Кто ты, чёрт возьми?

      Тихая музыка, доносящаяся из радио, как никогда, помогала не уснуть и в то же время давала мозгам расслабиться после громкого банкета. Ночная мгла поглотила всё в округе, и за окном машины уже было невозможно разглядеть хоть что-то дальше света фар. Изредка мимо проносились встречки, слепя глаза, но, в основном, они ехали в одиночестве по трассе. Яркая, серебристая луна виднелась среди прорывов облаков и переливалась на лице почти спящего Киллиана. Эмма ужасно вымоталась, но села за руль, сейчас придерживая его одной рукой и поставив автомобиль на круиз-контроль. В гудящей голове, как пазл, расставлялись на места все события, произошедшие сегодня.       — Всё равно, несмотря ни на что, было здорово, — расплываясь в полупьяной, довольной улыбке пробормотал Киллиан.       — И не говори, твоя семейка, да и моя, — чего уж греха таить, — почти свели меня с ума, — Свон горько и измученно усмехнулась. — Это ж надо было додуматься подарить чёртов гроб!       — Сначала я подумал, что мама уже в край напилась и несёт горячечный бред, но нет… Но всё равно, ни за что в жизни больше не поставлю столько алкоголя! Эти люди совсем не знают меры, — раздосадованно вздохнул Джонс. — Если честно, то я удивлён, что моя мать вдруг встала на твою защиту. Почему она попросила тебя задержаться? Что вы обсуждали?       Его вопрос чуть не заставил подавиться Эмму, и если бы не дорога, то она бы точно ошарашенно уставилась на Киллиана. Чёрт, почему он всегда задает такие компрометирующие вопросы?!       — Э-э-э… Да так, ничего особенного. Кое-что личное, — брякнула она.       — М-м-м, секретики, значит. Ну а если не говорить о плохом, то я ещё в кое-то веки был согласен с матерью, ты потрясающе выглядишь в этом платье, — вальяжно и опьянело усмехнулся он и коснулся бархатной красной юбки, которая удачно облегала бедро.       — Я тоже с этим чертовски согласна. Почему я не надела его раньше? — Мурашки пробежали по телу Свон, и она в предвкушении дальнейшего флирта прикусила губу. Интересно, насколько сильно ударил в голову Киллиана алкоголь? Эмма уже успела заметить, что стоит ему выпить, как он сразу хочет затащить её в постель.       — Не знаю, но делай это чаще. Я весь день не мог оторвать глаз, — нахально промурлыкал Джонс, и Свон почувствовала, как его горячая рука как бы случайно накрыла её колено, медленно и ненавязчиво поглаживая.       — Я видела! Мог бы пожирать меня взглядом не так откровенно и открыто, мне даже неловко стало перед родственниками, — наигранно недовольно фыркнула Эмма, и Киллиан жалобно посмотрел на неё, пытаясь скрыть хитрую улыбку.       — А что ещё оставалось делать? Оно великолепно подчёркивает твою красивую фигуру и приятное на ощупь, а прикоснуться к тебе я толком не мог, — он дьявольски ухмыльнулся и скользнул ладонью выше, под юбку, сорвав томный вздох с губ Свон.       — Действительно, а то лапать жену на глазах всей родни было бы самоубийством, и поэтому этим ты занимаешься сейчас, — она похлопала ресницами и расплылась в самой что ни на есть невинной и одновременно раздражающей улыбке, заставив Джонса разочарованно фыркнуть.       — Если бы ты не была за рулём, то я ещё, как минимум, поцеловал бы тебя, — попробовал второй раз подступить Киллиан.       — Ага, знаю, а потом мы бы незаметно оказались раздетые в постели… В смысле, мы и так туда попадём, но без долгожданного продолжения. Секса не будет, — отрезала Эмма, выбив праведное возмущение из Джонса.       — Эй, почему ещё?! По моему мнению, это будет лучшим завершением дня! Мы заслужили это, — пьяно воскликнул он.       — Во-первых, единственное, чего я хочу, — просто завалиться спать. Во-вторых, за тебя сейчас говорит то самое медовое вино, не зря ж его дают пить молодожёнам. Всем в голову стреляет! Так что, голубчик, утихомирь своего «дружка». Всё завтра, — саркастично прыснула Свон и для утешения коснулась пальцем его носа.       — Чёрт подери, я ведь мог доесть свой кусок торта! Ты хоть заранее предупреждай, — обиженно проворчал Киллиан, отворачиваясь и поудобнее устраиваясь на сиденье.       — Может, тебе ещё и график составить? — со смешком передразнила его Эмма.       — Было бы прекрасно! Мне нравится эта идея! — с напыщенной важностью воскликнул Джонс.       — Ага, размечтался! Спи уже и не гунди под руку, а то увезу тебя не туда, а куда-нибудь в лес…       — Боже, женщина, я тебя боюсь. Здесь единственная дорога, по бокам которой поля, — пробормотал под нос Джонс.       — Во-во, бойся меня, зарою под кустом где-то! Даже гроб пригодится, — вконец расхохоталась Свон.

***

      Но и на следующий день не получилось устроить вечерних развлечений, таких, какие хотела Свон, потому что после работы и спортзала уже Киллиан вернулся выжатый как лимон. Она плюнула на это и припомнила ему об обещании, данном ещё в замке Килки. Меньше чем через неделю Эмма улетит отсюда навсегда, так и не исполнив это!       — Древний Рим? Ты серьёзно? Ты перечитала учебников по истории? — он удивился, но после рассмеялся и расплылся в чеширской ухмылке, когда Свон озвучила желание поиграть в ролевые игры.       — Да, то есть, нет! Это исключительно моя идея, без помощи учебников истории. Она очень интересная. Ты же актёр! Тебе же будет не сложно сыграть патриция, хозяина рабынь? — игриво спросила Эмма, огромными глазами смотря на него. — Кто-то донимал меня в машине, теперь пришла моя очередь.       — Вот у тебя фантазия! Ты хочешь побыть моей рабыней, хорошей девочкой, не так ли? — В его глазах вспыхнул знакомый огонек азарта.       — Скорее, наоборот — плохой. Только представь сам Древний Рим: инсулы с охристой черепицей, всякие пантеоны, храмы, действующий Колизей, цветущие виноградники. Все ходят в белых простынях… — соблазнительным шепотом начала перечислять Свон, как Джонс со смешком поправил её:       — Каких простынях? В туниках и тогах.       — Да-да, именно в них. В общем, я буду твоей плохой рабыней, которая хотела сбежать, но её поймали. Ну, позязя, — подползла к нему на диване Эмма и состроила жалобный вид.       — Как я могу отказать и не наказать тебя? Вот, задание на завтра: подготовься к твоей долгожданной БДСМ-сессии, — Киллиан притянул её за подбородок и запечатлел на губах поцелуй. — Только, пожалуйста, не используй белую шторину из ванной для тоги, — не удержался от подколки он и хохотнул.       — Ой, да ну тебя! Вот умеешь же ты атмосферу испортить. Специально ради тебя так и сделаю, — как бы обиженно съязвила Свон, но Джонс снова заткнул её, поцеловав.       Весь вторник Эмма ходила в предвкушении и светилась, словно яркая звезда, представляя, как Киллиан мастерски перевоплотится и перенесет её в Древний Рим. Даже одна мысль о подобной игре заводила, разжигала в ней пламя желания, тяжестью разливающееся внизу живота. Она настолько загорелась этой затеей, что сходила в магазин для шитья и купила там большой кусок полупрозрачной, шёлковой белой ткани. Да, Свон отлично знала, что о таких одеждах рабы даже мечтать не могли, но она-то не настоящий раб, да и выглядело это эстетичнее.       Наконец-то Киллиан вернулся, и Роджер кинулся его встречать, готовый зализать с головы до ног, но Эмма решила устроить сюрприз и не показывать наряд до начала игры. Пока Джонс ужинал и отдыхал после шумного города и встреч с кучей людей, Свон вынужденно пошла выгуливать Роджера.       Чем больше оттягивался самый вкусный момент, тем сильнее в Эмме просыпалось нетерпение и желание прямо с порога накинуться на Киллиана. Она кое-как вытерпела прогулку, домой буквально влетела и побежала облачаться в «римский наряд», подпоясанный золотым ремнём. Напоследок Свон сунула Джонсу такой же кусок ткани.       — Подожди, ты серьёзно?! Я должен обмотаться куском простыни? Я буду похож на призрака! — изумлённо спросил он, негодующе размахивая им.       — Ой, не придумывай, станешь вторым Аполлоном. И ничего это не кусок простыни, а кандида! Даже специально инет облазила, чтобы узнать, как называлась тогдашняя одежда. Видишь красную полосу? Такую тогу носили чиновники, — ткнула пальцем на окантовку Эмма.       — Но Аполлон — греческий бог! — возмутился Киллиан.       — Давай-давай, надевай. Я зря, что ли, носилась по магазину и искала такой принт? Я в душ. Ты уже сходил, а я нет, — игриво подмигнула она и напоследок шлёпнула ошалевшего Джонса по заднице.       — Чёрт подери, да что с ней происходит… Оригинальность так и прёт.       Вентили провернулись. Ливанула горячая вода, наоборот распаляющая нутро ещё сильнее, кровь бурлила и пульсировала в висках, и Эмма из раза в раз прокручивала сюжет, большей частью которого был экспромт. Пальцы сами тянулись к низу живота, хотели скользнуть между ног, но Свон яростно противостояла этому. Она с трудом смогла снова повторить тогу, обернувшись в шёлк, прилипающий к коже, и только успела выскользнуть из ванной на втором этаже, как оказалась припечатана к стене. Сильные руки Киллиана не давали ей не малейшей возможности вырваться, а сам он мгновенно впились в губы страстным, почти звериным и истомленным поцелуем, не позволив даже сориентироваться. Но Эмма и не думала сопротивляться, наконец-то поддавшись вперёд и с наслаждением вторя этим властным устам, поглаживая его по колючей щеке.       — В этой тоге выглядишь, словно богиня, а не рабыня-служанка, — горячо прошептал на ухо Джонс и провёл ладонью по спине, остановившись на ягодице. Свон довольно улыбнулась: он всё-таки переоделся, как она и велела. Даже с излишком. На запястьях красовались золотые браслеты под стать той эпохе, которые Киллиан где-то нашел.       — М-м-м, а ты, как элита тех времен, — утянула его в ещё один бесконечно сладкий поцелуй Эмма и в последнюю секунду опомнилась. — Какое будет стоп-слово?       — Так и будет «стоп» или моё имя. Краткость — сестра таланта. Смотри, обратного пути не будет, моя Исабела, — усмехнулся Киллиан и шутливо пригрозил, схватив за её руку и потащив в спальню.       — Если не смогу говорить, то как-нибудь постучу, и не переборщи с оскорблениями. Я вся твоя, мой господин Август, — подыграла Эмма.       Стоило двери захлопнуться, и им переступить порог, как от старого ласкового Джонса не осталось и следа. Новая роль — властный, отчасти жестокий и страстный магистрат, а разложенные на кровати верёвки, плётки, кляп и другие реквизиты — его помощники и правая рука. Что ж, играть злодея ему было не в новинку. Солнце ещё не опустилось за горизонт, но плотные шторы не давали пробиться даже жалкому лучику, и интимная, разбиваемая лишь зыбким светом прикроватной лампы, тьма поглотила всё вокруг.       Взгляд Киллиана загорелся пугающим, мстительным огнём. Пронзающий, убийственный и такой колючий. Он торжественно ухмыльнулся, заметив, что уже впечатлил трепещущую, как птица в клетке, Милу и решительно шагнул вперёд, толкнув её.       — Кого я вижу! Саму прекрасную Исабелу, возомнившую себя бессмертной! — с издевкой воскликнул Джонс, обходя её, осматривая, как редкий товар на рынке, и прицениваясь. — Ты думала, что правда сможешь сбежать из имений? Что ж, как ты видишь, тщетно. Охрана всё равно поймала тебя, — он презрительно усмехнулся и подошёл вплотную к «пленнице», приподняв подбородок. Отчего-то от этого образа у Киллиана мурашки пробегали по коже, и он с каждым словом всё лучше оценивал идею жены.       — Я надеялась на то, — честно призналась Мила, изо всех сил пытаясь изображать злость. — Не всегда судьба благосклонна к таким, как я. Лучше бы я сгнила в казематах Рима, зато свободная, чем служила в вашем доме! — с ненавистью выплюнула она, смотря на Джонса снизу вверх.       — Ну, право выбора тебе никто не давал. Хозяин здесь я, — строго отрезал тот. — Разочарую: судьба и дальше не будет к тебе благосклонна, — смакуя слова, сообщил Киллиан. — Ты знаешь, что бывает с беглецами? — он сильнее сдавил её челюсть, строя абсолютно не понимающий вид, и резко отпустил.       — Их наказывают, — обронила Мила. Он видел, как тяжело вздымалась её едва прикрытая грудь с проглядывающими сосками, и кусал губы. От этого вида — беззащитного, женственного и прекрасного — всё внутри начинало сладко ныть, по всему телу пробежала дрожь. Но усилием воли Джонс взял себя в руки.       — Догадливая девочка. Молодец! Ведь можешь думать правильно, когда хочешь, — он снисходительно погладил её по голове. — И наказывают очень жестоко: допустим, выжигают клеймо на лбу, высекают плетью, могут и посадить на цепь или убить. Не буду перечислять всё, потому что даже мне от этого становится жутко, — в обыденном тоне говорил Киллиан, будто рассказывает нечто невинное, и жена, кажется, начинала больше и больше в это верить, нервно сглатывая. — Но я же не монстр какой-то, чтобы настолько жестоко наказывать такую глупышку, как ты? — наигранно жалостливо посмотрел он на Милу и обошёл её, опалив горячим дыханием шею, едва ощутимо провёл пальцами по плечам, как бы невзначай поцеловал шрам, скользнул по ключицам и угодил прямо в ложбинку между грудей. В какой-то момент Киллиан отключился от реального мира и действительно перенёсся в Древний Рим.       — Что вы сделаете со мной, господин? Только не трогайте мою жизнь, — она судорожно втянула воздух, вмиг наполнившейся напряжением и искрами.       — Всего одна ночь со мной, и я клянусь, никто к тебе не прикоснётся. Но для этого тебе придётся постараться, — как дьявол-искуситель, елейно прошептал ей на ухо Киллиан и неожиданно резко притянул к себе, неприятно сжав в объятиях и впившись в губы плотоядным поцелуем, буквально упиваясь властью… Свои же слова отчего-то показались такими порочными и возбуждающими, что завели его ещё сильнее, разливаясь адским жаром по телу.       — Нет! — очень естественно воскликнула Мила и попыталась вырваться, хотя глаза её так же страстно горели, и Джонс похлопал бы ей за хорошую игру…       — Я сказал: «Да!» Не смей мне перечить! — рявкнул он и замахнулся для пощёчины. Вмиг у Свон всё замерло внутри, и она, похоже, правда испугалась, но Киллиан лишь нежно погладил её по щеке. Его образ, отыгрыш, взгляды и даже тот элемент страха — абсолютно всё настолько будоражило Эмму, что конечности переставали слушаться. — Встань на колени! — он толкнул её на мягкий ковер, и Свон невольно рухнула на колени. Киллиан схватил с кровати приготовленный ошейник, найдя который, Эмма изумилась. — Чтобы не повадно было сбегать! — прошипел он и застегнул его на шее.       На самом деле, она ждала этого едва ли не больше, чем сам Джонс, дико желая поскорее увидеть и прикоснуться к нему обнажённому. Несмотря на вполне натурально сыгранную жестокость и ярость, Свон чувствовала, что Киллиан всё равно щадит её и балансирует на грани, даже не пытаясь по-настоящему уничтожающе унижать и оскорблять. И Эмму прямо-таки трясло от предвкушения, словно пронизывало электрическими искрами безумной страсти, и она не руководила собой, а похоть пеленой затопила всё перед глазами, пока Киллиан, тихо ругаясь, пытался избавиться от тоги. И вот, наконец-то, он отбросил ненужные тряпки в сторону и остался оголённым, сияющим своей красотой.       — О боги, господин… — кажется, она покраснела и даже хихикнула из-за этого — перед ней застыл возбуждённый член с капелькой предэякулята. Низ живота до того сильно и сладостно свело, что Свон чуть не захныкала от того, насколько сильно хотела, чтобы Джонс отымел её по полной. Но она мужественно терпела, стараясь дышать ровно и размеренно, что было крайне сложно.       — Ну, как тебе? Чего робеешь?! Давай, открой ротик! — начиная снова злиться, приказал Киллиан. Эмма дрожащими руками обхватила горячий член и несколько раз провела туда-обратно, выбив из Джонса жалобные стоны. Услада для её ушей! Сердце бешено билось, грозясь вырваться из груди. О нет, она точно не будет робеть! Закрыв глаза, она мягко коснулась языком головки и обхватила его губами, начав с усердием набирать темп, всеми силами пытаясь принести максимум удовольствия любимому.       — О да, чёрт возьми! Вот так, сучка! Не смей прикасаться к себе, Исабела, — выкрикнул Джонс, заметив, что руки Свон потянулись к промежности.       Эмма никогда бы не подумала, что минет мог бы дарить и ей такое сильное наслаждением, настолько, что с каждой секундой она ощущала, что между ног становится всё влажнее. Она и сама едва ли не всхлипывала, плавилась и таяла, как Киллиан, захлёбывающийся в собственных стонах, кажется, совсем забывший роль. Теперь уже он выглядел совсем беззащитным, зависимый от Эммы, как от воздуха, молящий не останавливаться. Было что-то особенное и пробирающее до глубины души в том, что Свон стояла перед ним на коленях, полностью лишённая стыда, на одном голом инстинкте, ласкала его. В какой-то момент Киллиан схватил Эмму за волосы, причём очень даже больно, и уже сам толкался во влажную глубину, не давая ей шанса пошевелиться.       — Киллиан, пожалуйста, не так глубоко! — успела сказать она и закашлялась, прежде чем последний стон вырвался из его груди, и Киллиан кончил, благо не ей в рот.       — Прости, я разошёлся, — тяжело дыша, виновато пробормотал он. — Тебе было больно? Я могу продолжать? — мгновенно Джонс превратился в взволнованного и заботливого.       — Не особо приятно, — поднялась с колен Эмма, и Киллиан в качестве извинения поцеловал её. — Теперь можешь.       — Ляг на кровать по-хорошему, Исабела, пока я не швырнул туда сам, — придя в себя, остервенело прорычал Джонс и указал на постель. Его голубые и чистые глаза потемнели и казались зловеще жуткими. Сейчас больше всего на свете Свон хотелось пить, и она жалобным голоском взмолилась:       — Хозяин, позвольте мне испить воды! Хотя бы глоток.       — Хорошо, пей, ты это заслужила, — Эмма обессиленно доползла до полного стакана на тумбочке, который предусмотрительно поставила сюда, и выпила воды, пока Киллиан перебирал кожаные «хвосты» плётки. — Дорогая Исабель, знаешь, эти тряпки на тебе, определённо, лишние! Давай-давай, раздевайся. — Он прожигал её испепеляющим, пожирающим и ужасно похотливым взглядом, отчего у Свон наверняка заполыхали щёки. Чёрт подери, как у него это выходит?       Эмма отвернулась на секунду, как Джонс внезапно оказался около неё почти вплотную. Она лихорадочно вздохнула, зачарованно рассматривая его сильные и плавные, искушающие плечи, мускулистые руки, шею, оголённую грудь и пресс. От Киллиана в этом образе всемогущего и безжалостного магистрата ещё сильнее веяло неистовой сексуальностью. Пылающее тело требовало избавиться от одежды, и Свон медленно, дразня его, расстегнула ремень и бросила в сторону, а после скинула с плеч ткань. Тога с шелестом упала ей в ноги, и Эмма предстала перед Джонсом обнажённая.       О, боги, стоило видеть, с каким жгучим вожделением он оглядывает её лик! И больше всего Свон удивляло, что Киллиана ни капли не смущают шрамы на теле Милы. Он словно не замечал их. Миг — и Джонс не выдержал: сгрёб её в объятия, с наслаждением вдыхая цветочный запах геля для душа, и накинулся с жадными поцелуями, точно они были его спасением, покрывая ими лицо, шею и ключицы. Одна ладонь собственнически сжала грудь, а другая — оказалась на ягодице. Эмма должна была играть недотрогу, но напрочь забыла об этом, запустив пальцы в волосы и растворяясь в этих огненных прикосновениях губ. Только чёртова щетина колола щёки, и Свон клялась себе, что в следующий раз заставит Киллиана побриться.       — Я говорил, что не терплю промедлений, — с этими словами он неожиданно опрокинул Эмму на кровать. Взъерошенный, взбудораженный с горящим взглядом, возвышающийся над ней с плёткой в руках он казался ей одновременно и обжигающим, и немного опасным, но одновременно безумно возбуждающим. — Ну что, ты готова ко второму наказанию? Хотя кого интересует твоё никчёмное мнение, — лживо промурлыкал он, хлопнул флоггером и присел рядом, волнующе проведя её хвостами по животу Свон.       — Да, хозяин, — прошелестела она и перевернулась, а в горле тотчас пересохло. От заигрывающих и почти нежных прикосновений концов плётки к спине пронеслись мурашки, вместе с тем принося и щекочущее чувство опасности. Внезапно кожу обжёг лёгкий, разогревающий удар по лопаткам, и Эмма вздрогнула, зажмурившись. А через секунду прилетел ещё один — уже звонкий по ягодице и ладонью.       — Ты будешь ещё сбегать, негодница?! — со злобой процедил Киллиан и ударил ещё раз флоггером, гораздо смачнее и сильнее. А затем ещё и ещё, заставив Свон дёрнуться и взвизгнуть! — В следующий раз я продам тебя, и ты будешь со слезами молить, чтобы я вернул тебя!       — Нет, не буду, Август. Честное слово, — с отчаянием всхлипнула она, и ещё несколько хлестких ударов обрушилось на неё. Уже болезненных, чёрт возьми! Но одновременно безумно возбуждающих и не страшных.       — Не смей обращаться ко мне по имени, сука! Смотри-ка, как заговорила! Сразу растеряла свою дерзость, — Киллиан, похоже, окончательно вошёл во вкус и уже сам зловеще упивался происходящим, не щадя, оставляя красные следы на её заднице.       Ещё сильнее, ещё горячее, теряя всякие рамки, до такой степени дико, будто выбивая из неё всё своенравие и душу! Эта боль жгучими и колючими шипами расползалась по телу, отчего кровь словно закипала, и жалобные стоны рвались из груди. Дьявол, Эмма сама хотела этого — посмотреть на другую, тёмную сторону Джонса. Она это и получила! Её отчасти даже пугало, что ей ужасно нравится, и она начинает ощущать себя той рабыней Исабелью. Сердце грохотало в ушах, ягодицы уже горели, низ живота скручивался в тугой узел, и рокочущие звуки плётки разлетались по комнате вместе с её криками.       — Хватит с тебя! Не хочу портить твоё нежное тело, иначе тебя никто не купит, — уже мягче заявил Киллиан и отбросил флоггер в сторону, резко перевернув Эмму на спину.       — Господин, прошу, пожалуйста… — по логике Свон должна была молить его о пощаде, но она страстно желала другого: чтобы Джонс наконец-то отымел её и подарил разрядку пылающему телу. Да и он тоже явно хотел этого, если судить по его затвердевшему члену. — Продолжайте… Чёрт подери, Киллиан, как я хочу тебя! Трахни меня уже! — сбилась с роли Эмма, повалила его рядом, явно не ожидающего подобной выходки, и притянула для жаркого поцелуя.       — Сейчас… Чуточку терпения, — ухмыльнулся он, сдув намокшую прядь со лба. — Неужели Исабель нравится, когда её бьют? — с издевкой спросил Джонс, скользнул рукой между её бёдер и провёл по сочащимся смазкой складкам, как бы невзначай задев набухший и возбуждённый клитор, а после легко проник внутрь, выбив из Свон стон. — Тебя завело это? — невинно поинтересовался он и в противовес максимально развратно облизал влажные пальцы. О, Господи…       — Безумно, мой хозяин! Я не хочу этого признавать, но да, — как можно пренебрежительнее бросила Эмма, выгнувшись.       — Не хочу слушать твои визги и крики, помолчишь, когда я буду выбивать из тебя всю спесь! — Киллиан схватил красный кляп, не дав даже и слова сказать ей, заткнул рот и без её сопротивлений застегнул ремень. Свон совсем забыла про это! Она отползла назад, и Джонс с устрашающей улыбкой взял верёвку. — Вытяни руки! — скомандовал он, и Эмма послушно исполнила его команду. Киллиан крепко смотал ей запястья и привязал к столбику изголовья кровати так, чтобы она не могла дернуться, а он при желании мог перевернуть её на живот.       У Эммы перехватило дыхание, когда Киллиан оказался на её бёдрах и склонился, а его распутные губы дотронулись застывших, напряжённых сосков. Он по очереди слегка ухватил их зубами, лизнул, медленно и дразняще пососал их, наслаждаясь властью над её дрожащим телом и мучая поцелуями. Джонс прошёлся по грудям, несколько раз смяв их, и спустился ниже, щекоча кожу щетиной. Чёрт подери, он играл ею, как марионеточной куклой, от любого его прикосновения Свон словно искрила и плавилась, как на солнечном пекле. Она чуть не изумилась, что Киллиан вдруг решил одарить её ласками и прелюдиями, но он безжалостно разрушил её надежды, отпрянув и устроившись удобнее на коленях.       Эмма не успела даже пискнуть, когда Джонс повернул её на левый бок и сел на одну ногу, перекинув правую через бедро и придерживая её. Кляп заглушил всхлип, вырвавшийся из горла, когда член прижался к промежности Свон. Мгновение — и Киллиан легко проник в неё.       Боже, да!       Вмиг она, кажется, провалилась в огневую, горящую бездну, поглощающую сознание, окутывающую и уносящую на седьмое небо наслаждения. Сердце разом застучало ещё быстрее, будто подстраиваясь под ритм Джонса, почти мстительный, резвый и сильный, выжигающий всё. Низ живота нещадно, но так сладко свело, стоило почувствовать его во всю длину, мурашки пронеслись от загривка к пояснице. И дьявол возьми, настолько же Эмме нравилось ощущать член внутри, эти толчки, от которых внутри разгоралось пламя, расползающееся по всему телу, становилось всё горячее, сильнее, било в виски и заставляло хвататься за верёвку и изгибаться. Но главное, что это был Киллиан! Его имя даже звучало, как сладкая патока и самое желанное слово на свете. Его хотелось выкрикивать, но кляп отнимал у Свон эту возможность.       Волосы беспорядочно разметались по одеялу. Эмма зажмурилась, пытаясь глубоко дышать, ведь Киллиан, как и обещал, выбивал из неё душу, желание противиться. Он мог делать с ней всё что угодно, а она была не в силах даже дёрнуть рукой и дотронуться до ноющих сосков. И это чертовски заводило, приносило раннее неизведанные ощущения, настолько, что смазка стекала по внутренней стороне горящих от ударов бёдер. Свон упивалась глубокими проникновениями, напряжение словно электрическими молниями доносилось до груди. Свон никогда не знала такой всепоглощающей, всепобеждающей страсти.       Кровать ужасно скрипела, качалась, и громкие стоны Киллиана смешивались с влажными и развратными шлепками. Он жадно скользил по изгибам и аппетитным ягодицам ладонью и двигался в только ему комфортном темпе. Казалось, Киллиану абсолютно плевать на её состояние, и он гонится только за своим удовольствием. Возможно, она бы и поверила в то, что Киллиан — бессердечный магистрат, бессильно наблюдая за тем, как бусинки пота стекают по его шее, но он всё равно не забывал массировать клитор и следить за ней.       В какой-то момент ему наскучила эта поза, и он остановился, поймав удивлённое мычание Эммы. Какого чёрта?! Она почти достигла пика! Запястья уже начинало саднить, и она хотела поскорее избавиться от верёвки.       — Давай, разведи ноги и обхвати меня, — по-хозяйски потребовал Джонс, переводя дыхание, а после потянулся к тумбочке и достал из ящика вибратор. О, как же Свон обрадовалась, что он догадался об этом! Киллиан пододвинулся и подложил ей для удобства подушку под спину, подтянул её к себе на колени и вновь вошёл, как только Эмма обвила талию ногами.       Она сдавленно закричала, когда Джонс приложил включённую, вибрирующую игрушку к возбуждённому клитору и продолжил двигаться. О, боги! Это было выше её сил, и белые пятна полетели перед глазами. Эмма особенно сильно сжала шарик зубами, натянувшись как струна. Киллиан точно сведёт её с ума: теперь он проникал максимально глубоко под другим углом! Свон извивалась змеёй, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь.       Раз. Разум медленно отключался от происходящего вокруг.       Два. Свербящее, изводящее чувство внутри накалилось до предела. Вибратор надавил чуть больше, Джонс, уже давно забыв про роль, воскликнул: «Мила!», и горячее семя хлынуло внутрь.       Три. Это была последняя капля. Яркая вспышка оргазма ослепила Эмму, дрожью пробежав по телу, заставив дёрнуться и закричать. Блаженство. Как же долго она ждала этого…       Усталость мгновенно обрушилась на двоих, и Свон изнемождённо обмякла. Сердцебиение медленно приходило в привычный темп, и мир приобретал цвета и звуки. Выдохшийся Киллиан рухнул рядом с ней, с трудом найдя в себе силы развязать веревки и снять кляп. Ура, свобода от надоевших пут! Руки противно болели и покраснели, как и все мышцы.       — Мила, тебе понравилось? Я нигде не перегнул палку? Ты этого хотела? — взволнованно спросил Джонс, нежно обнял её, поцеловав в лоб. Вот он — её настоящий и ласковый, как кот, Киллиан.       — Всё было прекрасно, на высоте! Именно этого! Правда, ты шикарно сыграл. Я реально поверила, что ты из Древнего Рима, — устало усмехнулась Эмма, укрыв их обоих одеялом и уютно прижавшись к его груди. — Мне с тобой очень повезло.       — Значит, не зря столько лет учился в одной из лучших актерских школ Франции. Знаешь, а мне нравятся такие уроки истории. У тебя неординарный подход, как заинтересовать темой, — рассмеялся Киллиан.       — Я могу и на другие эпохи подготовить «урок», — промурлыкала Свон, перебирая пряди его волос.       — М-м-м, с радостью! — озорно чмокнул её в губы Джонс.