Perfectly imperfect

Ваня быстро вынырнул из квартиры, пока отец не успел загнать его назад в комнату. На этаже веяло какой-то протухшей вонью, что даже не определишь, чем так пахнет. В доме дверь давно была вечно открыта, поэтому можно было рассматривать и такой вариант, что странный запах принёс с собой наркоман или алкаш, хотя в подъезде своих алкашей и так хватало. Самые нормальные семьи, жившие здесь, всегда плотно закрывали двери квартир, много раз пытались достучаться до управляющего домом, чтобы тот наконец то хотя бы домофон привёл в порядок, но эти попытки так и не увенчались успехом. В итоге семьи с маленькими детьми постепенно решали вопрос о переезде в новые дома, как раз один из таких недавно построили в соседнем районе. Пожилые люди оставались жить тут, они уже давно привыкли к сквознякам и алкоголикам по ночам. Ваня тоже привык. Лифта не было с самого основания дома потому, что в то время, когда его строили, грузоподъемные машины вообще не использовали в жилых зданиях, да и сейчас он был ни к чему в простой пятиэтажке. Правда парень, наверное, не отказался бы от него — лёгким, страдающим от постоянного курева, становилось с каждым днём тяжелее, особенно при поднятии до квартиры. Запах становился слабее, пока Ваня, перепрыгивая ступеньки, летел вниз. Мысли крутились вокруг того, что вонь притащил сосед Гриша, который снова смешал кучу разных алкогольных напитков, а его организм не был в состоянии переварить их. Хорошо ещё, что до своего этажа смог добраться. Ну, наверное, хорошо. Не факт, что его сестра пустила в квартиру. Янковский впервые перепрыгивал ступеньки, когда бежал вниз. Пару раз даже чуть не падал, но вовремя успевал схватиться за перила. Кажется, дверь на пятом этаже хлопнула, кто-то вышел на этаж, но так никого и не увидев, остался стоять около лестницы. «Пронесло», — подумал парень. Ваня выскочил на улицу, сразу же прилепил задницу к забору, и хоть стало холодно, только недовольно фыркнул, но продолжил настойчиво сидеть, будто железо станет теплее. Бросив взгляд на часы, Янковский убедился, что время ещё есть — закурил сигарету. До приезда Тихона оставалось десять минут. В назначенное время, минуту в минуту к подъезду подкатил уже знакомый хёндай. Ваня давно докурил сигарету, потушив её о своё запястье, и теперь тупо пялился в экран телефона, бессмысленно листая приложения. Слишком не церемонясь, парень открыл дверь машины, сел в неё, сразу же захлопнув дверь. Было холодно. — Привет, недолго ждал меня? — улыбнулся Тихон. — Да нет, — приподнял уголки губ Ваня, заваливаясь на сиденье. — Я только из квартиры вышел. — Ага, а у самого то руки синие. — Я просто смурфик, — парень в нос улыбнулся, когда услышал смех учителя. Он был успокаивающим и каким-то заразительным одновременно, от чего на душе стало спокойнее, и Ваня даже ощутил тепло. — Ты завтракал? — Я редко ем с утра. — Это я заметил. Мне кажется, ты в принципе редко ешь, не только с утра, — если говорить честно, Тихон давно хотел с Ваней обсудить эту тему, но пока не решался сделать этого. Ученик только-только начал открываться ему, не хотелось всё резко портить. Историк пришёл к самому разному решению, которое они уже обсуждали с Димой — просто отложить все разговоры до поездки в санаторий. Там то всё узнать будет можно сполна, и про травмы Вани, и про то, как он ест — на еду в оздоровительном лагере не поскупятся. Возможно вдали от дома парень станет чуть более разговорчивее, чем сейчас. — Сзади есть два кофе из старбакса и булочки с пылу с жару. Бери, не стесняйся. — Спасибо, — Ваня потянулся за стаканчиками с кофе, один отдавая Тихону, второй оставляя себе. С утра он ничего не ел и не пил, так что его любимый согревающий напиток будет сейчас как раз кстати. — Опять сигаретами прёт? — Вам, наверное, кажется, Тихон Игоревич. Кстати, куда мы едем? — ловко перевёл тему парень, делая глоток кофе. — В мой старый дом. К родителям. — Воу… — Ваня не знал, что ответить. В голову совсем ничего не лезло, будто его застали врасплох. Янковский в гости то нечасто к кому-то ходил. Походы всё время ограничивались квартирой Серёжи, где парень чувствовал себя лучше, чем дома. За эту осень он пару раз ходил к Юре, Саше, один раз был даже у Любы, но тогда он всего лишь заходил к подруге перед школой и стоял в коридоре, пока она переодевала испачканную блузку. — Ротик прикрой, а то муха залетит, — засмеялся Тихон. «Или ещё что по интереснее», — подумал про себя Ваня, всё-таки захлопывая рот. — Меня ещё никогда учителя не возили никуда… Ну кроме вас в кафе. Что уж про родителей говорить… Я же не знаю, как их зовут и как себя вести! — А что тут знать? Папа — Игорь, мама — Лена, отчества даже не буду называть, они не любят формальностей. Кстати, ко мне это тоже относится. Я уже говорил — называй меня Тихоном или Тишей вне школы. Как себя вести? Да веди себя, как обычно. Ты же не на приёме у президента. — Ну не знаю… Я даже сейчас не собираюсь спрашивать, почему вы… почему ты решил отвезти меня к себе домой, — прикусил губу Ваня. Тихон снова мягко улыбнулся, щуря глаза. — Потому что только там есть одна вещь, благодаря которой я смогу открыть ещё один факт обо мне. Её даже нет в моей новой квартиры, хотя я хочу купить её. Но пока это только в планах. — Эх, до сих пор держишь интригу, — наигранно вздохнул Ваня, начиная тянутся за пакетом на заднем сиденье. — Не хотите булочку, сэр? Мужчина кивнул, расплываясь в улыбке. Ваня отломил небольшую часть сахарной плюшки и протянул её Тихону. Тот подцепил, с набитым ртом хихикнул, кивая головой — мол, спасибо. — Ты тоже ешь. — Нет, я правда не хочу. Только дома поел. Тихон машинально вспомнил фразу, услышанную какое-то время назад, где фактически Ваня сказал о том, что сегодня с утра не завтракал. Не хотелось заострять на этом внимания, поэтому мужчина смолчал. В итоге историк сузил глаза, взвешивая все «за» и «против», чтобы просто сейчас не затолкать в парня хотя бы одну плюшку. Всё же он пришёл к решению не делать этого. — Ладно, тогда допивай кофе, но дома ты поесть обязательно будешь должен. Мама, наверное, опять наварила суп, если не я, то она зальёт его в тебя ещё с добавкой, если откажешься.

***

Машина плавно текла по дороге уже около часа. По началу Ване было слегка неловко общаться с Тихоном, тем более после того, как тот сказал, что они направляются к его родителям. Сейчас же Янковский привык к атмосфере, царившейся в салоне автомобиля — было весело, он даже смеялся с шуток учителя и в принципе чувствовал себя почти раскрепощено и свободно. Целый час на радио крутили какие-то заезженные песни, которые сменялись одна за другой. Они не бесили своей прокруткой, наоборот, напоминали о прошлых годах, и Ваня осознавал, с какой дикой скоростью бежит время. С одной стороны, это пугало, заставляло задумываться о том, что прошедшие относительно беззаботные года не вернёшь, когда ещё всё было не так сложно и плохо. С другой — повторяло о том, что, несмотря на все испытания этой жизни, Ваня до сих пор живёт и вроде бы даже не так ужасно, как могло бы быть. Задумываясь обо всём этом, парень не заметил, как песня «цветами радуги», которая сильно нравилась ему, сменилась на знакомую спокойную, такую же любимую мелодию. Если бы не Тихон, перед которым не хотелось казаться глупым, Ваня бы запел эту песню. Оказалось, что учитель и сам не прочь попеть Белорусского. — Ты моя Омега, я твой Альфа, между нами космический бартер, — хрипло начал Тихон, значительно понизив свой голос. Ваня издал смешок, хотя тело напряглось из-за пения учителя. — Ведь ты мой самый необычный, самый нестандартный, выбор планеты, которой нет на картах… Ваня продолжил улыбаться, из-за песни, из-за пейзажа, проплывающего за окном, из-за голоса мужчины, просто от того, что сейчас ему было легко на душе и он не думал ни о каких проблемах. — Не нравится этот певец? — ухмыльнулся Тихон после того, как припев сменился куплетом. — Нормальный, слушаю его. Но мне по душе больше Земфира. — О-о-о, неплохой выбор, — педагог снова запел под нос знакомый текст, в этот раз за ним тихо подпевал ещё и Ваня. Идиллия длилась недолго. Парень перевёл взгляд на окно, понимая, что они уже недалеко от кладбища, на котором похоронена его мать. Упоминать об этом Ваня конечно же не хотел. Можно было бы съездить туда — а смысл? Всё равно он уже плакал около могилы несколько дней назад. Возможно, если бы заместо Тихона здесь сидел Серёжа, а может быть даже Саша или Люба, парень попросил бы их остановится у цветочного магазина, а после пройтись с ним до кладбища. При учителе об этом говорить не хотелось, не хотелось даже спрашивать его. Янковский попытался сделать безразличный вид, пока в груди бушевал ураган. Тихон заметил перемену в настроение ученика, который по началу даже неплохо разговаривал с ним, а сейчас сидел как-то нервно, потирая ладони и что-то бубня себе под нос. Поинтересовавшись что случилось и не дождавшись вразумительного ответа, мужчина решил просто дать немного времени Вани погрузиться в свои мысли, чтобы потом чувствовать себя лучше. Историк сделал радио по громче, продолжил слушать песни, с нетерпением ожидая приезда домой. Он уже давно не приезжал к родителям и ощущение знакомой с детства местности возвращало мысли в юношеские года. — Не хочешь заехать в одну кафешку? — спустя какое-то время спросил Тихон. — Я всё ещё не хочу есть, если ты про это. — Хочешь — не хочешь, а мы просто отдохнём. Чай выпьем и всё, сразу поедем уже до дома. — Тогда давай, — пожал плечами Ваня. Сейчас хотелось где-нибудь перекантоваться лишь бы перестать думать о кладбище, которое они уже давно проехали.

***

Тихон преувеличил, назвав заведение кафе — выцветшая табличка гласила «столовая самовар», само заведение выглядело весьма старым, но при этом не вызывало никакого отвращения или испуга. В столовой их встретил студёный воздух, смешанный с запахом освежителя для пола и всего три посетителя, которые, похоже, ехали куда-то вместе и остановились перекусить. — Значит чай? — Ага. — Я пойду сделаю заказ, а ты пока выбери какой-нибудь столик. Ваня присел на потрепанный диван, повернулся к окну. Казалось, что интерьер хотели сделать как в кафе зарубежных подростковых фильмов, получилось это весьма прискорбно, но всё равно здесь было как-то по-домашнему тепло и уютно. Вид из окна не выходил на оживленную улицу, как было в кафе, в которое Тихон возил Ваню после обморока. Тропинка проходила между деревьями, постоянно петляла то тут, то там: около пенька, куста или просто одинокой отломленной ветки. Деревья возвышались над дорогой, у некоторых Ваня даже верхушек не видел — настолько они были высоки. Тучи заволокли небо, редкие капельки дождя затарабанили по стеклу, и на самом деле это выглядело по-особенному красиво. Ваня просто тупо уставился в окно, вроде бы одним шагом ощущал себя на улице, где сейчас холодно и пасмурно, а другой — здесь в кафе, в тепле, с горячим чаем в руках и историком напротив. — Там лес? — спросил парень, всё же предугадывая ответ на вопрос. — Да. — А белки есть? — Белки есть. — А кролики? Тихон засмеялся, обнажив свои ямочки, мягко посмотрел на Ваню. — Кролики только домашними бывают. В лесу зайцы живут. — Ну раз они живут, значит за ними кто-то охотится. Лисы есть? Волки? — Нет не тех и не других, — усмехнулся мужчина. — Лисёнок здесь только ты. Ваня быстро прикрылся чашкой, сделав большой глоток, и хоть горло сильно обожгло горячим напитком, он радовался, что Тихон не смог разглядеть его улыбку. Наверное, не смог. — Эта песня сегодня нас везде преследовать будет, — Ваня всё же не сдержал улыбку, когда услышал доносящуюся из колонок музыку Белорусского. На самом деле Янковский не соврал тогда в машине. Ему и правда нравятся песни Тимы. Конкретно в песне «Альфа и Омега» он видел самое настоящие проявление любви. Он понимал, что скорее всего ведёт себя слишком сопливо для парня, но ему очень сильно нравилась строчка «я обнимаю твою руку, словно это моё всё». Конец куплета у него также вызывал смешанные чувства. С одной стороны, влюблённые должны быть рядом друг с другом, но при этом они не могут быть вместе, ведь девушка — одна из звёзд в небе, а парень простой дворовый пёс. Для Вани музыка была чуть ли не его второй половинкой. Отдельные композиции навевали воспоминания из детства, когда мама ещё была жива. После того как у мальчика появился первый телефон, он привык включать песни после ссор с отцом. Иногда просто затыкать уши наушниками, когда он приводил в дом своих дружков, а когда те спрашивали, дома ли его сын, Максим лишь сухо отвечал, что они не помешают ему. Тогда Ваня поджимал губы и по скорее укладывался спать, перед этим забываясь в мире музыки. Да, ему безумно сильно нравилось слушать песни. Своего рода музыка — это антидепрессант парня. — Похоже на то, — усмехнулся Тихон. — Допил чай? — Ага. — Ну что, значит, поехали? Ваня кивнул, но пока не встал с места. В итоге они продолжили просто смотреть в окно, пока песня не доиграла до конца.