, редко превышал отметку в шестьдесят километров в час, что, учитывая то, что магистраль была достаточно прямой и широкой, было просто невероятно. Такое промедление до ужаса злило Ричарда. Особенно сильно, учитывая то, что он мог бы попасть к отцу Берту гораздо, ГОРАЗДО быстрее. Жаль только, что сделать так он не мог, и снова плелся по бесконечным дорогам соединенных штатов со скоростью, старательно стремящейся к нулю.       Впрочем, были в этой вынужденной задержке и свои плюсы. Медленно двигаясь по асфальту, местами разбитому и давно требующему замены, Ричард мог углубиться в собственные мысли. А мыслей этих было много. Много настолько, что Ричард искренне удивлялся тому, как такое количество размышлений могло уместиться внутри его черепа и не разнести хрупкую плоть на части своим бесконечным копошением.       БОльшую их часть занимал Гэвин. Вернее, не сам Гэвин, а то жуткое представление, свидетелем которого стал Найнс. Рид погиб там, в лесу, Ричард знал это наверняка, но каким-то невероятным образом сумел не только вернуться в ряды живых, но и уничтожить, пожалуй, самую сильную тварь, которую когда-либо встречал. И это серьезно беспокоило Найнса. Он не понимал природы этого явления, но твердо знал одно: то, во что превратился тогда Гэвин, было опасно. Не только для самого Рида, но и для окружающих его людей и не совсем людей.       Это волновало Ричарда. Но куда сильнее волновало его то, что эта новая ипостась Гэвина никуда не делась - Найнс чувствовал присутствие этой потусторонней силы там, в больнице. Почувствовал ее еще до того, как лифт опустился на первый этаж; прежде, чем его двери разъехались в стороны и Ричард увидел Рида. Живого, здорового, настоящего Рида а не то чудовище, что явило себя миру на уютной лесной поляне несколькими часами ранее.       Ричард подумал о том, что раз он ощущал это странное существо, то есть вероятность того, что и оно ощущает его.       Найнс старался не думать о том, что произойдет, если однокрылый решит обсудить это с Ридом.       У самого Чатем-Кента пробка магическим образом рассосалась, и последние мили Ричард проехал по почти пустым, пыльным дорогам маленького Канадского городка. И чем ближе к месту своего назначения приближался Найнс, тем сильнее становилась странная тревога, растущая в его груди с того самого момента, как он узнал о пропаже Серого фолианта. Теперь, когда Найнс остановил “Форд” возле старенького, давно требующего ремонта здания церкви, тревога эта билась в его груди запертой в клетку птицей.       Виктор ждал его на крыльце. Он курил, и, судя по тому, как много окурков лежало у ног святого отца, сигарета эта была далеко не первая; а судя по красной сетке полопавшихся вен в белках его глаз, счет, возможно, шел на пачки.       -Гэвин не приедет? - бесцветно поинтересовался Виктор, стоило только Ричарду подойти к нему.       Найнс покачал головой:       -Нет. К сожалению, нет.       -Паршиво… Эстер тоже не будет.       -Почему?       -Она не отвечает на мои звонки. Но ты здесь - и это уже что-то.       -Гэвин попросил меня осмотреть место происшествия, - Ричард окинул церковь долгим взглядом, - Вы связывались с полицией?       -Разумеется нет, - фыркнул Виктор, отбрасывая бычок в сторону, - О книге никто не должен был узнать, так? Я решил, что не стоит сообщать о пропаже властям.       -Верное решение, - кивнул Найнс, - Вы не пострадали?       -Нет. Они не пытались мне навредить.       -Они что-то говорили?       Виктор нервно рылся в карманах в поисках ключей.       -Нет, - вновь отрицательно ответил он, - Они оба молчали. Хотя... азиат, кажется, хотел что-то сказать. Только не успел.       -Этот “азиат”, он выглядел так? - Ричард достал из кармана сотовый и открыл фотографию Алекса.       -Да, это он. Ты его знаешь? - спросил Виктор.       -Да, - Найнс убрал телефон обратно, - Это - Алекс Лин, судмедэксперт из Центрального отдела полиции Детройта. И друг Гэвина.       -Дело - дрянь, - резюмировал Берт, - И этот Лин… Он пропал? Я имею в виду - он вернулся, или…?       -Или. Его похитила красноглазая тварь из подвала брата Гэвина. Кажется, он продал свою душу, чтобы спасти жизнь господина Камски…       -Брат Гэвина попал в беду?       -Да. Он погиб, но красноглазый его воскресил.       -Я не понимаю…       -Пойдемте, - Ричард решительно шагнул в сторону тяжелых деревянных дверей церкви, - Вы покажете мне место, где хранили книгу, а я расскажу вам о том, что произошло этой ночью.       Виктор кивнул и двинулся следом за Найнсом. ***       Эстер остановила машину возле бескрайнего, желтеющего у обочины поля и заглушила мотор. Она вышла из автомобиля, и, даже не поставив его на сигнализацию, как зачарованная двинулась в сторону поля, уже убранного, но все еще пестреющего всеми оттенками охры. Подсыхающие стебли кукурузы укрыли Пирсон, расступаясь перед каждым ее шагом и смыкаясь за ее спиной. “Я в домике” - подумала Эстер, - “Теперь я в домике. Больше ничего плохого не случится. Больше никаких демонов, никаких тварей…” Ложь. Наивная, глупая ложь, но такая приятная, что в нее хотелось верить. Хотелось укутаться в нее, как в толстое овечье одеяло в детстве, холодной, затянувшейся зимой, и спрятаться от всего мира. От всех, кого она знает. И, в первую очередь, от самой себя.       Эстер шла. Шла до тех пор, пока шум двигателей машин на шоссе не стих, растворяясь в густом, прохладном осеннем воздухе. А потом, повинуясь внезапному внутреннему порыву, легла на землю, позволяя прочным стеблям обнять свое тело.       Перед ее глазами пылало голубым высокое сентябрьское небо, по которому медленно плыли широкие перистые облака. Эстер закрыла глаза, глубоко вдыхая всей грудью. Воздух был терпким и холодным; точно такой же была земля, на которой лежала полудушница, но заболеть она не могла, а потому и на низкую температуру, напрямую касающуюся ее тела, ей было наплевать. Наоборот, так было даже лучше - так было хотя бы чуточку сложнее окончательно потерять связь с реальностью.       Впрочем, связь эта все же была иллюзорной и очень слабой, потому что мгновение спустя, Эстер услышала, как сухие стебли кукурузы проминаются, принимая в свои объятья еще одно тело. Пирсон не открывала глаз, но знала, кто именно прилег на землю рядом с ней. Чувствовала знакомый до боли запах - чуть солоноватый и такой же холодный, как и осенний воздух. Знала, что сейчас на губах ее визави играет легкая, немного печальная улыбка. Как знала и то, что его ржавые глаза смотрят прямо на нее, не отрываясь, не моргая.       А потом ее щеки коснулись чужие пальцы. Они были горячими и шершавыми, но Эстер инстинктивно подалась им навстречу, отмечая, как сильно колет в груди каждый раз, когда подушечки отрываются на мгновенье от ее кожи, чтобы продолжить свой путь к ее шее, попутно вырисовывая на лице Пирсон сложные, причудливые узоры.       -Давай сбежим… - прошептал знакомый, родной голос, низкий и хриплый, - Давай бросим их всех, пошлем все к дьяволу и сбежим вместе, только ты и я...       Эстер судорожно вздохнула. Воздух толчками наполнил ее легкие, застревая в горле и причиняя реальную боль.       Она вдруг с удивлением ощутила, как в уголках ее глаз собираются слезы.       -Я не могу… - прошептала она, - Я не могу, ты же знаешь…       Ее губ коснулись чужие губы, и поцелуй был удивительно смазанным - его Эстер не помнила совсем.       -Я знаю… - Легион тяжело вздохнул и убрал упавшие на лицо Пирсон волосы, - Знаю….       Эстер протянула руку и ее пальцы, которые должны были коснуться сильной. подтянутой груди, мазнули по пустоте.       -Нет… - она всхлипнула, - Не уходи...       Но терпкий мужской запах медленно растворился в воздухе, а примятые стебли снова выпрямились. Эстер открыла глаза. Она знала, что кроме нее на поле никого нет. Что она и была одна, а эти прикосновения, запахи, слова, были не больше, чем наваждением, но....       Но наваждение это было настолько реальным, настолько настоящим, что реальность, уступала этим фантазиям во всем.       -Нужно во всем разобраться, - прошептала Эстер, - Я ДОЛЖНА во всем разобраться, иначе я просто сойду с ума...       Ответом ей послужил только легкий порыв ветра, раскачивающий пожелтевшие широкие листья, да крик чайки, непонятно откуда взявшейся в такой дали от моря.       И облака, которые все так же равнодушно плыли по бескрайнему синему небу.