***
С появлением А-Сяня кампания стала набирать обороты — победы шли одна за другой, простые заклинатели и ополченцы радовались и благоговели перед Вэй Усянем, получившим хао Хэйань-цзюнь (Темный владыка). Однако среди глав орденов и их приближенных мнения царили противоречивые. Никто не мог отрицать полезность метода А-Сяня, и в лицо его никто осуждать не смел… но за спиной говорили всякое. Удивительно, но в тот вечер, когда случилось нападение Вэней, их разговор слышало множество людей, слухи разошлись быстро и теперь только ленивый не знал, что ее А-Сянь потерял золотое ядро и поэтому ступил на темный путь. Потеря сказывалась на нем не лучшим образом: раны заживали долго, а учитывая неспособность А-Сяня поберечь себя, они то и дело открывались; переломы, даже у самого слабого заклинателя заживающие за несколько дней, все еще сильно беспокоили А-Сяня, пусть тот и старался скрыть от нее свою боль… Самое худшее, что до тех пор, пока ему нужно сражаться и оставаться на ногах, раны не заживут и кости не срастутся. Единственное, что не давало костям смещаться — это энергия инь. Яньли боялась представить, какую боль он испытывает. Беспрерывно. Каждый миг. Стоило задуматься об этом, как на глаза наворачивались слезы. Она могла только давать ему обезболивающее снадобье, к которому А-Сянь привыкал пугающе быстро, и восстанавливающие отвары. И заставлять есть. И все равно А-Сянь кривился от боли и кусал губы, когда думал, что его никто не видит. Спросив как-то брата, она получила в ответ лишь небрежное: — Шицзе, не думай об этом, я в порядке, — и широкая улыбка появилась на лице А-Сяня. Такое наплевательское отношение к себе тоже работало против ее брата. Мэн Яо говорил, что прошла новая волна слухов: мол, ее брат и не совсем человек уже после Луаньцзан, потому что люди чувствуют боль, а он скачет с переломанными костями. После этого Яньли поняла, что в лазарете есть кто-то, кто позволяет себе сплетничать, а может, и сам распускает слухи… Дальше стало хуже — буквально за несколько дней А-Сянь из благородного мужа, который не сдался, несмотря на потерю золотого ядра, превратился в опасного экспериментатора, как Сюэ Яньлин. И слухи эти были странными… Даочжан Яньлин так же, как и мать Вэй Усяня, Цансэ санжэнь, спустился с горы бессмертной Баошань… — Госпожа Цзян, я полностью уверен, что слухи эти распускает какой-то крайне умный, имеющий четкий план человек, — сказал Мэн Яо, когда они увиделись поздним вечером у ставшего привычным местом встречи дровяного сарая. — Даочжан Сюэ Яньлин был известен своими бесчеловечными методами и экспериментами над людьми… Яньли сглотнула, чувствуя, как тревожно забилось в груди сердце. Про Сюэ Яньлина она знала немного — только то, что он помогал простым людям, был великим героем, а потом с ним что-то случилось и тот сошел с ума, обосновался на Луанцзан и начал похищать людей для своих опытов по созданию нечисти. Но это все знали. Про его кончину ходило множество слухов, однако никто точно не мог сказать, что с ним случилось: однажды он просто исчез, и заклинательские кланы поспешили установить барьеры вокруг могильных курганов. Было это лет двадцать назад, и многое за прошедшее время успело превратиться в страшные сказки, где не разобрать, что правда, а что — вымысел. — Госпожа Цзян, я уверен, что кто-то хочет навредить Вэй Усяню, — вырвал ее из тревожных мыслей Мэн Яо и спрятал руки в рукавах. Она кивнула, показывая, что услышала и согласна, но, что с этим делать, Яньли не знала. Стоило поговорить с братьями и Лань Ванцзи. Возможно, они смогут придумать выход… — Если вы позволите, я могу попробовать противодействовать этим слухам… — гораздо тише и несколько неуверенно предложил Мэн Яо. — Наоборот, я была бы рада, — испытывая горячую благодарность, ответила Яньли и взяла его за руки. — А-Сянь… Он не хочет никому дурного, а за улыбкой часто прячется, уж такой он человек. Он просто так привык, — отчаянно заговорила Яньли и, помешкав в сомнениях, добавила: — Матушка, она… Закончить она не смогла, бессильно умолкнув. Как бы Яньли ни сердилась в душе на Юй Цзыюань, та все еще оставалась ее матерью, а озвучить свои мысли означало бы… признать ее… методы воспитания неправильными. Плохими. Означало бы предать ее. И пусть Яньли уже смирилась с тем, что никогда не станет достойной ее похвалы, смирилась, что разочаровала ее, как и братья, но сказать этого вслух была не готова. И никогда не будет, наверное. — Не нужно, госпожа Цзян, — покачал головой Мэн Яо, приходя ей на помощь, и пожал ее пальцы в ответ, — я понял. Яньли отпрянула, чувствуя, что начинает краснеть, и радуясь, что здесь недостаточно света, чтобы увидеть ее реакцию, наконец взяла себя в руки и шагнула назад, на приличное расстояние. Она совсем разучилась вести себя, как приличная дева из благородной семьи… Впрочем, Яньли об этом не жалела. Свобода выражать то, что хочешь, была лучше, чем границы правил. Можно плакать, если грустно, и улыбаться, если смешно… Поневоле она задумалась, что будет в ордене с А-Яном, который постепенно оттаивал, несмотря на все происходящее. Как адепту великого клана, ему придется изучать этикет и прочие тонкости взаимодействия с главами орденов и их приближенными… Мотнув головой, Яньли неловко улыбнулась, осознав, что задумалась и непозволительно отвлеклась. — Спасибо, господин Мэн, — поблагодарила она, — и я же просила называть меня по имени. — Тогда госпоже Цзян стоит вспомнить, что этот просил называть его Мэн Яо, никак не господин Мэн, — фыркнул юноша, и Яньли тихо рассмеялась. Этот человек успел стать ей другом, незаметно и как-то походя, но отрицать этот факт было невозможно. — Мне пора, — с сожалением сказала она. — В лазарете еще много работы, и брат… — Я понимаю, — кивнул Мэн Яо. — Я провожу вас, Яньли. Улыбнувшись своей маленькой победе, Яньли поправила рукава, потрогала все еще горящие щеки и постаралась состроить безмятежное выражение. Вовремя. Стоило им выйти из закутка, как почти сразу же навстречу из темноты шагнул Цзинь Цзысюань, смерил яростным взглядом ее и Мэн Яо, поджал губы, потом открыл рот, будто собираясь что-то сказать… Мэн Яо выступил вперед, закрывая ее, и наследник Цзинь, бросив напоследок презрительный взгляд на ее защитника и на нее саму, резко развернулся и ушел. «Что это было?» — первым делом подумала Яньли, но тут же встревожилась: а вдруг Цзинь Цзысюань подслушал их? сколько он мог услышать? что он вообще здесь забыл? Ни на один вопрос ответов не было.25. Он все еще наш брат
5 мая 2023 г. в 14:25
В тот же миг пламя стало обычным, но Яньли почти не обратила на это внимания, во все глаза рассматривая брата. А-Сянь, и так всегда стройный, и вовсе превратился в тень самого себя… Пошатываясь на подрагивающих от страха и усталости ногах, она встала и пошла к нему.
— А-Сянь!
Брат не двигался, только смотрел в ответ полыхающими багровым углями глаз и страдальчески кривил губы.
— А-Сянь… — еще раз позвала Яньли и пошла быстрее, старательно не думая о том, обо что она спотыкается практически на каждом шагу.
Вокруг все еще кричали, все еще шла битва и полыхал огонь, где-то неподалеку слышались сухие потрескивания, как от Цзыдяня, но она наконец приблизилась к брату и буквально налетела на него. Врезалась, обхватывая руками, стиснула изо всех сил и зарыдала, уткнувшись лбом в плечо и стискивая пальцами ткань одеяний.
Тело под ее руками ужасно исхудало, сквозь потрепанное, если не сказать хуже, ханьфу легко прощупывались ребра и все позвонки, но под ладонью часто-часто билось сердце… а значит, все будет хорошо, ее А-Сянь вернулся живым. Вернулся к ней, домой.
Он замер, застыл, позволяя себя обнимать, но не обнимал ее в ответ и ничего не говорил.
— А-Сянь, ты живой… — всхлипнула Яньли, не способная сейчас произнести хоть что-нибудь внятное, подняла голову, столкнувшись с полыхавшими красным глазами, но не испугалась, как можно было бы предположить, а положила руку ему на щеку и погладила, с горечью отмечая заострившиеся скулы и подбородок, а еще — запавшие глазницы, как от очень сильной усталости. — Я знала, знала, что ты вернешься, — и тут же без перехода строго спросила: — Ты вообще что-нибудь ешь?
И вот тут А-Сянь улыбнулся. Совсем как раньше — широко, ярко, будто солнышко выглянуло из-за туч, вот только в сочетании с настороженностью, мелькнувшей на лице, это произвело странное, почти отталкивающее впечатление.
— Шицзе, ты совсем не изменилась, — сказал он.
— А вот ты похудел, — грустно заметила Яньли. — Ты, очевидно, не в порядке… У тебя что-то болит?
Улыбка медленно сползла с губ, и брат покачал головой. Соврал.
Яньли нахмурилась, показывая, что не верит его словам, и потянулась к запястью, отчего А-Сянь дернулся, но больше они ничего не успели — совсем рядом раздался сухой треск Цзыдяня и голос брата:
— А-Ли!.. А ну отошел от нее!
Яньли по-простецки вытаращилась на него и, всплеснув руками, возмущенно воскликнула:
— А-Чэн! Это же А-Сянь! Он наш брат!
Цзян Чэн крепко стиснул челюсти и посмотрел на стоящего рядом с ним Лань Ванцзи, не отрывавшего своих светлых глаз от А-Сяня. Обычно каменно-спокойное лицо исказилось как от муки, а костяшки крепко сжатой на рукояти меча руке обозначились четче.
А-Чэн снова перевел взгляд на них с А-Сянем и выдавил:
— Может, и брат, но сейчас он больше похож на нечисть.
Яньли буквально онемела от изумления и возмущения. Ядро напряглось, разгоняя остатки ци по телу, а потом полыхнуло от накатившей злости. Откуда-то сразу и силы нашлись, чтобы схватить А-Сяня за запястье и запустить энергию для определения повреждений, и закричать на А-Чэна:
— Ты с ума сошел?! Такое говор… рить… — Яньли осеклась и, медленно повернув голову, неверяще посмотрела в лицо А-Сяню. — Ты… где твое ядро?!
— Ядро?! — в унисон повторили за ней Лань Ванцзи и А-Чэн, переглянулись в ужасе и уставились на нее, безмолвно требуя подтверждения.
— И как ты вообще ходишь с такими повреждениями?.. — пробормотала она, почти не обратив внимания на реакцию брата и Второго Нефрита, и умолкла, прикусив губу.
Вопрос про ядро был глупым — в голове тут же возникли воспоминания о том, кто схватил А-Сяня и забрал из Пристани Лотоса: Вэнь Чао и Вэнь Чжулю, чей титул звучал как Плавящий ядра. Жертв этого человека она не раз видела за последнее время и не могла не узнать повреждения А-Сяня, один в один повторяющие искореженные духовные каналы всех остальных. Следом быстро вспомнился мальчишка с отрубленной рукой, который предпочел умереть… Яньли передернулась и мертвой хваткой вцепилась в брата, старательно убеждая себя: ее А-Сянь сильный, он даже и без ядра сумел переломить ход кампании… И, скорее всего, сумел это сделать благодаря энергии обиды, которой буквально пропитался насквозь. Вот почему радужки топит краснота, вот почему он так истощен, вот почему может ходить с переломами и отбитым нутром.
Очевидно, что именно благодаря иньской ци он вообще держится… Яньли боялась представить, как брат получил такие повреждения, но подозревала, что он упал с большой высоты.
Энергия тьмы… Осознать это до конца не получалось, в голове сразу завертелся вихрь вопросов без ответа, но сейчас для них было не время: нужно срочно позаботиться о ранах А-Сяня, хотя бы промыть и зафиксировать переломы, и накормить его чем-то легким и питательным — истощение в такой форме было опасно.
— Шицзе, — устало и как-то разочарованно вздохнул А-Сянь, и Яньли удивленно посмотрела на него. Брат страдальчески заломил брови, но все еще выглядел напряженным, будто готовым сражаться или… бежать?.. — Ну зачем ты?..
— Что значит зачем? — разозлилась Яньли уже на него. — Я должна была скрыть от твоего жениха и брата, что ты потерял ядро? — А-Сянь явно удивился, что она повысила на него голос, и стал выглядеть до нелепого растерянным. — Тем более, это очевидно, раз тебя взяли в плен… Вэнь Чжулю, он… Жертв его техники хватает, — скомкано закончила она.
— Жениха… — тем временем повторил А-Сянь, словно не услышав больше ничего из ее речи. — А мы все еще обручены, Лань Чжань? — будто в пустоту пробормотал он и исподлобья глянул на Лань Ванцзи.
Яньли не сразу поняла, что она услышала, но по инерции тоже посмотрела на Лань Ванцзи и… сказать, что она удивилась, значит не сказать ничего: наследник клана Лань буквально полыхал от гнева. И злился он явно на А-Сяня. Впрочем, Яньли быстро поняла причину его злости. Она тоже разозлилась бы: А-Сянь подумал, что такой, каким стал, он Лань Ванцзи не нужен, но Яньли, напротив, была уверена, что брат нужен своему жениху любым. Достаточно было бы увидеть хоть раз выражение его глаз, когда тот смотрит на А-Сяня, чтобы понять это.
— Вэй Ин нужен, — будто откликнувшись на ее мысли, низким голосом сдавленно проговорил Лань Ванцзи и шагнул к ним. — Всегда.
Яньли улыбнулась и отступила, давая брату и жениху обняться, отвела глаза и вздрогнула, увидев, каким потерянным выглядит А-Чэн. Она подошла к нему и взяла за руку, как в детстве.
— Как он… теперь? Без ядра? — тихо спросил А-Чэн, с болью глядя на А-Сяня, который что-то горячечно доказывал Лань Ванцзи, а тот время от времени кивал.
— Он справится, — уверенно ответила Яньли и крепче сжала его руку. Она даже и не подумала сомневаться в А-Сяне, ведь он вернулся тогда, когда почти никто не верил в него, но она-то знала, что ее младший брат очень способный, и никогда в нем не сомневалась. — А мы поможем.
А-Чэн судорожно вдохнул, будто у него перехватило горло, и закашлялся. Огляделся, быстро сбрасывая растерянность и возвращаясь к привычно-недовольному виду.
— Нужно в крепость, тут и без нас справятся, — решительно проговорил он.
Яньли тоже огляделась, испытывая вину и неловкость: она настолько сильно была поражена и обрадована появлением А-Сяня, что совершенно забыла про то, что случилось ранее. А меж тем ее помощь оказалась бы не лишней: многие были ранены, слышались стоны и крики боли; везде ходили заклинатели союзников, проверяя тела в темных одеяниях, кто-то руководил солдатами-ополченцами, чтобы те тащили трупы нападавших в одно место; начальник крепости подгонял слуг, чтобы затушить обычные пожары, и кого-то из их ордена — адепты Юньмэн Цзян помогали погасить пламя, вызванное талисманами, которое обычная вода не брала.
— Пойдемте, — позвала Яньли, старательно отводя глаза от обнявшейся парочки, начисто забывшей о приличиях. — Нужно позаботиться об А-Сяне и остальных раненых.