Подаренный звездой

      Анна недолго думала над реализацией идеи под скромный проект японской безымянной компании по доставке товаров с весьма тривиальным слоганом: «Поспешно доставим неспешные заказы». Быть может, переводчик не уловил значение фразы или же мудрость восточных высказываний оказалась тоньше ее понимания? В любом случае перед мысленным взором встала картинка будущего символа: мультяшная черепашка в классическом одеянии ниндзя, доставляющая посылку. К тому же неудержимая наглядная модель для срисовки бегала на заднем дворе, вооружившись палкой и поражая невидимых врагов.       — Мам! Мам! Смотри! — к ней спешил черепашонок, что-то держа на вытянутой руке. Девушка отвлеклась от планшета, отложив стилус, и с улыбкой встретила сына. — Это же он, да?       В пальцах, осторожно держа за бока, ребенок вертел и разглядывал толстого упитанного жука, черный панцирь которого переливался на свету желтовато-зеленым отливом.       — Персик, это жук-навозник, — Анна старалась не подавать брезгливый вид, но благоразумно отодвинулась от протянутого к ее лицу на обозрение насекомого, перебирающего в воздухе лапками.       — Хм, — скептически протянул малыш и положил на землю обескураженное создание, даруя тому свободу, о чем-то задумался и, ухмыльнувшись своим мыслям, убежал к песочнице строить следующую линию обороны для игрушечных солдатиков.       Девушка, вернувшись к достаточно детальному рисунку, оценила плод непосильных трудов так же внимательно, как и некогда ее сын разглядывал жука. Что же, эскиз был отправлен по указанному электронному адресу, но особых надежд она не питала, поскольку еще ни один из художников не удовлетворил потребности привередливой компании, и заказ их продолжал висеть мертвым грузом на интернет-площадке для фрилансеров.       Пробежавшись по электронной почте, Анна изучила письмо следующего заказчика, подтвердила прием очередного запроса и принялась вырисовывать новый проект.       Где-то в середине дня непрерывной работы ей поступило сообщение. Не ожидая ничего волшебного, она, вопреки всему, была приятно удивлена и, пожалуй, даже горда собой. Рисунок бегущей ниндзя-черепахи с посылкой наперевес был успешно одобрен, а заказчик намеревался перевести ей вознаграждение, уточняя способ оплаты. Номер карты был тут же отправлен, и девушка, довольно потянув затекшие мышцы, отложила планшет и, подпевая мелодию из любимого мультика сына, отправилась в сад добывать для них обед.       — Тыква? — скривился Персивальд, тыкая вилкой вполне себе аппетитные оранжевые кубики. — Опять?       — Она очень даже полезная, вырастешь большим и сильным, — захватив запечённый кусочек, Анна демонстративно положила его в рот, смакуя и вздыхая от наигранного удовольствия.       Ребенок не верил и был прав. Но ничего другого из съестного дома не имелось. Пришлось импровизировать и исхитряться в рецептах, где основным ингредиентом был поднадоевший им обоим овощ.       — А когда поступит оплата за работу, тогда уже накупим разного и вкусного.       — Куриные ножки, нутеллу и пиццу! — развеселился Перси, продолжая перечислять свои любимые блюда, мечтательно уплетая еду с тарелки.       Все их дни практически ничем не отличались. Всю неделю Анна работала над проектами, доводя до изнеможения кисть руки, по пятницам она ездила в город сдавать эскизы и с восходом солнца следующего дня позволяла себе весь выходной уделить сыну. Довольно часто они проводили время на улице, бегая, играя, строя песочные замки, изучая природу и лесные тропы. Как только опускался багряный закат, они возвращались домой в мир уютного света электрических звезд, теплых пледов и ягодного чая. Но для нее любой из этих дней был особенным.       Хотелось запечатлеть каждый момент, чтобы после со временем пролистывать фотоальбомы. Но девушка знала, что никому нельзя показывать найденное чудо, и потому старательно запоминала каждые мелочи. Когда прорезался первый молочный зубик. Как Перси сделал свои первые шаги и тут же шмякнулся на пол, вовсе не плача, а, скорее, даже удивился, озираясь по сторонам и изучая новые ощущения.       Их первая совместная зима. Закутанный в одеяло годовалый малыш пытался ловить ртом снежинки, они, медленно кружась, падали ему на нос и тут же таяли. Он завороженно смотрел в черное небо и не понимал, почему с него сыпятся белые хлопья.       Персивальду исполнилось два года, и он стал активно изучать обстановку вокруг себя. Путаясь в длинной футболке, черепашонок излазил в комнате все полки. Он сооружал себе кокон и засыпал в ворохе сваленных на пол вещей. Ему нравилось, как громыхает бейсбольный мячик в кастрюле. Он хлопал ладошками по стеклу и задорно смеялся курлыкающим голубям, облюбовавших стальные перила за окном. Жмурился и фыркал, когда мама купала его в тазике.       Все чаще она была вынуждена оставлять его одного, днем мотаясь из офиса в офис с проектами, по ночам подрабатывая в закусочной, а по утрам встречая недовольных соседей, жалующихся на учиненный шум ее безродной собакой. Анна на автомате извинялась, зная, что еще немного, и она накопит на первоначальный взнос их будущего дома, без сожаления продав нынешнее тесное жилище.       За их совместную недолгую жизнь могло показаться, что у юной девушки были скромные запросы и нужды. Но в действительности это было не так — у нее большие желания и не менее большие амбиции. Она вознамерилась создать для своего сына укромный уголок, в котором он сможет спокойно жить.       Ему три года, и он впервые вступил на мягкий зеленый покров. После замкнутого мирка из четырех стен и единственного окна, ведущего к проржавевшей пожарной лестнице, казалось, что ребенок не мог поверить в бескрайнюю широту луговых полей. Первым же делом он потащил в рот выдранный клок травы. Она оказалась невкусной, и малыш, отплевавшись, умудренно пролепетал — «горькая бяка».       С возрастом его страх темноты лишь усиливался. Ему чудились монстры, выжидающие под кроватью. Анна без тени сожаления отпилила ножки деревянного каркаса, и там им больше нет места. Они развесили гирлянды, их волшебный свет прогнал всех чудовищ. А еще у них есть тайное оружие: теплое синее одеяло с вышитыми на нем лошадками и рыцарями. Они охраняют Персивальда, а она каждый раз выполняет обещание — дожидается рядом с ним, пока сын заснет.       Маленький, но на удивление добротный дом, в несколько раз старше самой Анны, — их крепость. Они разработали особый маршрут передвижения, так, чтобы можно было пройти по нему с закрытыми глазами. Она учила его, что подвал — это хорошее место, самое безопасное. В его недрах у дальней стены под столом есть маленькая дверца, ведущая на задний двор. С обратной стороны она прикрыта кустами.       Они часто играют в «побег». Задача проста: как можно быстрее спрятаться и незаметно выбраться наружу. Есть три пути: дверца в подвале; чердак, ведущий на крышу к боковой лестнице, обвитой плющом; окно маминой спальни с закрепленной на стене веревкой. А дальше в лес.       Недалеко от дома протекает речушка. Поодаль перекинут шаткий мостик из деревянного настила с седьмой по счету прогнившей доской. Через кустарники дикой малины, по извилистой звериной тропе можно выйти к лесной сторожке. В заброшенном покосившемся домике, поросшем зеленым мхом, есть погреб. Ребенок знает, что это место — последняя линия обороны. Там тоже хранится маленький ночничок, и он, как остальные другие, — волшебный. Тусклый свет пластмассового медвежонка способен отогнать любых неприятелей на милю вокруг.       Они живут уединенно и вполне скромно. Девушка разбила сад позади дома. Летом они питаются свежими овощами с грядок, собирают ягоды и грибы, делают запасы на зиму. В холодную пору им сложнее всего. По нечищеной заснеженной дороге практически невозможно проехать. Их маленький «жук», пытаясь преодолеть сугробы, лишь глубже зарывается в снег. Тогда Анна идет пешком. Несколько часов пути до станции к ближайшему продуктовому магазину, там она покупает только самое необходимое и спешит домой.       А потом наступает долгожданная весна. Персивальд задувает пять свечек на торте и спрашивает маму: — «Как быстро сбываются желания?» В такие моменты ее сын необычайно серьезен. Между ними нет секретов, но что-то засело в его мыслях, и ребенок не спешит откровенничать. Она старается подобрать правильные слова, рассуждая на тему «больших» и «сложных» желаний, для исполнения которых может понадобиться больше времени. Перси задумывается и согласно кивает, а мама разрезает торт и передает сыну самый вкусный кусочек.       С каждым прожитым годом ее ребенок становится умнее, выносливее и непоседливее. Он умеет читать, выводить в меру детских сил аккуратные буквы, складывая их в слова. Мама бережно хранит каждую созданную им открытку и рисунок.       Анна привыкла строить планы на десятки лет вперед и продумывать каждый шаг. Ей нравится наблюдать за сыном и размышлять о будущем. Быть может, ребенок пойдет по ее стопам и станет художником на вольном найме или же его потянет к изучению точных наук. Возможно, он найдет себя в аналитике и стратегии, судя по тому, как он дает наставления игрушечным солдатикам и проводит разбор неудавшегося захвата песочного замка. По вечерам они играют в настольные игры. Перси смышлёный и неплохо разбирается в монополии, и она им очень горда. В ее будущих затеях стоит пункт — накопить на добротный компьютер. Она надеется, что он увлечется программированием, а может, ему придутся по нраву расчеты, графики или составление налоговых отчетностей. На фрилансе много видов работ. Они обязательно что-нибудь подберут для него.       Ей больно задумываться о том, что будет с Перси, когда ее не станет. Но это жизнь, и она не сможет быть с ним вечно. Рано или поздно ее сыну придется выживать одному. Иногда ей кажется, что в свои шесть лет он тоже это понимает. Порой он замирает у окна и долго смотрит сквозь пространство, а спустя время задает Анне простые, но при этом очень сложные вопросы.       Мама не лжет ему и отвечает, кто он и откуда взялся — подарок звезд как исполнение мечты. И честно признается, что не знает, почему он так отличается от нее. Да ей и не важно, она любит его и рада, что он ее сын.       Она старается объяснять ему о мире, в котором они живут, и о том, чего следует опасаться. Ребенок верит ей на слово и помнит, что нельзя, чтобы его видели люди. Они далеко не все плохие, но их пугает все неизвестное, а некоторые из них захотят его забрать и изучить, и тогда она никогда его больше не увидит. Поэтому они прячутся и живут вдали от посторонних.       У него нет друзей, за исключением игрушечных солдатиков и потрепанного медвежонка с пришитыми пуговками вместо глаз. Но когда-нибудь они у него появятся — настоящие и живые, с кем можно будет общаться, делиться мыслями и сокровенными тайнами. Только вот они никогда не смогут увидеться. Так надо. Это первое и очень важное правило — никому не показываться на глаза.       Девушка никогда не жаловалась на судьбу. Иногда она думала, как сложилась бы ее жизнь, не найди она Перси. Пожалуй, она бы, как и прежде, занималась художественной работой и, как все остальные, искала свое призвание и смысл жизни в круговерти будничных дней.       Но ей подмигнула звезда и исполнила желание — она обрела свою семью.       Сладко потянувшись, Перси вывел маму из омута приятных воспоминаний, и она, осторожно пристав с дивана, взяла на руки спящего сына, закутанного в любимое синее одеяло. Он всегда засыпал рядом, когда Анна допоздна засиживалась с планшетом, дорисовывая заказы. Вот и сейчас, удерживая ребенка, который в свою очередь обнимал медвежонка, девушка мерно направилась на второй этаж, попутно выключая гирлянды и гася ночники.       Скрип за входной дверью заставил резко остановиться на полпути.       Их простой дом был живой. Подобно старому дракону, он утомленно вздыхал и гудел от порывов ветров, залетавших в дымоходную трубу. Близ растущее дерево касалось ветвями кровли, подскрёбывая черепицу, словно почесывая шкуру спящего древнего ящера. С кухонного крана изредка падала капля, звонко и мелодично разбиваясь о медную раковину. Порой бурчал бойлер, краткой трелью отзываясь по трубам, как урчание в животе их недвижимого защитника. Она знала все повадки их убежища. Но этот тихий звук, выбившийся из привычной колеи, показался ей оглушающе громоподобным. Чужой, инородный и сулящий опасность.       Ледяной страх заструился по венам, передавая к конечностям мелкую дрожь. Она медленно, стараясь не дышать, обернулась, напрягая слух и с ужасом смотря на дверную ручку. Они бессчётное количество раз проигрывали побег и стратегию ухода. Ей был знаком каждый угол, ступенька и половица их дома. И девушка кожей чувствовала, что там за деревянным полотном кто-то есть. Грабитель? Да кому она нужна и что с нее взять? Старый дом в глуши — не лучшая нажива.       Девушка машинально оценила обстановку. Привычка, выработанная годами. Вниз по лестнице в подвал — может не успеть. Дернуть за шнурок под потолком второго этажа и выкатить лестницу на чердак — слишком громко. Оставался единственный путь побега — окно ее спальни.       Анна, крепче прижав к себе сына, пробежала по лестнице вверх, тихо затворяя за собой дверь.       — Персик, — она растормошила сонного ребенка, ощущая, как он непонимающе оглядывается по сторонам и сильнее прижимается к ней. — Тише. Знаю, что темно, но так надо. Помнишь, как мы учили? — она шептала ему, впопыхах надевая на двухпалые ножки ботиночки и натягивая теплую толстовку. — Спустимся через окно и… — Анна замерла, услышав, как что-то отчетливо стукнуло, а затем брякнул маленький колокольчик над дверью. Этот некто уже вошел в дом и по логике должен был направиться прямиком наверх к спальным комнатам.       Она подняла Перси на руки и через шторку оглядела задний двор. Путь был чист. Одной рукой девушка открыла окно, затем отмотала веревку с прибитого в стену и спрятанного за шторами крюка и перекинула ее конец за раму.       Они уже так спускались, правда, на этот раз придется обойтись без страховки.       — Держись крепко и ни за что не отпускай.       Детские ручки тут же обвились вокруг ее шеи. Придерживая сына свободной рукой, Анна перекинула ногу через проем и соскользнула, повиснув на веревке. Их спуск вниз был неровным: резкими и короткими снижениями. Канатная стяжка врезалась в ладони, стирая кожу, она прикусила губу, боясь издать лишний звук. Перси послушно молчал, девушка сосредоточенно перебирала руками, упираясь ногами о стену. Наконец она ощутила под собой твердую землю и с облегчением разжала онемевшие от напряжения пальцы.       — Объект обнаружен.       Вслед за чужим приглушенным голосом яркий луч света ударил в лицо, заставив отшатнуться. Анна не могла разглядеть того, кто направлял на нее фонарик. Инстинктивно она укрыла собой сына, отвернувшись от человека и вжавшись в стену.       Неожиданно раздался звон разбивающегося стекла вместе с чьим-то криком, земля под ногами дрогнула, свет потух так же резко, как и возник, а что-то большое, словно тень, проскользнуло перед ней, и только что стоявший мужчина куда-то пропал.       Анна не стала разбираться и пытаться рассмотреть происходящее. Ломанувшись вдоль стены, она забежала за угол дома и помчалась по известной ей тропе.       Стрекотание автоматной очереди пронеслось позади нее, взрывая ворох щепок с соседних деревьев. Девушка с ребенком на руках бежала, теряясь меж деревьев, а безлунная ночь давала им шанс на спасение.       Перед тем как вступить на мостик, она остановилась, тело реагировало на автомате: три обычных шага, затем широкий, переступая через прогнившую доску, затем бегом по прямой и резко вправо напрямик через колючие заросли дикой малины.       Поросшая мхом дверь покосившейся сторожки открылась лишь на треть, углом утопая в земле, и Анна, протиснувшись в проем, поспешно сдернула настил, скрывающий погреб. Опустив сына в земляную яму, она включила переносной ночничок и вложила в детскую ладонь.       — Я скоро вернусь, сиди тихо, — голос девушки дрожал, прерываясь на частое дыхание.       — Я пойду с тобой, — жалобно протянул Перси и ухватился за мамину руку, не желая отпускать. Наполненные страхом глаза блестели в мягком отсвете голубого ночника. Это уже была не игра, в побеге и укрытии не было ничего забавного.       Анна покачала головой, сжав губы, не в силах выразить все свое сожаление в этом молчаливом отказе. Она надеялась, что никогда его не оставит, что ей не придется. Что у них впереди еще уйма времени, целая жизнь. Он был ее смыслом и величайшим счастьем. Всё, абсолютно всё: и бессонные ночи, и кропотливый изматывающий труд, и эта постоянная нужда — являлось для нее наградой. Ради него она готова была стерпеть любые невзгоды и совершать невозможное. И теперь мама должна была защитить своего сына и увести людей подальше от укрытой в зарослях сторожки.       В тиши леса раздался хруст ломающегося перекрытия моста и всплеск. Это задержит преследователя, но ненадолго.       Девушка разжала зеленые пальчики на своем запястье, напоследок вместе с поцелуем шепнула в висок слова о любви и накрыла тент.       Пробравшись через бурьян, Анна, не скрывая шагов, бежала в противоположную от сына сторону, намеренно задевая кустарники и приманивая к себе шелестом листвы и звуками трескающихся сухих сучков. Все так, как она планировала и предполагала на случай, если им придется разделиться: она изо всех сил постарается убежать, оставляя ложный след, спрячется и после вернется к Перси, а затем… А затем? Неважно. Они уедут далеко-далеко, и их больше никто не найдет. Она с сыном снова будет вместе. Только вдвоем.       Анна вскрикнула и упала. Что-то жгучее внезапно опалило бедро. Ткань пижамных штанов быстро намокала теплой кровью, легкие со свистом выталкивали воздух, она попыталась подняться, все еще не осознавая, отчего мышцы ноги не подчиняются. Совсем рядом от ее головы с хлопком взорвался комок земли, и каким-то чудом она смогла подняться на ноги. Девушка, хромая и цепляясь за стволы деревьев, бежала к реке, желая пустить преследователей по иному пути, увести за собой как можно дальше от Перси.       Журчание воды становилось громче, еще немного, и она шумно зайдет в воду, перейдя вброд на другую сторону. Но не успела она дойти до цели, как кто-то схватил ее за плечо и с силой вжал в дерево, а на удивление спокойный голос с хрипотцой спросил:       — Где он?       Во мраке она увидела очертание огромного, как скала, человека. Он отвел свой взгляд, поднял к лицу свободную руку, на циферблате блеснули две последние уходящие секунды, и грянул взрыв, на мгновение оранжевой вспышкой осветив звериные янтарные глаза.       — Пусти!       Девушка замерла, перестав биться о непробиваемую грудь гиганта. Перси сделал шаг вперед, удерживая на вытянутой руке тускло горящий ночничок, направленный в сторону огромной фигуры.       Анна пыталась крикнуть сыну «беги», но огромная рука, сжимавшая ее за грудки, слишком сильно вдавливала в дерево, не давая возможности даже вдохнуть.       — Пусти маму! — настойчиво повторил ребенок, сделав еще один шаг вперед и тыча пластиковым светящимся медведем в здоровяка.       Мужчина перевел взгляд на девушку, бьющуюся в его руках, и, хоть черная балаклава скрывала лицо человека, она практически ощутила, как тот сузил глаза, внимательно разглядывая свою добычу.       Хватка тут же ослабла, и Анна, потеряв равновесие от стрельнувшей в бедре боли, повалилась на землю. Она успела ухватить мужчину за штанину, но тот без лишних усилий выдернул ногу, отошел и поднял одной рукой стоявшего рядом ребенка.       Раздался детский пронзительный вопль, способный оглушить любого. Перси, брыкаясь, принялся колотить ночником голову захватчика. При каждом ударе голубоватый свет то мерк, то снова плавно загорался.       — Не смей! — девушка добралась до здоровяка, волоча за собой онемевшую ногу, вцепилась в предплечье и била по плечу чужака так же рьяно, как и отбивался ее сын. — Оставь его!       Казалось, тот и вовсе не ощущал ударов, хотя, вероятно, так и было. Он огляделся по сторонам, пихнул в руки Анны вопящего и брыкающегося ребенка со словами:       — Заткни его, — и хлопнул девушку по плечу так, что она тут же упала навзничь. Как раз вовремя. Автоматная очередь скосила верхушки ближайших кустарников, а огромная фигура исчезла так же незаметно и бесшумно, как и возникла до этого.       Прижимая к груди Перси, Анна перекатилась на бок и выпустила его из рук.       — Бежим, — с трудом поднявшись, она взяла сына за руку и поспешила к реке. Им нужно было пройти вдоль нее и сквозь лес выйти к станции. Девушка молилась, чтобы старый приветливый смотритель укрыл их хотя бы до утра, пока не придет первый поезд, который увезет их. Неважно куда, лишь бы подальше. Это была её единственная надежда.       Простреленная нога отдавалась острой болью при каждом шаге. Закусив до крови губу, она упорно шла вперед, крепко держа детскую ладонь, и нашептывая ребенку, что все будет хорошо и они обязательно выберутся.       Звуки стрельбы стихли, погружая ночной лес в тишину. Было слышно лишь ее прерывистое натужное дыхание и шелест пожухлой листвы под ногами. Девушка продолжала идти, оглядываясь назад и надеясь, чтобы ей хватило сил хотя бы к рассвету добраться до станции. С каждым шагом ей становилось сложнее передвигаться по неровной земле, все чаще и чаще оступаясь.       — Птичка на подлете. Уходи, — позади раздался приглушенный голос, прерываемый механическим стрекотанием.       Она обернулась назад, а бесшумно следовавшая за ними темная фигура ответила в рацию:       — Принял.       Анна не успела среагировать, и тот самый здоровяк сгреб ее вместе с ребенком в охапку, без усилий поднимая одной рукой.       Девушка пыталась вырваться, но тот пустился на бег, и ей пришлось вцепиться в него. Подпрыгивая на его плече, она пыталась выяснить, куда их несут, требовать, чтобы их отпустили, но человек оставался молчаливым. Вскоре он резко остановился, прошел в глубь зарослей и усадил ее на нечто твердое.       — Советую не дергаться, — он грубо пресек попытку соскочить с мотоцикла и сел позади нее, заводя двигатель.       Резкий рывок — и транспорт с ревом слетел с места. Девушка толком ничего не видела. Ее прижало между передней панелью и торсом мужчины. Все, что она могла — это держать сына и стараться не свалиться, пока байк подскакивал на кочках. Лишь краем глаза она заметила яркий свет. Ей потребовалось время, чтобы осознать — там горел ее дом.       Они мчались по извилистой дороге, хлесткий ветер колол кожу и трепал волосы. Байк рассекал по проселочным дорогам, лавируя и петляя, то съезжая на лесные тропы, то вновь возвращаясь на дорожную колею. Странная слабость и холод сковывали тело, погружая сознание девушки в онемение. Если бы вокруг нее не было кольца сильных рук, она бы не смогла удержаться на крутых поворотах. Анна не могла оценить ход времени и местоположение, она периодически отключалась и вновь просыпалась, а мерное шуршание колес стало звучать иначе, как будто бы с эхом, словно они ехали внутри большой трубы. И это было последнее, что девушка запомнила, пока окончательно не погрузилась в беспамятство.