— Начну, пожалуй, с самого главного. — Тихон Игоревич развернулся возле доски, обводя взглядом весь класс. — Ни для кого не секрет, что вы в этом году одиннадцатиклассники. Мне бы не хотелось слишком на долго растягивать речь по поводу важности этого года, вашей успеваемости, сдачи экзаменов и поступления. Всё это вы так прекрасно знаете, ну а если нет, подумать ещё успеете. Я также не хочу заострять внимание на темах курения, алкоголя или ещё чего поинтереснее, опять же потому, что не вижу в этом смысла и считаю вас достаточно взрослыми, чтобы вы сами решали, стоит ли курить или пить. Тем не менее я надеюсь, что вы понимаете вредность всех этих вещей и не злоупотребляете ими.
Ваня глубоко выдохнул, опуская руку к карману, чтобы пощупать его, точно ли сигареты не выпали?
Раз, два, три. Все на месте.
— Собственно это все, что я хотел вам сказать. На своих партах вы видите листочки с расписанием на этот учебный год. Дополнительные занятия по предметам, которые вы будете сдавать, будут проводится после уроков. Сегодня директор просил не загружать вас этим, но в течении недели вам нужно будет окончательно решить, что вы сдаёте. Ещё одна информация — в середине года у нас как обычно планируется выезд в другой город с вашим параллельным классом. Куда поедем, решим все вместе. Вопросы?
Никто из ребят не поднял руку, класс был наполнен шебуршанием бумажек, с напечатанным на них расписанием. Тихон подождал, когда большая часть учеников закончит ознакамливаться с листочками и продолжил:
— Теперь, пожалуй, нужно познакомиться с новыми ребятами в нашем классе. Серёжа, Ваня, если хотите рассказать о себе — вам слово.
Горошко посмотрел на Ваню и тот, неуверенно пожав плечами, отвёл взгляд в сторону. Серёжа нахмурился, явно о чем-то задумываясь, но уже в следующую секунду встал, широко улыбаясь. Бросив взгляд на классного, парень окончательно расслабился, кажется Тихон Игоревич не обратил внимание на его смятение.
— Я Серёжа Горошко, и нет, горох не мой любимый овощ. — по классу раздались смешки. — Умею играть на гитаре, ещё вроде бы, не плохо пою, люблю готовить простенькие блюда. Обожаю Маяковского и в будущем хотел бы попробовать играть в театре.
— Что ж, отлично. Могу тебя обрадовать, в нашей школе ценят творческих людей, так что место в новогодней постановке тебе уже обеспечено. — широко улыбался Тихон. — Ты откуда приехал?
— Из Питера. В раннем детстве жил там, в шесть переехал в Москву. Сменил две школы, эта третья. Мы с Ванькой решили вместе перевестись, наша прошлая школа была просто невыносимой.
— Знаю, знаю о ней. Надеюсь, тут вам понравится больше. Спасибо, присаживайся. Теперь ты, Вань.
Янковский выпрямил спину, но, когда в области лопатки что-то закололо, снова облокотился на спинку стула, мотая головой.
— Не хочешь говорить? — спросил учитель.
— Извините, но да. Не хочу.
— Как знаешь. — мягко продолжил Тихон. — В любом случае, здесь никто не собирается кусаться.
Ваня кивнул, и когда взгляд карих глаз метнулся куда-то в сторону, вытер потные ладони об штаны.
В стороне кто-то фыркнул, а потом издал нечто, похожее на смех. Янковский обернулся на звук и столкнулся с самодовольным лицом парня, лукавая улыбка которого придавала ему вид напыщенного индюка. Наверное, это тот самый Глеб.
Странный звук не скрылся и от педагога. Тихон Игоревич зыркнул на парня, слабо хмурясь в лице.
— Васильев, я надеюсь, в этом году у тебя будет меньше приключений?
— Я тоже надеюсь, — прыснул Глеб.
— Смотри мне, — пригрозил пальцем историк, — а то доведешь меня до инфаркта своими выходками и не будет у вас больше любимого Тихона Игоревича. Тогда не жди пощады от класса.
Ребята засмеялись, от чего и педагог расплылся в улыбке.
И почему этот Тихон Игоревич такой необычный? Совершено не похож на среднестатистического учителя в школе. Начиная хотя бы от внешности: эта улыбка, смеющиеся глаза, кудряшки на голове не вызывают никакой неуверенности или страха, а скорее даже наоборот дарят доверие.
Все учителя из прошлых двух школ Вани вели себя так, будто жизнь их обидела или оскорбила. Парень не мог вспомнить ни одного педагога, который не кричал и не придирался по любому поводу. Вообще учителям в Ване много чего не нравилось, начиная от периодических опозданий на пару минут в первый урок, и заканчивая тем, что он без спроса уходил в туалет, когда его не выпускали из кабинета, матерясь себе под нос.
Янковский никогда не понимал, чем он досаждал учителям. Да, иногда вместо того, чтобы записывать тему, он черкал лёгкие наброски рисунков в тетради, но это не означало, что в будущем он бы сотни раз переспрашивал самые простецкие вещи, как делали его одноклассники. К двойкам Ваня относился равнодушно, большинство плохих оценок он получал просто из-за личной неприязни учителей, из-за того, что опаздывал на уроки, никто не интересовался его
реальными знаниями. Парень на своём жизненном опыте подтвердил, что оценки — не показатель знаний, поэтому и относился к ним соответственно.
— Я думаю, на сегодня это все. — Ваня снова вернулся в реальность, прикусив губу, потому что опять углубился в свои мысли не в самый подходящий момент. — Идите-ка все домой, набирайтесь сил, в этом году они вам понадобятся, и пожалуйста, не опаздывайте завтра. Как видите, физкультуры первым уроком нет, а это значит, что прогуливать не получиться. Серёжа, Ваня, подойдите ко мне на пару минут, всех остальных отпускаю.
Класс стали медленно покидать группки подростков, предварительно задвигая стулья за парты и прощаясь с классным руководителем. Когда из кабинета вышли все ученики, Серёжа уже покачивался взад-вперед около стола Тихона, пока Ваня с неохотой топтался рядом.
— Ну так, парни, — начал Тихон Игоревич, — как вы могли заметить, школа у нас большая, думаю, первое время можно потеряться в этих хоромах, так что вам стоит прогуляться по всем коридорам. Сегодня уже не буду для вас экскурсию делать, как никак первый день, вам и домой хочется. Завтра кого-нибудь из ребят попрошу все показать. Идёт?
— По рукам, — ответил за друга Горошко.
— Уже успели с кем-нибудь познакомиться?
— Так, пара человек, — снова заговорил Серёжа. — Люба оказалась дружелюбной.
— Да, — Тихон расплылся в улыбке. — «Батарейка» нашего класса. Может быть ее попрошу показать все вам, раз нашли общий язык. Ну что-ж, не буду больше задерживать, встретимся завтра. И Вань, — вдруг добавил мужчина. Парень оторвал взгляд от своих кроссовок. — Не стесняйся.
Тихон Игоревич улыбнулся Янковскому, и тот, в замутнении ответил:
— Да, конечно.
— До свидания, Тихон Игоревич, — Серёжа потянул друга за плечо, чтобы выйти из кабинета.
— Пока-пока.
За дверью, подперев стену, стояла Люба. Ваня удивлённо поднял бровь, девушка хмыкнула:
— Вы как-то долго. Пошлите на свежий воздух.
***
— Ты куришь? — спокойно спросил Серёжа, пиная крышку от газировки по дороге.
— Редко, — ответила Люба. Девушка зажгла сигарету и сделала первую затяжку.
— Можешь дать зажигалку? Я свою дома оставил.
— Эх вы, курильщики, — улыбнулся Серёжа, потрепав Ваню по волосам.
— Зожник, — Янковский прикрыл фитиль ладонью, и зажав сигарету между зубами, стал щёлкать зажигалкой. После того, как кончик никотиновой палочки запылал красным цветом, парень, зажимая её между указательным и средним пальцем, поднёс к потресканным губам, делая глубокую затяжку. Затяжка получилась слишком долгой, от чего Ваня инстинктивно кашлянул, в уголках глаз появились слезы.
Выдохнув едкий дым, он увидел зажмуренное лицо лучшего друга:
— Уж лучше быть зожником, чем постоянно нюхать эту гадость.
Ваня усмехнулся и обернулся на Любу, которая докуривала сигарету.
— А ты что думаешь на этот счет?
— На счёт зожника или гадости?
— Всего.
— Кто хочет, тот и курит. — Люба кинула окурок под ноги, затушив его носком обуви. — Никогда не встречала людей, которые бы вели здоровый образ жизни. Каждый либо курит, либо пьёт, на крайний случай позволяет себе есть вредную пищу, поэтому зожников нет. Человек губит свое здоровье, зная о последствиях. Поэтому лучше закрыть рот, а не рассказывать каждому встречному о вреде сигарет.
—Монолог Чацкого страница тридцать два, — Горошко подул в свои ладони, после чего засунул их в карманы: осень только началась, но холода пришли как-то быстро. — Ты где живёшь?
— Да вот, перейдём один дом, направо и там мой подъезд.
— Хорошо.
На этом разговор окончился. За три минуты ребята дошли до нужного дома, Люба, попрощавшись с парнями, побежала по лестнице. Капли дождя падали на крышу с размеренным стуком, скатывались вниз маленькими ручейками, образуя лужи на асфальте. Серёжа с Ваней остановились под козырьком подъезда, ждали, пока Янковский докурит. Когда Ваня выкинул окурок, Серёжа накинул капюшон ветровки и сказав «пошли ко мне», наступил в ту самую лужу, которая образовалась на земле пару минут назад.
***
У Серёжи Ваня чувствовал себя как дома, если не спокойнее. Красную кружку с Железным человеком он видел чаще, чем свои пять пальцев, так же, как и чувствовал вкус карамельного кофе с ложкой молока. Дома Ваня довольствовался кофе без сахара и каких-то добавок каждое утро перед школой, а вечером — чаем, максимум с одной ложкой сахара.
— Не хочешь ничего перекусить?
Ваня замотал головой.
— У нас есть орешки со сгущёнкой, но надо поторопиться, пока мелкая с детского сада не пришла.
— Я не обкрадываю детей, — улыбнулся Янковский.
Младшей сестре Сережи было пять, но несмотря на это, она умна не по годам. Не хотелось заставлять её лишний раз гадать, куда делись все орешки со сгущёнкой.
— Как знаешь, — Серёжа закинул себе в рот две печеньки. — Может быть, последний раз в «Доту» зарубимся перед трудной неделей?
— А давай.
Вечер в компании лучшего друга за любимой игрой — то, о чем мечтал Ваня.
