***
Ване было плохо. Скорее морально, чем физически. Хотя голова всё ещё побаливала — утренняя таблетка не помогла. Тихон опять написал миллион сообщений, но Ваня ответил только на последнее: «тебя ждать на дополнительные?» И вот сейчас он стоит почти под воротами школы, курит, как дебил в расстегнутой куртке и футболке, пока свитер был заброшен на забор. Не хотелось провонять табаком, а потом идти на урок к классному. Ваня курил уже третью сигарету. Его бы воля — он бы не приходил сюда. Но воля то не его, а Тихона Игоревича. И плевать, что он не требовал Ваниного прихода сюда, просто учитель никак не хотел вылезать из головы, крутился, вертелся там как мог, не вылазил просто. Всё утро Янковский пытался выкинуть его из мыслей, но к одиннадцати часам сдался, просто продолжил лежать на кровати и курить-курить-курить, думая о карих глазах и этих чёртовых кудряшках. — Ну ты и курильщик, — откуда не возьмись появился предмет обожаний парня. — Здравствуйте, — как ни в чем не бывало проговорил Янковский, будто это не он сейчас выпускал дым после очередной затяжки. Его сердце же стучало как бешеное, норовилось выпрыгнуть из груди — один единственный раз за курением его запалил, разве что отец. Влетело тогда не слабо, но ведь сейчас другая ситуация. Что сделает Тихон? — На будущее, мои окна выходят как раз на эту часть забора. Ничего от тебя такой запашок, к слову. «Мне пизда», — подумал парень. — В молчанку играть будем? Или может быть ты уже наконец-то эту дрянь выкинешь? — Ну Тихон Игоревич, тут еще половина, — почти простонал ученик. — Значит, прошлых двух тебе не хватило? Кидай, я сказал. — Они же денег стоят. — А твое здоровье будет стоить куда дороже, если его вообще можно будет исправить. Я её сейчас сам выкину. — Да можно, можно будет исправить. Не беситесь, — и сделал очередную затяжку. — Ну, Ванька, — вздохнул Тихон. — Почему не отвечаешь на сообщения? — Простите, но не до них было. Я себя лучше чувствую, правда. — Бледный ты, Ванька. Очень и очень бледный. — На роль кощея готовлюсь, — сигарету было все труднее держать в замерзающих, и как бы Тихон не был прав, в белых пальцах. — С твоими то выпирающими ключицами самое то, — Ваня ничего не ответил, поэтому Тихон просто время от времени бросал на него взгляды, в основном всё же смотря на тучи, которые обволакивали небо. — Солнце сказало, что оно жить на небе устало… — Чего? — Песню сегодня услышал. Не плохо звучит, думаю, найти её надо. Ваня передёрнул плечами, не зная, что ответить. Снова приставил сигарету к губам, но через секунду он издал протяжное «эй!», когда она полетела на землю. — Сказал же — выкину, — почти строго пригрозил историк. — Всё, пошли в класс, а то ты уже продрог до костей. — Моя сигаретка… — смаргивая наигранные слезы, прохныкал Ваня. — Пошли, пошли. Ничего не случится больше с этой сигареткой. Ваня сделал шаг за учителем к воротам школы, но почувствовал, как голова затуманилась. Тихон продолжил что-то говорить, идти впереди парня, разгребая опавшие листья ботинками. Янковский схватился за калитку, та протяжно заскрипела и дёрнулась в сторону, а Ваня соответственно вместе с ней. Картинка перед глазами становилась всё более не чёткой, веки в миг стали слишком тяжёлыми, начали слипаться, а юноша полетел назад, прощаясь со своим позвоночником. Последней мыслью, пронесенной в голове, была надежда на то, что его затылок окажется достаточно крепким, чтобы не разбиться в кровь после столкновения с землей.***
Янковский приходил в сознание гораздо медленнее, чем завалился в непродолжительный сон. Сначала ему показалось, будто он просто спит в кровати, а сегодня воскресное утро, так что никуда спешить не надо. В следующую секунду парень почувствовал легкую боль в пояснице, и с мыслью «ну блять, мне ещё не восемнадцать лет, тогда схерали оно болит-то?», попытался перевернуться на другой бок. — Очнулся наконец-то! Так, дурака не валяй, открой глазки, ты мне живым нужен. Почему у себя дома Ваня слышит голос Тихона Игоревича? Или он в конец ебанулся, что ему всё это снится? Янковского кто-то слегка потормошил за плечо, тот недовольно заскулил, поежился, хотел посильнее укутаться в одеяло, но одеяла никакого не было. Был только школьный стул под задницей и в качестве импровизированной подушки чье-то тело. Перед тем как открыть глаза, Ваня решил, что это тело было во многом приятнее любого матраса, на котором он когда-либо лежал. — Что случилось? — приоткрыл глаза Ваня, одновременно с этим пытаясь сесть, но Тихон дёрнул его назад на себя. — Лежи, боец. Приходи пока в себя, ладно? У меня, наверное, седые волосы появились, пока ты тут посапывал. — Извините, — юноша снова прикрыл глаза, ещё не до конца понимая, что произошло. Воспоминания возвращались постепенно: их с Серёжей пьянка, бессонная ночь, полуторачасовая истерика, после которой Ваня был как выжитый лимон, куча сообщений от историка, быстрые сборы в школу, пара сигарет и вот — он уже вроде как падает на мерзлую землю. — Я что упал? — Я бы назвал это другим словом, но, если кратко — да, упал. — Странно, — Тихон закатил глаза, услышав ответ парня. — Ты когда ел в последний раз? — С утра, — быстро сорвал Ваня. — И что, мне интересно спросить? — Яичницу, — самое первое, что пришло на ум. — Сделаем вид, что я поверил. Но все равно, даже если ты ел утром, этого недостаточно для целого дня. — Я не хочу есть. — Стремишься ещё один раз поцеловаться с асфальтом? Не в мою смену. Нормально сейчас себя чувствуешь? — Ага, — кивнул Ваня, хотя ощущал какую-то усталость. — Тогда вставай, история у нас сейчас отменяется, едем в кафешку, и ты съедаешь там половину меню. — Ой нет, ну не хочу я, — опять начал ныть Янковский, когда учитель сначала помог ему сесть, а потом встал со своего места. — Давай только без этих капризов, я всё же переживаю. Ещё бы чуть-чуть и возможно пришлось бы вызвать скорую, если бы я не успел твою головушку мудрую поймать. Можешь идти? — Да. Было необычно, что кто-то так сильно заботиться о Ване. Спрашивает про то, как он себя чувствует каждые тридцать секунд. Внезапно парень подумал о том, что до школы то он в обмороке точно не дошел, значит ли это — Тихон нёс его до кабинета? Прямо добрался к дверям школы, поднялся по лестнице и усадил рядом с собой? Легкий румянец пробежал по лицу, пока Ваня криво поднялся в след за историком. Голова ещё кружилась. Интересно, ему было тяжело или нет? Ваня всегда считал себя тяжелым. Сделав шаг от парты, парень пошатнулся и вновь схватился за дерево мертвой хваткой. — Ну что ж ты так, — Тихон Игоревич подхватил ученика за локоть, притягивая к себе, из-за чего Ваня оказался как бы в его объятиях. Стало опять неловко, щёки прилично покраснели, что не укрылось от учителя. — Ты здоров? И снова то касание лба губами, которое в прошлый раз прошибло Ваню до костяшек пальцев. — Да нет, вроде холодный… Так ладно, больше не задерживаемся, поехали быстрее пока ты не откинулся. — А сигаретку дадите? — Н-да, кажется ты всё-таки ударился головой…***
— Тихон Игоревич, я правда не голоден. — Ага, конечно. Тебе повезло, что медсестра ушла из школы, так бы я тебя к ней потащил. Сиди не бузи, поешь сейчас лучше. Ваня вздохнул, выглядывая в окно. Ему было не привычно здесь сидеть. И дело даже не в Тихоне, который, вроде как, являясь его учителем, должен был заставлять нервничать из-за своего присутствия, Янковскому скорее больше было некомфортно сидеть в этом помещении. Он никогда не был в ресторанах и кафе, за исключением, конечно «Дома волшебников», но всё же это детское заведение. Когда Ване хотелось перекусить, а чаще, когда его Серёжа заставлял тащится с ним за перекусом, парни заходили в Макдоналдс, иногда в KFC, и совсем редко в пиццерию. Ваня привык к дешевым блюдам, по типу бургеров и наггецев, хотя сейчас не ел их наверное, около года. Парень дома то никогда не ест супы, даже вторые блюда ест не часто, а тут Тихон пытался заставить действительно чуть ли не все меню скупить. А ещё Ваня не привык к таким эстетичным местам. Кафе, в которое они приехали не сравнится с Макдоналдсом, «Белами ночами» и детской обстановкой «Дома волшебников». Помещение такое большое и яркое, освещено очень хорошо, не только лампами, но и фонарями с улицы — учитель выбрал место около огромного окна до пола, откуда открывался неплохой вид на центр ночной Москвы. Над головами висели какие-то фонарики и забавные непонятные зверюшки, которые Ваня назвал просто висюльками. На стенах то тут то там пестрели картины, на которых были изображены молодые девушки, графы, цветы и пейзажи с заходящим солнцем. Все столы были не пластиковые — деревянные, а кресла с мягкой обивкой нежных цветов. — У меня всё равно с собой нет денег, чтобы за еду заплатить. — Я разве говорил что-то о деньгах? Ваня ничего не ответил только шмыгнул носом, снова отворачиваясь к окну, когда к столу подошла официантка. — Ладно, не хочешь — как хочешь. Два салата «Цезарь», борщ, порцию спагетти с мясом. Попить, наверное, сок. Яблочный, — добавил мужчина, из-за чего Ваня дёрнулся. — И воду газированную. — Ожидайте около пятнадцати минут, — кивнула девушка, уходя в сторону кассы. — Ты чего это так вздрогнул? — Откуда вы узнали, что яблочный? — просто спросил ученик. — Видел у тебя часто пустые упаковки в кармашке рюкзака, — пожал плечами историк. — Ну ладно, о чем поговорим? — Об истории? Я же как никак на дополнительные пришел. — Поправочка — о чем поговорим, кроме истории. Я уже сказал, что занятия на сегодня отменяются. А еще, думаю, твой тёзка несильно расстроится, если мы проведём по нему урок слегка попозже. — Если это Иван Грозный, то вы совсем не любите меня, Тихон Игоревич. — Это ещё почему? — улыбнулся учитель. — Да меня этот царь зажарит, если узнает, что я его сегодня, скажем так, проигнорил. Ну и глаза выколет. Историк засмеялся, обнажив свои ямочки, от которых теплее на душе стало и Ване. — Не хочешь снова поиграть в «Факты»? — будто с опаской спросил Тихон, внимательно следя за эмоциями ученика. — С таким порывом вы скоро меня будете знать как облупленного, — отшутился Ваня, прикусив губу. — Ваш заказ, приятного аппетита, — девушка поставила на стол поднос, полный еды. — Спасибо, — поблагодарил историк. — Да, спасибо, — повторил следом Ваня. — Ну ты ешь давай, а я пока поразговариваю. Ваня криво намотал на вилку спагетти, аккуратно положил в рот. Прожевал, подумал, что вкусно и понял, насколько давно не ел горячую, так сказать полноценную пищу. Из-за недавнего обморока с едой начали приходить силы, поэтому парень разрешил один, всего один раз поесть по нормальному. Хотя бы съесть столько, сколько желудок позволит — в этом году он стал менее вместительным. — На этот раз раскрывать свою тайну буду я. Только для этого нам с тобой нужно будет уехать кое-куда. Часа полтора-два от Москвы. Можем поехать в воскресенье. — Я еще не согласился, Тихон Игоревич, — нервно посмеялся, почти с набитом ртом, Ваня. — Да, конечно, — улыбнулся в ответ Тихон. — Жевать не забывай, а то подавишься. Я бы и сказал тебе этот факт, но мне хочется именно показать. Это важно для меня, не все об этом знают. Но мне бы хотелось, чтобы знал ты. — Я особенный? — Ты просто чудо, — кивнул Тихон, делая глоток воды. — Ну что, как? Согласен? — Хорошо, так уж и быть. Только мне нужно будет до шести вернуться в Москву. Я работаю просто. — Работаешь? — схмурил брови учитель. — Зачем? — Не хочу родителей напрягать, — прямо сказал Ваня, скрывая разве что самую малость. — А еще я хочу поступить в университет уже со своей квартирой. Хочу быть самостоятельным. — Похвально, но всё равно, прости, я должен спросить. У тебя правда в семье нет никаких проблем? Ваня прикусил щеки изнутри. Интонация, с которой говорил учитель, тёплая еда, которую он купил, сама домашняя атмосфера, атмосфера, которую парень ощущал разве что при жизни мамы или дома у бабы Любы по выходным — от всего хотелось выть, хотелось наплевать на отца, мачеху, и вообще на все последствия, которые может иметь признание. Хотелось просто рассказать Тихону обо всех проблемах, всё без утайки, вот только Ваня боялся сделать это и был не готов. — Не нужно об этом спрашивать каждый раз, Тихон Игоревич. У меня всё хорошо. Правда. Учитель кивнул, поджимая губы, как бы соглашаясь, но Ваня понял по глазам — не поверил. — Как скажешь. Ну, может быть по десерту? — Честно, я уже объелся. — Лишние пару кусочков тортика ещё никому не делали плохо. Я позову официантку.