Жизнь взаймы

      Кажется, ни разу за всю свою жизнь, Гэвин не был так пунктуален: он остановил свой старенький форд почти у самого тупика, как и было сказано, аж на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Мотор ритмично гудел, отбивая ритм на холостом ходу, Элайджа апатично смотрел на темнеющий за грязным лобовым стеклом лес, Гэвин молча покусывал внутреннюю сторону щеки, как делал с самого детства каждый раз, когда нервничал.       Камски вдруг вспомнился случай из их с Ридом детства. Кажется, им тогда было лет по десять, не больше. И если сам Элайджа в то время уже “взялся за ум” и бОльшую часть свободного времени проводил за книгами по биологии и фармацевтике, то Гэвин занимался тем, чем занимались все остальные, нормальные мальчишки его возраста: бесновался на улицах города и активно искал неприятностей на свою тогда еще тощую задницу. В один из таких вот беззаботных дней, он и закинул мяч в родительскую спальню. Заходить туда братьям было строго запрещено - отец любил сыновей всем сердцем, но это не мешало ему быть строгим и, время от времени, прикладывать Рида ремнем, когда тот совсем уж отбивался от рук. И этого самого ремня Гэвина боялся, как огня. Потому-то он и прокрался в запретную спальню, чтобы забрать свой мяч и скрыть улики, и даже почти перуспел в этом, вот только мяч закатился под кровать, и пока Рид ковырялся, пытаясь достать игрушку, отец вернулся домой и обнаружил своего дражайшего младшего сына наполовину торчащим из-под постели. Разумеется, отец был зол, как черт, но за ремень хвататься не спешил. Вместо этого он выволок Гэвина на кухню, и туда же позвал Элайджу, после чего выдал невероятно долгую, наполненную высокопарными эпитетами речь об ответственности и подобающем поведении, постоянно вспоминая все предыдущие грехи Рида и превознося Эла, то и дело ставя его в пример младшему брату. И все время, что отец вещал, Гэвин старательно выкусывал внутреннюю часть щеки.       После этого он еще неделю не мог нормально поесть - каждый прием пищи неизменно прерывался глухими стонами мук Рида и испачканной кровью салфеткой.       Сейчас, кажется, Гэвин собирался побить собственный предыдущий рекорд и раскусать щеку насквозь - его челюсти ходили, как заведенные, старательно обрабатывая несчастную кожу.       -В пизду! - неожиданно рявкнул он и повернул ключ в замке.       Мотор закашлялся, но все же завелся, и Гэвин дернул на себя ручку переключателя скоростей, выставляя ее на “реверс”. Он облокотился на спинку сидения, хмуро вглядываясь в дорогу вглядываясь, пока сдавал назад.       Камски протянул руку и дернул ручник.       Колеса автомобиля надсадно скрипнули, прокручиваясь на месте, и “Форд” замер, как вкопанный.       -Какого хера ты творишь?! - заорал Рид, поворачиваясь к брату. В его глазах пылала яркая, как взрыв, ярость.       Элайдже на мгновенье стало страшно. Даже несмотря на то, что он понимал - Рид никогда не причинит ему вреда, секундный ужас все же прокатился вдоль его позвоночника.       -Убери руки! - гаркнул Гэвин.       -Нет!       -Я сказал - убери, мать твою! Я передумал. Это была дерьмовая идея. Так что хватит сучиться и поехали домой!       -Нет! - упрямо повторил Элайджа, - Дерьмовая идея, говоришь? Неужели? У тебя что, есть варианты получше?       -Есть!       -Да ладно? - губы Камски искривились в едкой ухмылке, - Ну так выкладывай - с удовольствием послушаю!       Гэвин открыл рот, закрыл его, снова открыл, глубоко вдыхая, но так и не произнес ни слова. Потому что не было у него никакого другого плана, и Элайджа это знал.       -Я могу пойти вместо тебя, - наконец выдал Рид, - Они же понятия не имеют, кто именно к ним приедет. Я сказал - мой брат, но имени-то не называл. Сам буду приманкой - так безопаснее…       -Ты же говорил, что твари чуют полудушников, - спокойо заметил Камски, - Тварь почует тебя и просто заляжет на дно. Хреновый план, как по мне.       -Значит, придумаю что-нибудь еще! Мне изначально не следовало вмешивать тебя в это…       -Напомню: я бессмертен.       -Да неужели? - оскалился Гэвин, - И что, много способов перепробовал? Уверен, что эта херня, чем бы она ни была, не сумеет подобрать к тебе индивидуальный подход?       -Уверен, - сухо отозвался Элайджа, - И да, я испробовал куда больше методов, чем тебе представляется…       Лицо Рида вытянулось. Он выглядел, как человек, готовый на убийство, сдерживающийся из самых последних сил. Такое состояние брата Камски тоже было хорошо знакомо, и прежде, чем Гэвин успел разразиться длинной, гневной тирадой, Элайджа быстро произнес:       -Нет времени спорить: осталось всего пара минут. Так что уезжай: я все сделаю. На мне жучок и трекер, помнишь? То есть ты всегда будешь знать, где я, и что именно происходит. Кроме того - кажется, эта тварь никому не навредила, так что причин для беспокойства нет.       -Еще не поздно все отменить…       -Нет. Уже поздно. Да и я не хочу ничего отменять. Так что - счастливого пути. И до встречи.       Элайджа быстро отстегнул ремень безопасности и уже даже открыл дверцу, намереваясь как можно быстрее покинуть автомобиль, когда почувствовал на своем плече крепкую хватку.       -Постой… - сказал Рид, и Камски напрягся - он вдруг понял, что брат намного сильнее его и запросто может не выпустить его.       -Гэвин, пожалуйста, давай не…       -На вот, возьми.       Элайджа удивленно вскинул брови и, медленно опустив голову, бестолково уставился на большой серебряный нож, который протягивал ему брат. Камски взял оружие, крепко сжал его в кулаке, будто привыкая к его холодной тяжести, а после спрятал его за пояс своих джинс.       -Спасибо… - чуть слышно сказал он.       Гэвин кивнул, а затем перегнулся через Элайджу и открыл дверцу с его стороны.       Хотя самому Камски на мгновенье показалось, что брат хочет его обнять. ***       Старенький “Форд” неловко развернулся за три маневра и припустил по прямой, как стрела, и жутко разбитой дороге, дребезжа так громко, что Камски еще долго слышал древний автомобиль даже после того, как тот скрылся из виду.       Элайджа остался стоять на растрескавшемся асфальте посреди раскидистых, вековых сосен, покачивающих своими могучими зелеными лапами и шепчущимися между собой на ветру.       Время текло до ужаса медленно - казалось, будто каждая секунда растягивалась в целую вечность, и Камски то и дело бросал взгляд на свои шикарные наручные часы, будто это могло помочь времени ускориться.       -Добрый вечер, - раздался из лесной гущи приятный женский голос.       Элайджа резко обернулся и привычно прищурился, вглядываясь в темноту - привычка, ставшая соершенно бесполезной с тех пор, как он начал видеть во мраке получше любого кота.       -Кто вы? - спросил он.       -Та, кто может помочь вам переосмыслить свою жизнь, - улыбнулась девушка.       Она сделала несколько шагов вперед и остановилась в полуметре от Камски, глядя на него снизу-вверх - ее рост едва ли дотягивал до полутора метров.       Девушка откинула упавшие на лицо волосы - пепельно-серые, совершенно седые, и только в этот момент Элайджа понял, что перед ним не девушка вовсе, а женщина весьма преклонных лет.       -Знаю - издалека и не скажешь, что мне шестьдесят пять!       Женщина рассмеялась, и даже ее смех совершенно не подходил к ее возрасту - высокий, жизнерадостный, полный.       Он невыносимо резонировал с глубокими морщинами, залегшими в уголках ее глаз и ссохшимися, тонкими губами.       -Меня зовут Паулетта, - представилась женщина, - Но можете звать меня просто Паула. А как мне обращаться к вам?       -Элайджа. Элайджа Камски.       Седые брови Паулы взлетели вверх, в жидких голубых глазах заблестела смесь из удивления и уважения. Она знала его имя, а теперь, вероятно, узнала и его самого - великого и ужасного Камски сильно потрепало в последнее время.       -Приятно познакомиться, господин Камски. Вы позволите?       Она вытянула вперед руку, с зажатой в ней черной глазной повязкой, которую Элайджа смерил недоверчивым взглядом.       Паула примирительно подняла в воздух ладони:       -Это мера безопасности, господин Камски, не более. Вы вольны отказаться. И вольны уйти в любой момент.       -Мера безопасности?       -Поймите нас правильно, господин Камски, - голос женщины стал мягким и извиняющимся, - Мы очень беспокоимся о том, чтобы сохранить свою анонимность. Это - всего лишь повязка. Никто не причинит вам зла - даю вам слово.       -Как скажете - мне уже все равно, - вяло отмахнулся Элайджа.       -Повернитесь, пожалуйста.       Камски послушно повернулся спиной к женщине, и, подумав мгновение, присел на корточки, вспомнив про их разницу в росте.       -Спасибо, - благодарно произнесла Паула, и на глаза Элайджи легла мягкая, совершенно светонепроницаемая ткань.       Паула крепко завязала ткань на затылке Камски, обошла его, убеждаясь, что тот ничего не видит и удовлетворенно хмыкнула.       -Отлично! - резюмировала она, - Поднимайтесь и возьмите меня за руку, пожалуйста - нам предстоит немного пройтись, и дорога будет весьма… терниста, так что, прошу вас, во избежание травм, поднимайте ноги выше.       Элайджа послушно зацепился за локоть Паулы и они двинулись вглубь леса.       -Не скажите, куда мы идем? - поинтересовался Камски.       -В то место, где вы проведете эту ночь… Осторожно, ветка!       Паула положила ладонь на плечо Элайджи и слегка надавила, заставляя того пригнуться.       Они шли по лесу долго - минут тридцать, не меньше, если верить внутренним часам Элайджи. За все это время они больше не обмолвились ни словом, сохраняя идеальную тишину, нарушаемую только шумом ломающихся под ногами веток, да шелестом желтеющей травы.       -Пришли, - сказала Паула, останавливаясь, - Можете снять повязку, мистер Камски.       Элайджа снова послушался, стягивая со своего лица черную ткань и замер, изумленно таращась на уютный двухэтажный дом, стильный и невероятно свежий - казалось, его построили здесь буквально на днях.       Паулу реакция Камски явно позабавила - женщина снова улыбнулась и мягко подтолкнула ученого к крыльцу:       -Добро пожаловать!       -Что это за место? - медленно спросил Элайджа.       -Мы называем его “Домом Грез”.       -Мы? Кто “мы”? О ком вы постоянно говорите?       Улыбка Паулы стала шире.       -Давайте зайдем внутрь и вы сами все увидите, - сказала она и, подхватив Камски под локоть, твердым, уверенным шагом двинулась к дому. ***       Элайджа действительно увидел все сам, стоило ему только переступить порог загадочного лесного дома. Понял и в очередной раз несказанно поразился.       И неудивительно, ведь едва за его спиной закрылась дверь, как в обширном, уютном зале тут же, как из ниоткуда, появились люди. Их было трое: молодая девушка, лет двадцати; пухлый мужчина чуть старше самого Камски и парень неопределенного возраста с залегшими под глазами синяками и патлатыми, давно не мытыми волосами.       -Добрый вечер! - радостно поприветствовала его девушка, - Вы голодны?       Элайджа растерянно качнул головой.       -Точно? - не отставала девушка, - А чаю, или, может, кофе?       -Нет, спасибо… - пробормотал Элайджа. Все это: сам дом и его обитатели казались фантасмагоричными и нереальными.       Он даже незаметно ущипнул себя за запястье, чтобы убедиться, что происходящее ему не снится.       -Пойдемте, господин Камски, - мягко позвала его Паула, - Нам нужно поговорить. Вы поедите после, если появится желание.       Она провела Элайджу в маленькую, очень уютную комнату с плотно занавешенными окнами, ярко освещенную пламенем нескольких десятков свечей.       -Наш разговор не займет много времени, - сообщила Паула, - Но, если хотите, можете присесть.       -Благодарю, я постою.       -Как пожелаете. Тогда я начну, если вы не возражаете. Условия очень просты, мистер Камски: вы проведете ночь в этом доме, а утром мы расстанемся навсегда.       Губы Элайджи растянулись в циничной, жестокой улыбке. Растерянность и робкие ростки страха, начавшие было прорастать внутри него, исчезли, уступая место куда более привычным самоуверенности и надменности.       -И это, по-вашему, должно помочь мне перестать думать о смерти? - фыркнул он.       -Я уверена, что так, - кивнула Паула, - Все, кто приходил в этот дом, выходили из него обновленными. Гарантирую, что и в вашем случае, как бы скептически вы к этому не относились, все выйдет точно так же.       Камски сложил руки на груди:       -Как самонадеянно… И сколько же людей прошли сквозь эти целительные стены?       -Достаточно, чтобы утверждать, что вам не о чем беспокоиться: все ваши заботы и печали останутся здесь.       -И что мне делать? Просто спать, или будут какие-нибудь еще фокусы?       -Вот как все произойдет: сначала вы поужинаете. Малкольм - отличный повар, он приготовит все, что вы пожелаете. После вы ляжете спать. Не беспокойтесь, если вас мучает бессонница - Лисбет даст вам снотворного, и вы с легкостью уснете…       -Таблетки на меня не действуют, так что можете не утруждаться…       -Поверьте мне, эти - подействуют, - улыбнулась Паула.       Элайджа скривился, но промолчал. Да и что он мог сказать? Что он - неведомая миру зверюга, которой в принципе спать не особенно нужно, как впрочем и питаться? Ну уж нет, увольте!       -Итак, вы уснете, - продолжила Паула, - Проведете здесь одну единственную ночь, как я и говорила. Утром к вам придет Лисбет. Она разбудит вас, принесет завтрак и задаст вам один вопрос.       -Какой еще вопрос? - поморщился Элайджа.       -”Вы все еще хотите умереть”?       -И что произойдет, если я отвечу “да”?       -Вы умрете, - спокойно отозвалась Паула, - Это будет быстро, безболезненно и совершенно незаметно для вас, даю слово. Однако такого еще ни разу не происходило, господин Камски. Никто никогда не отвечал “да” - все, как один, говорили "нет". И как бы вам это не претило, вы не станете первым. Уж точно не в этом.       -Как скажете, - Элайджа обвел комнату скучающим взглядом, - И что? Когда начнем?       -Как только вы дадите мне слово, мистер Камски.       -Какое еще слово!?       -Слово, что вы никогда и никому не расскажете о том, где вы были и что с вами произошло.       -И что же помешает мне нарушить это слово? - хмыкнул Элайджа.       -Ничего, - спокойно повела плечом Паула, - Я никак не могу заставить вас молчать. Да даже если бы и могла - не стала бы. Но вы должны знать: если вы расскажете об этом кому-нибудь, я узнаю.       -Это - угроза?       -Нет, мистер Камски, не в коем случае. Но вы должны знать о последствиях своих решений, иначе это будет несправедливо, не так ли? - Элайджа настороженно кивнул, - Так вот: если вы расскажете, нам придется исчезнуть. Мы очень не хотим, чтобы о нас стало известно широкой общественности - у нас есть на это весомые причины, поверьте. И мы готовы защищать свою анонимность. Любой ценой.       -Как по мне - все еще звучит как угроза, - заметил Элайджа.       -Под “любой ценой” я имела в виду всего лишь экстренный переезд, господин Камски, и больше ничего, - Паула поднялась с кресла и подошла к старому дубовому столу, - Мы делали так уже несколько раз, и это очень… хлопотно. Поэтому я надеюсь на ваше понимание - пока мы ищем свой новый “дом Грез” мы не можем помогать людям.       Элайджа поймал себя на том, что старательно жует внутреннюю сторону щеки, совсем как Гэвин, и тут же одернул сам себя.       -Хорошо, - сказал он, - Даю слово.       Паула кивнула и, откупорив бутылку вина, стоящую на столе, наполнила два бокала.       -Рада слышать, мистер Камски, - сказала она и протянула Элайдже бокал, - И спасибо вам.       -Не думаю, что мешать алкоголь со снотворным - хорошая идея…       -Не переживайте, - Паула коснулась своим бокалом бокала Камски, - С этим снотворным можно мешать все…       Вино было просто отличным - пожалуй, самым лучшим красным вином, которое Элайджа когда-либо пробовал.       После его покормили. Простой жаренной картошкой с парой отварных сосисок - Элу была наплевать, что именно есть, но и еда, несмотря на свою простоту, оказалась великолепной. Малкольм, тот самый пухлый мужчина, который и принес Камски еду, действительно был мастером своего дела, о чем сам Элайджа не преминул сообщить, чем вызвал на добром, радушном лице искреннюю улыбку.       После того, как Камски закончил трапезничать, Лисбет проводила его в его спальню - просторную и очень элегантную комнату на втором этаже дома.       -Надеюсь, здесь вам будет удобно, мистер Камски, - улыбнулась девушка и протянула ему стакан с прозрачной жидкостью, - Вот, выпейте это. И сразу же уснете.       -Как скажешь.       Элайджа не особенно верил в то, что это поможет, но все же послушно выпил совершенно безвкусное содержимое, вернул опустевшую емкость девушке и уже хотел было сказать ей о том, что ее волшебное снадобье не возымеет на него никакого эффекта, когда мир вдруг исчез.       Это случилось настолько плавно и быстро, что Элайджа даже не сразу сообразил, что происходит: еще мгновение назад он смотрел в глубокие, как море, голубые глаза девчушки, а потом она испарилась, будто ее и не существовало никогда, и Камски провалился в гулкое, пустое ничто.       Вот только в отличие от обычного сна, Элайджа полностью осознавал себя в этой пустоте, хотя обычно в такие моменты вся ночь проносилась в одно мгновенье - раз, и наступало утро. На этот же раз он так и парил во мраке, будто в одну секунду перенесся на орбитальную станцию и теперь болтался в невесомости, плавно покачиваясь из стороны в сторону, как морской буек.       А потом он услышал голос:       -Что, даже не скажешь ничего, как всегда?       -Эстер? - удивленно произнес Элайджа.       Его голос гулким эхом пронесся по темной пустоте, отдаваясь от невидимых стен. А затем темнота вдруг рассеялась, и из нее, словно на старом, сделанном на поларойд снимке, постепенно проступил кабинет Камски. Он был воспроизведен с удивительной точностью, до каждой даже самой незаметной, привычной глазу мелочи, и Элайджа уже решил было, что какая-то неведомая сила просто перенесла его обратно домой, вот только это было не так - стоило ему попытаться прикоснуться к спинке своего стула, как его рука прошла сквозь черную кожаную обивку.       -Я так и думала…       Голос Эстер снова прозвучал, но на этот раз не из абстрактного “отовсюду” а прямо из-за спины Элайджи, и он резко обернулся, успевая заметить только удаляющуюся спину своей бывшей подруги.       И внезапно он осознал: этот момент уже происходил. Не совсем так, но все же - что-то подобное уже было в его жизни, несколько лет назад. В тот вечер, когда вышедшая из больницы Пирсон оставила его навсегда.       Воспоминания, подкрепленные ярким визуальным образом и звуками пакующегося чемодана пронзили сердце ржавой пулей. Он знал, что будет дальше, и от этого становилось только паршивее, ведь дальше будет только хуже. А хуже Элайдже не хотелось. Успокаивало одно: это был всего лишь сон. Дурной, мрачный кошмар подпитанный его недавними переживаниями и искаженный воспаленным, усталым мозгом. А, значит, нужно было проснуться, и как можно скорее. Камски снова, как чуть раньше этим же вечером, попытался ущипнуть себя. Ожидаемо, не вышло, и обычно это помогало разрушить магию сновидения и вернуться в обычный, реальный мир, вот только на этот раз этого не случилось. Сон продолжался, как ни в чем ни бывало, продолжая пугать своей скрупулезной реалистичностью.       В соседней комнате - той, которую Камски когда-то считал ИХ спальней, негромко чертыхнулась Эстер.       Элайджа так и стоял в своем кабинете, не шелохнувшись, бестолково глядя на покачивающуюся створку двери. Он знал, что она уйдет, помнил это, но совершенно забыл о том, какую ужасную боль принесло ему это событие. То есть он помнил, конечно, что ему было тошно и отчаянно одиноко после того, как Пирсон исчезла, но сейчас, когда он вновь переживал это, все эмоции нахлынули с новой силой. И, вероятно, именно эти эмоции и заставили его броситься за ней, хотя тогда он так и остался сидеть в своем кабинете, не поворачивая головы, ни сказав ни слова - только вздрогнув, когда хлопнула входная дверь.       Но, как это часто бывает во сне, вместо того, чтобы попасть в свою комнату, привычно повернув направо из кабинета Элайджа очутился в самой просторной гостевой спальне собственного дома - той, что занимала огромную застекленную мансарду на самой крыше.       Эстер тоже была здесь - сидела на кровати “кинг-сайз” спиной к Камски и рывками застегивала блузку.       -Ненавижу… - прошипела она, зло глядя на Элайджу сквозь его отражение в окне, - Как же я тебя ненавижу…       Камски тяжело сглотнул.       Эту сцену он тоже помнил. И она была, пожалуй, первой и единственной ситуацией в жизни Элайджи, за которую ему было действительно стыдно.       -Не смей! - взвизгнула Эстер, заметив, что Камски шагнул к ней, - Не подходи ко мне, не смей ко мне подходить! Боже…       -Эстер… - прошептал Элайджа, - Эстер, пожалуйста, прости меня. Мне так жаль… Ты не представляешь себе, как мне…       -Замолчи! Меня от тебя тошнит!       Она резко повернулась к нему, яростно сжимая кулаки. Ее красивое лицо было искажено гримассой гнева, и боли, и такого искреннего отвращения, что сердце Камски невольно пропустило удар. От нее исходила такая мощная аура самой искренней на свете ненависти, что Элайджа ощущал ее несуществующей во сне кожей. Эстер страдала, он знал это. Страдала, потому что совершила ошибку, возможно, самую страшную и обидную в своей жизни - снова переспала с тем, с кем поклялась себе больше никогда не иметь ничего общего. Потому что поддалась на хитрую уловку, придуманную Элайджей: позволила ему напоить себя, а после заманить не только в свой дом, но и в свою постель…       -Ненавижу… - снова прошептала Эстер, - Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох, Элайджа Камски! Я хочу, чтобы ты умер!....       Она бросилась к нему, совсем как тогда, в реальности, но на этот раз ее кулачки не успели коснуться его обнаженной груди - все снова подернулось дымкой, а затем растворилось во мгле.       Элайджа всем своим сердцем надеялся, что его кошмар закончился. Что теперь эта мгла так и останется его единственной спутницей до самого пробуждения, но у реальности, как и всегда, были свои планы, и вскоре идеальный, первозданный мрак вновь расступился, и Элайджа обнаружил себя сидящим за столом на собственной кухне.       За окном моросил мелкий дождь; солнце давно уже зашло за горизонт и вступившая в свои права ночь мрачно правила поглощенным тучами небом. Тишину нарушали только глухие удары крохотных капель по стеклу.       И длинный гудок мобильного телефона, прижатого к его уху.       А самым страшным было то, что и этот момент Элайджа помнил очень хорошо, и прекрасно знал, кому именно он звонит.       -Служба спасения. Что у вас случилось? - поинтересовался с того конца провода спокойный мужской голос.       -Я… - Элайджа понимал, что это - всего лишь сон, но у него во рту все равно вдруг стало невероятно сухо - казалось, будто он не пил никаких жидкостей ни разу за всю свою жизнь.       Молчание затянулось, и оператор повторил свой вопрос, чуть повысив голос и говоря теперь гораздо громче:       -Сэр, что у вас случилось?       -Я… Я убил своего брата, - хрипло прошептал Элайджа.       -Сэр, представьтесь пожалуйста, и назовите ваш адрес, - попросил оператор.       -Да, да, меня зовут…       В эту самую секунду Камски почувствовал, как его дрожащую ладонь, крепко сжимающую телефон, перехватили холодные, липкие пальцы.       Элайджа медленно обернулся и уставился на бледного, залитого кровью Гэвина, который отобрал его сотовый и с силой швырнул об пол, разбивая несчастный аппарат на куски.       -Гэвин, подожди… - Камски снова, как и в случае с Эстер, говорил и действовал не по сценарию, вот только Рид этому самому сценарию строго следовал.       -Ты… Ты в меня выстрелил… - бесцветно сказал он, глядя на брата загнанными, ошалелыми глазами, - Ты выстрелил в меня…       А через мгновенье удивление в глазах Рида сменила точно такая же первобытная ярость, которую мгновенье назад Камски видел и в глазах Эстер.       -Я пришел к тебе, потому что думал, что ты…. Ты… - Рид захлебнулся, не в силах договорить.       -Послушай меня, - Элайджа подскочил на ноги и крепко схватил Гэвина за плечи, - Я не хотел этого, клянусь. Я был пьян и убит горем. Я думал, что потерял тебя. Черт возьми, мне позвонил Фаулер, он сказал, что тебя… Что ты… Дьявол, он сказал, что тебе вырвали сердце!       -Пошел ты! - выплюнул Рид. Его трясло, и это было вовсе не удивительно - той ночью трясло их обоих.       -Гэвин, нет…       -Пошел ты… - повторил Гэвин, и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинул растворяющуюся в темноте кухню брата.       На глаза Элайджи навернулись слезы. Он не знал, не представлял себе, что может быть еще несчастнее, чем в тот день, когда его пристрелил Мэймон, а Алекса похитил Красноглазый, но теперь понимал - может, еще как может. Смерть, которая и раньше не казалась Камски таким уж паршивым выходом, сейчас виделась уже исключительно спасением от всего того ужаса, что разрывал его душу. Только сейчас, в этом чертовом сне, он осознал, как много боли причинил дорогим ему людям. Он не заслуживал их любви, не заслуживал ничего, кроме одной, последней дороги, которая теперь была ему недоступна. Потому что он пытался. Видит Бог - он пытался покинуть этот прОклятый мир, но какая-то дьявольская сила все же удерживала его здесь. Вот только зачем, если всем было бы только лучше без него?       Элайджа расхохотался. Смех был больным и совершенно безумным. А все потому, что ему в голову пришла отчаянная мысль: что будет дальше? Чем этот сон решит его добить? Ведь хуже быть уже в принципе не может, и…       -Нет никакого исследования, ведь так?       И Элайджа почувствовал, как по его щеке стекла слеза. ***       Гэвин отъехал на пару кварталов от тупика, на котором оставил брата, провернул ключ в замке зажигания, автоматическим движением потянул за ручник и, тяжело вздохнув, уронил лицо на рулевое колесо. Идея использовать Элайджу в качестве приманки не нравилась ему с самого начала, но он успокаивал себя тем, что Камски теперь достаточно сложно пронять (если вообще возможно), и тем, что из тех немногих отзывов, что Ричарду удалось собрать, за тварью не тянулась многомильный кровавый след.       Однако сейчас Рид вдруг понял, что послал брата неизвестно куда и неизвестно к кому. И с каждой секундой, что он думал об этом, винил себя все больше и больше. Мог ведь послать кого-то другого. Например, Ричарда… Нет, та же ерунда. Лучше было бы просто посидеть и подумать, отыскать других посетителей загадочного мистера добродетель, и придумать нармальный план, а не рубить с плеча!       -Твою мать… - протянул Рид, и несколько раз с силой ударил себя кулаком по лбу.       Потому что до него внезапно дошло, что он отправил родного брата в самое пекло не только потому, что доверял тому, и не потому, что он был идеальной кандидатурой, но и не в последнюю очередь из-за того, что очень, просто до ужаса злился на него. У Гэвина в принципе не укладывалось в голове, как Элайджа Камски, человек, который в одиночку основал самую крупную фармацевтическую империю в мире и храбро перешагивал через такие трудности, перед которыми сдался бы любой другой человек мог вдруг сломаться.       Гэвин наказывал брата за слабость, и за это ему было до смерти стыдно и противно от самого себя.       К счастью, Рид знал (или, во всяком случае, надеялся), что его низкий порыв можно искупить, разобравшись с тварью. Возможно, это даже пойдет Элайдже на пользу: он снова почувствует себя нужным, ощутит ценность собственной жизни, если благодаря нему будет обезврежена опасная тварь. А если тварь не опасна и действительно по какой-то странной причине желает всем добра, то, может, она сможет помочь и Камски?       Эта мысль немного успокоила Гэвина, и он размяв спину, потянулся на заднее сидение, где в старом черном рюкзаке, который подарили ему родители еще в старшей школе, лежал небольшой, но очень удобный и дико навороченный лэптоп Ричарда. Рид включил его, ткнул пальцем в нребольшой квадратик с изображенной на нем Землей на рабочем столе, и, установив соединение со спутником, вперился взглядом в маленькую мигающую точку - сигнал от ДжиПиЭс-маячка Элайджи. Точка не двигалась с места. Время превратилось в прошлогодний кисель - оно текло медленно, куда медленнее, чем обычно. Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем точка шевельнулась, а в динамике, закрепленным над ухом Рида раздался приятный женский голос.       Он не казался враждебным, да и то, что говорила его владелица, тоже не вызывало никакого негатива, однако Гэвин все равно напрягся всем телом, когда услышал про повязку. Ему не понравилось то, что эта “Паула” собирается отнять у его брата возможность хотя бы как-то контролировать ситуацию. Более того, Рид был уверен, что помешанный на этом самом контроле Элайджа откажется, однако тот согласился, и спустя мгновенье пульсирующая точка на экране пришла в движение.       Гэвин завел мотор, и, закрепив лэптоп в пластиковом держателе на передней панели Форда, погнал обратно к тупику, не желая терять ни минуты драгоценного времени.       Вот только Вселенная в очередной раз решила повернуться к Риду задом: самый короткий путь - по прямой от парковки, где встал Гэвин до тупика, был перекрыт в связи с аварией. Рид подумал о том, что только ему могло не везти настолько, что именно в это время и именно на этой дороге умудрятся столкнуться мусоровоз и фургон городской телекоммуникационной службы. Дорога была односторонней и очень узкой, так что Гэвину пришлось простоять в пробке целых двадцать минут прежде, чем он добрался до поворота и сумел свернуть на Виктория Лейн и продолжить свой путь крюком, почти в три раза превышающем по протяженности маршрут, перекрытый долбанными грузовиками.       И когда Рид уже тормозил на тупике, красная точка на мониторе мигнула в последний раз и исчезла.       А через мгновение исчезли и все шорохи, доносившиеся из динамика.       -Что за… - пробормотал Гэвин, хмурясь.       Он несколько раз перепроверил наушник и лэптоп - работали они исправно. Только вот сигнала больше не получали.       -Да что за херня! - Рид почти кричал.       Жаль только толку от криков не было: точка больше не появлялась на экране и все, что от от нее осталось - тонкая красная линия, демонстрирующая передвижение маячка, обрывалась посреди леса. Гэвин рывком распустил ремень безопасности, выскочил из машины и, даже не захлопнув дверцу, быстро помчался в сторону темных, раскидистых елей, крепко сжимая в руках лэптоп. Он проделал тот же путь, что совсем недавно и Элайджа, если верить алой линии (а не верить ей у Рида причин не было), и остановился в тот момент, когда координаты в углу карты совпали с теми, из которых пришел последний сигнал маячка, но не обнаружил никаких следов брата и его спутницы, если не считать легкого, уже почти рассеившегося “аромата” межи, сооринетироваться по которому не представлялось возможным.       Гэвину это не нравилось. Совсем, совсем не нравилось.       Он достал из кармана сотовый и набрал номер Камски.       -Аппарат вызываемого абонента выключен, или находится вне зоны действия сети, - сообщил из динамика механический женский голос.       Рид позвонил еще раз.       -Аппарат вызываемого абонента…       -Вот сука! - в сердцах воскликнул Гэвин, всем своим сердцем ненавидя этот проклятый, слишком спокойный и доброжелательный голос.       А потом набрал другой номер.       -Слушаю, - почти мгновенно поднял трубку Ричард.       Гэвин вкратце обрисовал ему ситуацию. Получалось, надо сказать, крайне паршиво - Рид жутко нервничал, путая слова, заикаясь и запинаясь, как школьник, не выучивший урок, а когда попытался прикурить, прижимая телефон ухом к плечу, едва не поджег собственные прилично отросшие уже волосы. Ричард слушал, не перебивая, хотя любой другой человек наверняка не выдержал бы такого сумбурного и сбивчивого повествования и либо начал бы вставлять свои пять копеек, заканчивая за Гэвина слова и фразы, либо недовольно попросил бы собраться и разговаривать нормально.       -Я знаю, что прошу, сука, невозможного, но можешь поискать в сети какую-нибудь Паулетту? Если, конечно, эта тварь не назвала Элу первое попавшееся имя.       -Сделаю все, что могу, - согласился Ричард, - И перешлите мне координаты, на которых пропал маячок - посмотрю снимки со спутника, может быть, удастся что-то обнаружить.       Рид не сумел бы отыскать слов, чтобы выразить свою благодарность Найнсу.       Ричард, впрочем, их и не требовал, отключившись в ту же секунду - он всегда действовал быстро и решительно, не тратя времени на лишнюю болтовню и расшаркивания, и эта его черта нравилась в нем Гэвину, пожалуй, больше всего остального.       Сам Гэвин тоже не терял времени даром и принялся прочесывать лес. Вот только это не дало никаких результатов, и несколько раз он ловил себя на том, что попросту ходит кругами.       Вонь межи, которая еще недавно едва-едва ощущалась в холодном осеннем воздухе, полностью исчезла.       Гэвин устало опустился прямо на влажную, грязную траву и порылся в карманах в поисках сигарет. Проклятой пачки нигде не было, и Рид зло чертыхнулся - видимо, “Кэмэл” выпали из куртки, когда он рванулся из машины в лес. Гэвин подумал о том, что херовее этот вечер уже точно не станет, когда на его лоб упала первая ледяная капля дождя - крупная и тяжелая, будто кто-то сверху поливал Детройт из садовой лейки. А потом еще одна, и еще. Одежда Рида совершенно вымокла, ему было так холодно, что зубы стучали почище перкуссионной установки на рок-фесте, но вместо того, чтобы укрыться от непогоды, он наоборот откинулся назад, полностью ложась на пахучий лесной наст, позволяя ледяной воде свободно стекать по своему осунувшемуся лицу.       Прошло минут двадцать, не меньше, когда его телефон завибрировал под курткой.       -Нашел что-нибудь? - глухо спросил Гэвин, поднимая трубку.       -Кажется, да, но я не уверен, - отозвался Найнс, - На одном из снимков со спутника в том районе леса виднеется крыша. Но снимок очень старый - его сделали лет десять назад, не меньше. Эта крыша… Очень плоха. Я как мог увеличил снимок, чтобы минимально потерять в качестве и бросил фото вам на почту вместе с координатами.       -Спасибо.       Несмотря на то, что ложился на траву Рид медленно, после звонка Ричарда, он подскочил на ноги за секунду. Он открыл свою почту, пролистал снимок и, скопировав напечатанные под ним цифры, ввел их в приложение для Джи-Пи-Эс трекинга. Программа некоторое время обрабатывала полученную информацию, и Гэвин весь извелся, бродя под дождем туда-сюда как заведенная механическая игрушка. Когда точка, наконец, высветилась, Рид разве что Аллелуя не пел от радости. Он быстро попросил приложение построить маршрут и бегом рванул в лес, то и дело сверяясь со свежей зеленой линией на экране.       Дождь усилился, и если бы Гэвин не был полудушником, он наверняка врезался бы в ствол какой-нибудь сосны или ели. К счастью, Риду это не грозило, поэтому на поляну посреди деревьев, он выскочил так быстро, что едва успел затормозить, чтобы не врезаться в новенькую, свежевыбеленную стену дома.       Выглядел дом совершенно неуместно в ночной лесной чаще - слишком ухоженный, слишком идеальный, чересчур стильный. И крыша была не худой, как на снимке, а свежеуложенной и явно вполне цельной.       Гэвин был настолько удивлен увиденным, что не сразу заметил стоящую под крышей крыльца девушку.       -Здравствуйте, - приветливо помахала она, - Вы - мистер Рид, не так ли?       Рид напрягся и принюхался: межью здесь воняло до удушья, но не от девчонки, в этом он был уверен.       -Кто ты такая? - спросил Гэвин, нащупывая рукоять заткнутого за пояс пистолета.       -Меня зовут Лисбет, - представилась девушка. - Не беспокойтесь! Ни я, ни другие обитатели “Дома Грез” не причинят вам вреда! И вашему брату тоже ничего не угрожает, даю вам слово… Господи, вы совсем вымокли! Прошу вас, пройдемте внутрь. Я знаю, что заболеть вы не можете, но не думаю, что вам комфортно в мокрой, холодной одежде.       -Мне похеру, - лаконично отозвался Рид, не двигаясь с места, - Что вы сделали с моим братом?       Лисбет понуро опустила голову и шумно выдохнула, ежась на поднявшемся холодном ветру.       -Господин Камски спит, в чем вы и сами сможете убедиться, если зайдете в дом. Ну? Что скажете? Пожалуйста, соглашайтесь - я совсем продрогла…       -Ладно, - сказал Гэвин. Он медленно двинулся к крыльцу, но руки с оружия не убрал.       Лисбет обрадованно заулыбалась и открыла дверь, приглашая Рида внутрь. Мимо девушки он проходил так, будто та в любой момент может на него броситься.       -Вы голодны? - спросила она, заходя в зал следом за Гэвином, - Малькольм с удовольствием приготовит вам что-нибудь, и…       -Где мой брат? - низко прорычал Гэвин, - Какого черта здесь вообще происходит?       -Пойдемте, - примирительно подняла вверх ладони Лисбет, - Я отведу вас к нему.       Лисбет провела его по лестнице на второй этаж и указала на дверь справа. Дверь была самой обычной, ничем не примечательной, но Гэвину потребовалось собрать в кулак всю свою волю, что бы сделать шаг вперед, медленно вытянуть вперед руку и коснуться ладонью холодной металлической ручки. Створка беззвучно распахнулась, открываясь, и перед глазами Рида предстала уютная, просторная комната с одним единственным предметом мебели - кроватью, на которой ничком лежал…       -Эл! - крикнул Гэвин и подбежал к постели, падая возле нее на колени, - Эл, очнись! Твою мать, твою мать…       -Все хорошо, мистер Рид, - послышался за его спиной голос Лисбет, - Я же говорила - господину Камски ничего не угрожает.       -Не угрожает? - рыкнул Гэвин, - Он, мать твою, без сознания!       -Он просто спит, не беспокойтесь. На рассвете он проснется другим человеком, вам не о чем…       -Что вы с ним сделали!?       -Я могла бы вам сказать, но, думаю, вам лучше поговорить с Паулой, - улыбнулась Лисбет.       -Что еще, мать твою, за Паула?       -Паула создала это место. Она помогает людям вот уже почти пять лет. И она очень хочет с вами погворить.       -Она - тварь? - презрительно изогнул губы Рид.       Миловидное лицо Либсет мгновенно преобразилось: улыбка исчезла с ее пухлых губ, из глаз пропало искреннее радушие и его заменила боль, острая, почти физически-ощутимая, словно Гэвин ее ударил, и Риду вдруг стало страшно. Не за себя - за брата. Что, если эта странная девушка из-за него навредит Элайдже? Что, если…       -Нет, мистер Рид, - тихо сказала девушка, - Паула - не тварь. И она ожидает вас.       Лисбет развернулась на каблуках и быстрым шагом покинула комнату Элайджи.       Гэвину ничего не оставалось, кроме как поспешить следом, вновь спускаясь на первый этаж, сворачивая направо сразу под лестницей. Они прошли по длинному, скудно освещенному коридору, выходящему на небольшую застекленную мансарду. В первую секунду Риду показалось, что здесь никого нет, но через мгновенье он заметил стоящую у панорамного окна женскую фигуру - маленькую и субтильную, настолько тонкостную, что она почти сливалась с деревянной колонной.       Фигура не двигалась, только ее грудь вздымалась и опускалась на каждом вдохе и выдохе.       -Ты - Паула? - спросил Гэвин.       Женщина кивнула:       -Да. Меня зовут Паулетта Гиллори. А вы - Гэвин Рид, родной брат Элайджи Камски. И полудушник.       -Элайджа рассказал?       -Нет.       -Тогда откуда вам это известно?       -Присядьте, мистер Рид, прошу вас, - Паула жестом указала на низкий бамбуковый диванчик, - Нам предстоит долгий разговор…       -Что вы сделали с моим братом?       -Ничего. Он просто спит и видит сны. Особенные сны - те, что навеяны его личными переживаниями и болью. В них он снова переживает моменты, расколовшие когда-то его сердце на части.       -Разбудите его, сейчас же! - угрожающе произнес Гэвин.       -Простите, но нет, я этого не сделаю.       -Вы же сами сказали, что ему снятся кошмары! Он страдает, вытащите его оттуда, немедленно!       -Я не могу, мистер Рид!       Гэвин резко выдохнул, шагнул вперед и, достав из-за пояса пистолет, направил его в лицо женщине:       -И теперь не можете?       -Мистер Рид, я вам не враг.       -Да? А по-моему - враг!       -Прошу вас, успокойтесь и выслушайте меня.       -Только после того, как вернете моего брата!       -Я не могу этого сделать, поймите! Даже если бы захотела не смогла!       -Ну, с усыплением-то вы справились!       -Не я, мистер Рид, - голос Паулы звучал так, будто женщина смертельно устала, - Это сделала не я.       Гэвин моргнул.       -Ну конечно, не вы… - задумчиво протянул он, - Это сделала тварь, обитающая здесь, не так ли?       -Все верно. А теперь вы опустите оружие?       Рид опустил, резонно решив, что женщина не представляет для него никакой угрозы, а кроме того совершенно не боится направленного ей в лицо дула.       -Что это за тварь? - спросил он, - Что ей нужно?       -Сядьте, мистер Рид, прошу вас, - ласково попросила Паула, - Рассказ будет долгим. И весьма непростым.       Гэвин прикусил щеку и вздрогнул от боли, тут же чувствуя во рту неприятный металлический привкус крови.       -Вы можете гарантировать, что с Элайджей все будет в порядке? - спросил он.       -Могу, - кивнула Паула.       И Рид сел на кресло напротив женщины. ***       -Нет никакого исследования, ведь так?       Элайджа не хотел оборачиваться.       Элайджа больше всего на свете хотел обернуться.       Элайджа обернулся.       -Нет, - прошептал он, - Исследования нет.       Отчаянье в плохо фокусирующихся глазах Алекса сменилось яростью, и Камски помнил, что тот сказал дальше так отчетливо, будто это произошло буквально несколько часов назад.       -Это вы во всем виноваты… - прошептал Лин.       Элайджа оторопел. Все было не так - Алекс не произносил этого. Он ни разу не произносил этих слов…       -Если бы тогда вы просто отдали мне мои вещи… Если бы мне не пришлось ехать к вам, все сложилось бы иначе! - продолжил Лин.       -Алекс, что…       -Из-за вас меня похитило то существо!       Эти слова каленым железом прошлись по нутру Элайджи. Не только потому, что они были жестокими; и не потому, что Алекс сказал их с такой болью и обидой, что у Камски защемило сердце. Просто упрек этот был справедливым на всю сотню процентов. В том, что случилось с Лином была его, Элайджи, и только его вина. Если бы он не пытался из последних сил вернуть того, кого безвозвратно потерял; если бы с самого начала признался ему в своих чувствах, то всего этого можно было бы избежать, и, возможно даже…       -Зачем? Зачем вы сделали это со мной? - всхлипнул Алекс, пряча лицо в ладонях.       Элайджа тяжело сглотнул.       -Я виноват, - чуть слышно произнес он, - Я так сильно виноват перед тобой, Алекс…       -За что?! - выкрикнул Лин сдавленным, придушенным слезами голосом и обрушился на колени.       Элайджа дернулся вперед, желая утешить, пожалуй, самого важного в его жизни человека, но не смог - ноги будто в бетон закатали.       Все, что ему оставалось - смотреть. И это было невыносимо. Просто невыносимо.       -Прости меня… - пробормотал Камски, чувствуя, как и его глаза становятся влажными, - Прости, прости…       -Я любил вас… Боже, я так сильно вас любил…       -Я знаю, Алекс. И я - полный идиот. Потому что не сумел сказать тебе о том, что я тоже…       -Это все из-за вас! - крикнул Алекс, - Из-за вас меня больше нет!       А после отнял руки от лица и поднял голову, глядя прямо в красные от слез глаза Камски.       Его душа рвалась на части. Больше всего на свете ему хотелось обнять Алекса, крепко прижать его худое, субтильное тело к себе и больше никогда не отпускать, но вместо того, Камски лишь обессиленно рухнул на пол, практически полностью копируя позу Лина.       -Прости меня… Прости, прости, прости… - как заведенный шептал он.       Из носа Алекса тонкой струйкой потекла кровь.       -За что? - слабо спросил он, - За что вы так со мной поступили?....       Элайджа хотел ответить. Хотел крикнуть, что если бы он мог все исправить, он ни за что не поступил бы так же; что сделал бы все, только бы Алекс был счастлив - пусть даже не с ним, пусть даже они больше не увиделись бы, но счастливо, да только не успел: все вокруг дернулось, будто началось землетрясение, а после растаяло.       И Элайджа открыл глаза.       -Мистер Камски, как вы себя чувствуете? - тут же поинтересовалась сидящая у его постели Лисбет.       Камски подскочил, чувствуя, как сердце в груди отбивает сумасшедший ритм, с каждым ударом болезненно поджимаясь. Каждый вдох давался невероятно тяжело - казалось, он только что проплыл целую милю под водой и теперь, вынырнув, никак не мог надышаться. Он моргал, бестолково вглядываясь в красивое, молодое лицо сидящей рядом девушки, не в силах произнести ни слова, ни в состоянии пережить то, что видел только что в своих снах.       -Мистер Камски, вы меня слышите? - спросила Лисбет.       -Да… Да… - глухо пробормотал Элайджа.       -Итак, мистер Камски, вы все еще хотите умереть?       -Да… Да, мать вашу, хочу!       -Как пожелаете…       Последним, что он увидел, были темные карие глаза Лисбет, вглядывающиеся в его лицо с холодной, мрачной отрешенностью.       "-Голубые", - подумал Элайджа, - "Ее глаза были голубыми!..."       А потом его снова поглотила тьма.