Несносный

Снова оказавшись на Земле, Спок, к своему собственному удивлению, почувствовал одновременно как странное облегчение, так и определённое неудобство. Три года, проведённые на родной планете, выдались для него непростыми. Привыкнув к обществу эмоциональных и нелогичных людей, среди которых он чувствовал себя едва ли не оплотом терпения, спокойствия и рационального мышления, на Вулкане он оказался в обществе тех, кто возвёл в абсолют бесстрастность, безмятежность и прагматичность. Первое время Спок молчаливо удивлялся нелогичности их железной на первый взгляд логики, в которой чувствам не было отведено совершенно никакого места. И в то же время среди чистокровных вулканцев он убедился, что физиологически гораздо сильнее похож на них, чем на представителей человеческой расы. Его вулканские сверстники были примерно такими же физически незрелыми, как и он сам. Но в течение следующих 2,25 вулканских лет, что соответствовало трём земным годам, произошёл тот самый долгожданный скачок роста, и Спок значительно подрос и окреп, его фигура приобрела мужские черты, хотя мышечную массу он почти не набрал, оставшись в большей мере по-вулкански тонким и гибким. При поступлении в Академию Спок не испытал особых сложностей. Хотя учебная программа обычной земной школы не покрывала многие вопросы, входившие в тестовые задания для абитуриентов, в старшей школе он много свободного времени уделял самообразованию, черпая информацию в межгалактической сети и проходя виртуальные обучающие курсы. Сама учёба в Вулканской академии наук стала для него своеобразным вызовом, но не из-за предметной нагрузки, а вновь, как и на Земле, из-за сложностей взаимодействия со сверстниками. И если на Земле ему приходилось адаптироваться под непредсказуемых и тактильных представителей человеческой расы, то на Вулкане он был вынужден привыкать к прохладному и слегка брезгливому отношению чистокровных вулканцев, которые смотрели на него свысока не только по причине частично человеческого происхождения, но и потому, что годы своей осознанной юности он провёл среди людей. Однако академическая нагрузка была более чем адекватной, к тому же Спок не пренебрегал ни одной возможностью стать участником исследований или научных изысканий. Каждый его день был занят с утра и до позднего вечера. После ужина в родительском доме в ШиКахре, он отправлялся в свою личную спальню, которая казалась ему слишком просторной и пустой, и погружался в глубокую медитацию. Он скучал по своей приёмной семье из Айовы, а особенно – по Джиму. Несколько раз он связывался с Вайноной, которая каждый такой сеанс связи начинала с восхищённого удивления по поводу того, как сильно он повзрослел, но Джим во время этих бесед не присутствовал ни разу. Постепенно видеозвонки свелись к обмену письменными сообщениями, из которых он узнал, что Вайнона всё же приняла назначение на штабную должность в Звёздном флоте и большую часть времени проводила в Сан-Франциско. Она упомянула о том, что Джим отказался переехать туда вместе с ней и перевестись в другую школу. О причинах такого решения сына миссис Кирк ничего не написала, а Спок постеснялся спросить. В конце каждого из своих сообщений он передавал привет остальным членам семьи Кирков, а Вайнона каждый раз передавала ему взаимный привет, хотя на самом деле Спок очень сомневался в том, что кто-либо из остальных Кирков вообще задумывается о его существовании. Кроме Вайноны Спок поддерживал переписку с капитаном Пайком, который оказал ему существенную поддержку в течение тех полутора месяцев, пока Спок был вынужден ожидать прибытия своих родителей на Землю. Пайк выделил ему отдельную комнату в своём доме и взял отпуск, чтобы показать Споку не только Калифорнию, но и некоторые достопримечательности Соединённых Штатов, а однажды на выходных свозил его в Лондон. Он не прекращал своих ненавязчивых попыток убедить Спока сделать выбор в пользу Звёздного флота, но тот был твёрдо настроен уехать с родителями на Вулкан. За трёхлетний срок Пайк успел побывать в двух миссиях на границе Ромуланской Нейтральной Зоны, каждая из которых заняла несколько месяцев, и внести свою лепту в разрешение небольшого военного конфликта в планетарной системе звезды COROT-7. В последней миссии он был легко ранен и на некоторое время решил обосноваться на Земле, занимаясь рекрутингом кадетов для Звёздного флота. Вот тогда-то Спок и ощутил на себе всю силу человеческой настойчивости. Он как раз заканчивал экстерном Вулканскую Академию Наук и снова стоял на распутье. Отец предлагал ему дипломатическую карьеру, но Спок трезво оценивал свой характер и склонности, поэтому понимал, что на данном этапе своей жизни не склонен к подобному выбору. Научный руководитель рекомендовал ему продолжать карьеру в ВАН в качестве ассистента и сулил достойные перспективы, несмотря на «определённые недостатки, а именно – частично человеческое происхождение». Подобная формулировка вызвала у Спока вспышку негативных эмоций, которую он смог подавить, любезно поблагодарив наставника и отказавшись от его заманчивого предложения. Таким образом, регулярные уговоры со стороны Пайка возымели действие, и через месяц после получения диплома ВАН Спок стоял в космопорту Сан-Франциско, вдыхая прохладный и влажный воздух Земли. Он рассматривал множество представителей разных видов и рас, сновавших по огромному залу, и прислушивался к многоголосому гомону, столь необычному после тишины общественных помещений на Вулкане. В силу внезапного ошеломления он и не заметил, как к нему приблизился сам капитан Пайк. Тот легонько похлопал Спока по плечу и широко улыбнулся: – Ну и ну, – радостно сказал он. – Ты так вырос! – Моя прибавка в росте составила 24,5 сантиметра, и я продолжаю расти, – сказал Спок, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не звучал слишком уж самодовольно. – Приветствую Вас, капитан, – он вежливо поклонился. Пайк продолжал рассматривать его сияющими глазами. – Благодарю за то, что позволили мне остановиться у Вас, пока не будет решён вопрос моего размещения в общежитии Академии. – Ну что ты, – отмахнулся Пайк. – Я буду рад компании. На Земле я всегда ощущаю себя немного одиноким. Спок приподнял бровь. – Разве Вы не проводите большую часть времени с рекрутами и их родителями? – спросил он. Пайк усмехнулся. – По вечерам, когда я остаюсь в доме совсем один, тишина и спокойствие кажутся невыносимыми. Спок был озадачен. Во-первых, представители человеческой расы, нуждающиеся в компании, всегда могли обрести её среди своих друзей или многочисленных знакомых, а то и незнакомцев – в специально предназначенных для этого увеселительных или питейных заведениях. Во-вторых, он сам вряд ли мог стать нарушителем тишины и спокойствия в доме Пайка. Но прежде чем он успел высказать хотя бы одну из этих мыслей, капитан подхватил одну из его сумок и жестом указал в сторону выхода. – Я припарковал ховеркар на стоянке. Идём. **** Пайк выделил Споку уже знакомую ему комнату. – После твоего отъезда я здесь ничего не менял, – сказал капитан, потирая затылок. – Большую часть времени я провёл в космосе, даже когда оказывался на Земле, эта комната мне не была нужна. Спок аккуратно поставил сумки в шкаф, не распаковывая. Он достал лишь падд, туалетные принадлежности и тёплую накидку – не пробыв на Земле и нескольких часов, он уже чувствовал себя замёрзшим. Отойдя от шкафа, он заметил, что Пайк наблюдает за ним, сложив руки на груди и прислонившись к дверному проёму. – Сэр? – смущённо спросил он. – Ты не будешь раскладывать вещи? – нахмурившись, ответил тот вопросом на вопрос. Спок растерянно посмотрел на накидку и падд в своих руках. – Я планирую сейчас же отправиться в Академию, чтобы выяснить, когда мне будет предоставлено место в общежитии, поскольку уведомление о своём прибытии я уже отправил. Полагаю, формальности займут не более нескольких часов, и переночевать… – Нет, – перебил его Пайк. – Сегодняшний день и эту ночь ты проведёшь здесь. Тебе нужно отдохнуть, освоиться, а также приобрести необходимый гардероб. Вечером я отведу тебя поужинать и познакомлю со своими друзьями. Они наслышаны о тебе и мечтают о личной встрече. Спок ощутил, как его щёки заливаются зелёным румянцем. Ему было чрезвычайно неудобно обременять этого человека своим присутствием, а тем более – своими проблемами. Аманда собиралась приехать вместе с ним и помочь с обустройством, но возникли определённые обстоятельства дипломатического характера, в связи с которыми родителям Спока пришлось срочно отбыть на Септру, расположенную на границе с Клингонской Империей. Поэтому Спок отправился на Землю один и был решительно настроен справиться со всеми трудностями самостоятельно. – Возражения не принимаются, кадет. Считай это приказом, – поспешно заявил Пайк, прищуриваясь. Он явно заметил колебания молодого вулканца. – Есть, сэр, – вежливо склонил голову Спок. Возможно, было нелогично отказываться от помощи, тем более, что человек так искренне её предлагал. Таким образом, после посещения Академии, регистрации в общежитии и осмотра своего будущего места жительства, Спок вместе с Пайком отправился в магазин терранской одежды, где его заставили приобрести некоторое количество верхней одежды и тёплого белья. Вечер они провели в ресторане с коллегами по службе и друзьями капитана – доктором Бойсом и коммандером Уной, известной под прозвищем Номер Один. Оба новых знакомых были примерно ровесниками Пайка и весь вечер отпускали добродушные шутки по поводу юности самого Спока. – Тебе следовало завести детишек, Крис, – пошутил доктор Бойс. – Пару сыновей и дочурку на радость. А то сколько можно возиться с этими мальчишками? Тебе мало кадетов? Ну этот хотя бы вежливый парнишка, не то что тот нахал, которого ты притащил в прошлый раз. Пайк засмеялся. – Да, наш Джимми может вывести из себя даже святого. Но он ещё слишком юный и горячий. Через год-другой из него выйдет подходящий для Звёздного флота материал. Спок осторожно опустил руки на колени под столом, подавляя дрожь в пальцах. Он был уверен, что Пайк говорил о Джиме Кирке. Споку невыносимо хотелось расспросить присутствующих подробнее – что именно вытворил Джим, каким он стал, чем он занимается… Но вместо этого он сосредоточился на своём дыхании и изо всех сил укрепил щиты, которые изрядно ослабели после многочасового пребывания среди эмоциональных людей, от чего Спок за три года благополучно отвык. – Эй, – раздался мягкий голос, – ты в порядке? Хочешь уйти? Спок кивнул, не поднимая головы, и тихо сказал: – Я прошу прощения. Сегодняшний день выдался напряжённым, мои щиты не функционируют должным образом, и я нуждаюсь в медитации. За этими словами последовали встревоженные восклицания со стороны всех присутствующих, и когда Спок всё же поднял взгляд, то увидел, что все трое смотрели на него сочувствующими взглядами. – Он такой милый, – сказала коммандер Уна. – Я всегда считала, что от смешанных браков рождаются самые прелестные дети. Как ты справишься в Академии, Спок? Там будет ещё больше нагрузки на твои щиты. А жизнь в общежитии? – она покачала головой. – Возможно, вулканское посольство могло бы обеспечить тебя отдельным жильём? Чтобы ты хотя бы после занятий мог отдохнуть? – И в самом деле, Спок, – согласился с нею капитан Пайк. – Тебе нужно больше покоя. И для этого не обязательно идти в посольство, ты можешь остаться у меня. Это совершенно меня не обременит, чтобы тебе даже такая мысль в голову не приходила. – Нет, – ответил Спок чуть более резко, чем ему хотелось бы, и сразу же исправился: – Благодарю вас обоих за заботу, но она излишня. В данный момент мои щиты перестраиваются под совершенно другие условия, нежели те, в которых я провёл последние три года. Поэтому я испытываю затруднения. Однако, смею напомнить, что перед этим я провёл двенадцать лет среди представителей человеческой расы и сумел адаптироваться к постоянному пребыванию в их обществе. Коммандер Уна смотрела на него со снисходительной улыбкой, доктор Бойс – с приподнятыми бровями, а капитан Пайк – серьёзно и задумчиво. Именно он в итоге хлопнул в ладоши и встал. – Что ж, в таком случае, будем считать данное мероприятие завершённым. Все свободны, – шутливым тоном сказал он и отдал честь. Вернувшись в дом Пайка, Спок, который всю обратную дорогу вёл себя тихо и лишь односложно отвечал на попытки капитана его взбодрить, сразу же ушёл в свою комнату и погрузился в глубокую медитацию. Он попытался разобраться с переменой окружающей его среды, а также осмыслить свою реакцию на упоминание Джима. Джим… Капитан Пайк точно так же заботился о Джиме, как и о нём самом. Водил его в ресторан, знакомил со своими друзьями. Каким же стал Джим теперь? Не так давно Спок начал в полной мере понимать физическую составляющую их отношений в прошлом, и это осознание вызвало у него невыносимый стыд. Как он мог быть настолько наивным? Как он мог допустить и даже поощрять действия своего друга? С приходом этих мыслей медитация стала бесплодной, и Спок со вздохом подготовился ко сну и лёг в постель. **** В общежитии Академии ему выделили отдельную комнату, которая была чуть меньше по размеру, чем стандартная двухместная. Подобные комнаты были предназначены для кадетов, которые нуждались в особых условиях проживания, и представители вулканской расы входили в перечень таковых. Спок собирался учиться на научном отделении Академии, поскольку хотел посвятить себя исследованию новых планет и покорению неизученных космических пространств. Однако капитан Пайк убедил его поступить параллельно и на командное отделение, пророча ему карьеру старшего офицера на крупном звёздном корабле с многочисленным экипажем, состоящим из представителей разных видов и рас. Спок снова погрузился в учёбу, одновременно пытаясь социализироваться в обществе других кадетов, что, впрочем, снова оказалось не так просто. Будучи единственным вулканцем в Академии, он вызывал повышенный интерес у соучеников, а их реакция напоминала отношение учеников средней школы в Риверсайде. К счастью, кадеты, чей возраст, как правило, был не менее 18 лет, а в большинстве случаев – гораздо больше, были достаточно серьёзными и воспитанными, чтобы не пытаться потрогать его уши, хотя Спок порой и слышал, как особенности его внешности активно обсуждались в группах девушек и даже парней. Единственным, с кем Спок завязал более-менее дружеские отношения, стал орионский парень по имени Нэфар, также обучающийся на научном отделении и увлечённый кристаллическими структурами минералов органического и неорганического происхождения, о которых мог бесконечно говорить с горящими глазами. Нэфар также жил один и был пуглив. Из брошенных вскользь фраз Спок сделал вывод, что его выкупили из рабства ребёнком, но уже достаточно взрослым для того, чтобы помнить жизнь в неволе. Однажды в конце осени, когда Спок, закутавшись в тёплый плед, сосредоточенно программировал коды для нескольких экспериментальных симуляций по просьбе одного из профессоров, кто-то бойко постучал в дверь его комнаты. Спок на 52,3% был уверен, что это Нэфар, на 26,1% – что это капитан Пайк, а на 13,7% – что это человеческая девушка по имени Амери Дахан, которая в последнее время проявляла повышенный интерес то ли к его исследованиям в области клингонских диалектов, то ли к нему самому – Нэфар по этому поводу лишь закатывал глаза и отказывался помочь в понимании ситуации. Ещё 7,4% разделялись между несколькими знакомыми Спока, проживающими в общежитии, и 0,5% он оставил на непредвиденных посетителей. Он дал команду открыть дверь, и увидел на пороге довольно взволнованную Вайнону, которая едва не влетела в комнату, разведя в сторону руки. – Мальчик мой! – воскликнула она и попыталась было заключить его в объятия, но в конце концов лишь ласково погладила его по закутанному в одеяло плечу. Замерший от неожиданности Спок некоторое время лишь хлопал глазами, а затем вскочил, чтобы усадить свою гостью и приготовить ей чашку вулканского травяного чая. Вайнона не могла отвести от него восхищённого взгляда. – Боже мой, ты так вырос! – повторила она, казалось, не менее четырёх раз. – Так возмужал! Ну кто бы мог подумать! Спок хотел было сообщить ей точное количество сантиметров, на которое увеличился его рост, но был перебит хаотическим потоком информации, из которого узнал, что Вайнона только что вернулась из краткосрочной миссии на одном из небольших кораблей, что Сэм вполне доволен своей учёбой в Нью-Йорке и собирается жениться, что Джим… Джим учится в выпускном классе и совершенно отбился от рук – поздно возвращается домой, ходит по барам, много пьёт, влезает в драки, постоянно встречается с разными девушками, иногда даже с двумя одновременно… Слушать такое про своего друга было горько. Затем они перешли на обсуждение учёбы самого Спока и договорились как-нибудь встретиться ещё раз, после чего Вайнона торопливо прикоснулась губами к его волосам, после того, как получила разрешение это сделать, – Спок удерживал щиты поднятыми на протяжении всего их разговора – и ушла. После её ухода возвращаться к программированию было бессмысленно, он нуждался в медитации. Однако даже после тщательной работы со своими эмоциями, Спок всё равно ощущал беспокойство, которое не прошло ни на следующий день, ни через неделю. Безмятежности ему удалось достичь лишь к середине декабря и лишь ценой многочасовых медитаций. Нэфар обиженно хмурился, когда Спок отказывался ходить с ним в столовую, ссылаясь на необходимость медитировать, а затем принялся приносить ему еду прямо в комнату. Поскольку для Спока была невыносима мысль о потреблении еды в комнате – это снова напомнило ему о жизни у Кирков – он решил, что меньшим злом будет всё же принимать пищу в компании своего товарища-орионца. С приближением рождественских праздников и каникул, которые должны были за ними последовать, учебная нагрузка значительно увеличилась, а помимо того многие профессора не стеснялись возлагать на Спока дополнительные обязанности. И лишь когда явившийся в Академию проведать своего друга доктор Бойс застал вулканца в кабинете Пайка и помахал вокруг него своим трикодером, с которым не разлучался, и объявил, что тот находится на грани физического истощения, лишь тогда Пайк поднял гвалт. Отголоски скандала дошли до ректора Академии адмирала Барнетта, специальным указом запретившего привлекать безотказного вулканца более чем к трём проектам одновременно. После этого капитан практически насильно забрал Спока из общежития к себе домой, лишив паддов, учебников и каких-либо других связанных с учёбой предметов. Почти все выходные Спок медитировал, спал и ел. Один раз Пайк свозил его на побережье, но было очень холодно и подходить близко к линии прибоя вулканец не рискнул, вспоминая, какой ужасно холодной ему показалась вода в тёплое время года, когда Джим внезапно опрокинул его в волну. Казалось, что на Земле Джим был везде. По вечерам они с капитаном смотрели старые кинематографические ленты, которые Споку казались очаровательными. Пайк угощал его поп-корном, чипсами и солёными орехами. Споку понравились только орехи, и то после того, как он промыл их от соли. Пайк смотрел на это с весёлым удивлением, но не комментировал. Восстановив силы, Спок вернулся к учёбе. И теперь, когда преподаватели перестали его нагружать дополнительной работой, многие соученики принялись искать его помощи при выполнении курсовых работ, и сон снова стал роскошью. – Ты можешь сказать им нет, – заметил Нэфар однажды, когда одна из их соучениц выгрузила сразу три падда перед Споком в столовой, отодвинув его тарелку с супом в сторону. Спок заинтересованно смотрел на произведённые девушкой расчёты, забыв об остывающем обеде. – Для вулканца оказать помощь тому, кто в этом нуждается, – это вопрос долга и чести, – ответил Спок, договариваясь встретиться с одногруппницей вечером в библиотеке, чтобы помочь со вторым этапом исследований. Капитан Пайк также выражал своё недовольство безотказностью Спока, но при этом вслух заявил о том, что на рождественских каникулах не позволит тому даже прикоснуться к падду. – Кстати, – сказал Пайк, – у меня намечается небольшая вечеринка для друзей. Ты приглашён. Думаю, тебе будет приятно встретиться с кое-какими старыми знакомыми, – он загадочно улыбнулся. Нелогичное сердце Спока ускорило темп на 18,4%. – Я приду, – ответил он, подавляя в себе желание уточнить, не Джима ли имел в виду капитан. С учётом дружбы Пайка с Вайноной, которая также большую часть времени проводила в Сан-Франциско, казалось более чем вероятным, что Кирки будут приглашены к нему в гости. Накануне вечеринки Спок несколько часов посвятил медитации, тщательно укрепляя щиты и обдумывая вероятности развития событий согласно тому или иному варианту. Он подсчитал, что вероятность того, что Джима и вовсе не будет на мероприятии, составляет примерно 41,2%. Облачившись в свою парадно-выходную, как её называла Аманда, тунику и простые чёрные брюки, Спок отправился к капитану Пайку, негодуя на самого себя за беспочвенное волнение. Джим был там. Разумеется, там был не только Джим, но Спок с трудом мог сконцентрироваться на других присутствующих. Кроме Джима, Спока и капитана Пайка присутствовало ещё девять человек, в числе которых были Вайнона, коммандер Уна и доктор Бойс, а также ректор Академии Ричард Барнетт с супругой и один из самых выдающихся деятелей Звёздного флота адмирал Арчер, в этот раз оставивший дома своего домашнего питомца, пса породы бигль, которого обычно брал с собой даже на лекции. Остальные присутствующие были друзьями или сослуживцами Пайка, и Спок вежливо поздоровался с каждым из них, подняв руку в жесте таал и произнося традиционное вулканское приветствие. Ему всегда казалось, что синдром туннельного зрения был чем-то совершенно несвойственным вулканской расе, но стоя с болезненно прямой спиной посреди празднично украшенной к Рождеству комнаты, он мог видеть только Джима. Тот стоял у камина, возле которого Спок любил сидеть по вечерам, завернувшись в тёплый плед, когда проводил выходные у Пайка. Джим непринуждённо облокотился плечом и бедром о стену и, расслабленно сложив руки на груди, наблюдал за Споком. Спок задумался, должен ли он подойти к Джиму первым. С одной стороны, Спок пришёл позже, и правила этикета подразумевали, что именно он должен подходить к присутствующим для приветствия. С другой стороны, возможно, Джим всё ещё обижается на него – за все эти годы он не предпринял попытки связаться со Споком, даже при том, что с ним поддерживала общение Вайнона. Пока Спок терзался сомнениями, Джим, очевидно, решил взять дело в свои руки. Он небрежно оттолкнулся от стены и медленно подошёл к Споку, внимательно глядя ему прямо в глаза. – Приветствую, Джим, – ровным голосом поздоровался Спок. – И тебе привет, – таким же ровным голосом ответил Джим. Некоторое время они рассматривали друг друга, полностью игнорируя рокот окружающих их светских бесед и обменов приветствиями. Джим также вырос и окреп, его плечи стали значительно шире, а обтягивающий светло-серый реглан совершенно не скрывал впечатляющей мускулатуры. Спок отметил, что тот, должно быть, не пренебрегал физической активностью. Волосы Джима были чуть длиннее, чем в последний раз, когда они виделись, и за эти годы стали немного темнее, сменив соломенный оттенок на золотисто-русый. Брови стали шире и гуще, черты лица – резче, на подбородке появился едва заметный шрам. Единственные вещи, которые совершенно не изменились, – это ярко-голубые глаза и внешняя привлекательность, которая с расцветом мужественности стала ещё более выраженной. Спок моргнул. Джим на секунду сжал губы. – Ты выше меня, – тихо сказал он и рассмеялся, слегка разрядив напряжённость. – Когда мама сказала, что ты сильно изменился, я сначала не поверил. Но моё зрение в порядке, и ты реально выше меня, – Джим демонстративно потёр глаза и сделал шаг к Споку, словно для того, чтобы помериться ростом. При этом они едва не соприкоснулись грудью, а запах Джима – новый, и в то же время болезненно знакомый, – дразнил чуткое обоняние Спока. – В данный момент разница в росте между нами, при условии округления в большую сторону, составляет два с половиной сантиметра в мою пользу, – проинформировал его Спок, капельку отклоняясь назад. Он уже забыл, с какой лёгкостью Джим привык врываться в его личное пространство. – Хм, – сказал Джим, продолжая внимательно рассматривать лицо Спока, который изо всех сил удерживал свои щиты, которые так и угрожали рухнуть. Близость Джима вызывала непонятное желание опустить их вовсе и погрузиться в водоворот тех ярких эмоций, которые Спок разделял с ним в детстве. В этот момент последовало приглашение капитана Пайка пройти к столу. Спок и Джим одновременно развернулись, легонько столкнувшись плечами, и обменялись смущёнными взглядами. Румянец на щеках Джима был таким же ярким, как раньше, и Спок осознавал, что его собственные щёки тоже горят. Он неловко кивнул и с большей поспешностью, чем это было бы уместно для вулканца, направился к праздничному столу. Рядом со Споком за длинным столом сидела офицер связи с корабля, на котором служил Пайк, а с другой стороны – доктор Бойс, который с довольным видом рассматривал какое-то впечатляющее мясное блюдо напротив себя – то самое блюдо, на которое Спок старался обращать как можно меньше внимания. Джим сидел прямо напротив Спока, между коммандером Уной и миссис Барнетт, которые, очевидно, должны были послужить для него сдерживающим фактором. Спок отпил глоток воды, пытаясь смотреть куда угодно, только не на прищурившего глаза и ухмыляющегося Джима и не на вызывающее лёгкую тошноту блюдо. Он чувствовал небольшое головокружение и нехватку кислорода, что казалось чрезвычайно странным, поскольку атмосфера Земли была богаче кислородом, чем вулканская. За столом стоял лёгкий гомон непринуждённых разговоров между соседями, а также происходили общие дискуссии, в которых, как заметил Спок, активного участия не принимали только они с Джимом. Но если тот увлёкся поглощением разнообразных яств, выставленных на столе, то Спок вяло ковырял овощное рагу, предназначенное, вероятно, лично для него, поскольку больше никто из гостей к нему не прикоснулся. Постепенно в общей шумной и непринуждённой атмосфере волнение Спока улеглось. А когда сидящий во главе стола капитан Пайк принялся рассказывать о планах строительства нового флагмана Звёздного флота, периодически прерываемый восторженными репликами Вайноны Кирк и молодого суматошного инженера по имени Монтгомери Скотт, Спок и вовсе расслабился, с интересом прислушиваясь к беседе. В очередной раз поднося к губам стакан с водой, Спок внезапно почувствовал лёгкий удар по голени. Он мысленно отметил тот факт, что смог удержаться от вздрагивания, и поднял взгляд на Джима. Потому что, разумеется, кто же это мог быть ещё? В детстве во время скучных семейных обедов они с Джимом не единожды подобными ударами оставляли синяки на голенях друг друга. Но сейчас Джим, казалось, был полностью сосредоточен на эмоциональном рассказе мистера Скотта о том, насколько прекрасным будет новый корабль. Споку данная тема также была интересна, поэтому он решил не придавать значения удару – в конце концов, это могло оказаться случайностью. – Сколько лет займёт строительство? – поинтересовался он, чем втянул Вайнону и молодого инженера в жаркий спор касательно утверждения чертежей и поставок необходимых материалов. – Её построят в Айове, – гордо сказала миссис Кирк, – прямо на нашей верфи. Меня назначили курировать строительство, а мистер Скотт, – она бросила на насупившегося инженера взгляд искоса, – будет одним из руководителей проекта. Спок открыл было рот, чтобы по принятой на Земле традиции поздравить обоих с назначением, но тут же почувствовал очередной пинок по голени под столом и смешался. В этот же момент коммандер Уна отпустила шутку по поводу того, что капитан Пайк первым подал свою кандидатуру на пост капитана нового корабля, ещё даже его не увидев. – Я видел чертежи мистера Скотта и сразу же влюбился, – рассмеялся тот. – А возможно, – подал реплику Джим, чей голос за прошедшее время стал более низким и глубоким, – к тому времени, как корабль будет построен, в рядах Звёздного флота появятся и другие претенденты. Пайк смотрел на него с добродушной улыбкой. – Что ж, Джим, у тебя есть все шансы, – сказал он, – заканчивай школу и милости просим. За четыре года корабль вряд ли построят, но и подъём по служебной лестнице займёт какое-то время, – капитан бросил быстрый взгляд на Спока и продолжил, – при условии, что тебе не слабо. Джим ухмыльнулся в ответ. – Вы увидите, дядя Крис, что мне очень многое не слабо. – Сын своего отца, – ответил Пайк с выражением какой-то особой гордости, но в этот же момент сидящая рядом с ним женщина переключила его внимание на себя и, бросив ещё один нечитаемый взгляд на Спока, тот склонился к соседке, что-то негромко ей объясняя. Спок отметил про себя, что во время шутливой пикировки между Пайком и Джимом удары по его голени прекратились, но как только первый отвлёкся, второй немедленно перевёл пронзительный взгляд своих голубых глаз на него и снова легонько пнул под столом. Спок в ответ нахмурился. Чего Джим пытался этим добиться? В детстве всё было понятно: его неуёмная натура искала возможность выхода энергии в баловстве, а кроме того, ему всегда нравилось вовлекать в свои проказы Спока. Но теперь? Когда они стали взрослыми? Тем более, после трёхлетней разлуки и породившего её конфликта? Спок не мог понять мотивации Джима, который продолжал с аппетитом поглощать пищу и, ухмыляясь, то пинал его ногой в голень, а то и просто наступал ему на носок ботинка. Сперва Спок пытался его игнорировать, а затем задвинул ноги под стул. От этого ухмылка на лице Джима стала ещё шире. Очевидно, он решил, что одержал своего рода победу. Но нет, Спок не мог позволить ему выиграть и в этот раз. Он снова выдвинул ноги вперёд и приподнял бровь. О еде было окончательно позабыто. Джим толкнул его в голень. Спок толкнул Джима в ответ. Тому пришлось скрыть смех за стаканом сока, которым он едва не подавился. Остальные сотрапезники отошли на задний план, с увлечением обсуждая последние политические решения Федерации. Споку подобные разговоры за столом казались утомительными, праздными и нелогичными, поэтому он не принимал в них участия. А сейчас – тем более. Он наступил Джиму на левую ногу, после того как тот наступил ему на правую. Джим поднял обе брови и на мгновение затих. Спок взял в руку стакан, чтобы снова выпить воды, и в это же мгновение почувствовал, как обтянутая носком ступня проскользнула под штанину его брюк вверх по голени, на которой, вполне возможно, останутся синяки. Это мягкое, почти ласкающее движение было настолько неожиданным, что Спок дёрнулся и пролил воду. Неприемлемо. Джим прикрыл рукой усмешку. Спок ощущал, что его ментальных сил едва хватает на то, чтобы сдержать румянец. Но желание не уступить Джиму, казалось, подавляло все разумные мысли. Спок второй ногой нащупал снятый ботинок Джима, и оттолкнул его под соседний стул, чувствуя, как на лице появляется выражение самодовольства – он чуть прищурил глаза и приподнял уголки губ. Джим нахмурился и убрал ногу с лодыжки Спока. Очевидно, он пытался нащупать свой ботинок, но не достиг успеха. Он нахмурился ещё сильнее, чуть оттопырив нижнюю губу, как всегда делал в детстве, когда хотел продемонстрировать обиду. Спок глазами показал в сторону соседнего стула, на котором сидела общительная миссис Барнетт. Которая в данный момент молчала. И переводила взгляд с Джима на Спока. Возвращение к реальности позволило Споку осознать, что за столом стоит тишина, и все смотрят на них. – Хм, – весёлым голосом произнесла коммандер Уна, – мы вам тут не мешаем? Спок залился румянцем и опустил глаза в почти нетронутую тарелку. Совершенно красный Джим смущённо рассмеялся и потёр затылок. – Они выросли вместе, – с улыбкой сказала Вайнона, – в детстве были просто не разлей вода. И ещё был мой старший, Сэм. Трое мальчишек в доме – это, я вам скажу, настоящее испытание. Присутствующие рассмеялись и принялись вставлять подобающие в таких случаях комментарии. Джим тоже что-то говорил, жестикулируя вилкой. Спок какое-то время сидел с виноватым видом, а справившись со смущением, заметил разочарование и неудовольствие, быстро мелькнувшие на лице капитана Пайка, и сменивший их явно неестественный энтузиазм, с которым он продолжил беседу со своей соседкой и сидящим по другую от неё сторону адмиралом Барнеттом. – Эх, молодёжь, – мечтательно проскрипел адмирал Арчер, который был почти таким же румяным, как Джим, но по иной причине – они с доктором Бойсом были увлечены дегустацией изрядного ассортимента спиртных напитков со всех уголков галактики. В самом начале трапезы Спок заметил, что и Джим пытался подставить свою рюмку, за что его по-отечески пожурил Пайк, налив фруктовый сок вместо виски. – Вечно спешите куда-то, летите, стремитесь, нет чтобы на секунду остановиться и задать себе вопрос: куда меня несёт? Доктор, – он приподнял рюмку, – за осознанные решения! Бойс что-то одобрительно проворчал. Судя по выражению лица Джима, он пытался нащупать свой ботинок под столом, но потерпев неудачу, слегка отодвинулся и заглянул вниз. Спок подумал, что был к нему незаслуженно жесток. Наконец ужин, который по ощущениям Спока длился вечно, закончился. Внутреннее чувство времени подсказывало ему, что фактически прошло не более двух часов и сорока трёх минут в общей сложности с его прихода в дом Пайка и до момента, когда все присутствующие перешли в гостиную, разместившись возле камина. Однако он почувствовал необходимость ненадолго покинуть общество людей, поэтому тихо выскользнул из комнаты и поднялся в маленькую спальню, которую привык считать своей. Там Спок подошёл к окну и прижался к стеклу пылающим лбом. Возможно, его вулканский организм оказался не столь устойчивым к андорианскому гриппу, подкосившему добрую половину проживающих в общежитии кадетов. Или, может быть, причина была в присутствии Джима, в его близости, взгляде, запахе. Чуткий слух Спока различил тихие шаги. Он обернулся и увидел, как объект его размышлений медленно заходит в комнату. Джим задержался у двери, внимательно рассматривая аскетически обставленную спальню – односпальную кровать, аккуратно застеленную сиреневым покрывалом, тумбочку, письменный стол, шкаф для одежды и кресло. Затем он подошёл к Споку и тоже выглянул из окна. – Это твоя комната? – спросил он, а затем усмехнулся. – Ну конечно же твоя, чья же ещё. Хотя я думал… – внезапно он сжал губы и повернулся к Споку. – Нет, это было бы слишком… Но я бы понял. Нет, мне бы не понравилось, но я бы понял, почему… Спок моргнул. Спутанные фразы Джима сбивали его с толку, однако пока он соображал, как сформулировать свой вопрос, Джим сделал маленький шаг вперёд, в связи с чем Спок был вынужден отступить на полшага назад, к письменному столу. Они стояли так близко друг к другу, что Спок мог рассмотреть каждый волосок в густых округлых бровях Джима, которые по мере взросления стали ещё гуще и шире. Теперь они напоминали тех забавных мохнатых гусениц, которых Спок в детстве находил среди травы и кустарников – они были такими же пушистыми и подвижными, и вызывали столь же сильное желание к ним прикоснуться. Спок и сам не осознал, когда его рука поднялась вверх, а указательный палец проследил левую бровь Джима в жесте, который по вулканским меркам был совершенно неприличным. Джим сглотнул и тихо сказал: – Это... неожиданно. Спок уронил было руку и попытался отстраниться, но поскольку он уже и так практически упирался в письменный стол, отойти было невозможно. Будучи честным с самим собой, он признавал, что ему не хотелось отходить от Джима. От своего потерянного друга, который тоже поднял руку и, в свою очередь, погладил его, Спока, тонкую бровь, а затем переместил пальцы к острому кончику левого уха. За последние годы никто не прикасался к ушам Спока – среди вулканцев подобное считалось исключительно интимным действием. Позабытое ощущение оказалось настолько приятным, что по коже Спока пробежали мурашки, а глаза непроизвольно закрылись, словно разум пытался отключить избыточный канал информации. Спок мельком задумался о своих щитах, возведённых максимально высоко и крепко, но угрожавших рухнуть при каждом очередном ласкающем движении пальца Джима. Он открыл глаза и обнаружил, что Джим стоит ещё ближе, его глаза широко распахнуты, а в радужке видны всё те же золотистые крапинки, которые очаровывали его ещё в детстве. Зрачки Джима были расширены, дыхание затруднено, а сердцебиение хаотично. Спок отметил, что его собственный пульс на 28% превышает границу верхней нормы. – Я так хотел... – прошептал Джим. – Я так мечтал сделать это снова. Я так сильно скучал по тебе. Надеюсь, ты меня простил. – Я также надеюсь, что ты не таишь на меня обиду, – тихо сказал Спок. Он неловко провёл пальцем по контуру круглого уха Джима, и тот закусил губу, неловко толкнувшись бёдрами в бёдра Спока. Оба тяжело дышали. – Теперь ты понимаешь? – тихо спросил Джим, пропуская край тонкой ушной раковины Спока между шершавыми кончиками своих большого и указательного пальцев. Спок медленно кивнул, не в состоянии отвести взгляда от чёрных зрачков Джима, и повторяя его движения уже своими пальцами. Джим усмехнулся. – Мои уши не такие чувствительные. Но не могу сказать, что мне не приятно, даже наоборот. Они стояли так близко, так близко... Джим облизал свои пухлые розовые губы, Спок повторил его движение. Ресницы Джима дрогнули, и он снова толкнулся бёдрами в Спока, и теперь тот знал, что ему нужно – прикосновения, трение, фрикции – Споку и самому каким-то образом всё это было мучительно необходимо. Джим просунул ногу между его ног, не выпуская из пальцев кончик его уха, который уже горел. Спок беспомощно тёрся пахом о бедро Джима, не вполне понимая, как они оказались здесь и сейчас. Его рука уже давно перешла с уха Джима на его затылок. Губы Джима были в паре сантиметров от его губ и… – Джим, тебя ищет мать. Миссис Кирк уже собирается уходить, – раздался голос от двери, которая, разумеется, была открыта нараспашку. Кто мог подумать, что всё зайдёт так далеко? Спок отдёрнул руку и попытался протиснуться между столом и Джимом, но тот лишь сильнее прижал его бёдрами и нарочито медленно убрал руку от его уха. Спок испытывал мучительный стыд, который почти моментально свёл всё его возбуждение на нет. Больше всего ему хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, только не здесь. Затем Джим всё же сделал шаг назад в той же ленивой и неторопливой манере и перевёл взгляд на капитана Пайка, который с совершенно нечитаемым выражением лица и сложенными на груди руками стоял у дверного косяка. – Скоро увидимся, Спок, – сказал Джим, слегка прищурившись. Затем прошёл мимо Пайка и с озорной ухмылкой добавил: – Четыре года в Академии? Спорим, я справлюсь за три? Джим вышел из комнаты, его шаги постепенно затихли. Пайк продолжал смотреть на Спока со странным выражением лица. Тот выпрямился и вскинул подбородок, призвав на помощь всё своё вулканское хладнокровие. – Капитан, – спокойным голосом сказал он. – Вы знаете, что мы с Джимом – друзья детства, и, надеюсь, Вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы поверить, что я бы никогда не воспользовался своим физическим преимуществом относительно несовершеннолетнего лица в Вашем доме. То, что Вы видели никоим образом... Плечи Пайка слегка расслабились, и он отмахнулся. – Спок, насчёт этого я не сомневаюсь, – усталым голосом сказал он. – Однако я не слишком уверен в том, что Джим Кирк не воспользуется своим преимуществом относительно тебя. Спок удивлённо поднял бровь. Джим, конечно, выглядел физически крепким, но вулканское троекратное превосходство в силе было установленным фактом. – Но капитан, – возразил он, – даже при том, что Джим порой ведёт себя несносно, он не... Пайк поднял руку, останавливая его. – Я бы предпочёл не говорить на эту тему. Прости, мне нужно проводить гостей, – он развернулся и вышел из комнаты. Оставшись один, Спок обессиленно опустился на ковёр. Он очень сильно нуждался в медитации, его щиты были изношены и распадались на части, однако он собрался с силами и спустился вниз, чтобы попрощаться с гостями. Кирки уже ушли. Адмирала Арчера поддерживал за плечо ненамного более трезвый мистер Скотт, обещая, что доставит того домой в целости и сохранности, а адмирал в упоении рассказывал инженеру о нюансах разведения биглей. Закрыв за гостями дверь, капитан Пайк удалился в свой кабинет. Спок подумывал уехать в общежитие, но о ночёвке было договорено ранее, а нарушать договорённости для него было болезненно. В своей комнате он быстро переоделся в домашнюю одежду и устроился на полу, погрузившись в глубокий медитативный транс, поэтому не заметил, что через какое-то время Пайк приоткрыл дверь в его комнату и долго стоял в проёме, наблюдая за ним.