Небольшая миссия

-Как Мелина с Алексеем? – попыталась завязать разговор Наташа. В воздухе витало напряжение. Елена доела свой ужин и мыла кружку. -Нормально. Представляешь, снова сошлись. Это довольно мерзко – Нат усмехнулась, вспоминая их семейный ужин двухлетней давности - Была у них в пару месяцев назад, забирала новую партию антидотов. Молчание продолжилось, а Нат не было мастером заполнения таких пауз. Уж точно не с сестрой. - Ты так и не отправила ему фигурку Капитана Америки – правые уголки губ сестер синхронно расплылись в одинаковых ухмылках. - Да, я надеялась, что он забудет. - Или просто не хотела рассказывать той своей семье об этой – это было резко. Только Елена могла так задевать Наташу. Большую часть времени она находится в мужском коллективе с язвительными шутками Старка, с Клинтом, который знает ее очень хорошо и может иногда чутка кольнуть ее своими шутками. Но Елена…. Она знала Наташу всего три года в детстве и все же, знала ее как облупленную. Она была младше, в Красной Комнате они тренировались отдельно и не пересекались. Возможно, часть ее тренировочной программы отличалась от Наташиной, ведь они периодически изменяли ее. Но несмотря на это, она видела все ужимки Романофф, она знала когда спокойствие наиграно, знала когда она врет. Так же и Нат могла читать младшую вдову без особого труда, хотя со стороны это было невозможно. Слишком тщательно их тренировали, выбивали все эмоции, если дернется хоть один мускул, хоть одна лишняя искра проскользнет во взгляде… Наташа не знала, что ответить на этот упрек. Она ведь действительно никому не сказала. Только Клинту. Для нее это было слишком личное, чтобы делиться. Слишком сокровенное. Слишком ее. Только ее. - Они хоть что-то знают о тебе? О Красной Комнате? Или ты водишь их вокруг пальца? – Наташа подняла взгляд и встретилась с голубыми глазами Елены, в них читалась злость, ярость, обида и осуждение – Как они могут тебе доверять, если ничего не знают о твоем прошлом? Ты можешь написать себе новое имя в паспорте, но это не изменит тебя внутри. Они подставляют тебе спину на заданиях, от тебя зависит их жизнь. Как ты можешь называть их своей семьей, если ты не честна с ними, если не можешь им довериться и открыться? - Не всем нужно выливать свои эмоции и переживания на других, Елена – Белова усмехнулась этой реплике. Заходили желваки. - Конечно. В квартире стало тихо. Тиканье часов отдавало в голову. Было около десяти. - Ты же тоже подставляла мне свою незащищенную спину – Елена медленно подняла глаза на Наташу – Тебе мешало то, что ты не много знала о том, что со мной происходило на протяжении более чем 20 лет? – Наташа говорила спокойно, размерено, смотря прямо в глаза сестре - Это другое. Я прошла через Красную Комнату. Новости о мстителях разносились по всему свету. Я имела представление что с тобой было. - Они знают, что меня готовили убийцей. Они знают, что я сделаю так, как посчитаю нужным, и плевать я хотела на правила и закон. Тони как-то сказал, что я «не двойной агент, а тройная дрянь» и я понимаю, что отчасти это правда. Но своими поступками. Поступками, гораздо позже Красной Комнаты, я показала, что на меня можно положиться. Снова тишина. Тиканье часов. Обе готовы уже выстрелить в их чертов механизм, чтобы заткнуть их. - Как ты смогла жить дальше? – Елена произнесла это хриплым голосом почти беззвучно. Она не смотрела на Наташу. Не могла. Она только что признается в слабости. Слабым не место в Красной Комнате. Слабые умирают в Красной Комнате. - Я… я не знаю. У меня был Бартон. Он вытащил меня. Потом ЩИТ. Все завертелось. Одно задание, второе. Боюсь, я не очень поняла вопрос. - Я имею ввиду. Ты не чувствовала себя лишней в этом чертовом мире? Безмятежные люди на улицах. Дети, играющие на детских площадках. Мамочки, которые переживают о том, что их ребенок получил двойку, потому что не может вызубрить гребанную таблицу умножения. А я в это время каждую ночь просыпаюсь от того, что снова и снова стреляю в маленьких девочек. От того как их кровь растекается по бетонному полу. Слышу их предсмертные крики. Я не могу нормально ходить по улицам. Я пытаюсь следить за каждым человеком, за малейшей деталью, но я не могу так больше. Это не нормально. – она тяжело выдохнула после длинного монолога. Забавно, что некоторое время назад сама Романофф, сидя на балконе, думала о том же. И тут заявляется ее сестра и озвучивает эти вопросы вслух. Теперь их не спрятать в сознании. Теперь они реальны. Наташа встала и подошла к ней сзади. Шумно выдохнула и уткнулась лбом в сестринское плечо. - Это не проходит. Я до сих пор не могу нормально спать и понимаю, что уже не получится. Вряд ли я смогу на столько кому-то довериться, чтобы провалиться в крепкий, глубокий сон. Нигде не безопасно. Елена отстранилась от Наташи, но только для того, чтобы полностью к ней повернуться и притянуть к себе, положив руку на тонкую изящную шею сестры. Лицо Наташи уткнулось в ямку над ключицей. Елена пахла миндалем. Она приобняла старшую вдову за талию и вдохнула запах ее шампуня. Наташе было слишком хорошо, слишком тепло. Не отдавая отчет своим действиям, она нежно поцеловала младшую в шею. Дыхание Елены замерло, ее мышцы напряглись, рука, которая до этого поглаживала поясницу, остановилась. Черт. Наташа не знала почему она это сделала. Но тут ей вспомнился взгляд Елены несколько часов назад. Это желание, которое едва можно было различить за другими эмоциями. Рука по-прежнему грела поясницу. Наташа выпрямилась и посмотрела в глаза сестре. Боже. Этот горящий взгляд, от которого у Наташи будто опустились вниз все органы. Рот Елены был приоткрыт, она по-прежнему старалась не дышать. В глаз читался страх и бурное, страстное желание, граничащее с похотью. Наташа должна была взять себя в руки. Они были сестрами, это было совсем не правильно. - Елена… - ее голос надломился – мы сестры… лучше не сто… - Ты сама утверждала, что мы не сестры. Может, может тогда ты была права? – взгляд Елены опустился на губы Наташи, зрачки были расширены, рука с поясницы поднялась на талию, а затем вверх на ребра и большой палец остановился ровно под грудью. У старшей вдовы перехватило дыхание. Это ведь неправильно. Она старше. Она должна остановить… Елена нежно и осторожно прикоснулась к губам Наташи. Быстро отстранившись, не встретив никаких возражений, она настойчивей поцеловала рыжую, прикусывая нижнюю губу. Услышав сдавленный стон, она расценила его как побуждение к действию и опустила руку на бедро мстителя, пытаясь притянуть Наташу ближе. Руки старшей вдовы схватили лицо блондинки, ее рот чуть приоткрылся и язык Романофф бесстыдно проник в ротик младшей сестры, что не могло не вызвать ее громкий стон. Руки по-хозяйски легли на упругую задницу Романофф, притянув её максимально близко к телу сестры. Грудь уперлась в грудь. Елена разорвала поцелуй, чтобы перейти к шее кусая кожу и оставляя засосы. Все эти действия вызывали тихие стоны Наташи. Она все ещё была старшей сестрой. Которой нетерпелось отыметь младшую на этом единственном диване на кухне. Или на столе. Да вообще плевать. Но она должна была хотя бы попытаться прекратить это, чтобы совесть была чиста. -Елена, мы должны остановиться - голос Наташи прозвучал ниже обычного на пару регистров. - Так остановись - Елена задрала рубашку Романофф и спускалась, образую мокрую линию от поцелуев, до пуговицы джинс - только скажи, и я прекращу Чёртова Белова. Она нагло играла с уже слишком возбуждения от её ласк Наташей. Наташа охватила руками блондинистую голову, заставив поднять на неё взгляд. Взгляды с бушующей морей чувств пересеклись. Это был спусковой крючок. Елена резко привстала, подхватив Романофф за бедра и усадив её на барную стойку. Нат обняла ногами тонкую талию блондинки и глубоко поцеловала её. Плевать. Она хочет этого. Хочет свою сестру. И не хочет останавливаться.