Имя

      Остаток дня утонул в тумане. Тед апатично прогуливался по дому, не в силах совладать с собой. Он бродил из угла в угол, поднимался по деревянной лестнице и медленно спускался вниз, пересчитывая в сотый раз количество ступенек. Сконцентрироваться не удавалось. Пастор в очередной раз пересек коридор и зашел на кухню. Окинул ее растерянным взглядом. Прошелся по периметру, цепляясь взглядом за отдельные предметы: чашки в подставке, блюдечки, ложки, кастрюльку для каши. Затем подошел к окну и выглянул наружу.       Сплошное красное месиво.       Бо крутилась рядом. Девочка не раз предлагала Эдварду поиграть с ней в шарики, в паровозик, в прятки. Но он не мог. Сосредоточиться на играх не выходило. Хотя Тед не без удивления отмечал, что у ребенка появился интерес к совместным развлечениям. С ним, а не с демоном.       Наверное, потому что Пинстрайпа не было дома. Иначе кандидатура человека и не рассматривалась бы.       После полудня Бо надоело торчать в доме, поэтому она начала зазывать Теда на улицу. Мужчина отнекивался. Он знал, что в таком состоянии это будет проблематично. Руки мелко дрожали, ноги налились свинцом, голова звенела, словно колокол. Издалека пастор смахивал на достаточно пьяного человека. И хотя, по большому счету, здесь каждый первый пьян так или иначе, не у каждого есть дочь. Пока рядом с ним будет Бо, Эдвард должен будет нести за неё ответственность. Именно последнее заставляло отказаться от вылазки на свежий воздух.       Девочка и так, и эдак упрашивала Теда выйти прогуляться хотя бы на полчаса. Она маячила перед носом, кружилась и дергала его за пиджак. Но, заметив отрешенность на бледном лице, вздохнула и улетела наконец в свою комнату. Все равно все ее усилия были напрасными. Тед смог лишь проводить ее тоскливым взглядом.       Спустя некоторое время он все же вернулся в спальню. Медленно подошел к запыленному зеркалу и вгляделся в него пристально. В мутной поверхности с трудом угадывался силуэт долговязого мужчины. Тед бережно провел рукой по зеркалу и стер серый слой пыли. Ошметки взмыли в воздух, и пастор непроизвольно чихнул.       Теперь на него смотрел ссутуленный бледный человек с вороньим гнездом на голове. Угольные глаза с волнением изучали мужчину. Тед зажмурился, проморгался и снова встретился взглядом со своим отражением. Он не хотел узнавать себя в нем. Только не в этом потрепанном жизнью и смертью человеке. Пастор поднял голову выше и выхватил глазами синий камень. Глубокая внушительная трещина рассекла его надвое. Единое целое было разделено на две половины, и это вывело из строя целый портал. Мужчина задумчиво отвел взгляд.       Интересно, кто же из них двоих все-таки разбил синюю каплю? Тед полагал, что скорее всего он, потому что такое могла сделать только рогатка да ловко выпущенный снаряд. Хотя... портал был важен для них обоих в равной степени, и вот Пинстрайп точно был озабочен тем, чтобы человек не смог воспользоваться зеркалом. Утверждать наверняка было бессмысленно. Отмотать события назад не выйдет. В сущности, зачем тогда об этом беспокоиться?       Тед снова взглянул на расколотый камень. Зияющая трещина взглянула на Теда.       Там - бездна.       А все-таки славная была стычка, что ни говори. Закончилась она тоже… относительно славно.       Ты чувствуешь раскол внутри себя?       Девять букв. Две гласные. Семь согласных. Два слога.       Ну же.       Пастор распрямил плечи, разлепил сухие от волнения губы. Глубокий вдох – и на языке завертелась первая буква.       - П-п-п… П-п-п…       Ладони взмокли, и Тед машинально отер их о пиджак. Дрожь усиливалась. Перед пастором словно выросла монолитная непроходимая стена, и ему предстояло вырубить в ней лестницу голыми руками. Тед смотрел на себя в зеркало и отчаянно давился первым слогом. Наконец воздух в легких кончился, и мужчина жадно вдохнул. Губы сомкнулись. Не вышло.       Почему провал? Почему одно-единственное имя вводит в такое оцепенение? Почему внутри клокочет дикий страх? Больше ведь нечего бояться. Все позади. Больше нечего бояться. Все хорошо.       - Все хорошо, - шепотом повторил пастор и прижал влажную ладонь к мутной поверхности зеркала. – Все хорошо, ты сможешь. В этом нет ничего сложного. Это важно для тебя, старина Тед.       Еще одна попытка отогнать тревогу прочь и унять дрожь в коленях. Эдвард снова вскинул голову и резко втянул носом воздух.       - П-пн…       Неожиданно горло скрутило спазмом, словно в него вцепилась чья-то невидимая рука. Тед отшатнулся от зеркала и схватился за шею, не в силах продохнуть. Глаза распахнулись в испуге.       Он видит в зеркале, как за спиной медленно вырастает черная тень, заполняя собой все пространство комнаты. Внезапно сплошной мрак изнанки разрезает пронзительный желтый свет двух фонарей. Они глядят на Теда в упор, прожигают в хрупком теле две дыры. Тяжелая чернота налипает на полосатый костюм, грозясь утопить в себе. В отчаянии Эдвард падает на колени, обхватывает голову руками и жмурится.       Нет, пожалуйста, не смотри, не смотри на меня так!       В голове с надрывом лопнула звонкая струна. Спустя пару мгновений вокруг снова прояснилось. Понемногу удушье отступало, и пастор наконец смог вдохнуть полной грудью. Он поднялся и присел на краешек кровати. Пульсирующие волны накатывали на испуганного человека. Прошло еще минут пять, прежде чем Тед окончательно пришел в себя.       Никак. Невозможно. Нельзя. Собственное подсознание запрещает ему произносить это имя.       Внутри всё опустилось. Тед озадаченно вытер потный лоб. С этим нужно что-то делать, иначе он так и будет давиться и хрипеть. Пастор стянул туфли и лег на кровать, подогнул колени и прикрыл в изнеможении глаза. Гул в ушах нарастал. Очень хотелось спать.       За окном послышался бой часов. Три монотонных удара.

***

      Разбудил Теда радостный детский крик, донесшийся сверху. Пастор с неохотой разлепил глаза и обнаружил, что уже стемнело. Он лениво потянулся к тумбочке и зацепил с нее карманные часы. Восемь. Так поздно. Что называется, прилег вздремнуть на полчаса. Что же теперь он будет делать ночью?       Внезапно к голосу Бо примешался низкий бархатный смех. Это было очень неожиданно. Тед немедленно слетел с кровати и принялся расправлять на себе измятый костюм. Пинстрайп вернулся? Так рано? Раньше, чем до этого. Ох-х-х, черт. Ему нельзя представать перед ним в таком виде.       - Тед! – позвала Бо достаточно громко. – Тед! Папа вернулся! Папа пришел домой!       Пастор покинул комнату, взмыл на негнущихся ногах по лестнице и распахнул дверь в детскую. Он не ошибся. Демон действительно стоял посреди комнаты, и едва Тед вошел, обернулся на него.       - Тед, папа вернулся! Папа пришел домой! – продолжал радостно вопить ребенок.       - Дорогая, я вижу, - Эдвард поморщился от яркого света и зевнул в кулак.       - Спишь прямо в костюме? – недовольно хмыкнул Пинстрайп, оценивающе рассматривая Теда. Тот опустил растерянный взгляд вниз. Помимо измятого пиджака, у него выбилась рубашка и немного съехал галстук.       - Я не… Ох. Просто случайно задремал, - бледные пальцы потянулись к галстуку. Демон ничего на это не ответил, только красноречиво закатил глаза, поднял Бо на руки и присел на детскую кроватку. Тед был уверен, что выхватит за помятую одежду немножко позже. Он обошел обоих и оперся о стену.       - Как день прошел, вишенка? – голос демона звучал устало, но по-доброму. Видимо, он все-таки соскучился по девочке.       - Мы совсем не баловались, - затараторила та, обнимая Пинстрайпа за шею. – Утром, правда, мне не спалось, но Теду тоже не спалось, и он сделал мне яблочного зайца.       Пинстрайп хмыкнул.       - Конечно, я наелась, и только тогда мне сильно захотелось спать, жу-у-утко, - Бо растянула гласную. – Тед отнес меня к себе, правда, я не смогла заснуть, зато знаешь, пап, Тед забыл…       Внезапно девочка услышала испуганный вдох и осеклась. Она заглянула демону за спину и уставилась на Теда. Тот поднял руку и приложил дрожащий палец к побелевшим губам. Бо уловила немую просьбу и быстро продолжила:       - …он забыл… забыл, как зовут провожатого в комнате регистрации! Я ему напомнила, и за это Тед сделал мне еще много-много зайцев!       Будь демон чуть-чуть бодрее, он не оставил бы без внимания этот маленький маневр.       - Я смотрю, Тедди, ты прямо в ударе сегодня, - ехидно заметил Пинстрайп, обернувшись назад, к пастору. Взгляды их пересеклись. Мужчина торопливо спрятал дрожащие руки за спиной и старался дышать спокойно и ровно.       - Он не в ударе, папа, - огорченно вздохнула Бо. – Он грустный. Ходил, бродил по дому один. И совсем не захотел играть со мной в машиниста.       - Даже так, - удивленно вскинул брови черный человек. Он приобнял девочку и взмыл в воздух.       – Тед, а Тед, ты почему не играл сегодня с Бо? - наигранно-укоризненно. - Почему она жалуется мне?       Пастор побелел еще сильнее. Дрожь в руках нарастала.       Дыши. Дыши, Тедди.       - Ты оглох, что ли? – голос демона стал резче.       - Нет.       - Так ответь мне, Тедди-бой. Я к тебе обращаюсь.       Девочка наблюдала за Тедом. Кажется, он боялся папу. Бо видела, как с каждой секундой человек терялся все сильнее и вжимался в стену, будто старался с ней слиться. Если папа надавит на него еще чуть-чуть… Ох, это плохо. Они могут сейчас поругаться.       Бо выскользнула из объятий Пинстрайпа и взлетела повыше.       - Па, давай ты со мной поиграешь! Поймай меня!       Демон продолжал всматриваться в Теда, а тот ежился под пристальным взглядом желтых глаз. Напряжение нарастало. Ребенок дергал отца за рукав пиджака и всячески старался обратить на себя внимание. Наконец Пинстрайп со вздохом прервал зрительный контакт с пастором.       - Поиграть, говоришь? – зевнул он. – Милая, мы обязательно поиграем, но уже не сегодня. Твой папка очень устал.       - Не сегодня, - плаксиво повторила девочка. – Ну, может, хотя бы разок? Ну пап, пап, па-а-ап!       Демон заложил руки за спину и сделал вид, что очень глубоко задумался.       - Хм-м-м, ну что ж. Объективно оценив ситуацию и взвесив все «за» и «против», я пришел к такому выводу… Попалась! – Пинстрайп внезапно напрыгнул на Бо, поймал ее и стиснул играючи. – Кто у нас здесь такой сладенький!       - Ва-а-а, - рассмеялась девчушка. Заливистый хохот походил на звон маленького колокольчика. Пинстрайп щекотал малышку и улыбался ей в ответ. Он очень соскучился по девочке, и каждая минута пребывания с ней делала его чуть-чуть счастливее.       Тед продолжал стоять, опершись о стену. Это было близко. Две минуты назад он висел на волоске. Хорошо, что Бо вовремя вмешалась в ситуацию. Такая умная, такая смышленая. Это ей впору присматривать за мужчиной, а не ему за ней.       Ребенок смеялся, демон подхихикивал в ответ. Атмосфера в детской немного ослабила внутреннее напряжение Теда. Пастор наклонил голову и усмехнулся про себя. О чем он только думал. Стоило ли переживать по пустякам. Наверняка у демона просто возникли дела в Аду, и он хотел поскорее с ними разобраться, только и всего. И сегодня он, кажется, закончил со всем, потому что вернулся раньше домой. Вот и все. Пинстрайпу не наплевать на дочь. И Бо не переживает, она сейчас веселится со своим отцом. Вдвоем им действительно хорошо.       - Все хорошо, - шепотом повторял пастор, глядя на демона и Бо. – Все хорошо.       У каждого могут быть свои тайны и секреты. И это нормально. Теперь Тед ждал, когда наступит полное расслабление, когда тепло хлынет наконец на него спасительной волной. Пастор закусил губу в предвкушении. Минута, вторая, третья…       Штиль не наступал.       - Пора укладываться спать, Бо, - донеслось до мужчины сверху. Тед задрал голову. Пинстрайп висел в воздухе и рассматривал циферблат карманных часов. – Поздно. Ты можешь сбить свой режим.       Девочка послушалась. Она опустилась на постель, взбила себе подушку маленькими кулачками и, устроившись поудобнее, натянула повыше одеяло. Пинстрайп выключил общий свет, зажег прикроватный светильник и присел на краешек кровати.       Пастор приготовился было к ежевечерним чтениям сказки, но демон одним движением остановил его.       - Тед, - не поворачиваясь, обратился он к мужчине. - Я сам справлюсь. Ты можешь идти.       - Чего? – так и вырвалось у Теда. Брови непроизвольно поползли вверх. Он ошарашенно замер, не понимая, как реагировать на такое заявление.       Фраза прозвучала ровно, спокойно. Она не была похожа на шутку. Пинстрайп говорил весьма серьёзно и всем своим видом показывал, что Тед здесь немножко лишний.       Демон отвернулся от ребенка и одарил Эдварда раздраженным взглядом.       - Плохо расслышал? Я сам расскажу историю на ночь. А ты, будь так любезен, - он недовольно сжал губы в тонкую полоску – сделай что-нибудь со своим помятым видом. Выглядишь ужасно.       Пастор растерянно смотрел то на Пинстрайпа, то на Бо. Он с мольбой взглянул на ребенка в надежде получить поддержку.       - Тед, я уверена, папа справится! – отозвалась девочка, и это окончательно добило человека. Ему не оставалось ничего другого, кроме как удалиться и не мешать. Стараясь сохранить лицо, пастор развернулся и молча вышел, прикрыв за собой дверь.       Спектакль продолжается.       Он не помнил, как спустился вниз, как добрел до общей спальни, как переоделся в пижаму. Просто сел на пол, сгорбился и беспомощно ткнулся носом в колени. Знакомая тяжесть камнем осела внутри. Хотелось разодрать себе грудную клетку, выцарапать легкие когтями и отшвырнуть подальше.       Гадкое, ненавистное чувство. Впервые пастор столкнулся с ним, когда девочка отодвинула от себя тарелку с его кашей. Ощущение, будто тебя окунули в ушат с ледяной водой. Тело одеревенело в считанные секунды, звенящее бессилие поднялось от ступней до головы, сковало, сжало, обездвижило. Тед не смог воспротивиться и поставить демона на место. Все, что ему оставалось - молча наблюдать за тем, как ликовал Пинстрайп. В тот момент Тед молча корил себя за прилипший к небу язык и обвисшие руки-плети.       Предательская слабость – вечный спутник пастора.       Как же надоела эта бессмысленная изнуряющая борьба. Проснулся поздно – проиграл. Сделал что либо недостаточно качественно – проиграл. Вышел в измятой рубашке – проиграл. Мужчина позволил втянуть себя в эту жестокую игру, правила которой диктовал не он, и теперь изматывался, разрывался на части. Из раза в раз, изо дня в день. Он сражался скорее по инерции, не надеясь, потому что по-другому уже не мог, с каждой стычкой становясь все более неуверенным и тихим. Тед молча проглатывал обидные фразы, ехидные замечания и колкости, отпускаемые Пинстрайпом. Лишь глаза излучали бесконечное отчаяние и боль.       Все было хорошо, зачем ты снова?..       Ладно если бы состязание касалось только их двоих. Невольным свидетелем этого унижения всегда становилась Бо. А может, и не невольным. Быть может, это и есть задумка Пинстрайпа - унижать Теда в ее присутствии. Демон наверняка знает, что значит Бо для пастора и насколько уязвимым тот становится, когда речь заходит о ребенке. Он убивает сразу двух зайцев: причиняет Эдварду нестерпимую душевную боль и внушает ребенку мысль, что человек не настолько хорош, как он, Пинстрайп, а значит, и относиться к нему стоит соответствующе.       Внезапно тяжелые размышления прервал скрип дверей. В спальню влетела черная фигура. Пинстрайп устало зевнул, облетел кровать и плюхнулся, вытягиваясь во весь рост. Тед игнорировал его, насколько это представлялось возможным. Если бы мужчина мог – ушел бы ночевать в детскую, но что-то подсказывало, что демон будет не в восторге от этой затеи. Злить уставшего Пинстрайпа - себе дороже.       С кровати послышался вздох облегчения. Тед осторожно и очень тихо влез на свою половину. Он едва успел вытащить край одеяла и залезть под него, как ощутил на своей талии цепкие пальцы. Крепкая рука ухватила пастора и начала тянуть вправо. Тед брыкнулся, но Пинстрайп не отступал. Пара минут борьбы – и мужчина был вывернут из одеяла и бесцеремонно вжат в довольно ухмыляющегося демона.       - Привет, Тед, - тягуче произнес Пинстрайп.       - Отпусти, - глухое бормотание в ответ.       - И не подумаю, - демон продолжил слащаво растягивать гласные. Через мгновение Тед оказался стиснут еще и ногами. Янтарные фонарики погасли. – Теперь ты попался.       Обездвиженный пастор попытался пошевелить рукой, но потерпел фиаско. Он нервно закусил губу. Раздражающее бессилие подначивало во что бы то ни стало ответить на такую наглость. Вариантов немного. Слова сами сорвались с языка:       - Решил вздремнуть в костюме?       Пинстрайп открыл глаза и уставился на бледное лицо.       - Решил использовать мой прием против меня? Не-а, Тедди-бой, это так не работает, - ловкие пальцы забрались под фланелевую рубашку.       Черные зрачки расширились. Тед отчаянно задергался, почувствовав прикосновения к обнаженной коже. Он покраснел и втянул живот в попытке отстраниться от демона хотя бы на сантиметр.       - Да прекрати ты!       - Ну уж нет, - Пинстрайп только сильнее сжал брыкающееся тело. Он вытащил руку назад и принялся расстегивать пуговки на Тедовой рубашке. Одна, вторая, третья, четвертая…       - Остановись! – Тед выгибался, стараясь минимизировать контакт с демоном. Последний продолжал игнорировать пасторские возмущения. Возня с пуговицами продолжалась. Наконец в какой-то момент, наплевав на осторожность, Тед поймал Пинстрайпа за запястье и с силой впился в него ногтями. Демону этот жест не понравился. Он напрягся и угрожающе зарычал.       - Что ты творишь?       - Я же попросил – не трогай меня, - боязливо произнес Эдвард, не расслабляя пальцев. Сердце испуганным голубем билось о ребра. Ох, эта выходка точно не сойдет ему с рук.       - Тед, ты забываешься, - продолжал рычать недовольный Пинстрайп. Одно резкое движение – и демон освободил свою руку. Как бы Тед ни старался, ему не превзойти Пинстрайпа по силе.       - Отпусти, - дрожащий неуверенный голос. – Просто отпусти меня. Пожалуйста.       Демон сощурился и смерил Эдварда взглядом, но, видимо, не решился заходить дальше. Все же усталость брала свое. Пинстрайп выпустил мужчину и слез с кровати в поисках пижамы. Человек поспешил уползти на свой край кровати и отвернулся.       - Знаешь, а Бо понравилась сегодня моя история, - фраза, брошенная как бы невзначай, но Тед точно был уверен, что демон таким образом пытается задеть его. За спиной послышался скрип дверцы шкафа и шорох одежды. – Представляешь, она мне так и сказала. «Папа, мне очень понравилась твоя сказка».       Мужчина только сильнее сцепил зубы.       - Боюсь только, не хватило времени на всю историю, - задумчиво протянул демон. – Значит, завтра придется продолжить. Ты же не против, Тед?       Терпение трещало по швам. Руки снова задрожали, и пришлось зажать их между коленями. Пастор закрыл глаза в попытке расслабиться. Главное – глубоко дышать. Медленный вдох и плавный спокойный выдох.       Больше Пинстрайп ничего не произнес. Тед почувствовал лишь, как на кровать упало что-то тяжелое, а затем их общее одеяло натянулось. Мужчина лежал неподвижно, даже дышал через раз. Тед улавливал шевеление, чувствовал натяжение одеяла, слышал шелест простыни. Размеренное дыхание демона становилось все тише и тише. Через некоторое время он перестал ворочаться и совсем затих.       Убедившись, что Пинстрайп крепко заснул, Тед осторожно привстал и свесил ноги с кровати. Сна не было ни в одном глазу. Видимо, оттого, что кое-кто успел выспаться днем. Пастор положил руки на колени и опустил голову вниз. Он был слишком расстроен.       Тварь. Знает, куда бить.       Будто бы это не было очевидно. Тед не ровня Пинстрайпу. Он не обладал ни сверхъестественной силой, ни мощью, ни влиянием. Он был обычным грешником, ничем не отличающимся от тех пьяниц и забулдыг, валяющихся под заборами и висящих на ветках деревьев. Невольно вспомнилась первая встреча с Феликсом. Тогда это несчастье вызвало в Теде лишь брезгливую жалость.       Что же теперь?       Ты даже хуже, чем он. Феликс затянул в эту трясину только себя. Ты же прихватил с собой ребенка. Какой ты теперь девочке отец? Как ты можешь называться после этого папой?       Пинстрайп – это намного лучше, чем Тед. Пастор повернулся и взглянул на спящего демона. Даже когда он спит, то всем своим видом излучает непоколебимую твердость и уверенность. А что излучает сам Тед? Нервозность? Умение накручивать себя? Вот уж достижение.       Чем глубже Тед погружался в себя, тем сильнее путался в собственных мыслях, словно мошка в паутине. Пинстрайп сохранил ему жизнь. Он утверждал, что теперь их отношения гораздо ближе. Он учил доверять и не бояться. Однако вместе с этим продолжал вести себя по-скотски. Одно с другим никак не вязалось.       Тед боялся этой двойственности. Чему следовало верить? Чего – опасаться? Пастор ощущал себя канатом в игре «кто кого перетянет». И держат его за руки две Пинстрайповы личности. Одна – понимающая, заботливая, защищающая. Вторая – жестокая и властная, жаждущая сломить и втоптать в грязь.       Эдвард устал. Он готов сдаться. Он уже сдается. В очередной раз.       Внезапно пастор выпрямился, изумленно распахнув глаза. Неожиданная мысль пронзила его, словно молния.       Может ли быть так, что Пинстрайп таким образом просто развлекается?       Тед зажмурился и потер виски. Ну конечно! Это многое могло бы объяснить. В Аду скучно и однообразно. Вот каждый и пляшет, во что горазд. Пинстрайпу просто нравится истязать Теда морально. Изо дня в день напоминать ему о тяжком грехе, лишать единственной отдушины. Давать надежду, а затем отнимать ее. Изысканно. Вполне в духе демона. Он же питается человеческой болью.       Тед возненавидел себя за свои чувства и за то, что позволил себя обмануть. В голове прояснилось. Да стало бы это жестокое создание давать какие-то там шансы. О каком исправлении грехов можно было говорить. Единственное, чего Пинстрайп может желать – это сломить Теда. Он на это заточен, по-другому никак.       Внутри всколыхнулось что-то крайне жгучее и неприятное. Теперь пастор окончательно попался в силки. Он беспомощно обхватил себя за плечи и зажмурился. Фланелевая ткань штанов впитала первую соленую слезу.       Конечно. О чем он только думал, так легкомысленно открывшись. Это не сказка. В Аду не бывает счастливых концов.       На что я рассчитывал? Что ты действительно видишь во мне нечто большее, чем просто грешника? Глупость. Это все – глупость, от начала до конца. Мы такие разные, и я не могу ни рассчитывать на твою благосклонность, ни состязаться с тобой. Недостаточно сильный, недостаточно собранный, недостаточно ответственный. Мнительный, тревожный.       Ты одним своим взглядом способен поставить на колени весь Ад. А я? А что я?       Я даже имя твое произнести не смог.