Правильно загаданное желание

      Первое, что она почувствовала, — тряску, следом в уши ворвались звуки: поскрипывание повозки, лошадиное фырканье и людские разговоры. Последнее, что она помнила, — спор с родителями, еще в Пристани Лотоса, но сейчас она явно была где-то в другом месте.       Яньли хотела поехать в лагерь перевоспитания с братьями, и в тот же день за ужином, где присутствовали все, кроме А-Сяня, потребовала отпустить ее с ними, но и мать, и отец оказались против:       — Ты никуда не поедешь, — со стальными нотками в голосе проговорила матушка. — Это слишком опасно.       — Отец? — требовательно позвала Яньли и повернулась к нему.       — Я согласен с твоей матерью, это и правда опасно, — сохраняя непроницаемое выражение лица, ответил он. — Лагерь перевоспитания Цишань Вэнь — не лучшее место для тебя. Вполне очевидно, что Вэнь Жохань хочет получить заложников, тогда никто не рискнет ему возразить.       Яньли промолчала, не зная что сказать в ответ. Об этом она просто-напросто не задумывалась, она просто хотела быть рядом с братьями, чтобы… Чтобы что? Помочь? Внезапно пришедшая мысль бросила сначала в жар, а затем в холод. Чем она вообще способна помочь?.. Она слабое место для А-Чэна и А-Сяня, и если что-то случится…       Но долго размышлять об этом ей не дали — отец снова заговорил, и его слова легли тяжелым грузом на душу:       — Я не знаю, когда это началось, но сейчас мне ясно, что мы все пропустили первые признаки и позволили этому зайти слишком далеко, — матушка тихо презрительно фыркнула и, достав веер, резко раскрыла его. Отец помолчал, будто давая всем осмыслить его слова, и перевел взгляд на Яньли, а следом — на А-Чэна. — Это дело не одного дня, устроить подобное. Вэнь Жохань совершенно не скрывался, подминая под себя кланы, граничащие с землями Цишань Вэнь. Все великие ордена просто игнорировали это, так что происходящее сейчас — всего лишь закономерность.       — Но, отец, — вскинулся А-Чэн, — почему нельзя просто объединиться и дать ему отпор?       Отец растянул губы в невеселой улыбке и жестом велел закрыть двери в зал. Цзиньчжу и Иньчжу дождались подтверждающего кивка матери и вышли наружу, выполнив безмолвную просьбу главы.       — Время упущено — это раз, — начал перечислять отец. — Цишань Вэнь на данный момент самый большой и могущественный орден, Пристань Лотоса просто не выстоит, реши я сопротивляться в одиночку, остальные, скорее всего, будут колебаться… Недавнее нападение на Гусу показало, что ждет любого в случае неповиновения.       — Неповиновения? — тихо переспросил Цзян Чэн, и отец… отвел взгляд.       Яньли стиснула тонкую ткань ханьфу пальцами — руки тряслись. О чем говорит отец? Что он им не рассказал? Почему Вэнь Жохань напал на Гусу Лань? «Неповиновение»… Почему один великий орден должен повиноваться другому?       — Отец! — Цзян Чэн вскочил на ноги и сердито нахмурился, всем своим видом требуя ответ.       — Бессмертный Владыка потребовал перенести границы орденов и ввел запрет на ночные охоты вне территории, принадлежащей каждому клану.       Она даже опешила: какой клан или орден оставит на своей территории нечисть? Владения вокруг резиденции и близлежащие земли вычищают первым делом, вешают талисманы на колодцы и ограды деревень, на стены вокруг городов, и это не говоря уж про покровителей, что призваны защищать горожан от зла. Считается, что чем злее и яростней был такой покровитель при жизни, тем лучше защита. Еще ведь и храмы есть, но… небожители давно молчат в ответ на молитвы.       Так что требование Бессмертного Владыки как минимум странно и наверняка вызвало большую волну слухов. Впрочем, Яньли мало интересовали в последнее время сплетни — вся ее жизнь была сосредоточена здесь, в Пристани Лотоса, внутри стен, а мир снаружи не имел особого значения… Смутно помнилось что-то такое — в последние пару месяцев все ее внимания отнимала учеба, в том числе лекарскому искусству, тренировки, медитации и братья.       — Гусу Лань сразу отказались признать эти требования правомерными… — уронил в тишине отец и снова замолчал, словно раздумывал, стоит ли говорить дальше.       Яньли переглянулась с братом — А-Чэн выглядел таким же растерянным, как и она.       — Ты забыл добавить, — медленно и размеренно заговорила матушка, — что Вэнь Жохань возомнил себя сильнейшим среди всех. И это действительно так, — Яньли сглотнула, вспомнив опаляющую ци Владыки. — Но в своем высокомерии он забыл про долг последователя светлого пути. Однажды он споткнется и упадет. И никто не поможет ему подняться, — зловеще закончила она.       Яньли передернулась. От этих слов по спине разбежались мурашки — матушка говорила так, будто уже видит это, видит падение Вэнь Жоханя…       — Моя госпожа, — просяще позвал отец, — не нужно. Здесь и сейчас мы вынуждены подчиниться и отправить Цзян Чэна…       — Да, нам придется отправить своего сына, своего наследника туда, к проклятым Вэням…       Матушка была в ярости и пристально смотрела на отца, будто надеялась, что супруг скажет ей не беспокоиться, уверит, что А-Чэн будет в безопасности. Яньли, даже узнав про все обстоятельства, напротив, этого ожидала. Но отец молчал.       — И другого твоего сы… твоего воспитанника тоже придется отправить. Он же первым и рванет туда, ты сам это знаешь, — красивые губы матери искривила насмешливая улыбка. Вот только веселья в ней не было ни капли.       Отец с силой сжал челюсти, так, что проступили желваки, и молча смотрел на мать. Пристально, тяжело, словно хотел, чтобы она замолчала, но вместо этого молчал он сам. Безмолвная битва между ними продолжалась, и Яньли застыла, сжалась, стараясь не привлекать к себе внимания.       Гнев отца ощущался очень отчетливо, с каждой мяо его сила — обычно такая спокойная и обволакивающая, как прогретая на летнем солнце озерная вода, — давила все больше. Матушкин же Цзыдянь лишь тускло светился, и казалось, что ей почти все равно, но это было обманчивое впечатление.       Она явно чувствовала свое превосходство и не скрывала его — насмешливо улыбалась, будто знала какую-то тайну, и покачивала веером.       Яньли захотелось спрятаться, убежать: видеть, как родные ей люди находятся на грани ссоры, было мучительно. И не ей одной — А-Чэн страдальчески кривился и заламывал брови, но пока сдерживался. Хорошо, что А-Сяня здесь нет, иначе точно быть беде…       Сколько это длилось, сказать она не могла, но наконец матушка пошевелилась, раскрыла веер и усмехнулась:       — Мальчишка импульсивен… Если бы Вэй Усянь только остановился и подумал, то понял бы, что скорее увидит своего Ланя там, в лагере. Кроме того, А-Чэн все равно едет, а этого своего шиди первый ученик не бросит. Так что он тоже поедет, даже не спорь! — припечатала она и резким жестом сложила веер.       «Не спорь!» прозвучало так резко и непримиримо… и хуже всего, что матушка была права: поспорить отец явно хотел — для них всех это моментально стало очевидно по его реакции.       Яньли стало не по себе — недовольство отца медленно, но верно начинало давить на всех присутствующих. И в то же время было горько и обидно за А-Чэна, которого отец даже не хотел защитить, в отличие от А-Сяня. Все понимали, что выхода, кроме как подчиниться нет, А-Чэн — наследник, но…       Все слухи о том, что А-Сянь — незаконнорожденный сын Цзян Фэнмяня, именно в этот миг показались Яньли на диво правдивыми. И сейчас она как никогда хорошо понимала гнев, боль и разочарование матери, потому что именно сейчас отец не скрываясь отдал предпочтение одному своему сыну перед другим.       «Лишь бы братья не поругались, — взмолилась про себя Яньли, — ведь матушка наверняка найдет способ донести до А-Сяня все здесь сказанное». Она осторожно посмотрела в сторону А-Чэна и… К ее удивлению, брат остался странно равнодушен к такому явному проявлению отношения Цзян Фэнмяня к А-Сяню, хотя не мог не понимать… что отец больше любит А-Сяня, чем его.

***

      На следующий день в ордене царила суматоха — все были заняты сборами, и Пристань напоминала растревоженный муравейник. Яньли снова попыталась уговорить отца и мать отправить ее с братьями, но снова получила решительный отказ. Меж тем уже завтра братья в сопровождении адептов должны были отправиться в путь.       Самое обидное, что даже А-Сянь и А-Чэн были против того, чтобы она поехала с ними.       — Вэй Ин, но ты сам тренировал меня, ты сказал, что у меня хорошо получается, — Яньли пыталась скрыть дрожь в голосе, но получалось плохо — та все равно прорывалась, демонстрируя обиду.       — Шицзе… — начал брат, но осекся и отвел глаза, а затем и вовсе опустил голову. Яньли сжала кулаки и почувствовала, как опалило щеки стыдом.       — Так значит, эти слова ничего не стоят? Я… ничего не стою? — почти прошептала она.       — Нет! — тут же вскинулся А-Сянь и шагнул к ней, взял за запястья и нежно сжал. — Ты большая молодец, и твой прогресс неоспорим, но… Ты же моя любимая шицзе, как я могу отпустить тебя туда, где опасно?       Яньли вырвала руки из его хватки, резко развернулась и ушла, не реагируя на крики А-Сяня.       Завернув за угол павильона, она обессиленно прислонилась к стене и, всхлипнув, утерла слезы. Неужели она настолько бесполезная, что даже не может ничем помочь? Неужели все эти усилия ничего не стоят? Она с трудом сглотнула ком в горле, подавляя рыдания, и сжала пальцы в кулак, так, что стало больно.       — Он прав, — раздался внезапно рядом голос А-Чэна, и Яньли резко развернулась в его сторону. Брат стоял, прислонившись к стене, и сколько он там стоял, она не могла сказать. Она даже не услышала, как А-Чэн подошел… Его уровень совершенствования действительно улучшился за время обучения в Гусу. — Но… если ты уверена, что хочешь поехать, я поддержу тебя, — внезапно сказал брат и тут же нахмурился: — Но это не значит, что я одобряю это решение, — предупредил он.       Яньли так обрадовалась, что бросилась ему на шею, шепча:       — Спасибо, А-Чэн! Спасибо тебе!..       — Глупая, будто есть за что благодарить, — проворчал брат тихонько, но послушно обнял и прижал к себе. А потом вдруг положил руку ей на макушку и осторожно погладил… будто она могла в любой момент оттолкнуть его. Яньли чуть не рассмеялась.       Успокоившись, она отстранилась и подняла голову, заглядывая в глаза А-Чэну.       — Я хочу быть рядом, разделяя с вами все: и трудности, и победы, и поражения. Вы мои братья, как я могу отпустить вас со спокойным сердцем? Я же вас практически вырастила…       — Тогда уж скорее дети, — тихонько хмыкнул брат.       Лицо А-Чэна чуть смягчилось, но радостным он не выглядел, скорее встревоженным и… Было похоже, что принятое решение поддержать ее далось А-Чэну с трудом, но Яньли знала: если он решил что-то, то будет идти до конца, не сворачивая и оставаясь верным своему слову.       — Верно сказано, — улыбнулась Яньли и предупредила: — За ужином я хочу снова просить отца разрешить мне отправиться с вами. И я буду настаивать на своем.       — Я понял, — кивнул А-Чэн, в глазах его будто застыла настороженность, окрашивая радужку в цвет предгрозового неба. — Помочь тебе со сборами?       — Нет, я справлюсь, — помотала головой Яньли и, отступив на шаг, улыбнулась брату и убежала собираться.       На ужин она шла как на битву, готовая остаивать свое мнение до последнего. Она даже рискнула спорить, чего не позволяла себе почти никогда, чем неприятно поразила родителей. Но ответ остался прежним:       — Ты не поедешь в Цишань, это слишком опасно, — тихо, но непреклонно отказал отец. И вот тогда Яньли почувствовала тот самый жар в груди, который предвещал появление ярости. Ци всколыхнулась, ядро запульсировало, разгоняя поток энергии, и Яньли перестала себя контролировать. Она будто со стороны наблюдала за собой, но никаких эмоций не испытывала, хотя случись подобное с кем-то другим, ощущала бы жгучий стыд: насколько должно отсутствовать воспитания, чтобы так кричать на родителей?..       Впрочем, долго это не продлилось: ее истерику прервал легкий укол в шею, а затем мир перед глазами исчез.       …Очнулась она в повозке. Села, провела руками по волосам, оправила верхнее ханьфу и мрачно посмотрела на застывших напротив служанок. Ян Шу и Ян Шэньси испуганно таращились на нее в ответ, а младшая и вовсе кусала губы, готовая вот-вот заплакать. Яньли резко выдохнула и взяла себя в руки: это точно не их вина.       Она отодвинула занавеску и выглянула наружу, чтобы сразу уткнуться взглядом в У Цзяня и его подчиненных, рядом, на смирной лошадке, обливаясь потом, трясся помощник отца, Линь Ву.       — Вы уже очнулись, госпожа? — широко и нервно улыбнулся ей У Цзянь, и Яньли кивнула, недобро глядя на него. У Цзянь моментально убрал улыбку с лица и сухо сказал: — Мы уже на землях Мэйшань Юй и меньше чем через половину шичэня прибудем в резиденцию ордена.       Яньли пораженно вздохнула, задернула занавесь и, откинувшись на спинку сидения, устало прикрыла глаза. Все решили за нее.