Ничто не длится вечно

Глава 26 *** Менеджер Та Лу Вана нервно отбросил в приоткрытое окно недокуренную сигарету, тут же достал из пачки новую, сунул в рот и захлопал по карманам в поисках зажигалки. Лю Чжен бесцеремонно выдернул сигарету из его губ и рыкнул: — Харэ мне артиста травить! Лучше подумай, как туда попасть. Они сидели машине, припаркованной наискосок от дома Лу. Отсюда им отлично была видна толпа журналистов человек в тридцать. По словам менеджера, в холле дежурило еще примерно столько же. — Классический дорамный трюк — доставка пиццы? — робко выдвинул предложение парнишка-помощник. Оба менеджера злобно уставились на него. — И кто будет доставлять? В этот момент в тусовке репортеров произошло оживление, заклацали фотоаппараты, объективы уставились вверх. Джонни, пригнувшись к спинке переднего сиденья, выглянул через лобовое стекло — на балконе пятого этажа появился Лу. Он закурил, облокотившись на перила и посмотрел вниз. Джонни вытащил телефон и набрал его номер. Лу полез в карман, достал свой и уставился на экран. С минуту Джонни слушал гудки, потом Лу все-таки снял трубку. — Я сейчас приду, откроешь мне дверь, — сказал Джонни. — Хорошо, — голос звучал нейтрально, так что настроение и состояние определить было сложно. — Эй, что ты задумал? — Лю Чжен развернулся к нему. — Ты серьезно собрался туда идти? Он ткнул себе за плечо, туда, где шумели журналисты, снимая, как Та Лу Ван притушил окурок о перила и кинул вниз. Джонни кивнул и решительно открыл дверь. На самом деле он не чувствовал ни решимости, ни желания, но сидеть бесцельно второй час в машине ему тоже надоело. Он почти физически ощущал, как время утекает сквозь пальцы. Время без ЧжоЧжо. Джонни понимал, что сегодня он точно не сумеет вернуться к ночи в Пекин, но не мог не думать о том, что Чжоу будет ждать его один в пустой квартире на двадцать седьмом этаже. Возле входа в здание почти все смотрели вверх, так что Джонни никто не задержал. Несколько человек повернулись в его сторону и на автомате сделали снимки, но он прошел так быстро, что они не успели среагировать. В холле Джонни сразу свернул к входу на лестницу, а не к лифтам. Пятый — это не так высоко, можно и пешком подняться, зато репортеров тут меньше. На площадке второго этажа к нему кинулся парень с камерой, но Джонни, не сбавляя скорости и не поворачивая головы, быстро пробежал вверх мимо него. В холле пятого этажа его окружила компания человек в десять, в лицо стали тыкать диктофоны, в глазах зарябило от вспышек. Хорошо, что раньше Джонни бывал в гостях у Лу и ему не надо было тратить время на ориентацию. Он, сохраняя невозмутимый вид, раздвинул плечом толпу и прошел к дверям. Его что-то спрашивали, перекрикивая друг друга, но Джонни не прислушивался, потому что отвечать в любом случае не собирался. Он нажал кнопку вызова и посмотрел в камеру. Замок пискнул и щелкнул. Джонни не стал широко открывать дверь, протиснулся в щель, пнул носок ботинка одного нахального репортера, попытавшегося помешать ему закрыть дверь, и захлопнул ее за собой. В квартире был бардак. Похоже Лу несколько дней не выходил, а судя по пятнам на обоях и осколкам под стенами, еще и кидался посудой. Сам хозяин квартиры обнаружился в гостиной. Он сидел, развалившись на грязном белом диване, с жестянкой пива в руке. Для Джонни было странно увидеть Та Лу Вана, который даже после тяжелых съемок или тренировки выглядел как картинка из модного журнала, таким — в растянутых трикотажных штанах, майке не первой и даже не второй свежести, с щетиной и свалявшимися не расчесанными волосами. Лу глотнул пива, поболтал банкой и, глядя в сторону, проговорил с вызовом: — Ну что молчишь? Давай, скажи уже что-то! Если честно, Джонни понятия не имел, что ему сказать. Он вообще слабо представлял себе, зачем он здесь, и что он вообще может сделать в сложившейся ситуации. Он посмотрел на Та Лу Вана, почесал бровь и выдал первое, что пришло в голову: — Херово выглядишь. Джонни увидел, как лицо Лу даже сквозь щетину и алкогольную серость мгновенно вспыхнуло румянцем. — Да иди ты! — огрызнулся Лу и сделал несколько больших глотков. — Куда ж я пойду от своего …любовника? — язвительно выделил слово Джонни, усаживаясь в кресло напротив дивана. — К своему любовнику! — парировал Лу. Джонни не удержался от вздоха, и Та Лу Ван это заметил. — Тимми Сюй и правда твой любовник? — Он не любовник, — покачал головой Джонни. — Да ладно! — хмыкнул Лу. — Вы же с ним трахались на вечеринке канала «***», я знаю. — С чего ты взял? — не хотел сдаваться Джонни. — Я слепой по-твоему? Заметил, как вы взглядами встретились, а потом он ушел, и ты сразу за ним. Тебя я после не видел, но его встретил. Скажу тебе, он таким оттраханным выглядел, что только дурак не догадался бы… — Лу помолчал и горько добавил: — Почему он, Джонни? Я девять лет рядом был. И ждал. Почему он? Лу откинул в угол дивана пустую пивную банку и красными глазами уставился на Джонни. Повисло молчание. Слышно было, как на кухне урчит холодильник, и щелкают стрелки больших часов на стене. Джонни рассматривал свои руки с недавним маникюром. Стоило подумать про Чжоу и сразу память подсунула картинку — палец во рту и следы шоколада на губах. Джонни прикрыл глаза. — Не знаю, Лу. Джонни встал и пошел на кухню. Там тоже царил разгром. Горы грязной посуды, какие-то объедки, на столе включенный ноутбук показывал вторую серию «Лисы и Дракона». Джонни нашел в шкафу кофейные брикеты, зарядил кофе-машину на два экспрессо, потом вымыл две чашки. Следом за ним на кухню приполз Лу. Он тяжело плюхнулся на табурет у стола и уставился в экран. В фильме их персонажи, склонив друг к другу головы, обсуждали план нападения на обоз царского наместника. Лу ткнул в клавишу, останавливая картинку. — Разве я хуже? — спросил он у экранного Дракона. — Ты не хуже, — сказал Джонни и подсунул ему чашку с кофе. — Я всегда был рад, что ты мой друг. — Друг! Блядь, ну почему я друг? А гребанный Сюй ВейЧжоу— любовник! Почему не наоборот? — пьяно выкрикнул Лу. — Он не любовник, — зачем-то снова возразил Джонни. — А кто тогда? — Он… я просто люблю его, — признание само сорвалось с губ. Та Лу Ван несколько секунд молча вглядывался в его лицо, а потом залился слезами, некрасиво скривившись. Джонни уже надоела эта пьяная драма. Он схватил Лу за шкирку, потащил в ванную и, впихнув в душевую, врубил холодную воду. Парень заорал и принялся ломиться обратно. Джонни держал его, пока он не прекратил сопротивляться и не осел на пол. Тогда Джонни сделал воду потеплее и велел: — Помойся и побрейся. Я подожду на кухне. Лу поднялся на ноги, цепляясь за стенки, медленно стянул с себя мокрую футболку. Дальше Джонни не стал смотреть и вышел. Устраивать полноценную уборку не было желания, но хотя бы немного разгрести бардак надо было. Джонни поскладывал грязные тарелки и стаканы в посудомойку, смел мусор со столов, нашел в кладовке швабру и протер пол. Не сказать, что кухня засияла чистотой, но все же находиться в ней стало не так противно. Джонни заглянул в холодильник и шкафы — запасов особых не наблюдалось, поэтому он соорудил несколько бутербродов и снова включил кофе-машину. Та Лу Ван все еще сидел в ванной. Джонни послушал под дверью — вода шумела, но больше ничего не было слышно. Джонни осторожно приоткрыл дверь и ахнул. В зеркале отражался пол душевой и розовые потеки, бегущие в водосток по белому кафелю. Лу сидел, привалившись к стене, рядом обломки одноразовой бритвы, из порезов на запястьях вытекала кровь, и ее тут же смывало водой. Глава 27 *** Мама крошила ложечкой бисквит, и Тимми не знал, ждет она его ответа или просто задумалась. Если бы он сам знал, что делать с тем, что он жить не может без Джонни, что вот он сидит сейчас и не может дождаться вечера, до того он хочет увидеть его, услышать голос, дыхание, обнять, быть рядом. Как об этом рассказать маме? — ЧжоЧжо, на этот раз у вас действительно все серьезно? Вы не разойдетесь, как в прошлом? — У нас и тогда было все серьезно, просто мы были еще слишком молодые, чтобы понять это, — ответил Тимми. — В этот раз я не дам ему уйти. Мама молча кивнула и подвинула ему тарелку: — Хочешь пирожное? — Нет, мам, не хочу. Ты его заказала, вот сама и ешь. Или другое закажи, если это не нравится, — хмыкнул Тимми. Он был рад сменить тему. — Очень сладкое, — виновато улыбнулась мама. — Вы с ЦзинЮем хотите быть вместе? Открыто? Уйти от разговора не получилось, Тимми и забыл, что с мамой подобные штуки не прокатывают. — В идеале, — вздохнул он. — Я знаю, что это сложно и вряд ли получится избежать шумихи. Но я очень хочу быть с ним, мам! Я ко всему готов, я только переживаю, что и вам достанется. — Ах, пустяки! — отмахнулась мама. — Мы с папой справимся. За это не беспокойся. Для нас главное, чтобы наш ребенок был счастлив. Если ЦзинЮй делает тебя счастливым, мы вас поддержим, что бы не случилось. — А папа тоже знает? — Ну конечно! — усмехнулась мама. — Он еще раньше меня понял. Мы с ним вчера весь вечер о тебе проговорили. Снова загорелись щеки и уши. — Прости, что я подвел вас, — сквозь комок в горле выдавил Тимми. — О чем ты, малыш?! — мама схватила его руки и тряхнула, заставляя посмотреть себе в лицо. — Ты ничем нас не подводил! Мы всегда гордились тобой, и продолжаем гордиться! Мы с папой рады, что у нас вырос такой замечательный сын! — Давай уйдем отсюда. Они молча прошли через галерею бутиков к лифту, молча спустились в подземный паркинг, молча дошли до машины. Тимми открыл маме заднюю дверцу, потом обошел машину и влез на заднее сиденье с другой стороны, повозился, устраивая свое немаленькое тело в тесном пространстве, и положил голову маме на колени. Она, как в далеком детстве, принялась поглаживать его по волосам, по щеке, по плечу. Тимми прикрыл глаза. На душе постепенно становилось легче, железные обручи, давившие на сердце, потихоньку отпускали. Мама нагнулась и поцеловала его в висок. Тимми выдохнул и выпрямился. — Вы справитесь. Все будет хорошо, — сказала мама. — Обязательно. Они простились на отельной стоянке, в номер подниматься Тимми не хотел, а мама не настаивала. она понимала, что ему требуется время, чтобы прийти в себя. Было еще не очень поздно, но заезжать в свой дом Тимми не тянуло. Хотя он не первый год жил в этом таунхаусе, и комнаты были наполнены его вещами, сейчас это место казалось ему пустым и чужим. А в той маленькой квартирке он провел всего две ночи, но она уже стала своей, жилой, потому что там пахло Джонни, диван хранил вмятины от их тел, на столе осталась лежать ложечка, которую Джонни облизывал, и в мусорном ведре валялись салфетки с его засохшей спермой. Может, это и звучало не романтично, но для Тимми именно эти мелочи делали место домом. Он был готов к тому, что не найдет там Джонни в такое раннее время, но все равно немного расстроился. Постоял у окна, глядя на шоссе и светящиеся окна домов, догрыз засохший кусок шоколадного кейка и запил водой из кулера. Время тянулось ужасно медленно. Тимми еще немного поторчал у окна. Желание увидеть Джонни стало почти нестерпимым, оно ощущалось физически как ломота во всем теле, выкручивающая мышцы и кости, хотелось обхватить себя руками и даже замычать, как от зубной боли. Тимми плюхнулся на диван, включил планшет и полез на фан-сайт Джонни. Хоть так посмотреть на него. На главной странице висели свежие новости. Перелет Пекин-Тайбэй, Джонни возле дома Та Лу Вана, Джонни заходит в квартиру, Та Лу Ван курит на балконе… Сердце ухнуло куда-то в желудок, затошнило, во рту стало горько, как после сигареты натощак. Тимми отбросил планшет, вскочил, подошел к окну и уткнулся лбом в холодное стекло. Выдыхай, сказал он себе, выдыхай. Он должен доверять Джонни. Он МОЖЕТ доверять Джонни. Тимми закрыл глаза и представил себе его лицо. Нет, Джонни не стал бы делать ничего, что могло бы его расстроить. Просто произошло что-то экстренное… Тимми постоял еще немного, уставившись на красный сигнальный огонь на крыше высотки напротив, взял планшет и снова открыл фотографии. И тут увидел в углу страницы мигающий зеленый микрофон — оставленное пару часов назад сообщение. Он ткнул в значок, заметив, как дрожат руки. Нервный, блядь, стал, как собачка породы той-терьер. «Я не сумею сегодня вернуться в Пекин», — произнес голос Джонни. Тимми сглотнул, выдохнул и понял, что вздыхал синхронно с Джонни — из динамиков тоже донесся вздох сожаления. «Хотел бы я быть рядом с тобою… — пауза, — Сейчас… — несколько мгновений молчания, — Всегда…» *** Этот гребаный придурок был в сознании, но и пальцем не пошевелил, чтобы как-то посодействовать своему спасению. Джонни вытянул его из-под душа и заметался по квартире в поисках аптечки, одновременно пытаясь набрать скорую и Лю Чжена. Как назло, удалось обнаружить только изрядный запас болеутоляющих и презервативов. Ни пластыря, ни антисептиков. Джонни чертыхнулся, потом схватил салфетки, канцелярский скотч и недопитую бутылку байцзю, что стояла на подоконнике в гостиной. — Сейчас будет больно, — злорадно предупредил он Лу, мутными глазами наблюдающего за происходящим. Джонни на всякий случай зафиксировал коленями руки Та Лу Вана и щедро плеснул алкоголем на порезы. Как и ожидалось, парень заорал и задергался, но Джонни держал прочно. Он примотал сложенные салфетки скотчем к запястьям, и только после этого отпустил Лу. Тот морщился и рассматривал свои руки, будто не мог понять, что с ним приключилось. Скорая появилась через несколько минут. Кое-кто из репортеров попытался проникнуть в квартиру следом за ними, но Джонни быстро прихлопнул двери. Врач похвалил его за своевременную первую помощь, осмотрел вяло трепыхающегося Та Лу Вана и велел: — Помогите его вниз спустить. На носилки класть смысла нет, еще кувыркнется. Не люблю я с пьяными дело иметь, хлопот с ними… Джонни ничего не оставалось, как забросить руку Лу себе на плечи и обхватить его за талию. Врач взялся с другой стороны. Миниатюрная медсестричка бежала впереди, громыхая медицинским кофром, и низко пригибала голову, спасаясь от камер. В машине неотложки Джонни сгрузил Та Лу Вана на каталку и уже хотел попрощаться, но Лу с неожиданной силой вцепился в край его майки. Репортеры совались камерами в открытую дверь, что-то спрашивали, перекрикивая друг друга. Врач дал команду водителю, и машина тронулась. Некоторые особо упорные журналюги пытались бежать, цепляясь за машину, но вскоре отстали. Джонни набрал Лю Чжена. — Я еду в больницу. — Мы видели, едем следом, не переживай. Что там с этим идиотом? Жить будет? Джонни посмотрел на врача, спокойно заполняющего историю болезни на своем планшете, и кивнул: — Будет. На въезде в приемный покой машину вновь окружили вездесущие папарацци. Вряд ли те же самые, скорее всего пример хорошей командной работы, но Джонни от этого было не легче. Подоспела охрана больницы, машину пропустили, но продолжали снимать с расстояния. Та Лу Ван по-прежнему крепко держался за футболку, поэтому Джонни послушно шел за каталкой в процедурную, опасаясь разжимать его пальцы, чтобы не повредить порезанному запястью. — Отпусти меня, — попросил он негромко, когда Лу остановил на нем уже вполне осмысленный взгляд. Тот отрицательно покачал головой. — Ну чего ты добиваешься? Отпусти! — Они же все сняли? — Лу неопределенно мотнул подбородком, но Джонни понял, что он имел в виду репортеров. Джонни охватила такая злость, что он едва сдержался, чтобы не двинуть Лу по морде. К этому моменту они уже оказались в процедурной. Джонни, не раздумывая долго, схватил скальпель из лотка с хирургическими инструментами и полоснул по натянувшейся ткани. Клок трикотажа остался в кулаке Лу, зато Джонни был теперь свободен. — Подожди, не уходи, — слабым голосом позвал Лу, но Джонни не купился. — Иди нахер, Лу! — обернувшись в дверях, с чувством проговорил он. — Я надеялся, что мы сможем остаться друзьями, но теперь… Он шел по коридору, и его душило чувство обиды и разочарования. Джонни не первый раз переживал чужие влюбленности, обычно оставаясь равнодушным. Но Лу был его другом много лет, поэтому ситуация воспринималась гораздо острее. Джонни, конечно, давно подозревал, что Лу видит в нем не только приятеля, но надеялся, что все не так серьезно и как-нибудь обойдется. И, конечно, он не хотел, чтобы все закончилось вот так. А ведь им еще вместе работать, отснято не больше, чем половина материала для первого сезона, и, кроме того, впереди промоушен, фанмиты и второй сезон. Джонни с ужасом представлял себе, какие чудеса самообладания нужно будет проявлять, чтобы играть влюбленного Гу Хая. После этого его мысли перескочили на ЧжоЧжо, и Джонни остановился как вкопанный посреди коридора. Черт! Черт! Черт! Твою мать! Только бы этот ревнивец ничего не напридумывал себе, когда увидит фотографии и ролики, что уже, наверное, появились в сети. Он свернул в ближайший туалет, заперся в кабинке и достал телефон. Зайдя на сайт, Джонни увидел, что Чжоу онлайн и только что прослушал сообщение. Это была неслыханная удача. Очень хотелось вызвать Чжоу, но Джонни не рискнул, акустика в туалетах слишком хорошая, а больница людное место. Поэтому он просто набрал текст в окошке: «Привет!» Долгих пара минут ожидания убавила его жизнь на пару лет. Наконец, появился ответ: «Как ты? С тобой все хорошо?» То, что ЧжоЧжо беспокоился о нем, заставило сердце Джонни болезненно сжаться. Он торопливо и сбивчиво рассказал о том, что сегодня случилось, не всегда попадая в нужные кнопки, и то и дело поглядывая, в сети ли еще Чжоу. «Я знаю, что не должен, но все равно ревную» — пришло сообщение от ВейЧжоу. Джонни не мог не улыбнуться. «Я бы хотел быть рядом, чтобы ты не проходил через все это в одиночку» «Мне тебя не хватает» «Я думал о тебе весь день» «Мои родители знают» «Скучаю. Когда ты вернешься?» Сообщения появлялись одно за другим, не давая времени среагировать и ответить. И тут — «мои родители знают». Телефон чуть не выпал у Джонни из рук. Началось, подумал он. Глава 28 *** — Ты должен сунуть ему руку в трусы. — Эээ? — Джонни поднимает голову, на его лице растерянно-недоверчивая улыбка. — Режиссер, вы это серьезно? — Только попробуй, — шипит сквозь зубы Тимми. — Всего пара прикосновений! — по голосу режиссера похоже, что его веселит эта ситуация. — Можешь просто залезть ему под халат. — Пальцем прикоснешься — убью, — грозится Тимми, затягивая пояс халата. — Я тебя предупредил. Джонни смотрит на него с невинной улыбочкой и поднимается. — Может под одеялом? — спрашивает он режиссера, но тот возражает: — Какое одеяло, не видно же ничего будет! Прогон сцены. Джонни снова валит Тимми на кровать, так что та крякает под их весом. Тимми знает, что не должен воспринимать это всерьез, но он не может себя контролировать — его волнует тяжесть навалившегося тела, и колено Джонни между ног. И когда Джонни дергает пояс халата, у Тимми перехватывает дыхание. Он помнит, что они не одни, что на них смотрят камеры, и трепыхается не на шутку, стараясь уйти от поцелуя, от горячей ладони, скользящей по животу и дальше вниз. Потому что тело реагирует по-настоящему. И Тимми не сразу осознает, что голая нога Джонни, прижатая к его ноге, подрагивает также, как и его, и в бедро ему упирается еще не полный, но уже вполне ощутимый стояк. Джонни прижимается к его губам, почти неосознанно заслоняясь плечом от лезущей в лицо камеры. Горячее томление разливается по телу, в ушах бухает кровь, и Тимми не уверен, была команда «Снято» или не было. Он отвечает на поцелуй, хотя помнит, что по сценарию должен сопротивляться, но сил на это просто нет. Так горячо, так сладко! Рука Джонни все смелее, пальцы ощупывают тазовую косточку, лезут под резинку боксеров, зарываются в волосы на лобке. На лбу выступает испарина. В голове только одно слово, как заклинание: «Дотронься! Дотронься!» Ладонь Джонни наконец-то накрывает его член, прижимает к животу, надавливает, трет, и Тимми стонет в его рот, не в силах сдержаться. Джонни прерывает поцелуй, чтобы взглянуть туда, где хозяйничает его рука, и Тимми может увидеть его раскрасневшиеся щеки и припухшие губы. Это так соблазнительно, что он кладет свою ладонь на влажный затылок парня и притягивает его в новый поцелуй. Он проснулся от того, что замерз. Плед комом лежал где-то в ногах, к груди был прижат планшет, из динамиков звучал голос Джонни. Тимми взглянул на экран. «Тебе понравилось?» — спросил Гу Хай у Иня. Не удивительно, что приснились съемки именно этого эпизода из двенадцатой серии. Правда, в реальности все прошло куда более невинно, чем во сне. Тимми прикрыл глаза, снова погружаясь в ощущения. Ах, если бы Джонни был рядом! На экране юный Джонни-Гу Хай говорил о любви. Тимми подумал, что не так уж он и изменился за прошедшие годы. Вот себя он уже с трудом узнавал в том мальчике с прыщами и дурацкой стрижкой. И все же, от взгляда на них, лежащих в обнимку, сжимало сердце. Тимми не знал — от ностальгии, от зависти, от грусти или еще от чего. Если бы Джонни был здесь! Они бы вместе пересмотрели дораму, посмеялись бы, вспоминая, как это все было, как все начиналось между ними, взгрустнули, и, может быть, нет, наверняка, занялись бы любовью… Пошли титры, зазвучала песня, и Тимми отключил планшет. Добивать себя не хотелось. Он повернулся на другой бок, натянул на себя плед и попытался снова уснуть. Сон не шел. Без Джонни было одиноко и холодно. И в голову лезли чертовы фотки, где Джонни в окровавленной майке обнимает Та Лу Вана, и как он шагает возле каталки и смотрит на Лу. Конечно, Джонни все объяснил, но все равно, каждая фотография была как острая заноза, впившаяся в сердце. К тому же покоя не давал тот пост с репетиционным видео. В комментариях фанаты по кадрам разобрали и эту запись, и BTS «Лисы и дракона». Выглядело так убедительно, что можно было поверить, будто между Джонни и Лу действительно что-то есть. Тимми хотел верить Джонни, а не тем сталкерам. Ведь он знал, как легко сместить акценты, перевернуть все факты с ног на голову и найти то, чего на самом деле нет и в помине. Но все равно не мог перестать думать. А вдруг и правда между Джонни и Лу что-то …пусть не сейчас, но в прошлом? Некстати вспомнилось, как просто Джонни тогда согласился быть снизу, и как еще тогда Тимми подумал, что может быть это не первый его раз… Нет, оборвал свои мысли Тимми. Если так продолжать мысленно обсасывать свои подозрения, то это неизвестно к чему приведет. Плевать, даже если и было что-то в прошлом. Сейчас, Тимми был в этом совершенно уверен, Джонни любил только его. Он не сомневался в нем, просто от одиночества и ревности в голову лезли всякие глупости. Где-то в глубине души, Тимми хотелось, чтобы Лу так серьезно повредил себе руки, что больше не смог бы сниматься. Чтобы проект свернули. Это было жестоко, Тимми было стыдно за свою ревность и кровожадность, но Та Лу Ван слишком раздражал, чтобы быть к нему милосердным. Жалко, что нельзя самому сняться в роли Бай Ло Иня. Чтобы можно было открыто показать, что на душе. Чтобы не бояться никого и ничего, находясь рядом с Джонни, касаясь его, обнимая, целуя. Сейчас Тимми понял, насколько ему не хватает этого, как претит вынужденная скрытность. Он остро осознал то, о чем говорил ему Джонни — когда делаешь что-то тайно, кажется, что делаешь что-то постыдное. Он встал, завернувшись в плед, подошел к окну. Плед пах Джонни. Ими обоими. Запах Джонни смешивался с собственным запахом Тимми, немного кондиционера для белья, чуточку лапши быстрого приготовления и совсем едва уловимо аромат шоколада. Тимми зарылся носом в пушистую ткань. Хотелось заплакать или разбить что-нибудь. В этой чертовой квартире даже нормальной тарелки не было, чтобы запустить в стену! Тимми занес кулак, чтобы садануть в окно, но не решился. Злость сменилась досадой и горечью. Он чувствовал себя гребаной девчонкой, так сильно было желание, чтобы вот сейчас открылась дверь, вошел Джонни, обнял, утешил и убедил, что все его дурацкие подозрения совершенно беспочвенны, и пообещал, что к Та Лу Вану и близко больше не подойдет. Или черт с ним со всем, просто объятия, этого хватит! Тимми плотнее запахнулся в плед и снова плюхнулся на скрипнувший диван. Надо было попробовать хоть немного поспать, завтра его ждал длинный день. — Почему это он должен это делать? — Ян Мин с телефоном у уха развалился в кресле перед зеркалом. — В контракте не оговаривалось. И что с того, что спонсоры захотели? Тимми Сюй это вам не певичка ресторанная, он за три юаня не выступает. Если вы собирались в гала-концерте вставить номера членов жюри, вы должны были заранее оговорить с нами сценарий. Дуэт? Что еще за дуэт? Еще и дуэт неизвестно с кем! Вы вообще понимаете, о чем говорите? В зеркале отражалось возмущенное лицо менеджера. Он увидел вошедшего Тимми и помахал рукой. Тимми откатил кресло с Ян Мином от гримировального стола, взял себе табурет и принялся снимать тон салфетками. Менеджер продолжал ругаться по телефону. Тимми прислушивался краем уха. В принципе, он понял, о чем речь. Члены жюри уже обговорили между собой новость в перерывах съемок. По гениальной задумке спонсора шоу в гала-концерте им предстояло спеть дуэтом с какими-то звездами эстрады, кино и телевидения. Имена этих звезд никто еще не знал. Гала-концерт должен был записываться через месяц. У всех членов жюри был свой напряженный график, в который еще предстояло втиснуть незапланированные репетиции. Все были в возмущении, только Тимми отнесся к новости равнодушно. В ближайший месяц у Джонни безвылазно съемки на Тайване, поэтому Тим был рад любой возможности убить свободные и не очень минуты, лишь бы не думать постоянно о нем. Тимми сгреб в мусоросборник грязные салфетки. — Не забудь лицо намазать кремом, — прикрыв микрофон ладонью, обернулся к нему Ян Мин. — Вечно забываешь, а потом шелушишься. Даже на фото видно. Ты же… — Лицом работаешь! — закончил за него Тимми и полез в кофр за кремом. С его счастьем, рюкзак, лежащий на краю стола, сдвинулся и грохнулся вниз, все содержимое оказалось на полу. — Блядь! — от души ругнулся Тимми. Отчего-то он чувствовал себя совершенно обессиленным. С трудом, будто старик, он присел на корточки и принялся собирать вещи. Вытянул из-под стола перепутавшиеся провода наушников и зарядки, дотянулся до ручки, подобрал упаковку носовых платков… Блокнот улетел дальше всего, пришлось встать. Растрепанные страницы открылись на листке с той песней, что он написал для Джонни. А ведь обещал спеть для него, но так до сих пор и не спел. Тимми решил, что сделает это сегодня. — Менеджер Лю звонил, — Ян Мин открутил крышечку и подал Тимми крем. — Сказал, что квартира оплачена до субботы, но они вряд ли вернутся в Пекин на этой неделе. — Я знаю, — безучастно кивнул Тимми, выдавливая крем на пальцы и отдавая назад тюбик. — Я все равно туда поеду. — И зачем? — вздохнул менеджер. — Просто так. Глава 29 *** Сутки на капельницах и мастерство визажиста сделали свое дело — на утренней пресс-конференции Та Лу Ван выглядел вполне прилично. Если бы Джонни не видел его позавчера, не поверил бы, что чувак только что из запоя. Очаровательно смущаясь, Лу поведал журналистам о стрессе из-за плотного рабочего графика, и о том, как порезался, открывая банку оливок для друга Джонни, зашедшего проведать. С фальшивой искренней улыбкой Джонни подтвердил этот бред, добавив от себя, что друг Лу трудится с такой самоотдачей, что загонял себя до болезни, поддержите его. Ответив на десяток вопросов о драме и проигнорировав каверзные вопросы об отношениях, ориентации и подобных вещах, они закончили пресс-конференцию. В задней комнате Та Лу Ван сдулся, осел на стуле бесформенной массой. Даже цвет лица потускнел. Пока Цзю, его менеджер, суетился с какими-то лекарствами, Лю Чжен наклонился над Лу и, глядя ему в глаза, проговорил угрожающе-ласково: — Поднялся, сжал булки и дошел до машины. Там уже будешь умирать. А пока рано. Джонни поймал себя на мысли, что ему совершенно не жаль Лу. Хоть он и терпеть не мог все эти встречи с прессой, но в этот раз ему хотелось, чтобы мероприятие тянулось подольше, чтобы этому паразиту подольше пришлось сидеть с сияющей рожей и напрягать мозг, сочиняя обтекаемые ответы. Та Лу Ван поднялся с тихим стоном, опираясь на спинку стула. Впрочем, никто кроме Цзю не обратил внимания на этот маленький спектакль одного актера. Лу поискал глазами глаза Джонни, но тот демонстративно нагнулся поправить шнурки на кроссовках. Лу, шаркая ногами прошел мимо, только после этого Джонни распрямился. Лю Чжен понимающе усмехнулся. После обеда они поехали на студию. Нужно было утрясти новый график съемок, примерить несколько костюмов, и решить еще пару рабочих моментов. За рулем сидел Ко, Лю Чжен и Джонни устроились на заднем сиденье. — Тут такое дело, — негромко проговорил Лю, глядя в зеркало заднего вида на Ко. — Поступило предложение одно, не знаю, соглашаться или нет. — Что за предложение? — Джонни в тот момент думал о квартире в Пекине, которая опять будет пустовать этим вечером. — Поучаствовать в одном шоу в качестве приглашенной звезды. — А в чем проблема? — Да… понимаешь… — Блин, не мнись, скажи уже, что там! — Джонни не любил, когда менеджер начинал вот так тянуть. Это всегда оказывалось что-то неприятное. — Эх! — Лю взглянул на него исподлобья. — В том шоу в жюри сидит твой… А в гала-концерте все члены жюри должны исполнить песню с приглашенной звездой. Только, кто с кем, выбирают по жеребьевке в прямом эфире. Понял? — Нет, — отрезал Джонни, хотя уже начал догадываться, почему Лю колеблется. — Никаких гарантий, что ты попадешь в пару с ним, и даже если повезет… хотя, как сказать… А ты сможешь не проколоться, если будешь на одной сцене? А он? И Лу, кстати, тоже пригласили. Джонни открыл рот, хотел было что-то сказать, потом передумал. Он не знал. Не был уверен, что сможет оставаться бесстрастным, видя ЧжоЧжо совсем рядом. А если они окажутся в разных дуэтах? Так будет немного легче, но Чжоу все равно будет рядом. Он сможет? Джонни и в себе-то был не уверен, а уж такой эмоциональный парень как Чжоу… Потом Джонни подумал о нескольких репетициях перед выступлением и, соответственно, нескольких днях в Пекине. И ночах. — Продли аренду квартиры на месяц и подтверди участие в шоу, — сказал он, закрывая глаза и сползая по сиденью. Встреча в офисе студии затянулась. Сначала долго не могли составить расписание съемочных часов с Фань Чунтао, у которой были параллельные съемки в Корее, потом Лю Чжену не понравились условия на выезде. Студия хотела предоставить трейлеры на окраине ближайшего городка, а Лю требовал номер в гостинице и автомобиль, который бы отвозил Джонни к месту съемок. Пока менеджеры вели бурные переговоры, Джонни успел примерить костюмы и наделать проблем костюмерам. Два самых дорогих пиджака оказались тесны в плечах и с короткими рукавами. Штанины брюк и рукава рубашек тоже пришлось подгонять под его рост. Если бы не это, он бы давно бросил Лю и вернулся бы к себе в гостиницу. А пока приходилось сидеть и ждать новой примерки. Он устроился в кафетерии и, скучая, шарился в интернете. Бездумно листал фото, читал новости, посмотрел несколько смешных роликов, уговаривая себя не лезть на сайт, ведь, наверняка, Чжоу сейчас не в сети. В конце концов, когда официантка принесла ему третий стакан сока, он бросил бороться с собой, сменил логин, и вошел на фан-сайт. Конечно, fan_number_one был офлайн. Но зеленым значком светилось оставленное им сообщение. Сердце дрогнуло в груди. Конечно, лучше было бы подождать до возвращения в гостиницу и посмотреть видео одному, а не в людном зале кафетерия. Но Джонни не мог ждать так долго. Прошло всего-ничего с их последней встречи, а казалось, будто он не видел ЧжоЧжо уже год, настолько сильно успел соскучиться. Джонни не представлял, как он сможет дотерпеть до нового свидания, до возможности обнять Чжоу, прижать его к себе, услышать его голос и ощутить его запах. С замирающим сердцем Джонни вставил наушники, повернулся так, чтобы никто в зале не смог заглянуть в экран, и включил видео. Чжоу вынул из чехла гитару, сел поудобнее. Он выглядел совсем не парадно, волосы взъерошены, нелепый вихор над правым ухом, обычная белая футболка, даже с какими-то пятнами у ворота. Но для Джонни он был сейчас таким красивым и таким желанным, что мурашки побежали по рукам. Нежный перебор струн, и Джонни тотчас узнал мелодию, хотя никогда не слышал ее, только видел набросок нот, однако он столько раз прокрутил ее в голове, что знал наизусть. В исполнении Чжоу она звучала чуть по-другому, чище и глубже. Джонни прикусил губы, чтобы не замычать, подпевая. Он смотрел на пальцы, перебирающие струны, на сосредоточенное лицо, опущенные вниз глаза и длинные густые ресницы, на полные мягкие губы и нос, который сам ЧжоЧжо когда-то назвал самой красивой частью своего тела. Но Чжоу и тогда, и сейчас, был красивым полностью, весь. В нем не было ни одной некрасивой части, по крайней мере для Джонни. И тогда, и сейчас. — Лица моего коснись, нащупай губы губами… — тихим голосом пропел Чжоу и поднял взгляд в камеру. Сердце как будто кто-то схватил и сжал холодной рукой. Все, что сейчас хотелось Джонни, это быть рядом с Чжоу и сделать то, о чем он спел. Или хотя бы просто быть рядом. Смотреть в окно на огни, пить приторно-сладкий какао из пакетика, разговаривать ни о чем. Просто быть рядом. — Дыши для меня, дыши. Ведь я живу для тебя. — прошептал-пропел Чжоу заключительные строчки. Последний аккорд, и он опустил руки. — Я скучаю по тебе! Сказав это, Чжоу улыбнулся, но Джонни видел, что это болезненная улыбка, и он не шутит. И глаза у него уж слишком блестели. Кулак на сердце сжался еще сильнее. «Детка, я тоже скучаю!» — внутри себя Джонни практически прокричал эти слова, но внешне он сохранял бесстрастное выражение лица. Он хотел уже закрыть видео, но Чжоу на экране встал, чтобы выключить камеру, и Джонни узнал комнату. Дешевую штору, застекленный эркер во всю стену, стаканчик из-под какао на полу, который никто так и не поднял. *** Новая песня реально получалась депрессивной. Сколько Тимми не бился, хэппи-энд не вписывался. В конце концов, он махнул на это рукой, оставил текст таким, каким есть. Для него в этом тексте слились все впечатления и ощущения от того уик-энда с Джонни в пригороде Тайбэя. Пронзительное счастье близости, байк в гараже, горячие поцелуи, ветер с запахом моря, разговоры на рассвете, гребаный Титаник с его чувством обреченности… Тимми не знал, что услышат в этой песне другие люди, но для него в ней было это все и даже больше. Придуманная им роковая аранжировка неявно отсылала к горячо любимым в юности Linkin Park. Он еще раз проиграл мелодию куплета, подправил четвертую строчку. В голове зазвучал голос Джонни, поющий эти слова. Может потому, что там было слово «детка», которое навсегда останется для Тимми словечком Гу Хая и Джонни, и от одного этого слова каждый раз становится горячо в груди и мурашки бегут по рукам. Тимми зажмурился и выдохнул. Нельзя думать о Джонни. Надо просто подождать, и они увидятся. Мама больше не затевала разговоров об отношениях, за что Тимми был ей благодарен. Она без умолку щебетала сначала о только что просмотренном спектакле, плавно перешла на наряды дам из партера, потом вспомнила о своих шанхайских подругах, посетовала на погоду, сцепилась с папой на тему пекинской кухни, дальше Тимми уже потерял нить разговора и просто вел машину, тем более, что траффик был плотный, и надо было внимательно следить за дорогой. Он старался не думать о Джонни, но все равно тот постоянно незримо присутствовал в его мыслях. Чем он занят? Во что одет? С кем общается? Какая погода на Тайване? Что он ел, не голодный ли? С улыбкой Тимми подумал, что, наверное, хорошо, что он не может позвонить, иначе стал бы похож на доставучую подружку, названивающую каждые пять минут. И все же очень хотелось поговорить с Джонни. И вдруг, как по заказу, из динамиков раздался его голос. — Тут показывают какую-то пресс-конференцию, там твой ЦзинЮй! — мама еще прибавила громкости. Сочетание «твой ЦзинЮй», сказанное так буднично, странным образом согрело. — …драмы «Ты пристрастился» герою Даррена приходится тяжело. Даррен Ван — хороший актер, поэтому он старается выполнять самостоятельно все трюки, а также переносить все тяготы армейской жизни наравне со своим героем Бай ЛоИнем. Неудивительно, что в результате таких нагрузок он заболел… — Бай ЛоИнь? — спросил папа. — Разве это не твоя роль? — Это снимают продолжение той драмы, — со вздохом откликнулся Тимми. — Теперь Бай ЛоИня играет Даррен Ван. — А почему не ты? Если я правильно понял, Гу Хая по-прежнему играет Хуан ЦзинЮй? — Да. — Тогда почему? Это же такая возможность для вас побыть рядом. Тебя не пригласили? — вступила в разговор мама. — Не в этом дело, мам. Ян Мин отклонил предложение, он решил, что это на мой имидж плохо повлияет. — Ну это уже чересчур! — возмутилась мама. — Минзцы хороший менеджер, но вмешиваться в личную жизнь! Я с ним поговорю. — Не надо, мам, я тогда сам согласился. Сейчас думаю, что зря, но тогда он меня как-то убедил. Да и с Джонни у нас на тот момент еще… — Тимми замолчал, отвлекшись на дорогу. — А что у вас сейчас? Вы встречаетесь? У вас серьезные отношения? — в зеркале заднего вида отражалось папино озабоченное лицо. — Серьезные, — ответил Тимми на последний вопрос, потому что не знал, как ответить на первые два. — Так вы встречаетесь? — Не знаю! Как мы можем встречаться, мы даже в разных странах сейчас! — огрызнулся Тимми. И добавил уже спокойнее: — Как мы можем встречаться, мы же оба у всех на виду. Что с нами будет, если мы объявим всем, что мы парочка? Он невесело рассмеялся. Папа протянул руку между спинками сидений и похлопал его по плечу. — Я бы и хотел, но я боюсь, пап, правда боюсь, — признался Тимми. — Ничего. Когда будете готовы, тогда и будете вместе открыто. Или разойдетесь. Это же ваша жизнь, только вам решать. — Я тебе уже говорила, мы с папой на твоей стороне, и всегда тебя поддержим! В любом случае! — подала голос мама. — Ты не должен бояться! При прощании папа обнял его, и Тимми вдруг заметил, что его высокий отец уже немного ниже, чем он. «За любовь надо бороться. За свое счастье надо бороться. То, что досталось без труда, уходит сквозь пальцы» — негромко сказал папа и сжал его плечи. «Да, папа» — как послушный сын кивнул Тимми, борясь с подступившими слезами. Глава 30 Дома он, не раздеваясь, прошел в кладовку. Там на антресолях пылилось несколько коробок. Он вытянул первую попавшуюся, вытряхнул на пол какие-то тряпки и понес ее на кухню. Несколько тарелок, пара кружек, чай, кофе, печенье, что-то в жестяных банках, пригодное для перекуса на скорую руку, кастрюлька на всякий случай. Тимми огляделся в растерянности. Он сроду не занимался домашним хозяйством и понятия не имел, что может ему понадобиться в пустой квартире. Махнув на это рукой, Тимми протопал в спальню. Наверное, надо было и из одежды что-нибудь прихватить, но в голову ничего не приходило. И одеяло с простыней не помешало бы. Он открыл шкаф в гардеробной. Ровные стопки белья, где там пододеяльники, где наволочки, не разобрать. Что-то в вакуумных пакетах — одеяла или подушки? В конце концов, он просто выдернул из-под матраса края простыни и связал ее в узел со всем, что было на кровати — покрывало, подушки, одеяло. На несколько дней сойдет и так. Пока тащил этот узел к машине, на память пришел случай на площадке. Тогда снимали сцены в постели, и пока техники настраивали аппаратуру, они убивали время. Джонни пытался свернуться калачиком, и подремать, а сам Тимми залез целиком в пододеяльник и приставал к нему, изображая полосатое привидение. Джонни отбрыкивался, потом завалил его на кровать, замотал, завязал углы пододеяльника за спиной, фиксируя руки Тимми как смирительной рубашкой. А после взвалил дергающийся сверток себе на плечо и вынес в коридор. Минут пять Тимми орал и ругался, требуя его развязать, потом ему подумалось, что Джонни его просто тут бросил, а сам ушел, и тогда он замолчал и кое-как уселся, опираясь о стену. Он сидел и обиженно бормотал себе под нос о том, какой Джонни паразит, и почему так случилось, что именно этот гад настолько ему нравится, и внезапно через пододеяльник к его рту прижались губы. Теплое дыхание увлажнило ткань, и сердце забилось как сумасшедшее. Потом узел за спиной ослабился, а Джонни (Тим узнал запах его парфюма) исчез. А когда Тимми с надутым видом и со скомканным пододеяльником в руках приперся на площадку, тот как ни в чем не бывало, валялся на кровати. Еще и постебался. Они никогда не говорили о том поцелуе. *** С мыслью, что зря он это делает, Джонни снова, в тысячный раз за последнюю неделю, включил запись ЧжоЧжо. Он погасил экран, оставил только звук в наушниках. Кругом сновали люди, а Чжоу пел только для него. Подошла гримерша, помахала над лицом пушистой кисточкой, ассистентка, сверяясь с картинкой, поправила позу, складки на брюках, прядки волос. Показала на наушники и покачала головой. Джонни со вздохом кивнул, она вытащила их и убрала ему в карман, еще раз поправила волосы. Подбежал второй ассистент, щелкнул хлопушкой, началась съемка. Пока все сцены шли без участия Лу, поэтому Джонни не особо напрягался. Диалоги были несложными, ничего сверхъестественного по эмоциям, хождение туда-сюда, сел-встал. Скучно. Он даже не скрывал этого, впрочем, режиссеру выражение скуки казалось стопроцентным попаданием в образ. Ничего интересного для Чай ДжиДан тоже не было, поэтому ее на площадке не наблюдалось. Зато, как только съемки горячих сцен, так она тут как тут. Джонни чуть было не усмехнулся этой мысли, едва не выйдя из образа. «Снято!» Софиты погасили, глазам требовалось время привыкнуть к нормальному свету. Джонни стоял, прищурившись, и выуживал из кармана наушники, когда кто-то тронул его за рукав. Он обернулся, но не сразу в темном расплывчатом силуэте узнал писательницу. — Я с тобой поговорить хотела, ЦзинЮй. Вот, блин, вспомнил на свою голову, подумал Джонни. — Хорошо, — сказал он вслух. — О чем? — Мы это уже обсуждали с продюсерами и с режиссером. Но ты главный актер, так что хочу и с тобой это обсудить. Вступление Джонни уже не понравилось, о чем дальше пойдет речь страшно было подумать. Чай ДжиДан утянула его в сторону, на реквизитный офисный диван. Они сели, новеллистка тут же развернулась в его сторону, положила ладонь ему на коленку. — Тебе комфортно работается с Та Лу Ваном? — Почему вы спрашиваете? — насторожился Джонни. Хоть он и злился на Лу, устраивать ему неприятностей не хотелось. — Ты просто честно ответь! У вас последнее время конфликт какой-то? По ее лицу Джонни видел, что она прекрасно знает, какой именно конфликт между ним и Лу. — Да, — вздохнул он. — Конфликт. Но это не помешает работе. Сказал, и сам себе не поверил. — А вот продюсерская команда думает иначе, — Чай ДжиДан похлопала его по колену. — Мы решили расторгнуть контракт с Дарреном Ваном. Пока еще отснято не так много материала с ним, все это, конечно, деньги, но качество нам дороже. Когда в такой истории нет химии между актерами, сразу можно предсказать, что сериал не окупится. Сейчас идут активные поиски нового актера. Твое мнение очень важно в этом вопросе. Если у тебя есть какие-то предложения, скажи! Писательница так посмотрела на него, что у Джонни желудок противно сжался. Она будто мысленно диктовала ему имя. И ждала, что он произнесет вслух: Тимми Сюй. Но Джонни молча пожал плечами. — Что, никаких мыслей? — разочарованно протянула Чай ДжиДан. — Если появятся, я скажу, — пообещал Джонни и поднялся. — Мне пора, зовут. Никто его, конечно, не звал, и она это прекрасно поняла, но не стала удерживать. Встретиться онлайн им так до сих пор не удавалось, но каждый раз, заходя на сайт, Джонни видел сообщение от Чжоу. Эти несколько строк или коротенькие видео позволяли ему держаться. Он выдыхал, улыбался и включал камеру, чтобы тоже оставить привет для …своего парня. Во вчерашнем сообщении Джонни увидел занимавшую почти весь экран кружку с рисунком кита и кошачьей морды, сделанным черным маркером по белому фаянсу. Явно угадывалась рука автора этого «шедевра». Потом из-за кружки показался ЧжоЧжо до самого носа закутанный в одеяло и жалобным голоском сказал: «Твой парень мерзнет без тебя». Меньше десяти секунд. Блядь, меньше десяти секунд! А Джонни второй день не мог отойти. Сердце рвалось туда, где мерз в одиночестве этот чертов манипулятор, этот засранец, этот… его парень. Ничего, Джонни придумал, как «отомстить». Он знал, что заставит сердце ЧжоЧжо биться чаще. По крайней мере ему так казалось. Его сердце определенно заколотилось, когда он случайно услышал эту песню по радио. Они смеялись, когда записывали ее, им она казалась слишком пафосной и старперской. Но потом ВейЧжоу как-то наедине сказал ему, что ему нравится эта песня, и слова у нее простые, но очень глубокие. А сейчас Джонни думал, что эти слова отражают то, что у него на душе. Наконец-то минусовка нашлась, Джонни вывел на экран слова и пропел: …Если бы я не встретил тебя Какой была бы моя жизнь?.. Голос сорвался, Джонни сглотнул комок, стер запись и начал снова. …Я не хочу никаких обещаний. Я просто хочу быть вместе каждый день. Я не могу зависеть от кусочков воспоминаний… Так странно было, что эти слова, написанные еще до его рождения, настолько точно говорили о том, что он думал и чувствовал. …Поэтому прошу, не позволь мне оставить тебя! Я не люблю никого другого, кроме тебя… Замолкли последние такты музыки, и Джонни выключил запись. Он и не предполагал, что эта трехминутная запись так вымотает его. Ему не хотелось даже переслушивать. Если сфальшивил, пусть, зато искренне. Сил, чтобы сделать новый дубль у него просто не было. *** Еще никогда ночи не казались такими длинными. Раньше Тимми проваливался в сон, как в черную дыру, из которой его вынимал утренний звонок будильника. Те несколько ночей с Джонни вообще пролетели как скоростные поезда — только устроился, а уже пора выходить. Сейчас ночи были бесконечными. Между вечером и утром, казалось, можно вместить несколько суток. Ян Мин постоянно ворчал на его заморенный вид, но что Тимми мог поделать? Он попробовал одну ночь провести дома, но часам к трем устал бродить по комнатам, сел в машину и приехал опять в эту квартиру на двадцать седьмом этаже. Тут хотя бы бродить было негде, тут он укладывался на диван, выдвинутый на середину комнаты, заматывался в одеяло, умащивал под щеку плед и смотрел на уличные огни, временами забываясь некрепкой дремотой. К середине ночи горящих окон в домах становилось совсем мало, и поток машин на шоссе редел, после пяти утра опять одно за одним зажигались окна, прибавлялось автомобилей на дороге, и светлело небо. Как ни странно, даже дрочить в эти дни не было настроения. Короткая утренняя разрядка под душем — вот и все. Без Джонни это казалось бессмысленным. «Я сегодня чуть не опозорился. Представляешь, сижу у гримеров, а у них по телеку все время музыкальный канал крутится. И вот, сижу я в кресле, в накидке, и тут твой клип, там, где ты в красной рубашке и босиком. И кадры: руки на гитаре крупным планом, а потом твое лицо, глаза. Охуенно сексуально! И я понимаю, что если с меня снимут сейчас эту накидку, то получится очень неудобно» — Джонни засмеялся и протянув руку в экран, выключил камеру. Тимми тоже протянул руку и ткнул на повтор. Потом еще раз. Сегодня был прямой эфир шоу, тяжелый день. Улыбка Джонни — вот что заряжало лучше кофе. И мысль, что Джонни считает его сексуальным. Смешно, ему уже лет десять со всех сторон твердили о его сексуальности, красоте и неотразимости, и Тимми привык не обращать на это внимание, принимать как должное. Но именно от Джонни слышать это было волнительно и возбуждающе, это грело. «Охуенно сексуально!» — восхищенным голосом повторил Джонни с экрана, и Тим довольно усмехнулся. Завтра и послезавтра у него свободные дни. Если он вылетит сразу после прямого эфира ночным рейсом, то утром сможет увидеть Джонни. Пусть у него работа, съемки, но ночь точно будет принадлежать им. Джонни не особенно любит сюрпризы, но этому он просто обязан обрадоваться, Тимми был уверен. После того, как Джонни прислал ему свою запись песни Терезы Танг, Тимми долго рылся в интернете и сумел отыскать ту старую запись, которую они сделали для дорамы, и теперь эти два трека бесконечно крутились в его плеере. Ему никогда не надоедало слушать, как Джонни уверял, что не любит никого, кроме него.