***
На улице было не так уж холодно, хотя для начала сентября так себе погодка. Лужи, оставшиеся после дождей, уже давно высохли. Ничто не напоминало о пасмурных днях: даже солнце своими лучами кувыркалось на последних зелёных листочках, которые скоро пожелтеют и вовсе упадут с деревьев. Сеня хотела покрасоваться своим новым нарядом, который они выбрали с Серёжей, в детском саду, но уже сейчас она вышла в модной джинсовой кофточке, белых кедах с нарисованными музыкальными инструментами около шнуровочных отверстий и синей шапочке с жёлтой нашивкой-молнией на правой стороне. — Серёж, а зима скоро будет? — Сеня крепко держалась за ладонь брата, перескакивая с место на место, скорее всего, играя в игру, которую все знают с раннего детства: наступай только на красные плитки, а не на серые, иначе утонишь. — Скоро-скоро. Вы что в детском садике совсем месяца не учите? — Учим. Сначала сентябрь, потом октябрь, ноябрь и зима! — Ну вот, почему ты спрашиваешь, когда зима наступит? Сама же все знаешь. — Зима — это когда снег идёт, может быть, он и сегодня повалит с неба. Девочка двумя ручками вцепилась в брата, поджимая под себя ноги, Серёжа усмехнулся, подтягивая ее к верху, от чего сестра висела на руке, как обезьянка. — Если сегодня пойдёт снег, мы, наверное, заморозимся все. — он щёлкнул девочку по носу. — Зато представляешь, как Безымяныш обрадуется? Он ещё никогда снега не видел! — А правда. Серёжа любил эти моменты, когда было легко и свободно, маленькая ладошка сестры сжимала его ладонь, Сеня о чем-то постоянно лепетала: как Петька из группы за косичку дёрнул, как Надежда Ивановна похвалила за рисунок, который она вместе с Ваней рисовала, как мама обещала в выходные научить её готовить блинчики. С сестрой парень чувствовал себя самым что ни на есть счастливым человеком. Дорога до магазина не заняла много времени, «Пятёрочка» была как раз за домом Вани, поэтому они должны были быть у него минут через пятнадцать. — От меня ни на шаг не отходить! Окей? — Серёжа отпустил руку сестры для того, чтобы взять корзинку. — Ага! — Идём, Ваня просил шапки красные взять. Внимание Сени сразу приклеилось к стеллажам, заставленных мармеладками, кукурузными палочками, чупа-чупсами и другими сладостями. Серёжа повернул к корзинкам с развесными конфетами, начал насыпать в пакетик «Красную шапочку», девочка сморщила нос: её брат с Ваней часто ели такие конфеты, но ей они совсем не нравились — невкусные же, да и старые какие-то. Когда она поделилась этими размышлениями с папой, он рассмеялся, предупредил, чтобы Сеня об этом при брате не говорила, только Серёжа уже все услышал, зашёл на кухню со словами о новом поколении детишек, которые кроме Милки ничего не хотят пробовать, вытянул из пакета охапку конфет и ушёл к себе, в шутку бурча под нос «мне больше достанется». После этой ситуации Сеня мысленно поклялась себе никогда не упоминать про эти вафли, поэтому сейчас, чтобы не мозолить глаза «Красным октябрем» отошла от Серёжи, заприметив полку, изучила её взглядом, нахмурившись. Кто поставил печеньки так высоко? — Дяденька, — девочка дёрнула рукав рубашки какого-то мужчины, привлекая его внимание, — помогите пожалуйста печеньки достать, они высоко очень. — Показывай, какие? — улыбнулся мужчина. Девочка ткнула пальцем. — Вон те, с яблоком. — Держи, — мужчина с лёгкостью взял упаковку, протянув её Сене. — Спасибо! — Сеня покрутила пачку в руках, проверяя, точно ли это те печеньки, которые они постоянно с Ваней хомячат вместе. — Сеня-я-я! — раздалось из угла. — Фу-ух, ты зачем убежала? Просил же не отходить. Я так переволновался! — Серёжа чуть ли не упал на колени около сестры, всматриваясь в её глаза: девочка не расстроилась? Вдруг она потеряла его и испугалась? — Прости пожалуйста, — Сеня надула губы, обнимая брата за шею. — Я больше не буду, только маме с папой не говори. Мне просто хотелось печеньки для Вани взять. Доказывая свои слова, девочка потрясла упаковкой печенья. — Кидай в корзину, — вздохнул Серёжа. Знал же, что без этой сладости его сестра не уйдёт из магазина. — Пойдём к кассе, я взял все нужное… — парень запнулся. — Дмитрий Юрьевич? Здравствуйте! — Привет-привет. Я смотрю, кто-то решил с утра пораньше пройтись по магазинам? — Какой с утра по раньше? Скоро уж пол первого будет. Сень, это Дмитрий… — Хороший дяденька! Он мне помог печеньки достать, а то их так высоко поставили, что даже кролик Митька из деревни не допрыгнет! Учитель с учеником засмеялись, после чего Дима попробовал спроецировать знакомство ещё раз: — Ну, Серёж, валяй. Что это за восьмое чудо света? — Я не восьмое чудо света, я Сеня. — Конечно-конечно, как скажешь. Я Дима. — девочка пожала ладонь мужчине. — Вы у Серёжи математику ведёте? — Всё верно, а как ты узнала? — Он никак не может перестать маме рассказывать про Дмитрия Юрича, который его цифрам учит. — Правда? — мужчина, щуря глаза, хмыкнул, бросил на парня косой взгляд, от которого Горошко покраснел. — Ну-ну, не преувеличивай, Сеня. — буркнул он. — Пойдём к кассе, нас уже Ваня заждался. Сеня махнула рукой Дмитрию Юрьевичу, тот наклонился, и девочка прошептала ему на ухо: — Каждый вечер рассказывает. Только тс-с-с. — Сеня! — Иду, — хихикнула девочка. — Дмитрий Юрич, а давайте с нами! — А давайте! У кассы Сеня присела на корточки, рассматривая тучу конфет в разноцветных обёртках, после небольших раздумий схватила киндер-сюрприз. — Серёж, мне зубная фея сто рублей принесла, я хочу сама шоколадку купить. — Покупай, если хочешь. — Горошко бросил киндер к остальным покупкам. — Эх, а вот мне в детстве от зубной феи только десять рублей досталось. Да и то, с опозданием. Я проснулся с утра, зуба под подушкой нет и монетки тоже. Расстроился, а к обеду уже забыл об этом, гонялся с другими мальчишками в футбол и хвастался первым выпавшим зубом, который, к слову, мне выбили прошлым вечером. А как пришёл спать, увидел десять рублей на одеяле. — А ко мне в детстве зубная фея вообще не прилетала, — поддержал разговор Дима. — Помню только, как, когда зуб шатался, папа привязывал к нему нитку, другой конец к ручке двери. Резко дёргал и опа — ни зуба ни ручки, так сказать. Серёжа хихикнул, в то время как Сеня озабоченно скорчилась, будто от боли, спрашивая: — А вы не испугались, Дмитрий Юрич? — Нет, я даже ничего не почувствовал. — улыбнулся в ответ мужчина. Сеня что-то пробубнила в ответ, похожее на «мне бы было больно», а потом встала на носочки около кассы, хотя она недотягивалась даже до половины, когда стали пробивать её киндер. — С вас сто девяносто семь рублей. — Если я вам дам двести, значит вы мне должны три рубля. — девочка шлепнула в лоток для монет бумажные купюры. — Смотри, Серёж, а сестра-то догоняет тебя по знаниям в математике. Горошко цокнул, но, когда Дима беззлобно ткнул ему в плечо пальцем, смущённо улыбнулся. — О-о, наш Серёженька умеет краснеть? — Хватит, Дмитрий Юрьевич, — фыркнул парень. — Лучше скажите, вы с нами до двери? — Я с вами до улицы, — хитро ответил педагог.***
Как только Сеня стянула с себя новые кеды, она ринулась в зал Вани. Серёжа вздохнул, ощущая, как в душе расцветает знакомое чувство, даря тепло и искреннюю радость. — Ваня-я-я, привет! — Горошко шире улыбнулся, услышав это. — А что у тебя с лицом? — веселье сразу куда-то улетучилось. — Это опять дядя Максим? — Я в порядке, Сень. Не переживай. Серёжа прошёл в комнату, оценивая вид друга. Красные глаза, не то от слез, не то ото сна. Точнее из-за его отсутствия. Скудная улыбка на лице, покусанные губы. Ссадина где-то на щеке, какой-то непонятный синяк над бровью. Все как обычно. — Сень, принесёшь конфеты на кухню? — борясь с сухостью в горле, проговорил Ваня. — Ага. Как только сестра ушла, Серёжа бросил взгляд в коридор, а после серьёзно спросил: — Это произошло вчера на вечеринке? Васильев? — Нет, у него стычка только с Юрой была… — Отец? Ваня не ответил, пошмыгав на кухню. — Что случилось? — одними губами произнёс Серёжа. Ваня услышал топот детских ножек, несущихся к ним. — Не сейчас. — Мы купили наши любимые печеньки! Янковский почти просиял, улыбаясь. Он приобнял сестру друга, а после распаковал пачку. — Что бы я без тебя делал, Сень? — Совсем бы перестал кушать! — а ведь девочка не догадывалась, до какой степени была права. — Чайник почти скипел, — Ваня потянулся к навесному шкафчику за кружками, дверца которого держалась на волоске, слабый скрип заполнил всю кухню. — Вы завтракали? — поежившись от скрипа, спросил он. Порой Янковскому самому становилось неприятного от того, как выглядит его квартира: полуразвалившаяся, кое-где с ободранными обоями, поцарапанной и гулко-певучей мебелью. Только его комната имела более-менее пристойный вид, за исключением творческого беспорядка на столе и в особые дни на полу. С Серёжей они уже давно говорили на тему, чтобы Ваня забил на всё это, как никак есть крыша над головой и ладно, а у Горошко свои свалки дома, например, как он утверждал, черствые чёрные носки, которые уже третий год покоятся под кроватью. Тем не менее хотелось, чтобы Сеня не видела всего этого, она ещё ребёнок и не должна быть втянута в проблемы Вани тем более, что её брат уже по уши погряз в них. Несмотря на это, Сеньке, кажется, даже нравилась у Янковского — она всегда с радостью бежала к Ване, любила сидеть на кухне, грызя яблочные печеньки, запивая их клубничным какао, слушать старенький магнитофон, в который парень вставлял кассеты, имевшиеся у него дома. Она обожала смотреть мультики по небольшому телевизору в зале, а потом бежать в комнату к Ване, оценивать его новые картины и разглядывать взрослых дяденек и тётенек на стене, про которые парень много всего знал. — Завтракал у нас только Безымяныш. Причём сытно так. — Серёжа по-хозяйски распахнул шкафчик, в котором стояла упаковка клубничного Несквика, приобретенную Ваней как раз на тот случай, если его друг завалиться к нему домой с сестрой. Через пару минут Сеня отпила какао, слушая уже знакомую «П.М.М.Л.». Постукивая кулачком с печенькой по столу, она внимательно следила за Ваней и Серёжей, которые вели себя тише обычного. Ваня тускло улыбался, пытался шутить, и хоть Сеня смеялась в ответ, она понимала, что ничего смешного не было. Серёжа слабо толкал друга, время от времени обнимал за плечи, девочка поняла — у Вани снова произошло что-то нехорошее. Как бы он не скрывал, разбитая губа, застывшая кровь на костяшках пальцев, ссадина на щеке говорили об этом. Сеня была умной девочкой — она знала, что отец Янковского сильно отличается от её папы, он гораздо строже, ходит постоянно хмурый, иногда злой, а порой слишком расслабленный и странный, но почему-то Ване всегда достаётся. Серёжа говорил сестре, чтобы она не трепалась при родителях об их общем секрете — они Ваньке помогают, когда дядя Максим «воспитывает» его. На самом деле Сенька не понимала, почему дядя Максим постоянно ругает Ваню: он же такой хороший! В кино постоянно попкорном делится, дома наводит клубничное какао, никогда не отказывается поиграть в куклы, позволяет хвостики себе делать, учит рисовать, на выходных, не каждый раз конечно, но довольно часто, приводит в «Дом волшебников» и разрешает Сене веселиться там, как только можно. Больше всего девочке нравится огромный лабиринт с подсветкой, который занимает столько же места, если не больше, сколько и столики в виде персонажей мультфильмов — как только можно не любить эту махину? В лабиринте аж три этажа, шесть длинных горок, два бассейна с шарами, куча всяких тропинок и препятствий, которые нужно преодолеть для того, чтобы дойти до самого необычного в этой комнате: жёлтой машины, мягкой, как батут, но с движущимся рулём! За свои пять лет Сенька была в этом автомобиле всего два раза: на день рождения с Серёжей и на новый год с Ваней, сама она пока не решалась туда залезть — высоко и страшно. Да и много мальчиков рядом всегда гоняются, а они все такие взрослые (им по восемь), сшибают всех на своём пути, лишь бы добраться до элитной тачки. На этот новый год Сеня хотела опять утащить кого-нибудь из парней в лабиринт, лишь бы посидеть в этой машинке, и, в этом конечно она никому не признается, но уж очень хотелось посмеяться, пока Серёжа или Ваня будут ползти в узких проходах, защищая свою голову от постоянных ударов возникших из ниоткуда ступенек. Думая обо всем этом, Сеня довольно улыбалась и допивала какао, когда поняла, что уже пятая песни Земфиры подошла к концу. Снова посмотрела на брата с другом — усталые, все-таки сейчас им не было весело, как ей. Ване же плохо. — Пора играть в больничку! — Пора-пора, — скованно ответил Янковский. Девочка побежала в комнату Вани, чтобы из нижнего шкафчика достать аптечку, таков уж был ритуал — сначала чаи гонять, а потом пластыри на душу Ваньки клеить. Сеня мастерски выдавляла крем на ладонь, втирая лечебную мазь на запястья Вани, сплошь покрытые синяками из-за крепких мозолистых пальцев, капала перекись водорода на ватку, обрабатывая ссадины, которые уже давно могли не нуждаться в лечении, больше всего ей нравилось рвать упаковки пластырей, разноцветных, со всякими зверушками, лепить их то на нос, то на щеки, то на пальцы, иногда и по несколько штук. Сейчас все было точно также, шлепнув последний пластырь с лисятами к правой скуле парня, Сеня отошла подальше, оценивая проделанную работу. — Всё! Теперь ты здоров! — Спасибо, Сень, — было бы всё так просто на самом деле. — Пропал бы я без тебя давно. — Может тебе на врача идти? — подперев стенку, предложил Серёжа. — Может и идти, но тогда я всегда буду вас с Ваней лечить! А ещё маму и папу! — Без этого никуда. — Теперь будем рисовать? — больше игры в «больничку» Сеня любила, разве что, пытаться перерисовать новые работы Вани в свой альбом с зайчиками. — Будем. У меня вчера как раз не получилось закончить один рисунок. — Опять вы будете перекидываться заумными фразочками, а я сидеть и страдать, — наигранно расстроился Горошко. — Может и ты попробуешь что-то нарисовать? — Это можно устроить, я как раз после встречи с Димой хочу нарисовать… Зуб? Нарисую плачущий зуб, который только-только вырвал злой дядька стоматолог! — Странное у тебя представление искусства…