Правильно загаданное желание

      Яньли даже попятилась — появление Иньчжу было настолько неожиданным, что она испугалась.       — Молодая госпожа? — ехидно приподняв бровь, склонила голову набок Иньчжу.       — Я… Я пришла навестить шиди… — растерянно пролепетала Яньли.       — А Вэй Усянь, разумеется, так ослаб за время пути, что ему непременно требуется забота шицзе, — саркастично хмыкнула Иньчжу и криво усмехнулась: — Хорош первый ученик ордена, нечего сказать.       А-Сянь чуть не поперхнулся и сердито нахмурился. Было заметно, что ему не терпится ввязаться в перепалку, однако он сдержался, с силой сжав кулаки. Яньли сделала шаг вперед, показывая, что готова идти. Иньчжу, снова хмыкнув, отвернулась и вышла первой.       Следуя за личной служанкой матери, она волновалась, зная наверняка, что ничего хорошего не услышит, но в то же время понимала, что этого разговора не избежать.       Отец уже говорил с ней, пока они добирались из Гусу в Юньмэн. На постоялом дворе днем ранее, когда все поужинали и разместились, он сам пришел к ней в комнату и ясно дал понять, что ни в чем не винит и не будет настаивать на помолвке своей дочери ни с наследником Цзинь, ни с кем бы то ни было другим. «Достаточно, чтобы ты была счастлива», — сказал тогда отец и улыбнулся. Яньли была благодарна ему за эти слова.       А еще ее интересовало, успели ли родители обсудить этот… инцидент между собой и прийти к какому-то решению, или это инициатива матушки… Что-то она услышит сейчас… Кончики пальцев похолодели, и Яньли спрятала руки в рукавах, нервно переплетя пальцы.       Они быстро добрались до любимого матушкиного павильона у воды, где та сейчас пила чай, что-то тихо обсуждая с Цзиньчжу. Яньли замерла на ступенях, всматриваясь в лицо Юй Цзыюань и пытаясь понять, чего ей ожидать, но не сумела прочитать выражение — лицо оставалось спокойным, лишь брови как обычно чуть хмурились, образуя вертикальную складку на лбу. Кольцо на пальце не искрило, и это немного успокаивало — значит, матушка не злится.       — Ну, что застыла? — насмешливо бросила Иньчжу и мягко подтолкнула ее в спину. — Иди, госпожа ждет.       Яньли молча кивнула и, миновав порог, поклонилась в вежливом приветствии, а затем, повинуясь жесту Юй Цзыюань, опустилась по другую сторону чайного столика. Сейчас с ней будет говорить не матушка, а госпожа ордена, супруга главы Цзян.       Юй Цзыюань неспешно отпила ароматный чай и беззвучно поставила чашку на столик. После долгого молчания — Яньли чувствовала, как матушка ее рассматривает, но не смела поднять глаз, — та вдруг сказала:       — Ты разочаровала меня.       Несмотря на то, что это можно было предположить, Яньли на миг сжалась от боли. Она резко выдохнула и наконец подняла голову.       — Матушка?..       — Ты не оправдала моих ожиданий. Не сумела поладить с предназначенным тебе в мужья юношей, хотя наследник Цзинь был расположен к тебе, — Яньли дернулась, не сумев припомнить такого, но проглотила готовые вырваться слова. — Ты даже Вэй Усяня не сумела контролировать, и мальчишка опозорил наш орден: наставник Лань в красках описал его проказы. Твоя задача была проста: проследить, чтобы твои шиди вели себя пристойно и наладить отношения с женихом. Ты даже с братьями не справилась, хотя казалось, они тебя слушаются.       Яньли снова опустила голову и сжала пальцы, сминая ткань ханьфу на коленях.       — Бесполезная, — припечатала матушка и подняла чашку.       Яньли сглотнула, чувствуя, как во рту расползается горечь, а сердце пропускает удары, и сморгнула выступившие слезы. Слышать такое из уст матери было больно, но та права — она действительно… бесполезная.       — Скажи что-нибудь, или так и будешь молчать?       Яньли подняла голову и посмотрела на женщину напротив, концентрируясь на красивом лице и холодных глазах. В ней самой практически ничего не было от матери, разве что цвет глаз, но и то, не столь яркий и насыщенный… А-Чэн больше походил на нее, может, поэтому матушка уделяла ему больше внимания. Яньли походила на отца как характером, так и внешностью… Возможно, это тоже влияло на отношение Юй Цзыюань, постоянно напоминая той о супруге… Любила ли та отца хоть когда-нибудь?       — Матушка?.. — выдохнула Яньли. — Я… сожалею.       Она не знала, что та хотела услышать, и, ошибившись, боялась еще больше разозлить госпожу ордена. Тонкие выразительные брови только больше нахмурились, а выражение глаз изменилось, заледенев. Губы скривились, и Юй Цзыюань усмехнулась, снова отставляя свой чай.       — Мало того, что ты не достигла успехов в заклинательстве, ты также не сумела произвести впечатления на своего жениха…       Яньли опустила голову, выслушивая справедливые упреки, и постаралась сконцентрироваться на дыхании — иначе она расплачется прямо тут.       Никчемная…       — С твоими способностями, точнее, их полным отсутствием, тебе остается рассчитывать только на выгодный брак. Вот только кто захочет теперь взять тебя в жены? — госпожа изогнула губы в ядовитой усмешке. — Люди уже болтают… разное, и, поверь мне, ты не захочешь знать что.       Она и правда не хотела. Сглотнув, Яньли продолжала смотреть на свои руки, на смятый шелк, расшитый узорами лотосов, и старалась не расплакаться. Слова матушки отдалились, звуча словно из-под воды, но каждое из них — жестокое в своей правдивости — оседало где-то в голове, в сердце и причиняло боль.       Яньли просто хотела быть счастливой, проводить время с братьями, заботиться о своей семье… И может быть, однажды найдется достойный человек, который сможет разглядеть ее и составить ей счастье? Разве она многого хочет?       Закончив выплескивать на нее свое разочарование, матушка наконец замолчала. Яньли не рискнула ни поднимать голову, ни говорить что-либо, застыв в тревожном ожидании.       — Тебе нужно прекратить эти глупости, — спустя половину палочки благовоний, когда напряжение готово было выплеснуться неосторожными словами, внезапно бросила Юй Цзыюань. Яньли непонимающе посмотрела на нее, и та холодно проговорила: — Вэй Усянь, этот мальчишка… Ты должна прекратить портить свою репутацию еще больше и проводить с ним время. Или что, хочешь за него замуж?       Так вот о каких слухах она говорила.       И вот тут внутри всколыхнулась уже знакомая злость. Яньли резко втянула носом воздух и крепко сжала губы, жалея, что не может позволить себе выругаться — наверняка ей значительно полегчало бы.       — Матушка! О чем вы говорите?! А-Сянь мне только брат.       — Верно, — удивительно спокойно ответила та, — но люди говорят иное, и это твоя собственная вина. Я не жду ничего хорошего от этого негодника, но ты-то должна понимать, как выглядит со стороны твоя забота о нем.       Яньли не сдержалась и упрямо поджала губы: единственное значимое, что у нее было, то хорошее, что она ценила в себе, это забота о ее младших братьях. Как может матушка говорить такое?!       Почти моментально она пожалела, что не сумела скрыть свои эмоции. Юй Цзыюань разочарованно покачала головой.       — Я вижу, что упустила твое воспитание и зря позволила твоему отцу баловать тебя и этого несносного ребенка, который ближе ему, чем родной сын. Никому на пользу это не пошло.       Яньли стиснула челюсти и силой заставила себя оставаться на месте.       — Иди и подумай о своем поведении. Помолвка расторгнута, и теперь ты свободна. Надеюсь, ты счастлива, дочь моя.       Это был вопрос, но Яньли промолчала — ответ был очевиден. Она ощущала на себе требовательный взгляд матери, но не хотела отвечать — да и что бы она сказала? да, счастлива, что человек, который меня презирает, отказался от свадьбы? что она не хочет себе такой судьбы, как у матери? что А-Сянь не при чем, а дело в ней и в Цзинь Цзысюане? что? — и смотреть на матушку не хотела тоже.       — Можешь идти, — после долгой тишины прозвучало усталое, и в душе вспыхнуло облегчение.       Яньли заставила себя подняться и вежливо поклониться на прощание, а после медленным шагом покинуть павильон, хотя хотелось сорваться с места и бежать. Бежать прочь от горьких безжалостных слов, от обиды, которая острыми когтями разрывала сердце, и ярости, которая клокотала внутри.       В своих покоях она опустилась на кровать и закрыла ладонями лицо, помотала головой, снова и снова слыша безжалостную правду, озвученную голосом матери, и, глубоко вздохнув, заставила себя расслабиться.       Сколько она так сидела, прокручивая в голове прошедший разговор, она не знала. Наконец, силой отрешившись от тягостных мыслей, Яньли встала и вышла в ночь, направляясь к дальним мосткам. Судя по небу, удивительно чистому для этого времени года, уже наступил час Быка, а значит, А-Сянь еще не спит.       Как она и ожидала, брат нашелся на их месте, сидел на краю мостков, у самой воды, закутанный в походное одеяло, и качал ногой.       — Шицзе, все хорошо?       Конечно, он услышал ее издалека, узнал по шагам — как иначе? Заклинательство точно было у него в крови, даваясь легко, как дыхание, что часто раздражало А-Чэна, которому приходилось прилагать заметные усилия, чтобы достигнуть того же результата, что и старший брат. Яньли усилием воли заставила себя отрешиться от тягостных мыслей и подошла ближе.       — Шицзе?       — Теперь все хорошо, — ответила Яньли и поняла, что ей действительно стало легче рядом с А-Сянем, в их укромном месте, где не бывало никого, кроме них. Не хватало только А-Чэна, чтобы как в детстве сбегать по ночам и сидеть, болтая у воды… Летом и ранней осенью братья часто купались, срывали лотосы для нее и гонялись друг за дружкой, а она караулила их одежду, хотя кто бы рискнул украсть ее? Яньли слабо улыбнулась и опустилась рядом с братом, поежившись от холода. Только сейчас она поняла, насколько замерзла — руки заледенели, и тело пробирала непроизвольная дрожь. А-Сянь придвинулся ближе и приглашающе распахнул одеяло. Укрыв, он на мгновение прижал ее к своему теплому плечу и уткнулся носом в макушку, шумно выдохнув.       — Ты… — начал брат, но осекся. Помолчав какое-то время, он снова открыл рот, закрыл и наконец выдавил: — Госпожа Юй… сильно ругалась?       По его тону Яньли поняла, что спросить он хотел гораздо больше, но А-Сянь был плох в таких разговорах. Она улыбнулась и, чуть отстранившись, подняла голову, встречаясь с его встревоженным взглядом.       — Я ее разочаровала, но это не новость.       А-Сянь усмехнулся:       — Мы все ее разочаровываем время от времени.       Улыбка из теплой превратилась в грустную, ведь так и было… В голову пришло, что у матушки при этом были Иньчжу и Цзиньчжу, скорее подруги и наперсницы, чем действительно слуги. И заклинательство. И отец, пусть отношения между ними всегда оставляли желать лучшего, но при этом папа всегда в важных вопросах или поддерживал ее, или не спорил, давая молчаливое дозволение действовать так, как той хочется. А еще госпожа Юй была могущественной заклинательницей, одной из самых сильных в ее поколении, если не сильнейшей…       — А-Сянь, как думаешь, мне еще не поздно постигать искусство заклинательства? — внезапно даже для самой себя спросила Яньли.       Брат удивленно посмотрел на нее, а потом протянул руку к ее животу и замер, безмолвно спрашивая разрешения. Яньли кивнула и расслабилась, что оказалось удивительно просто — она согрелась и отринула обиды, ведь рядом с А-Сянем это всегда было легко. Ци, знакомая, такая сильная и в то же время бережная, мощным потоком потекла по ее духовным венам, питая и наполняя.       — У тебя хороший потенциал и довольно развитые каналы, — через какое-то время сказал А-Сянь, помолчал несколько мгновений и осторожно продолжил: — Да, сильной заклинательницей тебе не стать, но регулярные тренировки помогут тебе укрепить ядро и стать искуснее.       Яньли пошевелилась, отмирая, и кивнула, побуждая его продолжать — было заметно, что А-Сянь хочет сказать что-то еще, но не решается.       — При всех усилиях ты никогда не сможешь использовать формации и мощные техники тебе тоже, скорее всего, останутся недоступны, но есть же печати и талисманы…       Яньли молчала, пытаясь понять, к чему ее подводит брат. Мысли текли плавно, лениво плескались, как вода под ногами: переживания прошедшего дня утомили, вымотали напрочь, и пришла усталость, но, вероятнее, больше повлияла знакомая энергия, щедро влитая в ее тело. Она согрела и успокоила, будто обещание, что все будет хорошо.       — Я не думаю, что для тебя имеет значение, насколько могущественной ты можешь стать, как заклинатель, — несколько неуверенно, почти осторожно начал А-Сянь, хотя такое поведение и подбор слов для собеседника ему был не свойственен. Яньли издала заинтересованный звук, слишком усталая, чтобы говорить. — Я не понимаю, почему тебя все считают слабой! — вдруг зло выдал брат, стукнув кулаком по доскам настила. — В Гусу я лишь убедился, что большинство заклинателей, почти две трети, такие же, как ты.       А-Сянь осекся и виновато глянул на нее, но Яньли ни чуточки не обиделась. Убедившись, что все в порядке, он повторил:       — Примерно две трети на том же уровне, что и ты, шицзе… Просто на фоне дяди Цзяна и госпожи Юй, А-Чэна и меня ты кажешься слабой, но это на самом деле не так. Тем более, главное — мастерство, а не сила, а это медитации и тренировки. Видела бы ты Не Хуайсана, вот уже где силы чуть, зато его заклинания настолько тонки, что их практически невозможно ощутить. Вот это мастерство, вот это я понимаю, — одобрительно хмыкнул брат и замолк, сказав все, что хотел.       А-Сянь потеплее укутал ее, прижимая к своей груди, и стал покачивать, словно маленькую. В детстве Яньли так же укачивала их с А-Чэном, когда А-Сянь только появился: обоим снились кошмары, А-Сяню — про голод, скитания и собак, а А-Чэну — что-то смутное и тревожное, что он никогда не мог вспомнить, очнувшись. Они все вместе забирались в кровать, укутывались в одеяло, и Яньли напевала им колыбельную, так же покачивая, прижав к себе…       Она смотрела на воду, на тонкую лунную дорожку, стену леса, темневшую на противоположном берегу, и думала, что не все так плохо, как она считала. Оказалось, все дело в том, с чем сравнивать. Да, с братьями и родителями ей не сравниться, но это не значит, что она совсем слабосилок. Просто когда с детства слышишь о своей никчемности, перестаешь стараться, не видя в этом смысла.       — А-Сянь, — почти засыпая, позвала Яньли, — ты поможешь мне с тренировками? Поможешь мне стать сильнее?       — Конечно помогу, — обиженно надул губы А-Сянь, — могла бы и не спрашивать.       — Спасибо, — выдохнула Яньли и устало прикрыла глаза, опуская голову ему на плечо.       Сквозь сон она почувствовала, как ее подняли на руки и куда-то несут, но, дернувшись и услышав «Спи, шицзе, я позабочусь о тебе», сказанное знакомым голосом, окончательно расслабилась.