Подаренный звездой

      — Всё в порядке? — переспросила Анна у здоровяка, с заботливой осторожностью прикоснувшись к его плечу.       Рафаэль поднял на нее удивленный взгляд, явно не расслышав вопрос. И дело было не в том, что Перси с характерным громким и стрекотавшим звуком настойчиво пытался через трубочку допить остатки сока. Догадавшись о причинах ее взволнованности, он уверенно кивнул и заверил, что все хорошо и ей не о чем переживать.       Здоровяк многое знал об оттенках лжи, но сам не желал мараться о них. Ему всегда было проще выпалить правду, какой бы она ни была и к каким бы последствиям ни вела. Только вот девушке не стоило знать, чем в действительности была забита его голова.       С прошлого разговора с Леонардо осталось еще больше вопросов, чем было изначально. Вот всегда с ним так! Сколько себя помнил — из лидера не вытрясти все и сразу начистоту.       Рафаэль не мог понять — что тот имел в виду и к какому решению уже успел прийти. Каким образом он решил все исправить? Загубить пацана? Тогда чего он ждал, какого момента выжидал? Когда здоровяк отвлечется и потеряет бдительность? Не выйдет. Если Рафаэля не было рядом с ребенком, то возле него всегда был либо Донни, либо Майки. И он мог на них положиться. По крайней мере, гений не позволит уничтожить собственную работу в лице Персивальда и будет отчаянно за него бороться. Пожалуй, как и Майки. Вряд ли из каких-либо рациональных побуждений. Скорее, дело было в том, что в нем все еще сохранился оптимистичный моралист, даже несмотря на то, через что ему пришлось пройти. Рафаэль не сомневался, что младшему на долю достались не лучшие воспоминания о недавнем прошлом. Но он знал своего брата и без сомнений доверил бы ему свою жизнь. К счастью, это всегда было у них взаимно.       Тогда чего же хотел Леонардо, если уж не ликвидации Перси? Вернуть проект «Вайт» на базу, а заодно и их на службу? Или сбежать и самолично вернуться под «крыло орла»? Но в чем тогда был резон взрывать здание? Или так он действительно пытался замести следы и уничтожить все улики, чтобы они, наконец, смогли спокойно жить? Но слишком уж это было сказочным окончанием их бед. Как бы ни хотелось Рафаэлю в это поверить, но глубоко залегший страх быть снова обманутым, тем более собственными надеждами, не давали расслабиться ни на секунду, пытаясь вообразить, какой лидер готовил маневр для подставы.       Здоровяк, несмотря на прошлую беседу с Леонардо, все еще не испытывал к нему доверия. Но на одно мгновение в нем что-то дрогнуло, заставив посмотреть на брата под другим углом. Не устояв, он невольно проникся его болью и печалью. И где-то в глубине души был рад, что сердце брата до сих пор было способно питать подобные чувства. Но было ли это правдой или очередной умелой уловкой — не знал.       Рафаэль тяжело вздохнул, устало протирая лицо. Он чувствовал на себе озабоченный взгляд Анны, и это заставило его собраться с мыслями. Пускай он не мог сейчас разгадать мотивов Лео, но, по крайней мере, все еще был способен защитить ее и ребенка.       — Скоро станет полегче, — он обратился к девушке, безуспешно пытаясь скрыть от самого себя возникшее чувство, схожее с наслаждением от близкого соседства рядом с ней, и он продолжил: — еще немного и выйдем из катакомб, перейдем к заброшенной ветке метро, а дальше по прямой до самого конца.       Она обнадеживающе ему улыбнулась, окатив волной нежности, что щедро источала каждая ее клеточка тела. Тревожные раздумья на немного отступили, освобождая место для чистого сияния её по-детски наивной уверенности в нем.       Он не удержался от смешка, в очередной раз замечая, что рядом с ней действительно чувствовал себя героем. Таким, на которого можно положиться и в котором можно не сомневаться. Для полной картины ему не хватало сверкающих стальных лат да белого коня, чтобы уж до конца соответствовать ее ожиданиям.       Взгляд Рафаэля в смущенной задумчивости скользнул по лицу Анны. Он не акцентировался на ее усталой бледности и изнеможённости, все это вовсе не портило ее вид. Напротив, он подмечал в ней особую привлекательность. Не ту, которая прямо бросалась в глаза, как у пестро намалёванных дамочек, блистающих на глянцевых журналах, но все же ее черты, мимика и в особенности — улыбка чудным образом озаряли весь образ. И когда она смотрела него, прямо так, как сейчас, мутант забывал, кто он есть на самом деле. Казалось, ее совсем не волновало то, как он выглядел и что из себя представлял, в отличие от других людей, с ужасом и отвращением таращившихся на него.       Ненароком Рафаэль вспомнил притворные улыбки тех, с кем он был вынужден находиться на засекреченной правительственной базе. Его до жути коробило лживость сослуживцев, чьи спины он прикрывал, рискуя собственной шкурой и первым вступая в сражение. Хотелось взреветь им в лицо, сорвать надменные маски, заставить их перестать относиться к нему как… Но что толку сейчас об этом думать?       — Готов? — спросил Рафаэль у Перси, отстранившись от видений прошлого.       Черепашонок все это время с любопытством следил, как здоровяк искоса разглядывал девушку, а тот отметил про себя, что ребенок еще не в том возрасте, чтобы разгадать причины его заинтересованности. К слову, он и сам упорно отмахивался от этой истины, оправдывая себя тем, что ему всего-навсего еще не выпадало шанса просто так побыть рядом с человеком наедине, не опасаясь «ножа в спину» или истерических воплей от его вида.       Быстро собравшись, они выдвинулись в путь. Шли молча, но уверенно. Им оставался последний крайний рубеж — несколько миль до разветвления в коллекторе, а дальше необходимо было дождаться ночи и перебраться через станцию к той части подземки, которая была не пригодна для использования.       Когда-то в восьмидесятых годах там обрушились своды. Городские службы устранили завалы, но в дальнейшем использовать ветку метро считалось нецелесообразным, поскольку грунтовые воды то и дело подмывали опоры. Тогда властями было принято решение признать аварийность подземных сооружений, так и не удосужившись произвести ремонтные работы и ввести железнодорожный путь в эксплуатацию. Да и к чему было тратить бюджет, коль все равно дорога вела к окраинам, где кроме Богом забытых промышленных зон ничего не было.       В скором времени Рафаэль был вынужден устроить небольшой привал. Перси устал сидеть на руках, то и дело вертясь из стороны в сторону, а Анна была только рада возможности передохнуть. Каждое движение давалось ей с трудом, напряженные мышцы болели, не имея возможности восстановиться. Впрочем, и ему не помешал бы отдых. За прошедшие дни Рафаэль практически не спал, неустанно охраняя девушку с ребенком, либо, оставляя их на попечительство младших братьев, он уходил вперед, прочесывая маршрут. И к счастью, ему не встречались ни следы, ни какие-либо иные признаки чужаков.       Здоровяк присел, устроившись у стены и подставив для девушки сумку, на которую она смогла облокотиться и поудобнее склонить голову. Анна не уставала благодарить его за проявленную заботу, и сейчас по ее теплому взгляду и не менее прелестной улыбке он без слов понял все, что она хотела этим выразить.       Активный ребенок, недавно проснувшийся, имел полное право резвиться вокруг братьев отца, пока маме выпала возможность подремать хотя бы час. Рафаэль и сам прикрыл глаза, устало вздохнув. Вязкая дрема подкрадывалась к его сознанию, туманя и увлекая за собой во тьму. Но и там ему не было покоя. В мыслях всплывал образ Леонардо, непрестанно, заезженной надоедливой пленкой крутился их разговор. Рафаэль все еще терялся в догадках — что могло означать выражение лица лидера. В нем была уверенность особого толка, та, что непременно что-то означала. Но знать бы что?       Рафаэль не без труда вырвал себя из цепких лап Морфея и огляделся по сторонам. Неподалеку были Майк, Донни, Перси… а где Лео? И сколько он успел проспать?       Он осторожно поднялся, стараясь не потревожить девушку, и, словно бы чувствуя верное направление, без колебаний двинулся к тоннелю. Не успел он переступить черту, отделяющую его от непроглядной тьмы, как он услышал голос, принадлежащий Леонардо, а вскоре показался и сам лидер.       — Пора выдвигаться, — кратко констатировал мутант.       — Что ты там делал? — спросил Рафаэль, не скрывая своей подозрительности.       — Путь чист, нам лучше не задерживаться, — не останавливаясь и не оборачиваясь, ответил старший брат, ловко подхватив с пола рюкзак со скромными пожитками и дожидаясь сбора у входа в тоннель.       На этот раз лидер шел впереди, ведя остальных за собой. Недавно молчаливый и отстранённый Леонардо теперь, словно бы вступив в законные права, взял пальмовую ветвь первенства, раздавая команды о необходимости идти без лишних задержек. И все это странным образом не давало Рафаэля покоя. Если бы его взгляд мог прожигать, то на Лео зияла бы дыра четко по центру панциря.       Однако такие гнетущие раздумья мучали только здоровяка. Остальные же, видимо чувствуя приближающийся конец их длинного пути, были на редкость бодры и расслаблены. Майки, вызвавшийся нести Персивальда, о чем-то шушукался с пацаном, а тот не переставал хихикать над россказнями дяди. Донателло между делом вставлял свои комментарии в разговор двух веселящихся существ, пытаясь заполнить пробелы в упускаемых, на взгляд Майки, скучных деталях его подвигов в сражении с «розовой пожеванной жвачкой». И даже Анна загадочно улыбалась своим мыслям.       — О чем думаешь? — не удержался от вопроса Рафаэль, на краткий миг позабыв о присутствии лидерского затылка впереди себя.       Анна, тушуясь, покрепче сжала его ладонь и подняла мечтательно-стыдливый взгляд на здоровяка. И это выражение лица делало ее крайне милой, не давая возможности мутанту отвести от нее глаз.       — Я вот размышляла, — неловко начала девушка, — сможем ли мы разбить там сад? Ты говорил, что в этом месте полно света. Мы можем там сделать небольшой парник… — она запнулась и задумалась, — или лучше большой? Нас же теперь много.       Признаться, Рафаэль не думал о подобных вещах. Его в первую очередь волновала безопасность и укрепление их нового убежища. Но после ее слов он задумался, в мыслях прикидывая, какие материалы понадобятся для обустройства парника.       — О чем еще думала? — спросил Рафаэль, стараясь не выказать излишней заинтересованности. Он еще не успел до конца осмыслить тот факт, что девушка строила совместные планы, в которых был он и его семья.       — Ортопедические стельки, — флер материнской серьезности проскользнул по лицу девушки, — уж в чем в чем, а вот на обуви экономить нельзя. Не кажется ли тебе, что Перси начинает косолапить?       Рафаэль подавил смешок, поскольку сама ситуация была для него в корне непривычна. Он знал, как лечится плоскостопие — уроки «крадущихся» способны были враз излечить медвежью походку. К слову сказать, подобный недуг он не замечал за ребенком, да и планы по его дальнейшему физическому развитию как-то органично и незаметно вплелись в его мысли: то, что он будет обучать Перси искусству ниндзюцу, не подвергалось сомнению. Рафаэль был убежден, что должен будет подготовить его ко взрослой жизни. И сейчас рядом с Анной, обсуждая обустройство дома и детские потребности, он невольно заметил, что все это, в той или иной мере, уже приходило к нему в голову. Забота о них стала для него осознанной целью, а не вопросом выбора. Но в большей степени его удивили не собственные измышления на этот счет, а то, что девушка желала того же — быть с рядом с ним.       Авторитетно кивнув ей, Рафаэль спросил:       — Что еще?       Анна в приятных раздумьях прикусила губу, даже не подозревая, насколько маняще сейчас выглядела в его глазах.       Рафаэль мельком взглянул вперед и тут же замер, удивив девушку и остальных позади себя.       Леонардо вполоборота неподвижно стоял от них на десять футов впереди. В полумраке тоннеля его фигура практически сливалась с темнотой, но блеск его глаз Рафаэль мог отчетливо увидеть. Но как он пропустил звук его удаляющихся шагов?       Врожденное чутье, предупреждающее об опасности, со скоростью света пробежалось по нервам, заставляя напрячься каждую мышцу, выбрасывая в кровь адреналин и убыстряя реакции.       Тихий тонкий щелчок послышался позади, и Рафаэль лишь успел прижать к себе Анну, обернувшись испуганным взглядом на Майки, державшего ребенка.       Взрывная волна сбила их с ног, отбросив в стороны и нещадно оглушив до протяжного и болезненного писка в перепонках. Воздух наполнился пылью и гарью, забиваясь в ноздри и просачиваясь в легкие. Сизый дым и устойчивый запах взрывчатки слепили глаза. Девушка, укрытая им, закашляла, в панике цепляясь за плечи Рафаэля. Сквозь пелену оседающего тумана здоровяк разглядел братьев позади себя. Кажется, никто из них не пострадал, но он стремился убедиться в этом.       Майки, привстав на локте, надежно удерживал в объятьях испуганного ребенка. Донни, слеповато прощупывая пол, отыскал свои очки. В потрескавшейся линзе мигнул красный огонек, а вскоре несколько светящихся точек, как от лазерной указки, поблуждали по лицу гения и плавно перебрались на его лоб, выстраиваясь в неровный треугольник.       Гений, точно понимая и видя, что на него сейчас наводилось, плотно сжал губы, пряча за ними оскал, и не сводил глаз со стрелков.       — Найди выход. Любой ценой, — Рафаэль шепнул Донателло и подтолкнул девушку к братьям, медленно вставая и оборачиваясь лицом к врагу, закрывая своим телом остальных.       Между ними и отрядом солдат стоял Леонардо. Оголенная катана в его руках смотрела острием вверх и поблескивала в развевающемся тумане. Рафаэль оценил обстановку — она не предвещала радости. Путь назад был отрезан, да и бежать обратно было бессмысленно.       Возникшие вдалеке иронично-медленные хлопки и стук вальяжно приближающихся шагов звучали набатом. Рафаэль жестом руки подал сигнал братьям об отступлении. Он не смог разглядеть, насколько сильно разворотило взрывом тоннель, но подступающая к щиколоткам вода не сулила ничего хорошего. Хотя… может, это был шанс, что Донни сможет найти какой-нибудь выход. Он же гений, как-никак. Пока Рафаэль будет их прикрывать, тот что-нибудь придумает. Обязательно должен.       Здоровяк выпрямился, его руки были расставлены так, чтобы он смог быстро извлечь с пояса кунаи, готовые метнуться в цель, все так же неспешно приближающуюся к ним.       — Какое чудесное воскрешение, Рафаэль, — шутливо произнес властный женский голос. — За эти годы я успела поверить, что ты и вправду мертв. Лучше бы таким и оставался, — жестокие стальные нотки прокатились эхом по тоннелю.       Ребекка Винсент, неизменно облаченная в строгий черный костюм и белую шелковую блузку, вышла вперед. На ее лице мелькнула победоносная улыбка, но Рафаэль знал — это оскал акулы, бессердечной твари, готовой отгрызть голову в один прикус.       — Кажется, ты забрал то, что принадлежит мне, — холодные глаза опасно блеснули в полумраке. — Пора вернуть должок.       — А ты попробуй отними, — здоровяк сплюнул на пол, готовясь к рывку.       Ему бы только достать до нее — один четкий удар ножом прямиком в черное сердце. Но Леонардо частично заслонял ему обзор. Что ж, если он первым успеет пронзить ее клинком — небольшая потеря для личного возмездия. Это и так было их общим семейным делом. Какая разница, кто из них заставит навсегда замолчать ее.       — А ты молодец, — продолжила Ребекка, оглядывая Леонардо оценивающе-похвальным взглядом, — сработал не так элегантно, как хотелось бы, но прекрасно замел следы.       Рафаэль на мгновение растерялся, не ожидая услышать подобное. Женщина благосклонно кивнула лидеру, приглашая к себе, а тот медленно опустил острие катаны вниз.       — Лео? — задушенно шепнул Рафаэль, смотря, как брат, покорно склонив голову, медленной поступью шел к Ребекке, вставая позади нее.       Он не мог поверить в то, что видел. Не мог принять случившегося. Он был так наивен в своих мечтах о спокойной жизни, о том, что, наконец-то, все закончилось и впредь можно было перестать оборачиваться назад, убегая и прячась от вездесущего врага.       Запоздалая мысль о предательстве брата и о всех оправданных подозрениях Рафаэля не принесла ровным счетом ничего. Он был опустошен. За одно мгновение потеряв все, чего за последнее время так желал.       Видимо, в их случае хэппи-эндом никогда и не пахло. Разочарованная ехидная ухмылка коснулась губ Рафаэля, и вместе с ней он выплюнул ругательство, но Леонардо так и не взглянул на него.       — За свое отсутствие ты многое пропустил, — притворно по-доброму пожаловалась холодная женщина, обращая на себя жгучий янтарный взгляд, — все эти международные соглашения, передача образцов на изучение в ООН…       — Не хотела делиться своими игрушками? — съязвил здоровяк, желая протянуть еще немного времени. Позади себя он не ощущал присутствие братьев. Им каким-то образом удалось укрыться? Быть может, завал не полностью прегородил проход? Но оборачиваться назад и терять из виду женщину ниндзя не мог себе позволить.       — Конечно же нет, — как само собой разумеющееся подтвердила Ребекка, усмехнувшись. Невысказанная мысль была очевидна — оружие в лице мутантов должно было принадлежать только одной стране. — План до безобразия прост: планомерно разоружить союзников и врагов, заставив утилизировать ядерное оружие, используя вес и авторитет Штатов на международной арене. Рано или поздно даже Китай и Россия прогнулись бы под санкциями. Да и Гринпис неспроста набирал свои обороты, выбрасывая в медиа маленьких девочек, верещащих о загрязнении планеты, по глупости своей призывающих отвергнуть губительный прогресс и вернуть всех в каменный век, идеалистическую утопию, где все будет работать на экологическом топливе и пыльце фей.       — Людское коварство не знает границ. Надо было это усвоить еще давно.       — Фу, как поэтично, Рафаэль, тебе не идет.       По раздраженному взгляду женщины здоровяк понял, что она безуспешно пыталась разглядеть позади него Донателло и Майки, затем она посмотрела вверх, прищурившись. Пыль осела, и можно было увидеть слабый отблеск стальных перекладин лестницы, ведущей на поверхность.       — Что ж, не будем терять время, нам еще ловить умника, — она подняла указательный палец и на пластроне Рафаэля тут же зажглись крохотные красные точки.       Сейчас или никогда.       Ему выпал последний шанс умереть достойно в бою.       Здоровяк поднял свой взгляд, полный решимости, прекрасно понимая, что не уйдет из тоннеля. В нем жил, в нем же и умрет.       Равнодушно взглянув на Леонардо, он уловил в нем перемену. В синих глазах переливалось нечто знакомое ему с детства, как будто он…       Резко и бесшумно клинок вонзился в спину, острием выходя из грудной клетки. Женщина ошарашенно посмотрела вниз, где по белой блузке стремительно расширялось красное пятно. Пронзенное сердце сжималось в последних конвульсиях, но коварный мозг, успешно строящий политические интриги, не мог осознать своей скорой гибели.       За секунду, растянувшуюся в минуту, как в замедленной съемке, Леонардо, неотрывно смотря на брата, кивнул ему в сторону люка, отбросил женщину назад и на портативном устройстве нажал кнопку.       Очередной взрыв отбросил Рафаэля назад. Он приложился панцирем о стену, почувствовав, как что-то треснуло: то ли его природная защита, то ли бетон.       Звенящий гул, густой дым и пыль вновь заполнили его сознание, дезориентируя в пространстве. Но бьющий в шею холодной поток воды быстро привел его в чувство.       — Лео, — прокашлявшись, он надсадно прохрипел, скидывая с себя увесистую глыбу, — Лео!       Непроглядная темень побудила его протереть лицо, убеждаясь, что дело не в пострадавшем зрении, а в полном отсутствии света. Здоровяк встал и на ощупь поплелся вперед. Уровень воды дошел до колен, стремительно поднимаясь выше. Услышав натужное сбивчивое дыхание, он замедлился и перешерстил карманы на предмет фонарика.       Слабый луч света пробил мрак, отблескивая на темных сточных водах. Наконец ему удалось различить движение и знакомую татуировку на братской руке.       — Вот не бывает с тобой все так просто, да? — Рафаэль вмиг оценил ситуацию. Леонардо был придавлен плитой, не в силах сдвинуть ее с себя.       — Уходи, скоро обрушатся своды, — просипел лидер, а в подтверждение его слов над их головами хрустнула свая, мелкие камушки упали с потолка, представляя на обозрение расширяющийся кривой излом.       — Я больше не исполняю твоих команд, — здоровяк присел, вцепился в огромный осколок и с рыком попытался его поднять.       — Не выйдет, — Леонардо бросил попытки выползти из-под завала. Запрокинув голову, он жадно вдыхал пыльный воздух. Подступающая вода плескалась, окатывая ключицы скованного тела, и уверенно подбиралась к шее.       — Она… оставалась последней, кто знал о нас, — сквозь натужные рыки донесся шепот Леонардо. — Угрозы больше нет. Уходи.       — Да я свалю, не переживай, только вот вытащу тебя сперва, — Рафаэль с прежним упорством пытался поднять плиту, зажавшую лидера. Он грозно ревел, шипя проклятья, заглушая собой прочие звуки. Сквозь толстую кожу проступали набухшие вены, приливающие кровь к напряженным мышцам. Еще рывок и рык.       — Никогда прежде я не был так рад твоему упрямству, — устало усмехнулся Леонардо. Груз, давивший на его грудь, мешал делать полноценные вздохи, вода ласково обрамляла лицо, и он приложил ладонь к плечу Рафаэля, — но…       — Даже и не мечтай помереть тут ради меня, — грубо перебив, здоровяк выругался и зло оскалился, предпринимая очередной рывок. — Оставь эту слезливую затею для паршивой мелодрамы из «Горбатой горы».       — Перестань, — Лео серьезно посмотрел на брата, но в его синих глазах продолжали плясать по-мальчишечьи задорные искры, словно бы им было сейчас по семнадцать лет. Он постарался улыбнуться, пытаясь прогнать подступающую грусть скорого расставания. — Мне не выбраться, ты же знаешь.       Фонарик скатился с валуна и упал в воду. Желтовато-зеленый свет под толщей воды мерк, постепенно погружая заваленный тоннель во мрак. Остался лишь страшный трескающийся звук разрушающихся сводов.