— Это та лошадь, у которой нет имени? Может, ты расскажешь Кираз ее историю? — Эта лошадь каждый раз скидывает меня с себя. Иногда она меня любит, а иногда я ее просто выбешиваю. Хм… Кажется, я придумал ей имя. — Какое? — Йылдыз. Ее тяжело достать, как и звезду, но когда за ней наблюдаешь, то она прекрасна…
Если бы ее попросили дать имя самому большому разочарованию в ее жизни, то Эда Йылдыз, не колеблясь, ответила бы — Серкан Болат: лишение ее гранта, невыносимое приказное поведение, непристойное предложение стать его невестой за деньги (или как он тогда это назвал — «возможность внести порядок в ее беспорядочную жизнь»?!), замкнутость, пренебрежение, холодность, недоверие, тайны и даже забвение — всего этого она хлебнула от него с лихвой на протяжении лишь одного года, будто выдала ему безлимитный тариф на прощение его ошибок… Но с неё хватит, все, довольно! Сейчас, спустя пять лет, она больше не намерена раз за разом давать ему шанс. Теперь она не одна, она в ответе ещё за одно невинное сердечко и просто не может допустить, чтобы ему тоже причинили боль. Отныне она даже не позволит ЕМУ подойти к своей двери, потому что там, по ту ее сторону, в мечтах о папе рисуют планеты и звёздные галактики маленькие пальчики, готовые в любой момент потянуться к замку, чтобы открыть его для долгожданного гостя. Но этот появившийся на их пороге через года старый знакомец, увы, не тот, кто сможет подарить радость, счастье и любовь ее сладкой малышке. К сожалению, доченька, это пришёл не твой отец, это постучало в дверь, а потом трусливо отпрянуло от неё личное разочарование Эды Йылдыз… Какая же она дура! Наивная, доверчивая идиотка, которая снова повелась на тёплое сияние его медовых глаз и нежные вибрации в хриплом, чуть приглушённом голосе. Как он смотрел на неё, как говорил, как касался ее волос, как целовал… А она уже было поверила, что он изменился, исправился, все осознал и теперь уж точно никогда-никогда ее не отпустит. Наблюдая за тем, как Кираз невольно тянулась к нему, как каждый раз ее глазки загорались от одного его присутствия, как она цепко и уверенно хватала его за мизинец, с радостью шагая туда, куда бы он ее ни повёл, как защищала его, не желая уезжать, Эда, в конце концов, решилась: она расскажет ему правду ради неё, ради ее маленькой черешенки, которая, сама того не понимая, выбрала себе в отцы Серкана Болата… Несмотря на то, что с самого рождения Кираз окружали только женщины — Эда, тетя Айфер и Мело — ее первым словом было «папа». Наверное, сама того не замечая, Йылдыз так часто произносила его, рассказывая малютке сказки, обнимая и убаюкивая ее, что ребёнок запомнил именно этот набор звуков. Мамины слёзы, мамина улыбка, мамин смех и мамин грустный взгляд — все это на протяжении пяти лет для Кираз было связано лишь с одним словом, с одним человеком — с ее папой. Он как будто всегда был рядом с ними, там, в рассказах, песнях, историях, такой близкий и в то же время недостижимый, что девочка невольно начала искать его в окружающих мужчинах. Дергая маму за подол пальто, она показывала пальцем на сидящего на лавочке мужчину и громко спрашивала: «Мама, а может это мой папа?», чем вызывала на лице незнакомца улыбку, а у Эды — стойкое желание провалиться сквозь землю. Добрый мороженщик, каждый день продававший им сладости, тоже очень скоро был записан Кираз в отцы. Потом пришла очередь почтальона, доставщика еды, парочки маминых клиентов и даже какого-то актёра с обложки журнала. Поняв, что пытливый ум девочки не оставит ее в покое, пока не предложит на эту роль всех окружающих их мужчин, Эда и придумала историю про космос и папин отъезд. Так она сохранит в дочке веру и надежду на то, что она когда-нибудь непременно встретиться со своим отцом, что он всегда помнит о ней, скучает, любит и очень-очень ждёт их встречи… Приняв окончательное решение вернуться в Турцию, Эда искала подходящее место для того, чтобы они все могли комфортно обосноваться. Она хотела быть вдали от шумного города и загазованного бизнес-центра, где постоянное движение и неуёмный ритм утомляют, не давая прочувствовать течение времени. Она мечтала о покое для себя и своей малышки в окружении леса, моря и цветов, и Пырыл нашла отличное решение — небольшой уютный домик в Шиле на берегу озера с огромной придомовой территорией и возможностью с лёгкостью добраться до пляжа. Но Пырыл не была бы собой, если бы не продумала и финансовую сторону вопроса: не представляя свою жизнь без работы, она позаботилась и об этом аспекте. Прошерстив близлежащие к предполагаемому месту жительства Эды заявки на разработку проектов ландшафтного дизайна, женщина наткнулась на старый и очень перспективный отель, требующий реновации, и на его молодую и амбициозную, не задающую лишних вопросов хозяйку, желающую вложить деньги в апгрейд территории, доставшейся ей по наследству от отца, и получить на выходе, как она выразилась, «просто wow, amazing и oh, my god». Эде нравился ее новый дом: пение птиц по утрам, запах свежести, вплывающий с рассветом в окно вместе с легким ветерком, и непоседливые солнечные зайчики, играющие светом на сладких щечках ее спящей малышки. Тетя и Мело через некоторое время после возвращения нашли себе работу в местном кафе при отеле, над ландшафтом которого работала Эда. Его хозяин — двоюродный брат владелицы — оказался, к счастью, совсем не похож на свою взбалмошную родственницу. Решив лично познакомиться с новым дизайнером, он случайно попал к ним на завтрак и остался в восторге от блюд тети Айфер, малышки Кираз и, конечно, самой Эды. Он был сражён ее красотой, энергией и невероятной улыбкой и решил во чтобы то ни стало сделать так, чтобы они задержались здесь подольше. Предложив работу Мело и Айфер в своём кафе, он удостоился их громких возгласов, благодарного теплого взгляда Эды и смешного победного танца Кираз. Он полюбил этих сильных и искренних женщин, от самой младшей до самой старшей, найдя в них свою семью. Постепенно он стал вхож в их дом и их жизнь, будучи начальником, другом и просто Бубой. Он ничего не требовал взамен, наслаждаясь общением с малышкой, начиная рыбалкой и заканчивая сказками на ночь, украдкой бросая на Эду тёплые, нежные взгляды. Он не будет торопить ее, давая ей время и просто оставаясь рядом, готовый всегда прийти на помощь, выслушать, поиграть с Кираз и, если нужно, заключить в свои робкие объятия их двоих… Эда уже год была в Турции, и за все это время, как ей и обещала Пырыл, она ни разу не столкнулась с Серканом. Все складывалось просто замечательно — новый дом, новая работа, новый этап их жизни — так, как она когда-то мечтала: вода, воздух, свобода и любимые люди рядом, с ней были все, кого она любила… почти все. Кираз была счастлива, у неё появился новый друг — мужчина, который с лёгкостью заполнил пробел в ее общении с отцом. Поначалу Эду смущало то, как Кираз называла его, но, как ни странно, девочка ни разу не спросила ее о том, является ли Бурак ее папой. Она словно решила больше не растрачивать это слово на всех знакомых, предчувствуя, что ее встреча с отцом ещё впереди, и терпеливо ждала возвращения своего космического героя… А он? Он в очередной раз подвёл ее, узнав все правду… Сбежав и отгородившись от неё закрытой дверью, Серкан просто молчал, долго, мучительно, истязая Эду неизвестностью. Все эти годы, снедаемая страхом и чувством вины, в тот вечер она, наконец, позволила вылиться из себя потоку всех хранимых ею тайн, опустившись на колени, словно на исповеди. А он? До самого утра он не проронил ни звука, тем самым подвергая Эду самой ужасной пытке — оставляя ее один на один с вереницей неотвеченных вопросов: что он думает, что чувствует, а, главное, хочет ли он быть с ними?.. А она? Она была нетерпелива, взволнованна и полна надежд. Стоя там, на берегу, где буквально день назад они вместе читали найденную в бутылке любовную записку, и он молил ее об очередном шансе, она наконец-то решилась дать его. Лишь бы знать, что он готов, лишь бы знать, что он больше никогда их не оставит, лишь бы… Эда плохо помнила его сумбурную речь. Что он там говорил? Что-то про несправедливость, материальную поддержку, про ответственность, про то, что не может поступить так с Кираз… После брошенной им фразы о том, что он не готов стать отцом, Эда слушала его, но уже больше не слышала, не узнавала, не понимала, оглушенная очередным приступом разочарования по имени Серкан Болат… Его дочь ему не нужна… Узнать подобное схоже со спуском по лестнице без одной ступеньки, когда на бегу ты вдруг понимаешь, что твоя нога проваливается в пустоту. Сначала тебя обуревает шок, потом страх, а на смену им приходит осознание неизбежного…— Я не хотела тебе напоминать об этом, но разве ты сама многократно не говорила Серкану прямо в лицо, что не хочешь видеть его в своей жизни? — Но я ему четко сказала, Мело, что в его жизни не может быть никого, кроме меня! Сказала, что ни одна женщина не посмеет воспитывать мою Кираз. Сказала, что не будет ни одной женщины!..
Если бы ее попросили дать имя самой жгучей ревности в ее жизни, то Эда Йылдыз, не раздумывая, ответила бы — Серкан Болат… Она никогда не считала себя ревнивой. Будучи чистой, доверчивой и наивной, она за год отношений с Дженком на расстоянии даже ни разу не допустила мысли о том, что он может ей изменить. Обман, предательство, тайны всегда были чужды ее открытой солнечной натуре, поэтому она и подумать не могла, что близкие ее сердцу люди способны на подлость. «Ревнуют лишь те, кто не уверен в себе или в своём партнёре. Мне уж точно с ревностью не по пути», — самонадеянно думала Эда Йылдыз, пока однажды самым неожиданным образом не влюбилась по уши, по самую макушку, до кончиков пяток… Будучи уверенной в том, что ее любовь никак не может быть взаимной, она впервые в жизни ощутила физическую боль оттого, что оказалась так слаба и беспомощна перед этим сшибающим с ног чувством, ведь ревность подобна лезвию без ручки, которым больше всего ранишь самого себя. И чем ближе они с Серканом были к достижению цели их договора — возвращению Селин — тем сильнее кровоточило ее изрезанное ревностью сердце… Имела ли она право любить его, а тем более ревновать? Он был ее врагом, человеком, испортившим ее будущее, такой раздражающий, такой невыносимый, такой… красивый и такой… чувствительный под куполом звёзд и струями водопада, когда никто не видел его, кроме нее… Она впервые столкнулась с ревностью бесправной, безответной, ревностью без претензий и надежд, такой же, какой была ее любовь к Серкану Болату… А потом появилась Балджа. Эта буквально помешанная на Серкане новая PR-менеджер. Эда всегда доверяла ему и была уверена в Болате даже тогда, когда они расстались, продолжая прожигать друг друга взглядами и сводить с ума нахождением в радиусе трёх метров, но она также знала, на что способны женщины — коварные, влюблённые и желающие заполучить мужчину, ЕЕ мужчину… Больно пиная Серкана сапогом под столом во время их рабочего ужина на троих; устраивая ему выволочку в тот вечер, когда, придя к нему с попкорном посмотреть фильм, застала в его доме эту несносную брюнетку; еле сдержав желание воткнуть Балдже в глаз вилку, когда, сидя в ресторане, та посмела прикоснуться к ЕГО лбу и шее под предлогом измерения температуры, и, конечно же, выгоняя эту кучеряшку на ночную улицу в одной рубашке и с грохотом захлопывая за ней дверь, Эда ни в коем случае не ревновала, она просто охраняла своё счастье, оставляя поцелуями на теле Серкана свои отметины… Вот и пришла к ней ревность бурлящая, собственническая, дерзкая, всепоглощающая, какой была и ее любовь к Серкану Болату. Но это все показалось ей детским лепетом, когда после двухмесячного исчезновения он вернулся к ней такой родной, такой близкий и такой абсолютно все забывший… Видеть, как он переплетает свои пальцы с пальцами Селин, слышать, как она называет его любимым и не ощущать ничего в его пустом взгляде, когда он смотрел на неё — оказалось для Эды самым страшным кошмаром, затмившим собой все те ужасы, которые приходили к ней во снах за время его отсутствия. Быть рядом и не иметь возможности обнять, ловить его запах и не осмелиться уткнуться носом в его шею, встречаться взглядом с его глазами и отчаянно искать там отблески былой любви, а ночами, длинными и одинокими, мучиться ревностью, которая, словно болезнь, разгорается к вечеру с новой силой, и гнать от себя мысли о том, что сейчас он, вероятно, с Селин любуется ИХ звёздами, смотрит ИХ фильмы и засыпает в ИХ постели… Тогда она познакомилась с ревностью отчаянной, беспомощной, впустую кричащей в темноту, какой была и ее любовь к Серкану Болату… А затем была болезнь, и пришло ощущение ускользающих от неё жизни, надежд и любви, когда близкий человек, будучи совсем рядом, мыслями, делами и поступками оказывается невероятно далеко, а ты безуспешно стараешься его удержать. Это как сжать в кулаке теплый, никому не принадлежащий прибрежный песок, но чувствовать, как он высыпается именно из твоей руки. Добро пожаловать, тихая, светлая ревность, растущая из желания принадлежать ко всем временам года своего любимого, такая же, какой была и ее любовь к Серкану Болату… За пять лет разлуки она вспоминала Серкана каждый день. Спрашивала себя: Как он? Здоров? Доволен? Влюблён? Она желала ему счастья, но в то же время мучилась ревностью, мыслью, что он можешь жить и быть счастливым без неё. Пришла, никого не спрашивая, ревность разлучная, щемящая, далекая, какой была и ее любовь к Серкану Болату… А теперь он был рядом с ней и Кираз всего второй день, а вокруг него уже вились стаи женщин. Хулья, кучка всезнающих мамаш и ещё эта несносная любительница коктейлей госпожа Дениз! Несмотря на то, что Эда не уставала повторять ему в лицо, что между ними все кончено, и она больше никогда ему не поверит, не простит, больше всего на свете она хотела впиться в его губы и зарыться пальцами в его идеально уложенные волосы… Вспыхнув словно спичка от одной лишь фотографии в сети, где ее работодательница сидела вместе с Серканом за тарелочкой спаржи и держала его за руку, Йылдыз была готова сжечь все вокруг, начиная, конечно, со своего ненавистного возлюбленного. Сама того не желая, Эда открыла дверь для ревности требовательной, неконтролируемой, неосознанной и непроходящей, такой же, какой была и ее любовь к Серкану Болату…Не нужно стараться быть идеальным отцом. Просто будь собой, и Кираз обязательно тебя полюбит.
Если бы ее попросили назвать имя самого лучшего отца в мире, то Эда Йылдыз, не сомневаясь, ответила бы — Серкан Болат… Она наблюдала его путь от «я не могу стать отцом Кираз» до «она — мой ангел, мое все» и не могла поверить своим глазам. Как же он старался! Как лез вон из кожи, чтобы наверстать упущенные годы! Как хотел заменить ей всех и стать самым-самым! Найти костюм астронавта, подговорить Джана ещё раз написать записку-обращение к папе и, привязав ее на шарик, появиться на дне рождения дочери, исполнив тем самым ее самую заветную мечту — это ли не поступок настоящего папы? Мастерить всю ночь напролёт летающий дом по ее эскизу? Легко, без колебаний и вопросов. Серкан и сам не знал, зачем сохранил тот рисунок, ведь он тогда и подумать не мог, что эта несносная малышка его дочь, но почему-то почувствовал, что его не стоит выбрасывать. Позабытый в заднем кармане брюк, он вдруг попался ему на глаза, и Болат, движимый необъяснимым порывом, решил сохранить его, положив вместе с вещами Эды в его тайной комнате. Склеивая палочки и надувая уже второй десяток красных воздушных шаров, он совсем не думал о том, какой это произведёт эффект. Он просто хотел исполнить ее мечту, ее фантазию, ведь он задолжал ей их за пять лет… Пойти на рыбалку и надевать там на крючок червяка? Без сомнений, прямо сейчас, но, правда, только в перчатках. Он не боялся учиться тому, чего не умел, не переживал о том, что будет выглядеть глупо или что у него ничего не получится. Он лишь хотел поддерживать все ее увлечения, разделить ее интересы, стать ее наставником, ведь он задолжал ей это за пять прошедших лет… Запомнить понравившийся ей к блинчикам крем с бананом и мёдом, а потом попытаться приготовить ей его на завтрак — что может быть проще? Ведь он никогда ничего не забывает, особенно, если это касается желаний его девочек. Подарить пони? Даже не обсуждается. Нанять лучшего в Турции учителя? Уже сделано. Соорудить на офисе детскую комнату с квалифицированным преподавателем — давно готово, осталось только запустить туда Кираз. Ведь он намеревался наверстать эти пропущенные им пять лет… Купить беговую дорожку, чтобы она тренировала руки? Проверять вакцинацию у кур? Высчитывать количество сахара в каждом кексе и стакане лимонада? Заматывать ребёнка двумя ремнями безопасности и обкладывать со всех сторон подушками при транспортировке даже на несколько километров? Обязательно, безапелляционно, как говорят американцы: It’s a must! Подыскивать школу, не спросив у Эды? Начать отбор нянь, не посоветовавшись с Йылдыз — разумеется, это же очевидно и просто жизненно необходимо. Он был помешан на здоровье, благополучии и безопасности Кираз, чем сводил Эду с ума. Конечно, ведь он задолжал ей это за пять лет… И откуда робот-Болат научился рассказывать такие сказки? Приключения трусливого принца, оставившего на полпути свою принцессу, Аполлон, покинувший свою возлюбленную — эти рассказы были вольной интерпретацией их истории любви, но Эде очень нравились придуманные Серканом концовки. «Апполон вернулся и захотел, чтобы любимая женщина простила его. Но женщина ничего не ответила ему, лишь протянула веточку черешни. И в тот день Аполлон поклялся, что больше не будет бояться и никогда не откажется ни от женщины, ни от черешни». Прекрасная сказка под прекрасным ночным небом, когда эти трое, сами того не подозревая, загадали одинаковое желание под падающую звезду… «Кираз — это чудо», — сказал он ей, и теперь Эда видела, как это чудо изменило его. Он снова позволил себе мечтать, фантазируя, как они вместе с Эдой впервые отпустят двадцатипятилетнюю (над этим вопросом Йылдыз, конечно, ещё придётся поработать) Кираз с друзьями в клуб, а сами последуют за ней тайком и будут украдкой наблюдать, танцуя и обнимаясь в темном уголке… Широко улыбаясь, он строил планы о том, как они вместе поедут в Италию, Эда будет работать там над проектом фасада дворца, а он с их малышкой — учить итальянский и гулять по улочкам, изучая особенности местной архитектуры… Он был настоящим отцом, ревнующим дочку даже к пятилетнему другу и готовым на все ради ее будущего, ведь он дал ей слово Серкана Болата. Он был настоящим отцом, заботливым и терпеливым, переживающим и, как всегда, берущим на себя ответственность за все происходящее… Стоя в светлом больничном коридоре, он совсем не слышал начавшегося между его мамой и Мелек спора, не видел всей этой взволнованной толпы, думая лишь о здоровье его любимой крошки, подключённой к аппаратам и капельницам по ту сторону двери. Он был виноват в этом, ворвавшись в их жизнь и стараясь переменить все на свой лад. Он снова был причиной слез Эды, ее страданий, хотя дал себе обещание, что больше никогда такого не допустит. Он опять подвёл их, и осознание собственной беспомощности щемило грудь. Но маленькие ангелы не обращают внимания на такие глупости. Если уж они выбрали своих героев, то простят им их ошибки, а если, к тому же, назвали «папой», то будут с ними до конца… Заблудший и нашедший дорогу домой астронавт, набравшийся храбрости трусливый принц, поумневший Апполон, раздражающий, невыносимый, невероятно внимательный и ласковый, нежный, любящий и абсолютно сказочный папа — Серкан Болат. Папа, желающий каждый день делать своему ребёнку самый лучший подарок — любить его маму— Мама, ты любишь Серкана Болата?
— Эммм… да,. конечно, очень люблю.
Так как он очень хороший человек.
Правильный, умный, чувственный, честный
мужчина… Но иногда, когда возникает проблема,
вместо того, чтобы решить ее, он прячется в себе.
— Как маленький принц?
— Да, как маленький принц.
Тоже весь мир обошёл, а лишь потом поумнел…
Если бы ее попросили дать имя самой большой любви в ее жизни, то Эда Йылдыз, не мешкая, ответила бы — Серкан Болат… Кто бы мог подумать, что одна неожиданная встреча + несколько вырвавшихся в негодовании упреков + одна поцарапанная машина + две пары наручников + одна забытая сумочка + один частный самолет + один, но стоящий тысячи, страстный поцелуй + один контракт + две помолвки (одна из которых была фиктивной) + Анталийские водопады + черно-белый медиатор + книжка «Маленький принц» + море + цветы и мирриады мерцающих звезд вкупе с самым романтичным роботом и дерзкой упрямой цветочницей станут формулой любви Эды Йылдыз и Серкана Болата. Сколько всего они вынесли, через что прошли, но, безумно любя друг друга и находясь рядом, они умудрились оказаться по разные стороны их совместного жизненного пути. Любящие, любимые, они обрекли себя на несчастье, потерявшись в заботе друг о друге… А любовь? Кто-то сказал, что любовь живет три года, но это точно не про них. Насколько бы не были разбиты их сердца, насколько бы они не были разочарованы, их любовь не прошла. Все это время она жила в их воспоминаниях, в забытых ЕЮ вещах, в ЕГО оставленной теплой кофте, во вкусе горячего кофе, в шуме моря, в сиянии звезд и, конечно, в их малышке Кираз… Внимая признаниям Серкана у дверей своего дома, Эда не могла поверить услышанному. Он был бесплоден и все это время ждал рецидива болезни?! Вместо того, чтобы стараться прожить оставшееся время с ней, он предпочёл отпустить ее, боясь быть для неё обузой! Несмотря на то, что он был ее воздухом, ее смыслом, ее жизнью, он принял решение не забирать себе ее время, будучи убеждённым в том, что у него больше нет на это права… Какой же типичный Серкан Болат, своим волевым решением обрекший их обоих на страдания… «Ты — идеальная, Кираз — идеальная, а я всегда привык быть один…» Сколько тоски было в его голосе, сколько грусти в глазах, сколько боли в словах о том, что все это время он жил памятью о ней, каждый день, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом… Не в силах вымолвить ни слова, она слушала и ужасалась тому, как этот человек-кремень, человек-робот, лишившись надежды на создание семьи и долгую счастливую жизнь, принес себя в жертву ради неё, ради ее мечты, ради ее будущего, ради ее счастья… Слёзы брызнули из глаз от осознания того, как она оказалась несправедлива к нему, а особенно к его любви… Она видела, как он любит, как старается ради них. Как готов на все, лишь бы она простила и снова поверила. Как без колебаний отказывается от того, что когда-то казалось ему самым важным — от работы, от своего распорядка, от своих принципов. Эда видела, как сложно ему было сдержать себя, чтобы не ответить на важный деловой звонок, как у него то и дело руки тянулись к ноутбуку, чтобы проверить почту, как краем глаза, украдкой он заглядывал в чертежи, разложенные перед Энгином, но он пытался, он пробовал, он менялся. Куда делось его правило не доедать надкусанное и не есть с одного прибора? Утром, готовя Кираз завтрак, он угостил Эду заправкой для блинчиков и самым бесстыжим образом облизал за ней вилку, прожигая своим «заинтересованным» взглядом. Коварный соблазнитель — Серкан Болат. Если бы Эда тогда не опиралась ладонями о столешницу, она наверняка рухнула бы прямо там из-за подкосившихся от его горящих глаз коленок. Он спал на полу, рискуя подхватить простуду, лишь бы быть с ней в одной комнате, лишь бы вдыхать ее аромат, исходящий от подушки, лишь бы оказаться утром в ее постели, крепко прижимая к себе. Он был готов поехать ради нее за покупками, научиться выбирать на рынке арбуз и даже съесть грязный клубень, потому что любил, потому что старалася, потому что «Эда Йылдыз, эта картошка уже изменилась»... А любовь? Выросшая из ненависти, из невозможности, преодолевшая недоверие и страхи, простившая обиды и семейные трагедии, уничтожившая границы и стены, излечившая фобии и болезни, воскресшая, забытая, запутавшаяся, жертвенная, разрушающая и вместе с тем воскрешающая, дарующая жизнь, заставляющая меняться, никогда не предающая и определенно заслуживающая ещё один шанс — это все их любовь…