Причины возвращаться

      В это утро многое в напарнике не только удивляло Маринетт, но и бросало ей вызов. Больше всего её насторожило даже не какое-то новое выражение лица или откуда-то взявшиеся у него навыки пекаря. Кот, что значительно важнее, был в курсе таких кондитерских нюансов, о которых знали только родители Маринетт и она сама.       — Кто научил тебя работать с тестом? — наконец спросила она, видя, что для помешивания массы Нуар выбрал длинную деревянную ложку, которую взяла бы и Маринетт.       — У этой истории длинный хвост, — Кот почувствовал в вопросе подозрения и мотнул головой, уходя от ответа.       — Я хочу послушать.       — Ты и так считаешь меня болтуном, — он улыбнулся с располагавшим к нему добродушием. — Расскажу, но не в этот раз.       — Наверно, это связано с девушкой.       — Можно и так сказать.       — Она тоже пекарь?       Он понимал её удивление, но всё равно хотел помечтать, что причина настойчивых расспросов — хотя бы дружеская ревность к этой гипотетической девушке, которой вообще-то была сама Маринетт.       Утром у Адриана не было причин сомневаться, куда идти. Минувшие семь дней вместе с маленькой сердечной тайной Мари, частью которой был он сам, привязали его к ней. Её любовь снова привела его в пекарню.       Помощь ей на кухне тоже приносила Адриану своеобразную радость. Его отец пришёл бы в ярость, застань он сына за подобной работой. Адриан радовался и этой тайной свободе, и приобретённому умению — пожалуй, он впервые создавал что-то своими руками. Но, разминая кусочки теста, даже не догадывался, насколько счастливой окажется для него эта восьмая суббота.       Впрочем, собственный план на день у него тоже имелся. Он позволит Маринетт признаться ему, Адриану Агресту, а если она не решится — Адриан сам позовёт её в кино. Вот только он не хотел, чтобы с ней всё закончилось как с другими, не успев начаться: акумы, прерванные свидания, десятки оправданий — особенно сомнительные в вечерние часы, и испорченная дружба.       Мысль о том, чтобы во второй раз раскрыть ей супергеройскую жизнь, тоже не приносила радости. «Я никогда не полюблю Кота Нуара, даже если он — ты. Не забудь это, Адриан», — и первого, забытого ею раза Адриану хватило.       — Да, — нехотя подтвердил он. — Та девушка тоже пекарь.       Маринетт изогнула бровь, то ли недоверчиво, то ли ревниво глядя на собственный способ вымешивания заварного теста в исполнении кого-то иного. Но про «подругу» больше не спросила и вообще надолго замолчала.       — Кстати. Я знаю, когда-то давно ты просто была моей фанаткой, но если серьёзно… Ты могла бы встречаться с супергероем? — спустя время Адриан поднял мучившую его тему.       — И при этом не буду знать его настоящего имени?       — А если будешь?       — Даже не знаю, — сказала она, не отрывая взгляда от миски, где взбивала сливки. — Поторопись. Закончишь с пирожными, поможешь полить глазурью пряники, а я займусь пасхальным тортом.       «Пасхальным тортом? Что-то новенькое». Маринетт действительно извлекла из холодильника уже пропитанные коржи, и Адриан решил, что сколько бы ни помогал ей, стоявшее на повестке дня меню растягивалось до бесконечности, как и сам этот день.       Кот вёл себя странно, и она не знала как отвечать ему — как на проявленное любопытство или как на неожиданный личный вопрос. Но кто бы и когда ни говорил о любви, в её голове звучало единственное имя… Вот и сейчас она подумала, что с Котом ей ничего не было страшно, а Адриана — хотелось защищать. Это различие между ними было чуть ли не решающим, в пользу Адриана.       В мечтах она любила спасать Адриана даже от себя. От близорукой Маринетт из прошлого, которая оскорбила зашедшего в класс новичка. Каждый раз сочиняя любовное признание, она обязательно начинала с извинений за тот случай, будто весь столп её любви строился на этом событии.       «Маринетт, ну что ты, Адриан знает, как хорошо ты к нему относишься. Наверное, он давно забыл, что тогда произошло», — возражала Тикки. Но Маринетт по-прежнему считала своей обязанностью искупить вину перед Адрианом… преданной любовью.       — Что ты наделал? — сейчас её глаза смотрели на Кота и гневно сверкали. — Зачем ты порезал всю клубнику? Теперь мне нечем украсить торт, и за новой идти некогда.       Адриан возился с последней партией уже испечённых профитролей, украшая каждое сердечко кремом, свежей мятой и кусочками клубники, когда к нему подлетела рассерженная Маринетт, последние минут двадцать не обращавшая на него никакого внимания. Белый торт, о котором она говорила, был украшен миниатюрными шоколадными яичками, но больше смахивал на мордочку котёнка, нежели кролика. Должно быть, клубникой Маринетт хотела обозначить кроличьи ушки и крошечные лапки.       «Хорошее начало для любовной истории», — он старался не обижаться, и всё же заметил, что у Маринетт вошло в привычку предъявлять Нуару обвинения. Он вспомнил, как был счастлив вчера, когда рассказывал ей о своих злоключениях. Тогда ему казалось, что он может быть счастлив рядом с ней всю жизнь. Не растерявшись, он прошёл к холодильнику и, открыв дверцу, принялся что-то искать.       — Вуаля! Подправим рецепт, — он был доволен своей находкой.       Но из-за чёрных ягод ежевики торт стал ещё больше походить на мордочку котёнка, нежели кролика.       — Если всё так плохо, купишь клубнику по дороге, — прохладно произнёс он, видя, что Маринетт по-прежнему злилась.       Ничего не ответив, она принялась упаковывать десерты, а когда заметила тишину и обернулась, Кота уже как ветром сдуло. Она посмотрела на часы и вздрогнула. Встреча Нуара и Ледибаг должна была начаться двадцать минут назад. После трансформации Леди приземлилась в соседнем сквере, но напарника там не было. А когда вернулась в пекарню, у открытого окна увидела будто возникшую из ниоткуда корзинку с клубникой.       Адриан устроился на скамье на вершине живописного зелёного холмика и неверящими глазами разглядывал непривычно зеленоватое солнце. Парижане могли списать эту окраску на оптическую иллюзию, но ему было ясно, что это не так, и ничего подобного вчера не было. Плагга почему-то нисколько не смущало это похожее на головку заплесневелого сыра светило. Судя по его чавканью, оно вызывало у квами ещё больший аппетит, как и рассказы Адриана о произошедших за семь дней событиях.       — Знаешь, Плагг. Я не могу понять. Сделал ли я что-то полезное?       — Что за вопрос? Ты каждый день спасаешь Париж.       — Я имею в виду не Кота Нуара, а Адриана Агреста. Я хочу быть полезным, даже не будучи супергероем, но как? Отвечая на письма фанатов? Требуя помощи слуг, чтобы позавтракать омлетом? Может поэтому я застрял в этом дне?       — Во всяком случае, ты делаешь не меньше добра, чем многие другие, Адриан.       — Тогда скажи, почему этот день повторяется?!       Он вспомнил историю с роялем, который пару дней назад — в эту же субботу и примерно в это же время — не уступил детской больнице, воспользовавшись популярностью Кота Нуара. Для чего? — думал Адриан. Всего лишь для того, чтобы впечатлить Маринетт, в чувствах к которой тогда и сам был не уверен?       Он почувствовал огорчение, и совсем не потому что многие его удовольствия были обеспечены деньгами или популярностью, вроде выкупленных для свиданий кинозалов. Он стеснялся оттого, что не знал, была ли такая жизнь ему в удовольствие или он просто старался соответствовать людям своего круга?       — Должно быть, те дети нуждались в музыке больше, чем я. Тем более в канун праздника, — огорчённо сказал он Плаггу.       В это время на пикнике Маринетт продолжала думать о Коте Нуаре. Всё же странно, что он помог ей в пекарне и почему-то не дождался встречи с Ледибаг.       — Твой красавчик снова не пришёл, — обняла её Алья, но Маринетт не сразу переключилась мыслями на Адриана.       «Не из-за клубники же он так расстроился?» — думала Маринетт, глядя на Альину тарелку, где лежал кусочек торта с ежевикой — их с Котом общее и довольно милое творение.       Но окончательный удар по её способности что-либо понимать нанёс радостный возглас Роуз:       — Смотрите, Кот Нуар подарил рояль больным детям! Он прямо сейчас в детской больнице!       — Что? — переспросила Маринетт и выхватила у подруги телефон. На видео Кот развлекал трюками окружившую его стайку детей. — Что он там делает?       — Это так здорово! Я всегда ждала, что они с Ледибаг займутся решением общественных проблем. В Нью-Йорке супергерои занимаются множеством вещей: регулируют дорожное движение, посещают детские дома, ловят преступников.       — Но в Нью-Йорке много постоянных супергероев, а в Париже только два, — с возбуждённым смешком возразила Маринетт.       — Ледибаг и Кот Нуар могли бы хоть иногда заниматься подобными вещами, — стояла на своём Роуз.       Мысли о странном поведении Кота вытесняли все прочие, и Маринетт уже не могла скрыть угрюмого настроения. Она сослалась на дела и попрощалась, в последний момент прихватив пакет с так и не врученными друзьям пряничными подарками. На этой неделе она положила немало сил на подготовку пикника и декораций для нового клипа «Кошечек», и после всего её в глазах друзей переплюнул Кот Нуар, непонятно что забывший в компании детей.       За окнами больницы между пышными розовыми кустами нагревался воздух. Получив согласие врачей на то, что игры в саду полезны, Адриан вывел детей во двор, а потом нацепил на глаза плотную чёрную повязку.       — Ну, мышата, разбегайтесь!        Но Кот двигался медленно, чтобы никто из детей не устал и не был пойман слишком быстро. А чтобы они не заподозрили его жульничество, он специально принимал смешные позы и неловко пошатывался, что доставляло всем ещё больше веселья, чем сама игра в слепого кота.       — Попался, мышонок! — и всё же его правая ладонь дотянулась до кого-то.       Нуар выполнил задание не полностью — ему предстояло отгадать, кем была пойманная мышка. Но рослый мышонок не очень походил на ребёнка, хоть и был заметно ниже Кота. Это была девушка, ну или парень со странной для парня причёской из двух хвостиков. «Хорошо бы это был не парень», — усмехнулся он, потому что хвостики сразу вызвали у Адриана тёплые и сладкие чувства.       Поразмыслив ещё немного, он старался ухватить за хвост какую-то неясную, но очень важную и ускользавшую от него мысль. Хвостики безусловно были узнаваемы, но…       Опустив руку ниже он опознал и круглую женскую сумочку, похожую на огромный макарун — на том месте, где к костюму Ледибаг крепилось йо-йо. Да и по размеру сумочка и йо-йо почти совпадали.       Адриан ощутил себя по-настоящему слепым котом. Он даже дышать перестал, пока обладательница хвостиков не возмутилась:       — Аааа… Перестань, Кот Нуар!       Всё это время — а прошло не меньше минуты с тех пор как он, поймав Маринетт, безнаказанно держался то за её щёку, то за талию — она даже не могла оттолкнуть его. Её собственные руки были заняты пакетами.       Снимая с глаз повязку, Адриан отбросил в сторону все представления о том, какой была Маринетт и какой была Ледибаг. Он хотел заново запечатлеть каждую чёрточку, будто впервые видя её. Украшений, кроме серёг — с которыми она никогда не расставалась, в этот раз на ней было, как и красного берета, который она надевала на пикник в предыдущие дни. На ней была повседневная одежда, будто Маринетт не готовилась к пикнику так тщательно, как раньше, и Адриана это почему-то обрадовало.       — Ребята, знакомьтесь, это Леди Маринетт, — сказал он со счастливой улыбкой. Он заметил, что прозвище не пришлось ей по вкусу, но подозрений не вызвало и было списано в кошачьи каламбуры.       — Я просто его подруга, — оправдывалась Маринетт перед детьми и работниками больницы. — Просто подруга.       — Что ты принесла? — к счастью для Маринетт, этот вопрос занимал детей больше, чем её личность.       — Да, что у тебя в пакетах? — подхватили все с любопытством, и Маринетт улыбнулась.       Адриан испытывал ни с чем не сравнимое чувство, когда в голове и сердце наконец стало ясно. Любуясь её глазами, он думал, какие красивые брови скрывала маска Ледибаг — длинные, чёрные, вразлёт, иногда нахмуренные и даже тогда прекрасные. Пока Маринетт распаковывала пакеты с пряниками и купленными по дороге фруктами, ему казалось, будто он видел Ледибаг обнажённой.       — Здорово, что ты здесь, — произнёс он нежно, будто шёпотом.       «Хотела бы я спросить, что здесь делаешь ты, Кот Нуар», — красноречиво отвечал её взгляд.       Чем бы они ни занимались все следующие часы, пока одни маленькие пациенты возвращались в палаты, а другие появлялись, Маринетт ни капельки не удивляло умение Нуара ладить с детьми. Да и вообще, что бы он ни делал, он делал с энтузиазмом и как-то страстно. Страстно проживал жизнь, страстно любил, страстно дружил и с такой же страстностью жертвовал собой. Маринетт часто думала: «Я не такая как он, я — девушка не его типа. Наверняка, он бы сам разочаровался в Маринетт Дюпэн-Чэн, начни мы встречаться без масок».       И всё же в эту минуту Маринетт удивлял его взгляд. Она слышала, что завоевать любовь человека кошкам помогают глаза — большие и будто детские. С детьми Маринетт имела дело чаще, чем с кошачьими, и особой любви к последним за собой не замечала. Но глаза Нуара в эту минуту действительно напоминали глаза счастливого ребёнка, хоть она и знала — её самоуверенному напарнику такое сравнение не понравится.       Когда врачи напомнили о необходимости отдыха, питания и сна, дети окружили Кота и «Леди Маринетт» и попросили приходить ещё. Один малыш вскарабкался Коту на крепкое плечо, будто это должно было убедить его приходить чаще.              Тогда Кот снова сел за рояль, усадив того малыша рядом, и начал играть быструю сложную мелодию, не слишком грустную, чтобы прощание не было тяжёлым.       Изящные кисти рук в чёрных перчатках энергично летали над клавишами и почти гипнотизировали, стоило задержать на них взгляд. То же делали и зелёные глаза, ни разу не скользнувшие по роялю во время уверенной игры и блуждавшие где-то рядом с лицом Маринетт.       На мгновение её сознание будто отключилось. Маринетт продолжала слышать быструю музыку и видеть гибкие руки, но представляла, что всё происходит не в больнице, а в более радостном месте, таком же светлом и с таким же чудесным розовым садиком. Непроизвольно закрыв глаза, она зашла ещё дальше в этом странном наваждении, как вдруг потрясла головой: «Нет, это какой-то кошмарный сон».       — Теперь я часто буду играть для вас, — прощался Кот, когда встал из-за рояля. Он верил что вернётся.       Когда вдвоём с Маринетт они снова вышли в сад, обстановка казалась Адриану не самой романтичной — всё же они стояли во дворе больницы. А вот Маринетт, кажется, любовалась растущими по периметру густыми кустами роз и не торопилась покидать больничный дворик. На самом деле, прощаясь с маленькими пациентами, она чуть не заплакала и теперь успешно скрывала от Кота покрасневшие веки, разглядывая цветы.       — Закрытые бутоны — самые красивые, — сказала она, склонившись над одним из них.       «Это я уже понял», — подумал Адриан и сказал:       — Они будто дарят надежду, правда?       — Да…       У ворот Кот остановился, чтобы пропустить Маринетт, но она замешкалась, глядя на него. Маринетт удивляло в нём всё: как всегда добрый, но какой-то независимый, самодостаточный взгляд, а ещё этот внезапный визит в больницу; и даже такая пустяковая деталь, как его волосы, которые зеленоватое солнце превратило из светло-соломенных в золотисто-зелёные.       — Никогда не видела солнце таким, — как зачарованная выдохнула она и шагнула за калитку.       — Я тоже. Ну, мне пора, — сказал Кот с улыбкой и снял с пояса жезл.       — Постой, — она схватила его за локоть. — Я рада, что пришла сюда. Спасибо.       Несмотря на слова благодарности, в её взгляде читалось сожаление. Адриан догадывался, что могла испытывать его Леди. Он тоже чувствовал, что эти дети знали о жизни больше, чем сам Адриан, и ему было чему поучиться у них. Он чувствовал слабость перед вещами, которые не мог изменить, но пережитое наполнило его новыми силами, чтобы помогать тем, кто в этом нуждался, и тем самым Адриан помогал самому себе.       Этот момент молчаливой близости между ним и Леди казался Адриану особенно дорогим.       — Давай придём сюда ещё? Вместе, если захочешь, — ответил он.        Маринетт кивнула, но продолжала удерживать Кота за руку, будто хотела сказать ещё что-то. Тогда её рассеянный взгляд обрёл для него новый смысл — Маринетт сожалела, что Нуар торопился уйти. Он улыбнулся и губами, и глазами, да и вообще засветился как рождественская ёлка.       — Мне действительно пора, если только ты не хочешь помочь мне выследить акуму.       — Что?! Выследить акуму?       — Долго объяснять. Я знаю, где они частенько появляются, и сегодня надеюсь вычислить источник. Так я смогу узнать личность Бражника.       — Ты узнал что-то о Бражнике? Я думала, это невозможно… — ахнула Маринетт, чувствуя вину за то, что не поверила Нуару накануне.       — Акумы появляются между отелем «Гран Де Пари» и особняком, где живёт твой друг Адриан. Скорей всего, она прилетит к этому месту издалека, поэтому я буду ждать её за отелем. А ты на всякий случай постоишь у парадного входа и посмотришь на окна, хотя сомневаюсь, что это кто-то из постояльцев. Иначе, Бражник очень богат, — улыбался Кот.       — Почему ты не свяжешься с Ледибаг?       — Не думаю, что она мне поверит, — он смотрел прямо в глаза Маринетт и с любопытством наблюдал за её попытками осуществить подмену.       — Но я боюсь акум.       — Ну раз так, я сам справлюсь. Пока!        Он вторично предпринял попытку улететь, но Маринетт вновь схватила его за руку.       — Прости, что нагрубила утром из-за торта. Ты был так добр и помог мне. Не знаю, что сказать, чтобы загладить вину. Может, придёшь к нам на ужин? Если хочешь.       — Я не обижен. Но с удовольствием приду, — улыбнулся он, и Маринетт наконец его отпустила.        Когда они расстались, будто случайно на пути к «Гран де Пари» Кота окликнула Ледибаг. Он с достоинством приземлился рядом, приложив немало усилий, чтобы скрыть торжествующую усмешку.       — Привет, Букашечка.       — Котёнок, я ждала тебя сегодня. Правда, немного опоздала… — ласково сказала она.       — Ты как раз вовремя, я планирую охоту на бабочек.       Девушка в алом костюме казалась Адриану такой знакомой, но всё равно какой-то новой. Это была уже не Ледибаг и не Маринетт, а новый, более близкий и понятный ему человек. Но она была всё так же фантастически красива, особенно на фоне тёмных от непролитого дождя туч.        На этот раз Адриан не увидел бабочку, а вот Маринетт удалось разглядеть выплывшую из-за тучи акуму ближе к дому Адриана. Возможно, это действительно кто-то из постояльцев «Гран де Пари», чьи окна выходят на сторону особняка Агрестов.       — Это та информация о Бражнике, которую ты хотел обсудить? Почему ты не дождался меня утром? — спросила Леди, когда они уже сидели на крыше. Она болтала ногами в воздухе и с трудом решилась повернуть к Нуару лицо, будто снова боясь разглядеть в нём что-то удивительное и особенное. «Чего я собственно боюсь? Это просто Кот», — думала она.       — Нет. Вообще-то вчера я только выдумал повод, чтобы поболтать с тобой наедине, — сознался он. Можно было солгать и согласиться, но Адриан решил, что враньё не приводило в их отношениях ни к чему хорошему.       В голове Адриана кружились связанные с ней истории, произошедшие недавно. Вспомнив вчерашний разговор об истинной причине её появления в Шанхае, он не выдержал и тихо засмеялся.       — Тогда как ты узнал, что акума появится здесь? — то ли в ответ на его беспричинный смех, то ли из-за чистосердечного признания Кота во вранье, щёки Леди порозовели.       — Обещаю, что расскажу, но не сейчас. Есть кое-что важнее, чем Бражник, и мне нужно идти, — серьёзно сказал он, думая о скульпторе.       Кот почти взмахнул шестом, но Леди моментально поймала его за хвост.       — Расскажешь по дороге, — сказала она и тоже закинула йо-йо.       Адриана подмывало пошутить, как он и сделал бы раньше, спросив что-то вроде: «Не можешь расстаться со мной, Миледи?», зная, что это, конечно, не так. Теперь всё было ровно наоборот: ему казалось, что вопрос будет лишним, но в положительном ответе он был почти уверен.       Постучав в дверь мастерской, на этот раз в непривычном для встречи со скульптором образе Кота, Адриан услышал знакомое ворчание.       — Кто это? — послышалось за дверью.       — К вам летела… — Леди пыталась сказать об акуме, но Кот тут же накрыл её рот ладонью. Его собственные попытки завязать разговор с этой темы уже терпели фиаско.       — К Вам прилетела Ледибаг, потому что много слышала о вас и хочет… заказать скульптуру, — нашёлся он.       — Так вас прислала мэрия? — рассерженно проворчал мастер, явно ещё больше не желая открывать дверь.       — Нет, — выкрикнул Кот.       — Тогда откуда у вас деньги на статую?       — Да, откуда? — шепнула Ледибаг.       — За это не беспокойся, Миледи.       Сначала рояль, теперь статуя. Маринетт гадала, чего ещё она не знала о своём напарнике. Того, что он сказочно богат? Впрочем, значение имело не это, а то, что целый день Кот отвечал ей загадками.       — Наверняка вас подослала мэрия. Поэтому я не посмотрю на то, что вы герои, и скажу — уходите.       — Почему Вы злитесь на мэрию? — крикнула через дверь Ледибаг. — Вы не получили контракт, но…       — Я получил, Ледибаг, — и дверь открылась. — Эти подлецы долго просили меня вернуться к занятию, которое я бросил три года назад. Они очень просили, как друга, и я, дурак, согласился. Я долго не хотел возвращаться в эту мастерскую, слишком много воспоминаний с ней связано, — хрипел мастер с порога, так и не пригласив героев войти.       — Что произошло потом? Почему заказ отменили?       — Мне заказали бюсты чиновников, а заодно их жён и детей. И первой, кого я должен был изобразить, была Хлоя Буржуа. Будто она в мэрии главная.       Кот и Леди переглянулись, примерно представляя как развивалась история дальше.       — Я сделал набросок из гипса, а она сказала… — тут мастер захохотал. — Она сказала, что я изобразил её недостаточно величественной, представляете! — и пара супергероев вздохнула.       — Мы не оставим это просто так. Говоришь, у меня была гипсовая рука? — поразмыслив, Леди обратилась к Нуару. — Хорошая идея.       По дороге к мастерской Нуар успел рассказать про временную петлю и сражение с акуматизированным скульптором, который превратил руку Ледибаг в кусок гипса, а самого Нуара — в довольно неприличного вида статую.       И всё равно Адриан встретил предложение с непониманием. Впрочем, какая бы идея ни пришла в голову Леди, он был готов на всё.       Когда спустя время мастер приготовил раствор, Ледибаг вложила свою, почему-то немного дрожащую, правую ладонь в левую ладонь Нуара. Медленно они опустили переплетённые руки в тару с раствором.       — Держите руки неподвижно, пока раствор не застынет, — сказал скульптор.        «Какое счастье, что паре Ледибаг и Кота Нуара симпатизирует весь Париж», — думала Маринетт, видя, что лицо старика смягчилось, но тут же страшно смутилась из-за собственных мыслей. Кот и Леди уже минут десять стояли в довольно неудобной позе, склонившись над банкой с вязкой массой и стараясь не шевелить опущенными в неё ладонями. Леди держала руку человека, перед которым с самого утра была виновата; человека, который вдруг смотрел на неё с неподдельной независимостью.       Адриан заметил её скованное настроение и решил развеять обстановку привычным шутливым способом:       — Я слышал, что подобные слепки обычно делают влюблённые, на удачу, — подмигнул он напарнице, после чего Леди хмыкнула и привычно закатила глаза.       Затем в полученную форму скульптор залил жидкий гипс и вскоре извлёк гипсовую фигурку переплетенных рук Ледибаг и Кота Нуара.       Через минуту фотография супергероев и их фигурки появилась на смартфонах большинства парижан, включая Хлою, а ещё через минуту скульптору позвонил его старый друг, мэр Буржуа, и попросил возобновить работу. Уговоры оказались напрасными.       — Пусть слепок высохнет здесь, в мастерской, потом я сделаю такую же фигурку из любого материала, какой выберите, — для Адриана эти бодрые слова означали, что желания свести счёты с жизнью мастер больше не испытывал.       Маринетт обходила стеллажи, с восторгом рассматривая гипсовые и восковые головы каких-то богов и роскошные вазы из розовой глины. На мгновение она представила красивое, скульптурно-чистое лицо Адриана. Она так и не увидела его сегодня, и раньше могла бы почувствовать вину даже за это. За то, что его мог задержать отец, и Маринетт не отвоевала за Адриана право встретиться с друзьями. Может, Тикки права и она давно перед ним не виновата? Может, Маринетт пора отвоевать свободу для самой себя, свободу от этих сводящих с ума мыслей?       Она дошла до слепка их с Нуаром рук и огорчилась. Она почти призналась, что прямо сейчас боялась влюбиться в напарника. Боялась, что хотела пережить с ним те же чувства, что и с Адрианом, когда поняла, что составила о нём ошибочное мнение и захотела загладить вину. Она не могла поступить с Котом так — дать надежду, а потом снова отвергнуть, когда поймёт, что Нуар напомнил ей того, другого.       Погладив свежий слепок, она разволновалась, смахнула его на пол и теперь растерянно переводила взгляд то на Кота, то на скульптора.       Ливень почти иссяк. Стоя под крышей мастерской, герои смотрели на выплывший из-за тучи кусок заходящего солнца. Снова удивляясь его зелёному свету, Маринетт представила красно-зелёное яблоко, за которое люди были изгнаны с небес на землю. Коту Нуару и Ледибаг нужно было прощаться, чтобы снова встретиться как Нуару и Маринетт, за ужином с её родителями. Эта тайна личностей, которая уже не была для Адриана тайной, и смешила его, и раздражала. «Нужно намекнуть моей Леди, что я знаю, кто она».       — Клянусь, я не специально, — наверно раз в десятый оправдывалась она за разбитую фигурку.       — Главное, что все видели фотографию, и мэрия принесла извинения, — Кот держал над ними зонт и был так обаятелен, что Маринетт проклинала свои дурацкие мысли из-за которых случайно толкнула фигурку. «Его взгляд и правда стал каким-то другим…»              — Разбить такую вещь — не к удаче.       — Тебя ли говорить о неудаче, Миледи. Признайся, ты просто терпеть не можешь любые намёки на нашу пару. Вот и избавилась от улики, весьма для тебя удачно, — весело подтрунивал над ней Кот.       — Просто сегодня дурацкий день.       — Сегодня прекрасный день, кому как не мне знать об этом. Я проживаю его в восьмой раз.       — Должна же я наконец придумать как спасти тебя, — простонала Леди, будто столкнулась с головной болью.       — Бесполезно. Мне ничего не помогло, даже волшебный поцелуй, — с напускным трагизмом сказал Кот.       — Что, поцелуй? — Ледибаг накрыла ладонью свои распахнутые от удивления губы.       — Не беспокойся, это был не твой поцелуй.       — И чей же?       — Одной принцессы, — Адриан радовался возможности подразнить её. — Когда я рассказал, что со мной происходит, она сама меня поцеловала, — и Кот мечтательно вытянул губы в поцелуе. — А потом пригласила домой на ужин.       — Принцесса? Ч…что ещё она сказала?.. — спросила Маринетт, у которой не было сомнений, о какой принцессе речь.       — Чтобы завтра, а в моём случае — сегодня, я пришёл к ней и снова рассказал эту историю, — улыбнулся он как кот, которому пообещали сметанку. — Кстати, именно к ней я сейчас и опаздываю.       Ледибаг перестала держаться за его зонт и отстранилась.       — Что не так? — невинно изобразил Нуар удивление.       Окатив Кота холодным взглядом, она, ни сказав ни слова, исчезла за горизонтом. По этому взгляду он понял, что перестарался с шутками. О своей выходке он ещё больше жалел за ужином. Большую часть времени Маринетт молчала и, как он думал, дулась на Кота из-за глупой болтовни о поцелуях. А без геройского костюма даже не могла объяснить своё гневное молчание, ведь Кот не признался, что уже знал её личность.       — Какой ветер поднялся, нужно снова закрыть окна, — сказала Сабин, прежде чем выйти из-за стола вместе с мужем. Молчание дочери выглядело намёком на то, что она хотела поговорить с другом наедине.       Адриан догадывался, что Маринетт было неловко его прогонять, ведь она сама пригласила Нуара. Вспоминая, какими близкими и доверительными ещё вчера казались их отношения, он почувствовал себя болваном. Она смотрела куда-то на противоположную стену, а он разглядывал её профиль и губы, представляя вчерашний поцелуй, то ли вызванный жалостью Маринетт к Коту, то ли вообще случайный — ведь на балконе было темно, и она могла просто промахнуться мимо его щеки.       — Если хочешь, я тоже уйду, — предложил Кот и встретился с ненадолго брошенным на него взглядом.       — Нет, — едва шевельнула губами Маринетт, всё так же глядя перед собой.       Её ладони лежали на скатерти, а локти были расставлены чуть шире, чем принято за столом. До этой секунды Адриану казалось, что она намеренно поддерживала между ними дистанцию. Но узнав все оттенки гнева своей Леди Маринетт, и по её тихому «нет», он понял, что она отнюдь не зла на него.       — Мы не должны были этого делать, — тихо сказала она и посмотрела на него.       Глазами они выразили всё яснее, чем могли бы сказать словами: Кот знал, что Мари — его Леди, и она понимала это.       — Извини, про вчера я пошутил, ничего такого не было, — с лёгким беспокойством в голосе произнёс он.       — Если ты о поцелуе, это не важно, — ответила Маринетт, таким образом ещё раз признав, что она и есть Ледибаг. И снова повернулась к нему профилем.        Адриан вздохнул. Её безразличие казалось самым жестоким сценарием, уж лучше бы она, как обычно, блистала в гневе. Но Маринетт беспокоил не поцелуй, которого она даже не помнила, а совсем другое.       — Я столько раз стирала будущее, где ты знал мою личность, а я… видимо, понимала, что была несправедлива к тебе. И каждый раз я удивлялась, как это могло с нами произойти, — с длинными паузами проговорила Маринетт и опять повернулась к нему.                    Взгляд из-под опущенных ресниц спрашивал: «Ведь ты понимаешь, что я только что сказала?..»       Адриан понимал. Он рассмотрел на её лице застенчивость девушки, которая призналась в чувствах. Ему казалось, что за спиной выросли крылья, которые ему тут же обрезали:       — Стирала будущее? — переспросил он. Маринетт долго не отвечала, снова устремив в пустоту будто спокойный взгляд, но её рука то и дело сминала скатерть. Адриан не выдержал и погладил эту ладонь. — Маринетт, так что ты сказала про будущее?       — Я не знаю, что произошло. Видимо, что-то плохое. И не один раз.       — Если по какой-то причине нам нельзя было раскрывать личности, это не значит, что так будет всегда. Возможно, этот странный день для того и нужен, чтобы мы снова узнали друг друга?       — Возможно. Но меня не покидает ощущение, что впереди какое-то несчастье.       — Из-за разбитого слепка? Это суеверия. Но, даже если так, — он скрестил их руки как в мастерской, — я готов быть рядом в качестве кого угодно, лишь бы не забыть то, что ты сказала. Ты ведь сказала, что я нравлюсь тебе, Миледи?       Кот улыбался, как никогда напоминая чертёнка, только с кошачьими ушами вместо рожек. Она не ответила, но когда на её губах начала появляться улыбка, она тут же прикрыла лицо рукой, будто поправила чёлку. Этот молчаливый ответ Коту больше чем понравился. Одной рукой обняв Маринетт за талию, он придвинулся ближе к ней.       — Кстати, мою личность ты до сих пор не знаешь, — сказал он и улыбнулся ещё шире, будто вспомнил что-то очень приятное.       — Сначала нужно вытащить тебя из временной петли, Котёнок. Потом будем разбираться со всем остальным.       — И какое ты предлагаешь решение?       — Ты сам знаешь.       На этот раз улыбнулась она, и от такого ответа Адриан на мгновение опешил. Он не верил в парижские легенды о проклятье Кота и исцеляющем поцелуе Леди, и Маринетт, несомненно, тоже не поверила бы в эти сказки. Но по слегка отведённому в сторону взгляду он понял — других решений у неё пока не было. Он медленно обнял Маринетт и поцеловал её в губы.