***
— Ты здесь не останешься, — твердо сказал отец, глядя на А-Сяня, и сразу стало ясно, что спорить с этим утверждением не стоит. Правда, непонятно было, это Гусу Лань настояли на его отбытии или все-таки отец так решил, но спрашивать никто не рискнул. А-Сянь просиял, не сумев скрыть радость, А-Чэн нахмурился, а Яньли огорчилась и неслышно вздохнула. Почему А-Сянь не понимает весь ужас своего положения? Как бы там на самом деле ни было, все будут думать, что его выгнали, а будучи изгнанным из Облачных Глубин за драку почти в самом начале обучения, он еще больше усугубит свою репутацию. Вэй Усяня и так считали нахальным и поверхностным юношей, а после этого случая и вовсе сочтут, что первый ученик ордена Юньмэн Цзян — настоящий бесстыдник. Только они с Цзян Чэном и отец знали, что за широкими улыбками А-Сянь скрывает свои переживания. Наверняка догадывалась матушка, но ее это скорее раздражало… Яньли снова вздохнула. После возвращения неоднозначный образ А-Сяня станет еще более неоднозначным. Про него и так говорили, что он слишком нахален, слишком выпячивает свои таланты, тогда как благородный юноша должен быть скромен, а он слишком любит внимание… Впрочем, с последним спорить было сложно, но Яньли думала, что так А-Сянь неосознанно хочет получить любовь, привязанность других людей, не вполне понимая, что чаще вызывает зависть… Говорили, что Вэй Усянь — ублюдок Цзян Фэнмяня, и долгое время Яньли думала, что это действительно так, всматривалась, стараясь найти черты, похожие на черты отца и ее собственные… Но не находила. Пока однажды старая нянюшка ее отца, усмехаясь полубеззубым ртом, не сказала, что Вэй Усянь — вылитый отец, Вэй Чанцзэ. Только глаза «взял у матери, и нрав ее, беспокойный да шебутной». Услышав тогда те слова, Яньли испытала двоякие чувства. С одной стороны, стало жаль, что Вэй Ин — не брат ей по крови, но с другой… С другой — отец, кажется, не лгал, говоря, что «верен своей госпоже». А значит, одна причина для разлада в семье могла устраниться. Могла бы. Если бы матушка не погрязла настолько глубоко в своей ревности и боли. — …он должен остаться! — крикнул Цзян Чэн, и отец поморщился. Яньли моргнула и поняла, что чересчур глубоко ушла в свои мысли, прослушав часть разговора. — Цзян Чэн, — мягко, но непреклонно возразил глава ордена, и сейчас Цзян Фэнмянь был именно главой ордена, а не их отцом. — Клан Лань не оставит Вэй Ина. Он неоднократно нарушал правила, а в этот раз… Ты знаешь, как важны правила для Гусу Лань. Все-таки это решение ордена Гусу Лань. — Но, отец!.. — бессильно ярился Цзян Чэн. — А он… Но он… В конце концов, за него деньги уплачены! Отец чуть не поперхнулся словами, и его брови в удивлении поползли вверх. Яньли тоже удивилась: с каких это пор Цзян Чэн считает деньги? Все желания что Яньли, что А-Чэна, что А-Сяня выполнялись без лишних просьб, не говоря уж про ежемесячное содержание. Ну, кроме совсем уж больших трат — за этим следовало идти к отцу, но на памяти Яньли он ни разу никому из них не отказал. Ни Цзян Чэну, когда тот захотел коня редкой масти, ни Вэй Усяню, когда тот попросил уникальный трактат о заклинательстве, ни ей самой, когда Яньли просила обучать ее музыке. Правда, таланта у нее к этому не оказалось и большинство дорогих инструментов, достойных дочери главы ордена, так и остались лежать без дела… Иногда А-Сянь просил флейту и играл простенькие мелодии, подслушанные у пастухов. Матушке такое попустительство отца не нравилось, она ворчала, что следует сначала заслужить такие дорогие подарки, учебой или достижениями, но отец ее не слушал. — А-Чэн, — позвала Яньли, собираясь утешить его, но тут влез молчавший до этого А-Сянь и прямолинейно выдал то, что и так для всех присутствующих было очевидно: — Ты просто не хочешь оставаться один, — он усмехнулся, деловито собирая вещи, а Яньли внезапно поняла, что и сама не хочет здесь оставаться и каждый день видеть наследника клана Цзинь. — Уже признай это и… — Даже если и так, то что?! — вызверился Цзян Чэн и вдохнул воздуха, чтобы продолжить спор, но Яньли, сама от себя не ожидая, выпалила: — Я уеду с А-Сянем! Все в комнате повернулись к ней, и Яньли почувствовала, что когда-то это уже было… только вместо отца присутствовал Лань Ванцзи. — А-Ли, ты уверена? — задал вопрос отец, и она твердо посмотрела в ответ. — Да, отец, уверена. — Объясни мне, — попросил он, и Яньли, покраснев, опустила голову и тихо заговорила: — Я не готова видеть Цзинь Цзысюаня. Точнее, не хочу. — А-Ли, — мягко заговорил отец, — еще ничего не решено, а его слова… — Дядя Цзян! — Отец! — одновременно крикнули мальчики, переглянулись, молча о чем договорившись, и А-Сянь взял слово: — Дядя Цзян, ты просто не слышал, что он говорил о шицзе… — он виновато покосился на нее, и буркнул: — Он оскорбил и ее, и весь наш орден. А-Чэн закивал: — После такого сохранить помолвку — все равно что принять плевок в лицо. Выражение глаз главы Цзян стало сумрачным, он нахмурился, коротко глянул на нее и вкрадчиво проговорил: — Что ж, значит, я заберу вас отсюда, но, Цзян Чэн, тебе, как наследнику, придется остаться, чтобы защитить честь ордена и нашей семьи. А пока проводи сестру. Цзян Чэн нахмурился, стиснув зубы, но через мгновение взял себя в руки. — Хорошо, глава Цзян. Я понял. Дорога к женской половине, недолгие сборы, попытки утешить А-Чэна и взятое им обещание писать чаще, которое Яньли дала с радостью, проводы А-Сяня, на которые пришли едва ли не все приглашенные ученики, в том числе и наследник Цзинь, и большая часть адептов Гусу, которых ее брат очаровал своей харизмой, — все это слилось в какой-то набор картинок. Будто во сне. Очнулась Яньли, когда отец прощался с Лань Сичэнем, старейшинами и учителем Ланем, а Вэй Ин обнимал за плечи А-Чэна и одновременно уговаривал Лань Ванцзи приехать в Пристань Лотоса. Яньли видела краем глаза адептов Ланьлина и наследника Цзинь, видела рядом с ним напряженную деву Ло, но принципиально не смотрела туда. Если б можно было не встречаться с ним более никогда, она была бы счастлива, но увы… Наконец все церемонии были соблюдены, они с А-Сянем поклонились и последовали за отцом, вслед за ними шли адепты Юньмэн Цзян, которые сопровождали главу ордена. Встав к отцу на меч, Яньли не удержалась и оглянулась, запоминая Облачные Глубины. Пусть она и не закончила обучение, но ей здесь нравилось…2. Подвести черту
18 ноября 2022 г. в 18:21
— Айя!.. — воскликнул А-Сянь и заскулил, когда она сильнее надавила смоченной в лекарстве тканью на ранку. — Шицзе! Ты так жестока… — пожаловался он, кося глазом на Лань Ванцзи, почему-то все еще не покинувшего комнату, и тут же зашипел от боли.
— Не дергайся, — строго попросила Яньли, отложила в сторону испачканную ткань и взяла примочку для стремительно наливающегося синяка на скуле, который уже приобрел глубокий черно-фиолетовый цвет. Внутри снова полыхнула ярость на бывшего жениха. Как он только посмел тронуть А-Сяня?!
Деталей произошедшего Яньли пока не знала, но твердо была уверена, что А-Сянь не виноват. Несмотря на шебутной и местами легкомысленный характер, он не злой и уж точно всегда защищает ее. Вэй Усянь на ее стороне. Как и А-Чэн. У нее самой, правда, не всегда получалось защитить братьев от гнева матушки или недовольства отца, но в ее силах было хотя бы утешить их или порадовать своей стряпней.
— Нужно написать родителям, — мрачно проговорил А-Чэн, недобро глянул в сторону застывшего у окна Лань Ванцзи и снова перевел взгляд на нее.
— Я сама напишу, — тихо возразила Яньли, аккуратными легкими движениями нанося мазь на лицо А-Сяня.
— Сестра… — начал и запнулся А-Чэн.
— Нет, А-Чэн, я сама сообщу родителям об… инциденте, — твердо сказала Яньли и посмотрела на Лань Ванцзи. — Тем более, наставник Лань… тоже напишет, верно?
— Мгм, — кратко кивнул Второй Нефрит.
Повисла неловкая тишина, разбавляемая только злым пыхтением А-Чэна.
Она была рада, что братья перестали браниться на наследника Цзинь — любое упоминание о нем сейчас отдавалось болезненными отголосками в груди, но хотя бы больше не тянуло плакать. Она справится. Тем более, можно было предположить, что однажды, рано или поздно, конфликт между ее братьями и Цзинь Цзысюанем, который не давал себе труда скрывать отношение к помолвке с ней, все равно произойдет.
Яньли аккуратно убрала в короб оставшуюся мазь, собрала использованные тряпки, чтобы отдать прачкам, и поднялась.
— Деве Цзян следует вернуться к себе, скоро прозвонит вечерний колокол, — внезапно сказал Лань Ванцзи.
— Шицзе, мы тебя проводим, — тут же вскочил А-Сянь, А-Чэн поднялся за ним и решительно кивнул.
Она хотела было возразить, но снова вмешался Второй Нефрит:
— Нет, правила едины для всех. Скоро отбой. Провожу деву Цзян, — кратко бросил он, но таким тоном, что даже А-Сянь не стал спорить. А-Чэн нахмурился еще сильнее, скривился, но в итоге перевел на нее вопросительный взгляд.
— Благодарю господина Лань за проявленную заботу, — склонила она голову, и тот молча кивнул.
— Ну вот, а я уж думал, наконец-то попадем на женскую часть, — надулся А-Сянь и тут же зашипел: и потому, что потревожил рану, пусть завтра от той не останется и следа, и потому, что брат дал ему подзатыльник.
Яньли с трудом выдавила слабую усмешку, хотя шутки А-Сяня обычно заставляли ее улыбаться. Это была как игра: Цзян Чэн сердился, Вэй Усянь баловался, потом они с А-Чэном шутливо или не очень боролись, чтобы сбросить излишек энергии, а она радовалась присутствию своих братьев, смеялась над их дурачествами, готовила им вкусненькое и заботилась о них.
Сделав над собой усилие, Яньли улыбнулась братьям, кивнула Лань Ванцзи, что готова идти, и первой покинула домик.
Уже отходя, она услышала возмущенные восклицания:
— Поверить не могу, что этот павлин посмел…
— …но ты видел, как я ему врезал?
— Придурок! — послышался какой-то шум, потом звук, будто что-то упало, а затем А-Чэн добавил: — Радуйся, если тебя не вышвырнут отсюда…
Что сказал А-Сянь, Яньли уже не разобрала. Правда, вряд ли что-то лестное для Гусу. Без сомнений, Лань Ванцзи с его уровнем совершенствования все прекрасно расслышал… Она стыдливо опустила голову, но Второй Нефрит клана промолчал, хотя братья нарушили правило «сплетни запрещены».
Яньли крепче прижала к себе короб со снадобьями и рискнула покоситься на своего провожатого. Лань Ванцзи внешне выглядел как и всегда бесстрастным, но Яньли заметила, что его пальцы до побелевших костяшек стискивали рукоять меча.
Кинув быстрый взгляд на его лицо, Яньли открыла было рот, чтобы спросить, почему он проявляет вежливость, хотя вовсе не обязан, но тут же закрыла — смелости, чтобы задать Лань Ванцзи личный вопрос, ей не хватило.
До женской половины они шли в молчании, впрочем, оно не было ни тягостным, ни неловким. Яньли была погружена в мысли о произошедшем, с горечью раз за разом прокручивая в голове воспоминания, как Цзинь Цзысюань смотрел на нее. От радостных светлых улыбок родом из детства до сегодняшнего вечера, когда на его лице легко читалась ярость, злость и что-то еще, чему она не хотела давать названия… Презрение, почти ненависть.
Яньли сглотнула, на миг зажмурилась, сдерживая слезы, и тут они наконец пришли.
— Благодарю господина Лань за… — сдавленно начала Яньли, однако наследник клана перебил ее:
— Нет нужды. Дева Цзян… — решительно начал он, но осекся.
Яньли посмотрела на Лань Ванцзи — силуэт в теплом свете фонарей расплывался. Юноша помолчал, но все же договорил:
— Наследник Цзинь неправ, — уже тише закончил Лань Ванцзи и поклонился, а затем, развернувшись, быстро исчез в сгущающемся ночном тумане.
Яньли прерывисто выдохнула, вошла на женскую половину и заспешила: она почти бежала к своему домику. Короб мешал, тряпки, лежавшие сверху, чуть не упали, но она все-таки сумела ничего не уронить. Ворвавшись внутрь, Яньли закрыла за собой двери, судорожно вздохнула — и по щекам потекли слезы. Трясущимися руками она поставила короб прямо на пол и почти на ощупь двинулась к своей постели, радуясь, что ее, как единственную дочь главы ордена, поселили одну. Она старалась сдерживаться и не рыдать слишком громко — по соседству с ней жила Лю Фэй, которая была сильной заклинательницей, а значит, Яньли могла помешать чужому отдыху.
Спустя какое-то время она смогла успокоиться и взять себя в руки. Первым делом Яньли сняла ученические одеяния, зашла за ширму и умылась, затем вернула на место лекарства, бросила в корзину ветошь и села за низкий письменный столик. Нужно было сообщить родителям о произошедшем как можно скорее — она не сомневалась, что учитель Лань уже отправил им письмо.