Ничто не длится вечно

Глава 36 *** Репортеры окружили, едва минивэн Ко въехал на парковку студии. Тот был опытным в таких делах, поэтому подвез Джонни к самым дверям. Не то, чтобы Джонни боялся вопросов журналистов, просто он их не любил. Вечно все потом переврут. Хотя, пока ехал, он уже обсудил с Лю Чженом, что надо говорить репортерам, но все равно отвечать на дурацкие вопросы не горел желанием. Ко притормозил, боковая дверь отъехала. Два метра до крыльца, а там уже охранники не пустят папарацци внутрь. Оглянувшись сквозь стеклянную вертушку, Джонни увидел, как голодные репортеры набросились на беднягу Ко. Ничего, он тоже уже получил инструкции, что говорить, так что все в порядке. На съемочной площадке Джонни то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды, но предпочитал не обращать на них внимания. Он работал как обычно, в перерыве спокойно болтал со знакомыми, хорошо, хоть из них никто не лез с вопросами про то, куда это они с Тимми Сюй поехали после вчерашнего шоу. Джонни старался сосредоточиться на работе, слушать, что говорит режиссер, но постоянно отвлекался на мысли о Чжоу. Представлял, чем тот может сейчас заниматься — он сказал, что поедет в студию, думал о том, как не хочется завтра возвращаться на Тайвань, и о том, что продюсеры ищут нового Бай Ло Иня, и как круто было бы снова играть вместе. Еще он думал о том, что если всплывет правда об их отношениях, то не будет ни съемок, ни песен, да и получиться ли сохранить эти отношения тоже большой вопрос. А потом он вспомнил ЧжоЧжо, его глаза, его слова, его желание, и думал, что никакой это не вопрос, и что пока они вместе, им наплевать на окружающий мир. Правда от мыслей о Чжоу, голом и возбужденном, Джонни стало некомфортно. Настолько, что пришлось спешно сбежать в туалет и там спустить пар. Это было просто смешно и по-подростковому — возбудиться от одних только мыслей, но так оно и было. Ни одна порнуха не оказывала такого воздействия. А стоило лишь мысленно проследить взглядом вдоль позвоночника ЧжоЧжо, от черной щетинки на шее, по неявному выступу позвонков между лопаток, в ложбину ниже, через островок волосков на пояснице и дальше… Все, стояк был обеспечен. — Журналюги решили, что ты врезал Лу, когда он приревновал тебя к Тимми, — заявил Ко, едва Джонни задвинул за собой дверь минивэна. — Это я тебе последние сплетни из интернета сообщаю. Ну, чтоб ты в курсе был. — Ага, я понял, — кивнул Джонни. — Надо записать, а то забуду. Кто, кого, к кому? Напомни, сейчас, только карандаш достану. Ко радостно заржал. — Шеф велел тебя в «Пекинский рай» отвезти. Место пафосное, а припарковаться там как всегда негде. Ничего, если я тебя высажу и сразу отъеду? Шефу меня не сдашь, что бросил тебя без присмотра? — Блин, я что детсадовец? Мне твой присмотр нужен как… — Джонни поднял брови. — Лю вообще уже! — Я человек подчиненный, — начал оправдываться Ко. — Шеф сказал сопровождать, значит я должен сопровождать. Только как сопровождать, если ближайшее место, где машину поставить, в двух кварталах от ресторана этого долбаного, и райончик такой, что оглянуться не успеешь, как все поскручивают-поснимают, на голых ободах без дверей что ли потом ехать? — Не зуди, — отмахнулся Джонни. — Ничего я Лю не скажу. Репортеры, ехавшие следом, тоже не смогли припарковаться. Джонни увидел, как они пощелкали камерами из окон и скрылись за поворотом. Вскоре они найдут, где остановиться, и появятся. Задерживаться не стоило. На самом деле в ресторане Лю Чжен только провел его через задний ход и отдал ключи от припаркованной там машины. — До встречи в Шоуду. Рейс в 12:40, не завтыкай! Я позвоню утром. — Ладно, — кивнул Джонни и тут же выкинул это из головы до завтра. Сегодня и сейчас он хотел думать только о ЧжоЧжо. *** Последний отрезок дороги от поворота в глубь квартала за машиной неотступно ехал скутер. Но ведь это могло быть и просто совпадением. Вполне возможно, что им было просто по пути. Скутер вслед за Тимми въехал в подземный паркинг, но сразу свернул в противоположную сторону. На всякий случай Тимми подождал, пока не стихнет треск мотора вдали, и только потом быстро прошел к лифту. Из блистеров аппетитно пахло жареным рисом с креветками, но Тимми терпел. Ему хотелось разделить ужин с Джонни. Слишком уныло есть одному. Он уже два раза слышал шум лифта, но это оказывались соседи. Когда снова лязгнул за стеной лифтовый механизм, Тимми загадал: если это Джонни, значит они будут вместе. Как настоящая пара. Может быть, не прямо сейчас, но обязательно. Вариант, что будет, если в лифте приехал не Джонни, он не придумал. Тимми подошел к двери и посмотрел на экран домофона. Джонни шел по коридорчику, на ходу доставая ключи из кармана. Тимми распахнул дверь, и Джонни просиял радостной улыбкой. — Я надеялся, что ты окажешься уже дома, и мне не придется тебя ждать. — Я уже дома, сготовил обед из девяти блюд и жду тебя, как верная женушка, — Тимми сделал губы «уточкой» и скорчил умильную рожицу. — Что правда, что ли? — заржал Джонни. — Я про обед! Голодный как собака. — Про «сготовил» и про девять блюд — брехня, конечно. Но пожрать я купил, только подогреть, наверное, уже надо, — Тимми потрогал блистеры — чуть теплые. — Я тоже принес, — Джонни выставил на стол фирменный пакет «Пекинского рая», — Я вообще-то не знаю, что мне туда Лю наложил, но, надеюсь, съедобное… А про женушку? Он притянул Тимми к себе и заглянул в лицо. В горле откуда-то взялся комок, и сердце зачастило. Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец, Тимми смог заставить себя выдохнуть и произнес: — Давай поедим сразу, я тоже голодный. Возможно, жареный рис и ресторанные закуски были так хороши, возможно, компания, но уже давно Тимми не получал от еды столько удовольствия. Джонни выбирал для него кусочки мяса, и он послушно открывал рот. А Джонни после этого демонстративно облизывал палочки, изображая неземное удовольствие. Тимми в ответ утрированно-эротично играл с помидорчиком-черри, то обнимая его губами, то слегка прикусывая и бросая на Джонни зазывные взгляды из-под опущенных ресниц. Джонни смеялся, но было видно, что его заводит эта игра. Когда он отложил палочки, Тимми решил, что, пожалуй, слишком увлекся, прожевал помидорку и с деловым видом потянулся за маринованной редькой. Джонни хмыкнул, покачал головой и снова взялся за палочки. — Я наелся, но я все еще голодный, — улыбнулся Джонни. Эта усмешка, приподнимающая правый уголок рта, сводила Тимми с ума. Впрочем, как и этот взгляд. Ничего не отвечая, он взялся за край толстовки и потянул его вверх. Он знал, что его пресс в полном порядке и выглядит достаточно соблазнительно. Он видел себя в зеркале и на сотнях фотоснимков. Тимми видел, как люди смотрят на него. Ему хотелось знать, что и для Джонни его тело не менее привлекательно, чем для других. Судя по потемневшему взгляду, так оно и было. Джонни тут же шагнул к нему и помог снять толстовку. Его ладони заскользили по спине, остановились на пояснице, кончики пальцев оказались под поясом джинсов, заставляя Тимми предвкушать, но дальше Джонни не двигался. — Раздень меня, — тихо попросил он. Тимми провел ладонью по ряду пуговиц, от горла до брючного ремня. Потом вытащил рубашку из штанов и расстегнул нижнюю пуговку. Сунул ладонь под ткань и погладил живот над пряжкой. Джонни прерывисто выдохнул. Тимми расстегнул еще одну. Джонни ждал, что дальше, но он хитро ухмыльнулся и расстегнул воротничок. На шее дернулся кадык. Тимми погладил его большим пальцем, высвободил из петли следующую пуговицу и открыл ямку между ключицами. Кожа там казалась особенно тонкой и нежной. Хотелось потрогать ее языком, но Тимми не спешил. Он просто наклонил голову и подышал открытым ртом на шею Джонни. Когда расстегнулась следующая пуговка, стало видно, что кожа на груди покрылась мурашками. Тимми улыбнулся, довольный эффектом, и расстегнул еще одну пуговицу снизу. Он залез обеими руками под полы рубашки, обнял Джонни за бока, погладил, ощущая под ладонями твердые мышцы. Удивительно приятное ощущение! Он еще немного посмаковал, расстегнул последнюю пуговицу и раскинул полы рубашки, отрывая широкую грудь. Посмотрел на сжатые тугими горошинами соски и сделал то, что хотел больше всего — прижался кожа к коже, притерся грудью, шеей, щекой, обхватил руками, притиснул к себе. От нахлынувших ощущений Тимми застонал и услышал в ответ «Мммм…» *** Когда-то один друг сказал Джонни — ты просто запутался. Это не может быть любовью. Это только секс. Пока молодой и еще не встретил свою половинку, можно пробовать разное. Но парень не может полюбить парня по-настоящему. Тогда Джонни и правда ощущал себя запутавшимся. И сам не мог понять, что он чувствовал к Чжоу. Сейчас он точно мог сказать, друг был не прав. То, что было между ним и ЧжоЧжо, это не просто секс. И еще… Только рядом с ним Джонни ощущал себя целым, только рядом с ним его душа никуда не рвалась, только рядом с ним Джонни было… как дома. Значит, наверное, Чжоу и был его половинкой? И они занимались не сексом — любовью. Чжоу обнял его, и они оба вздрогнули, потому что тела от соприкосновения как будто прошило электрическим разрядом. Почему каждый раз был как первый? Почему ласки не становились привычными? Пусть Джонни знал — если погладить ладонью поясницу и нащупать пальцами ямочки на крестце, Чжоу выгнется и длинно выдохнет, но ощущения от этого не становились менее острыми. И удовольствие касаться ладонями порозовевшей от возбуждения кожи не становилось меньше. И запах волос пьянил точно так же. А вкус этого рта, казалось, становился все более волнующим. Джонни никогда не надоедало целовать ЧжоЧжо, гладить языком его зубы и язык, засасывать и облизывать губы, дышать его дыханием. А больше всего удовольствия доставляло видеть, что и Чжоу наслаждается этим. Иногда Джонни думал, что он мог бы кончить только глядя, как кончает Чжоу в его руках. ЧжоЧжо отодвинулся, продолжая обнимать его за плечи и внимательно посмотрел в лицо. Сегодня его волосы не были уложены, и растрепанная челка свисала до самых глаз, которые от этого, удивительным образом, казались еще больше. В ярком свете лампы Джонни мог разглядеть тонкие золотистые лучики на темно-каштановой радужке, обведенной синевато-черным ободком. И длинные стрелки ресниц. — Ты такой красивый, — вдруг сказал Чжоу, и Джонни не нашелся, что ответить. ЧжоЧжо продолжал смотреть на него, без улыбки, все также внимательно. — Все, хватит! Ты смущаешь меня, — Джонни развернул его и прижал к себе спиной. Это тоже было офигенно приятно. И член сразу ткнулся между затянутых в джинсу половинок. Руки Джонни сами собой легли на грудь ЧжоЧжо, принялись мять и покручивать твердые соски. Чжоу вздрагивал, постанывал и терся щекой о щеку Джонни. Он закинул руку и обхватил за шею, его пальцы массировали затылок, и от этого Джонни хотелось мурчать как коту. Он съехал ладонями по твердому прессу и нырнул под пояс джинсов, кончики пальцев нащупали завитки лобковых волос. Чжоу втянул живот, позволяя пальцам Джонни проникнуть глубже, до самого основания члена. Конечно, этого было мало. Джонни расстегнул ширинку и вытащил член наружу. Полумягкий в джинсах, на свободе он сразу налился, отяжелел. Он приятно ложился в ладонь. Не так как свой, хоть положение было и похоже, но в чем-то даже лучше. ЧжоЧжо прогнулся, плотнее прижимаясь спиной, укладывая затылок на плечо Джонни. Скосив глаза, Джонни увидел его приоткрытые губы и не удержался, поцеловал. Продолжая размеренно двигать рукой, он так же ритмично двигал языком во рту Чжоу. Хотя его собственный член был стиснут брюками и плотно прижат к ягодицам ЧжоЧжо, он чувствовал будто дрочит и себе тоже. И тут вдруг Чжоу накрыл его руку своей, остановил: «Погоди, сейчас». Он отстранился, стянул джинсы и лег животом на стол. Джонни пришлось сжать себя через штаны, чтобы не кончить тут же. Похоть ударила в голову. Ему еле хватило здравого смысла отыскать тюбик со смазкой. Ничего более возбуждающего, более прекрасного и более желанного, чем эта мускулистая задница, Джонни просто не мог себе представить. Он вставил сразу два пальца, Чжоу втянул воздух сквозь зубы, потом обернулся: — Да брось! Давай. Глаза у него были совсем шальные. Джонни и сам шалел от него, вот такого — возбужденного, откровенного. Чжоу уперся лбом в сгиб локтя, а второй рукой сам оттянул ягодицу, облегчая ему доступ, и от этого его жеста последние мысли вынесло у Джонни из головы. Он захлебнулся воздухом и толкнулся в ЧжоЧжо, забывая кто он и на каком он свете. Были только цветные круги перед глазами, и тонкая ушная раковина между густых каштановых прядей, которую он лизал и прикусывал, не в силах остановиться, и расплывающийся перед глазами узор татуировки на плече, к которой он прижимался губами. Сквозь оглушительный барабанный бой в ушах, такой громкий, будто какой-нибудь хэви-металл ударник засел у него в голове, он вдруг услышал: — Кит, я… я сейчас… — Подожди, — прохрипел он. — Я тоже… И понял, что действительно на волосок от оргазма. И стоило только подумать об этом, как его накрыло. Он последний раз сильно толкнулся, наверняка слишком сильно, потому что ЧжоЧжо вскрикнул, и Джонни замер, ощущая, как член выстреливает спермой в горячей пульсирующей глубине его тела. Пришибленный собственным оргазмом Джонни даже не сразу осознал, что Чжоу тоже кончил, пока тот тяжело не распластался на столе. Они оба сползли на пол и некоторое время стояли на коленях, опираясь друг на друга, пережидая пока уймется дрожь, сотрясающая их тела. — У меня задница замерзла, — пожаловался Джонни осипшим голосом. — А я встать не могу. ЧжоЧжо только слабо хохотнул в ответ и откинул голову ему на плечо. Джонни поцеловал его в шею. Без страсти, без намеков, просто потому что ему было приятно это сделать. Глава 37 *** Судя по часам, прошло минут двадцать-тридцать, не больше, но Тимми чувствовал себя так, будто проспал всю ночь. Когда-нибудь позже организм припомнит ему эти бдения, но это будет потом, когда Джонни не будет рядом. А сейчас не хотелось упускать ни минуты. Тимми приподнялся на локте и вновь залюбовался расслабленным во сне лицом Джонни. Они выключили верхние лампы, только на кухне горел один плафон на вытяжке. От этого слабого теплого света щеках Джонни лежали длинные синие тени от ресниц, а на лбу читалась одна тонкая морщинка, незаметная днем. Тимми погладил пальцем его подбородок, уже слегка шершавый от пробивающейся щетины и невесомо прикоснулся губами к губам. Раньше Джонни мог спать в любых условиях — в машине, в самолете, на площадке, в кресле гримера. Он укутывался с головой одеялом, натягивал капюшон или просто закрывал глаза, прятался в себя как улитка, и засыпал почти моментально. Никакой посторонний шум, разговоры, гул мотора не могли его разбудить. Тимми еще немного посмотрел на него и осторожно, чтобы не потревожить, слез с дивана. Он кинул в эркере диванную подушку на пол и вынул гитару из чехла. Тимми немного посидел, бездумно глядя в окно на переливающееся огнями шоссе, и тронул струны. Тихий перезвон прозвучал так нежно, как будто это вовсе не под его пальцами отозвались натянутые стальные проволочки, а откуда-то из мира снов донесся отголосок волшебной сказочной музыки. Или это просто сейчас у Тимми было такое настроение? Он сыграл еще что-то, пришедшее в голову, даже не давая себе труда вспомнить, что за мелодия. Время от времени он поглядывал на спящего Джонни, и в его душе разливалось такое умиротворение, какого он уже очень давно не ощущал. Те, кого он любил, кого впустил в третий, самый близкий к сердцу круг, были на его стороне, Джонни любил его, и поэтому Тим был готов принять, все, что ему уготовано. Будь, что будет. «Я знаю, ты навеки со мной. Ты будешь рядом со мной до конца» — пальцы сами наиграли мелодию новой песни. Джонни повернулся на бок, пошарил рукой по смятой простыне. Между бровей сложилась горькая складка. Не открывая глаз, он толи позвал, толи спросил: «ЧжоЧжо?» Так жалобно, что Тимми поднялся, подошел и присел на корточки возле дивана. Лицо у Джонни было печальное и разочарованное. Тимми не мог спокойно на это смотреть, он потянулся и поцеловал его в губы. Джонни тут же распахнул сонные глаза, пару секунд просто смотрел на него, а потом потрогал его лицо рукой и засиял радостной улыбкой. — Мне показалось, что ты мне приснился, — смущенно пояснил он. — А ты чего не спишь? Уже утро? — Просто не спится. Еще ночь, ты спи. — Я уже проснулся, — Джонни сел и потянулся. От вида его мощного голого торса у Тимми слюна скопилась во рту, и руки сами потянулись дотронуться. — Играл? — Джонни кивнул на гитару, и мысли повернули в другом направлении. Тимми вспомнил, что хотел спеть дуэтом «Камикадзе». — Ага. Я песню написал для нового альбома. Дорабатываю еще. Послушаешь? — Тимми Сюй, эксклюзив, акустический концерт? Ты шутишь? Кто же от такого откажется? — Да ну тебя! — притворно надулся Тимми и встал. — Ты все прикалываешься? — Ну прости, я больше не буду, — Джонни зацепил его ногами в захват и уронил на себя, обнял. — Я правда хочу послушать, — проговорил негромко в ухо. — Ладно, так и быть, — Тимми довольно ухмыльнулся и потерся об него спиной. — Только оденься, ты меня отвлекаешь своими охрененно сексуальными сиськами. Джонни радостно заржал и звучно чмокнул его в плечо: — Тогда ты тоже майку надень, а то я за приличное поведение публики в моем лице не ручаюсь. «Ты рядом Руки на руль, ногу через седло И это все, что мне нужно было от жизни Мне уже повезло. Ты для меня покой этого мира, детка. Я для тебя — рев ветра…» Тимми поднял на Джонни глаза, тот слушал очень серьезно, постукивая пальцами по колену. Несколько аккордов, Тимми вдохнул и пропел припев: «…Наша смерть запланирована, Нам уже ничего не светит. Мы с тобой камикадзе, священный ветер…» На повторе припева Джонни без голоса неслышно пропел его с ним вместе. «…Ты обнимаешь меня, придвигаешься ближе. Я от счастья ору, но за громом мотора ты меня не слышишь. Ветер в лицо, горизонт впереди Поймай мое сердце в ладонь, Когда оно вырвется из моей груди. Наша смерть запланирована, Нам уже ничего не светит. Мы с тобой камикадзе, священный ветер…» В этот раз Джонни уже тихонько подпевал припев, отбивая ритм ладонью. «…Твои волосы в моих пальцах шелком. Сквозь мотора рев и ветра свист Я тебя услышу — позови меня шепотом. Ты мой ангел за левым плечом, мой проводник. Закрой мне глаза, не хочу знать Куда мы мчим и как скоро тупик…» Тимми молча кивнул Джонни во время проигрыша, и тот сам пропел припев: «…Наша смерть запланирована, Нам уже ничего не светит. Мы с тобой камикадзе, священный ветер…» Тимми подвинул ему телефон с текстом последнего куплета на экране, и они вступили вместе: «…Я знаю — ты навечно со мной, Ты будешь рядом со мной до конца Белая лента на лбу связала нас крепче венца. Нам запретили любить, наши души под запретом. Но мы возьмем сами все, что мы захотим. Сметем все табу и преграды священным ветром. Наша смерть запланирована, Нам уже ничего не светит. Мы с тобой камикадзе, священный ветер…» Голос Джонни звучал даже лучше, чем Тимми себе представлял. Они минуту молчали, глядя друг на друга. — Это классно! — наконец восхищенно выдохнул Джонни. — Такая мощная музыка, хоть ты и играл сейчас на акустической гитаре, но драйв был настоящий, роковый! Представляю, как это будет с полным звуком. Точно все сметет! Ты реально крутой! Детка, ты суперстар! От неподдельного восхищения в голосе и в глазах Джонни сердце заколотилось как сумасшедшее, и комок перекрыл горло. Тимми прикусил губы, чтобы сдержать слезы. Джонни вынул из его рук гитару и притянул к себе. Тим оседлал его колени, обнял руками и ногами, уткнулся носом в шею, вдохнул любимый запах и длинно выдохнул. Чувства, распирающие грудь, будто выходили вместе с этим долгим выдохом, облегчая душу. — Знаешь, — тихонько сказал ему в ухо Джонни. — Ты только не смейся, я почему-то вспомнил тот байк в гараже. И наш первый раз. И песню из Титаника. И как я признался тебе… — Это я тебе признался. — Хочешь, я тебе еще раз признаюсь? Ты для меня покой этого мира, детка… — Я для тебя — рев ветра… И они тихо рассмеялись. *** — Это пока нормально не сведено, так, черновой вариант. Я еще буду аранжировать под голос… Чжоу включил запись, и стереосистемы наполнили комнату рокотом бас-гитары, напоминающим звук мотоциклетного двигателя, потом вступили ударные, пошла гитара. — Да, мощно, — одобрил Джонни. Ему хотелось спеть эту песню. Ему довольно часто предлагали исполнить ОСТы для фильмов, в которых он снимался, но он редко соглашался. Хотя Джонни нравилось петь, и на встречах с фанатами он делал это с удовольствием. А сейчас он очень хотел спеть «Камикадзе» вместе с ЧжоЧжо. Их голоса, наложенные на студийную минусовку, звучали круто. Даже не верилось, что они перед тем как записать песню, порепетировали всего раза три. И это всего лишь простенький диктофон, а как это здорово зазвучит в профессиональной записи! Но больше всего Джонни нравилось даже не звучание, а слова. Их Джонни чувствовал так, будто сам написал каждую строчку. — Хочу спеть ее с тобой, — сказал Чжоу. Он сидел сзади, навалившись на спину, пристроив подбородок Джонни на плечо. Его дыхание щекотало щеку. — Я тоже, — сказал Джонни. — Очень. Давай это сделаем. — А твоя компания даст согласие? — Не знаю. Вряд ли. Наплевать. Если я скажу, что согласен, они ничего смогут сделать. Это твоя компания тебе не разрешит. — Это моя компания. Разгоню всех нахрен, если что-то посмеют вякнуть. Я с самого начала хотел только тебя, — заявил ВейЧжоу и тут же исправился: — То есть, в «Камикадзе» только твой голос. — Только голос, значит? — с усмешкой поинтересовался Джонни. — Только голос? Чжоу засмеялся: — Все остальное у меня уже есть. Он провел ладонями по груди Джонни, скользнул по животу и вниз. Джонни прихлопнул его руки своими, схватил за запястья, сжал: — Кто тебе такое сказал? — Ты! — Я? — А кто говорил: я твой! — А…ну да. Я погорячился! — Я тебя сейчас укушу, веришь? И острые зубы прикусили Джонни плечо. Не больно, но мурашки мгновенно разбежались по телу, и волоски на затылке встали дыбом. А Чжоу подышал на место укуса и прикусил ближе к шее, и еще ближе, потом за загривок, так жарко, что дыхание перехватило, и кровь прилила к члену. Джонни извернулся, перебросил его через себя, припечатал к полу. Чжоу охнул, болезненно скривился и со смехом заныл: — Бляяя… Больно! Ты меня покалечил! Я вот, между прочим, тоже говорил, что я твой! И от своих слов не отказываюсь! Ты разве не должен свое имущество беречь? — Больно? Где болит? — Джонни прижал его локтем поперек груди и пощекотал под ребрами. — Тут? ЧжоЧжо захохотал и задергался, пытаясь вырваться или пнуть. Джонни еще чуть-чуть его помучил, потом перевернул брыкающееся тело животом на диванную подушку и стащил джинсы с задранной кверху задницы. Чжоу еще сопротивлялся, но, когда Джонни вдавил пальцы между ягодиц, он выгнулся, подставляясь, и смех перешел в хриплый стон. По его телу пробежала дрожь, и у Джонни тоже задрожало где-то под диафрагмой. — Мой, — просипел он, наваливаясь сверху. Из колонок громыхали ударные, задавая ритм. — Ты, правда, согласен записать эту песню со мной? — спросил Чжоу, когда они уже после душа забрались в постель и замотались в одеяло. — А промо? А клип? А концерты? — Притормози, — хмыкнул Джонни. Наволочка уютно пахла волосами Чжоу, его мокрая макушка приятной тяжестью давила на плечо, и это мешало сосредоточиться на серьезных мыслях. Да, спеть Джонни хотел бы, но слишком много всего это за собой тянуло. И, в результате, повлекло бы за собой еще больше вопросов и проблем. Спеть эту песню вдвоем — это практически публичный камин-аут. — Ты-то сам хорошо подумал? Если мы это сделаем, считай, что объявим всему свету, что мы с тобой… — Джонни замолчал, пытаясь найти слово. — А, может, уже пора? Я… я не боюсь больше. Джонни зажмурился и осторожно выдохнул сквозь колючий ком. Бережно, как что-то драгоценное, он прижал Чжоу к груди, а потом не выдержал и стиснул что есть силы. ЧжоЧжо так же крепко обнял его в ответ. — Давай об этом подумаем утром, а? — пробормотал Джонни. — Охренеть, как спать хочется… — Спи, спи… — прошептал Чжоу, целуя его в закрытые веки. И Джонни действительно уснул. Утром его разбудил запах кофе. И грохот. Он сел на постели и завертел головой, пытаясь сориентироваться в пространстве. Наконец, глаза открылись, и взгляд сфокусировался на лохматой макушке, торчащей из-за стола. — Прости, что разбудил! — Чжоу поднялся, держа в руках осколки тарелки. — Я нечаянно уронил. Из посудомойки доставал, а она упала. И он пожал плечами с виноватой улыбкой. — Да и хрен с ней, — не смог не улыбнуться в ответ Джонни. — А мне все равно надо вставать. Лучше скажи, кофе в этом доме дают? — Только за отдельную плату, — ухмыльнулся Чжоу. Джонни поднял брови. — Беру натурой. — Например? — хмыкнул Джонни. — Нууу… — протянул Чжоу, бросая на него оценивающий взгляд. — Согласен на поцелуй. Нет! Слишком дешево будет для моего фирменного кофе из моей личной кофеварки. Два поцелуя и миньет. Джонни ответил таким-же оценивающим взглядом, скептически поднял одну бровь, сделал вид, что раздумывает, и только когда Чжоу состроил жалобно-растерянную мордашку, милостиво кивнул: — Договорились. Поцелуй после умывания, миньет сделаешь после кофе. — Что?! Это ты мне должен сделать! — Мне лень. — Кофе не получишь. — Тогда я тебя не поцелую. — Ладно. — Что ладно? — Я ставлю кофе, иди умывайся. — Хорошо, только подойди на минуточку. Джонни сделал озабоченное лицо, и Чжоу повелся, отставил коробку с кофе, обошел стол и приблизился к дивану. Джонни быстрым движением дернул его на себя, подмял и навалился грудью: — Не продешевил? Надо было поторговаться. ЧжоЧжо улыбался. Джонни поцеловал его брови, виски, скулы, прижался губами к шее и сполз ниже. Приложил ухо к груди и послушал частый стук сердца. Чжоу вдруг поднял руку и нежно погладил его по голове. Джонни выдохнул и уткнулся ему лицом в живот. Так нечестно! Ну как он может делать такое с ним? А Чжоу ухватил его под мышки и потянул обратно к себе. — Если не хочешь, не надо. — Хочу! Я просто цену набивал, хотел еще завтрак выторговать… — Ты такой плохой! — восхитился Чжоу и поцеловал Джонни. Господи, это было так классно, что все мысли о нечищеных зубах мигом вынесло из головы. Глава 38 *** — Надо прощаться так, будто мы всего на пару часов расстаемся, — сказал Джонни перед тем, как уйти. — Просто чмокни меня и улыбнись. Тимми улыбнулся и чмокнул. Ну, не совсем чмокнул, а присосался к его губам на целую минуту, пока хватило воздуха в легких. И Джонни качнулся, оперся о стену спиной, прижал к себе, словно не хотел отпускать. Тимми знал, что он и в самом деле не хочет, что Джонни остался бы, если бы не работа. Он это знал, поэтому смог разорвать объятия. — Всего несколько дней! — Джонни посмотрел ему в глаза, потом нацепил темные очки, поправил кепку и вышел за дверь. Тимми проследил на экране домофона за его спиной, пока он не скрылся в лифте. Даже несколько дней — долгий срок. — Приезжай в студию, надо обсудить дизайн обложки. И по поводу концепта фотосессии для промо поговорить с фотографом, — Ян Мин смотрел куда-то в сторону, видимо на экран компьютера, и что-то с аппетитом жевал, так, что Тимми тоже захотелось есть. — Прямо сейчас? — зевнул он. — Ну, ты ведь уже освободился, — менеджер мельком глянул в камеру и ухмыльнулся. — Ты откуда знаешь? — еще один зевок. Бессонная ночь сказывалась. — Я все знаю, — с напыщенным видом изрек Ян Мин. — Давай, приезжай. Фотограф будет здесь через два часа. Я смог уговорить Дон Донга, ты ведь его хотел? — Да! — ожил Тимми. Этот знаменитый фотограф очень нравился ему, но заполучить такую звезду было сложно. — Скоро буду! Он сунул кофейную кружку в мойку и рванул в душ. Наскоро почистил зубы, побрился, обернулся за полотенцем и застыл. На теплой трубе сохли серые в синюю клетку трусы Джонни. Всю дорогу до студии мысли перескакивали со знаменитого Дон Донга и его фото на Джонни в брюках на голое тело, и неизвестно, что из этого волновало больше. Пару раз Тимми показалось, что он видел вчерашний скутер в зеркале заднего вида, но уверенности у него не было, да он и не заострял на этом внимание. Он больше переживал о предстоящем разговоре с Ян Мином по поводу «Камикадзе». Как и ожидалось, менеджеру совершенно не понравилась идея дуэта с Джонни. — Я тебя очень прошу! Пожалуйста! Не надо! — практически умолял Ян Мин. — Я для тебя любую звезду достану, только не он! — Ну почему? Все ведь можно оправдать старой дружбой. Встретились, решили песню записать. Ты только послушай, ты же не глухой, ты поймешь, почему я хочу с Джонни это петь, — Тимми хотел включить запись со своего телефона, но Ян Мин замахал руками: — Не хочу! Ты просто не видишь себя со стороны. Ты, когда только о нем говоришь, у тебя такое лицо делается… А как ты на шоу на него пялился… Мне страшно представить какие искры летят, когда он с тобой рядом. Только слепой дурак поверит в «старую дружбу». И не упрашивай! — А я и не упрашиваю, — мгновенно охладил тон Тимми. — Я тебя уведомляю. Заглавной песней нового альбома будет «Камикадзе», петь я ее буду с Джонни. От тебя требуется послать официальное письмо в его компанию. Если не с Джонни, то не будет песни, и не будет альбома. — Шантажом занимаешься? — надулся Ян Мин. — Чего ты хочешь добиться? Окончания своей карьеры? — Не знаю, — честно признался Тимми. — Даже если на этом придется поставить точку, я все равно хочу это сделать. Мне не наплевать, но я ко всему готов. И Джонни со мной. — Вы оба сумасшедшие, если так. Но почему ты уверен на счет него? Мы пошлем официальное письмо, а они официально откажутся. Вся эта история сто процентов попадет в СМИ. И твой Джонни останется чистенький, а об тебя вытрет ноги вся желтая пресса Азии. — Этого не будет! — заявил Тимми с уверенностью, которую он чувствовал далеко не на все сто процентов. — Джонни мне обещал! Ян Мин посмотрел на него как на больного и ничего не сказал. — Я не помешаю? — в приоткрывшуюся дверь просунулась стриженная ежиком седоватая голова немолодого дядьки с простецким лицом. — Господин… эээ? — недоуменно повернулся к нему менеджер. — Дон Донг, — кивнул дядька и просочился в кабинет полностью. Одет он был тоже совершенно обыкновенно, встреть такого на улице, не отличишь от толпы, валящей из метро в час пик. И уж точно не заподозришь в нем фотографа с мировой известностью. Его выдавал разве что взгляд, цепкий и умный. И хорошая профессиональная камера на груди. Тимми он сразу понравился. Почему-то появилась иррациональная уверенность, что они сработаются, и результат будет впечатляющий. — Я подслушивать не собирался, но вы очень громко …разговаривали, — продолжил фотограф. — Ничего, если я спрошу? Джонни — это же Джонни Хуан ЦзинЮй? Тимми машинально кивнул, а потом поспешно уточнил: — Вы его знаете? Ну, то есть, лично? — Не то, чтобы близко… — улыбнулся Дон Донг. — Лет пятнадцать назад познакомился. Он тогда еще совсем мальчик был, а я — никому не известный рекламный фотограф. — Ой! Извините, что я так невежливо себя веду! — спохватился Тимми. Он провел гостя в переговорную зону, усадил в кресло, налил чая. Дон Донг с улыбкой наблюдал за его суетой. В его взгляде была хитринка, которая настораживала и странным образом располагала Тимми к нему. — Вы тоже присаживайтесь, молодой человек, — кивнул фотограф. — Если мы с вами решим поработать вместе, нам о многом поговорить нужно. Мне нужно узнать вас, чтобы понять, как вас снимать. — Да, конечно, — Тимми опустился в кресло напротив. — Вы спрашивайте, что вас интересует, я расскажу. Только можно сразу я спрошу? Почему вы согласились? — Я еще не согласился, — ухмыльнулся хитрый дядька. — Я заинтересовался. Любопытно, почему? — Конечно! — Как я уже сказал, лет пятнадцать назад я снимал для рекламы Хуан ЦзинЮя… — А он тут причем? — удивился Тимми. — Дослушай, — кивнул Дон Донг. — Мы с ним разговорились про фотографию, и я тогда подумал, что этот умненький мальчик не долго задержится в модельном бизнесе, там умненькие редкость. Я, правда, предполагал, что он встанет с другой стороны объектива, задатки у него были. Ну, как видишь, ошибся. Джонни стал актером. После съемок я не сказать, чтоб следил за его карьерой, но надолго из вида не выпускал. И когда его пригласили на роль Гу Хая, я порадовался, что он сделал шаг вперед. И на вас, молодой человек, я именно тогда обратил внимание. Вы с Джонни очень хорошо поработали, жалко, что так мало. Я долгое время был фанат ЮЧжоу, если вам это о чем-то говорит, — дядька подмигнул Тимми, заставив его покраснеть. — Говорит, — смущенно подтвердил он. — Вот, если честно, и причина! — рассмеялся Дон Донг. — Очень мне всегда было любопытно, ваши взаимоотношения — выдумки фанатов, или на самом деле что-то между вами двумя тогда происходило. Теперь после услышанного разговора подозреваю, что и до сих пор происходит? — Ну, теперь вы узнали, и вам больше не интересно… — Наоборот, еще интереснее стало. Так значит, вы собираетесь с Джонни песню записывать? — Да! — энергично кивнул Тимми. — Я хочу, чтобы эта песня стала главной темой фотосессии, может даже клип снять. Но я здесь доверяю вам, если вы решите, что это не та идея, так и будет. — Как я решу, если я ваш альбом не слышал еще, — усмехнулся фотограф. — Вот послушаю и скажу. — Значит, вы согласны? — Тимми с надеждой заглянул ему в лицо. Этот непростой дядька нравился ему все больше и больше. — Ну, окей, окей, согласен! Обрадованный, что может хоть кому-то похвастаться записью, Тимми подключил телефон к стереосистеме. Хотя он уже не один раз прослушал это, но в компании других людей Тимми воспринимал все будто заново. Словно песня уже зажила отдельной от него жизнью, перестала быть его частью. Когда после гитарного проигрыша зазвучал голос Джонни, все тело покрылось мурашками, волоски на руках встали дыбом, и сердце заколотилось под самым горлом. Тимми с волнением переводил взгляд с фотографа на Ян Мина. Ему хотелось увидеть, какое впечатление произведет на них песня. Дон Донг закрыл глаза и слушал с невозмутимым выражением на лице, лишь чуть заметно покачивая головой в такт. Менеджер сначала сморщился, как от головной боли, но уже к припеву, он стал внимательно прислушиваться с углубленным в себя взглядом и приоткрытым ртом. Тимми поймал себя на том, что волнуется, будто впервые представил свою песню на суд зрителей — он затаил дыхание, сцепил в замок кисти, и на висках выступил пот. Электрогитара создавала с голосом Джонни какое-то удивительное созвучие, Тимми обратил на это внимание только что. Забыв о Ян Мине и фотографе, он закрыл глаза, весь превратившись в слух. Пальцы забегали по воображаемому грифу, мозг отмечал места, где надо будет немного подправить звучание для наилучшего эффекта. Он все еще был в своих мыслях, когда раздался трубный звук и шмыганье. Тимми отрыл глаза и уставился на двух своих слушателей. Дон Донг опустил фотоаппарат. Ян Мин вытащил из коробки очередную порцию салфеток, вытер лицо и еще раз высморкался. Он посмотрел на Тимми, хотел что-то сказать, но помотал головой, взмахнул руками и выбежал за дверь. *** Сказать, что Джонни был расстроен, это ничего не сказать. Он неделю ждал этой встречи, каждую ночь дрочил, мечтая о ЧжоЧжо, и в последний момент узнал, что никакого свидания не будет. Автомобильный концерн, с которым у него был контракт, перенес время открытия своего салона в Киото. Теперь вместо ночи в Пекине, Джонни должен был успеть на вечерний рейс в Японию. Быть так рядом, и даже не увидеться! Это было настолько несправедливо, что хотелось заплакать как маленькому. Сидя в зале ожидания в Тайбэйском аэропорту, он оставил сообщение для fan_number_one, представляя, как расстроится Чжоу, и от этого чувствуя себя ужасно виноватым. — Ты на счет той песни твердо решил? — выдернул его из раздумий Лю Чжен. — Да, — кивнул Джонни. — А что? — Да ничего! Пока ты в Киото будешь авто локтями вытирать и лыбу давить, я с перцами из «*** Рекордз» встречаюсь. Таких контрактов у нас еще не было, я должен подготовиться, чтоб понимать, о чем с ними базарить. — А подписание когда? — Джонни подумал, что это было бы возможностью встретиться с Чжоу. — Когда договоримся, — отрезал Лю, поправил под шеей валик, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Последняя неделя выдалась довольно напряженной. Съемок с Лу не было, но зато пришлось изрядно потрудиться. Джонни всегда старался обходиться без каскадеров, так что сцены погонь, драк и прочий экшн, который Чай ДжиДан для пущего драматизма добавила в сценарий, все это было на нем. Тело покрывали многочисленные синяки и ссадины, хорошо хоть на виду ничего не было, за исключением небольшой царапины на лбу. Сейчас Джонни прикрыл ее кепкой, а на мероприятии в Киото все равно будут накладывать грим, так что замажут. Может и к лучшему, что ЧжоЧжо не придется смотреть на жутковатые лиловые гематомы и красную содранную кожу на животе и внутренней поверхности бедер. В новелле Бай ЛоИнь лазил по деревьям по приказу командира, а в сценарии и Гу Хаю пришлось. Кто же виноват, что ветка не выдержала веса Джонни, и он проехался метра три вниз, обнимая ствол, а потом просто рухнул на землю, сшибая по пути другие ветки. Сразу все перепугались, съемки остановили до вечера, но, когда поняли, что обошлось без серьезных травм, успокоились. Теперь Лю ржал и стебался над ним, что его изнасиловало дерево. Чжоу тоже был та еще язва, вполне возможно, и от него пришлось бы услышать что-то подобное. В Пекине шел холодный косой дождь, и погода полностью соответствовала дурному настроению Джонни. Репетиционная студия принадлежала все той же «*** Рекордз», но вряд ли было реально столкнуться с ЧжоЧжо в этом большом здании. Продюсер Ма СунЛинь уже раза три позвонил и сообщил, что ждет на месте, поэтому Джонни, хоть и не опаздывал, спешил, чтобы не раздражать этого нудного мужика. Он даже не заметил в холле парня, солиста модной группы, который тоже был на шоу среди приглашенных звезд, пока тот не поздоровался. — И у вас тоже сегодня репетиция? — поинтересовался Дин ШенЛи (если Джонни правильно запомнил его имя). — У вас с Тимми Сюй тоже? — в душе вспыхнула слабая надежда увидеть Чжоу, но Джонни не дал ей разгореться. — Что же, удачи! Он кивнул парню, и первым зашел в лифт. Следом втиснулись Лю Чжен и Ко. Очередным кивком Джонни пригласил Дина тоже заходить. Парень и его худосочная помощница без труда поместились на оставшемся свободном пространстве. На самом деле все было не в добросердечности, просто Джонни хотел посмотреть, на какой этаж они направляются. Вдруг… ну вдруг!.. их студии окажутся рядом. Не повезло. Девушка нажала седьмой, а Ко ткнул в девятый. Всего два этажа! Целых два этажа… Когда двери на седьмом разошлись, в глубине коридора Джонни увидел знакомую фигуру. Сердце замерло. ЧжоЧжо с кем-то разговаривал, смеялся и причесывал пятерней челку. Двери сомкнулись, лифт плавно тронулся, и Джонни осторожно выдохнул. Сердце колотилось в бешеном ритме. Блядь! Всего несколько дней без Чжоу! Какая-то неделя, а Джонни чувствовал себя так, будто сейчас умрет. А этот говнюк еще смел вести себя так, будто у него все нормально! …может он еще не видел оставленного сообщения? Не понятно, что Джонни хотел от Чжоу. Вряд ли унылая физиономия или выражение вселенской скорби на лице порадовали бы его. Но и так веселиться это слишком! Из лифта первым вышел Ко, а Лю Чжена Джонни слегка придержал за рукав. Менеджер недоуменно оглянулся. — Узнай в какой он студии, — тихо проговорил Джонни. — Мне нужно его увидеть, хоть на пять минут. Пожалуйста. — С дуба рухнул? — поднял брови Лю. — Пожалуйста! — с нажимом повторил Джонни. Лю посмотрел на него как на придурка и покачал головой. Джонни встретил его взгляд упрямо набычившись и сжав губы. — Ладно, — сдался Лю Чжен. — Узнаю, а то еще чего доброго пойдешь сам во все двери заглядывать. Джонни улыбнулся, хлопнул его по плечу и рванул догонять Ко. У продюсера оказался на удивление приятный голос, не вязавшийся с его внешностью — густой баритон. Почти час они искали песню, которая подошла бы для их дуэта. Джонни хотел что-то современное китайское, а Ма СунЛинь настаивал на старой англоязычной музыке. В конце концов, Джонни махнул рукой и позволил ему выбрать. В результате они остановились на «Into My Arms» Ника Кэйва. Песня была незнакома Джонни, но ему понравились слова и несложный, но интересный мотив. На самом деле, он был готов согласиться с чем угодно, его голову заполняли мысли совсем не об этом. Он то и дело поглядывал в коридор, отделенный от студии стеклянной перегородкой. Там слонялся Лю, ни на минуту не расстающийся с телефоном. Пару раз он исчезал куда-то, а потом вернулся вместе с менеджером Чжоу, Ян Мином. Они оба встали у стекла и о чем-то разговаривали, наблюдая за репетицией. Потом Ян Мин ушел. Лю поймал взгляд Джонни и коротко кивнул. Терпение у Джонни на этом закончилось. В следующей фразе он специально «дал петуха», засипел, и Ма СунЛинь сам предложил устроить перерыв. Джонни с готовностью согласился, будто бы не торопясь, взял бутылку минералки и вышел в коридор. — Седьмой этаж, студия три. Шуруй от лифта прямо по коридору, и сам увидишь, — сказал Лю Чжен, отвечая на его незаданный вопрос. — Только быстро, пять минут и назад. Не забывай, после репетиции у тебя еще интервью на ТВ. На другой конец города тащиться. Джонни сунул ему в руку не открытую бутылку с водой и устремился к лифтам. Тратить время на ожидание не хотелось, и он свернул на лестницу. Галопом проскакал два этажа и вылетел в холл, чуть не сбив с ног помощницу Дина ШенЛи. Джонни заставил себя притормозить, выдохнул и по коридору пошел уже практически спокойным шагом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Стеклянная стена третьей студии была завешена жалюзи, но двери оставались открытыми, и Джонни остановился перед ними. Музыка, доносящаяся из комнаты, звучала до боли знакомо, хоть он и не слышал этой песни уже много лет. Возле пюпитра, вплотную друг у другу стояли ЧжоЧжо и Дин, и рука Чжоу лежала на плече того молокососа. Почти соприкасаясь щеками, они пели, заглядывая в ноты: — …Легкий ветерок скользит над нами. И я все еще чувствую томительную нежность на губах… Джонни сглотнул вязкую горькую слюну и дернул на себя дверь. — Я думал, ты и через пятьдесят лет споешь ее по памяти. А ты забыл через девять? — процедил он. Глава 39 *** Брови хмуро сошлись на переносице, глаза Джонни превратились в узкие злые щели. Тимми удивленно поперхнулся воздухом и замолк на середине фразы. Он мечтал увидеть Джонни, но уж точно не ждал вот такого эффектного появления. Проследив направление его взгляда, он поспешно убрал руку с плеча Дина, и сразу понял, что сделал этим стыдливым жестом еще хуже. Глаза Джонни медленно открылись, он прикусил нижнюю губу, несколько мгновений молча смотрел на него, потом резко развернулся и вышел. Тимми в оцепенении проводил его взглядом. — Кхм… — подал голос Дин ШенЛи. — Наверное, мне не стоило… Это же была ваша песня… — А? — отмер Тимми. Он, словно впервые заметил, посмотрел на Дина и бросился за дверь. В коридоре и холле тусовались люди, но Джонни уже не было видно. А спрашивать у кого-либо, куда он ушел, Тимми не решился. Он огляделся, Ян Мина тоже нигде не было, пришлось доставать телефон. Как назло, у менеджера было занято. Он на пару секунд включил вторую линию, буркнул: «Давай чуть позже» и отключился. В непонятной надежде, Тимми вышел на лестницу. Там было пусто и тихо. Он не знал, что делать дальше, где искать Джонни. Бегать по всему зданию, заглядывая во все двери, представлялось нереальным. Пойти на рецепшен и спросить напрямую, тоже казалось неправильным. Он поднялся на один пролет и присел на ступени. Навалилась такая усталость, словно все силы разом оставили его. Не то, что идти куда-то, даже просто шевелиться было тяжело. Он уронил руки на колени, привалился к стене. Черт! Почему так случилось? Когда Дин предложил «Walk Slowly» в качестве песни для шоу, Тимми отказался, не раздумывая. Он не анализировал, почему отверг ее. Ему казалось неудобным петь свою песню, слишком хвастливо что ли, будто бы других хороших песен не нашлось. А еще для него она была чересчур …интимной. Когда-то давно она слишком много значила. Она была написана как бы про героев новеллы, но и про них с Джонни тоже. А еще… Тимми грустно улыбнулся при этой мысли. Когда-то так получилось, что строчка «…Легкий ветерок скользит над нами…» стала своего рода условным знаком, их тайным шифром. Она означала, что Джонни хочет поцеловать его. Никто не мог связать невинные слова, пропетые или сказанные одним и внезапно покрасневшие щеки второго. Только они двое знали, и обожали поддразнить друг друга, особенно в неподходящее время и в неподходящем месте. Когда снимали клип, ему пришлось целый день петь «Walk Slowly», он исполнил ее столько раз, что почти возненавидел. «Наверное, даже в глубокой старости, лет через пятьдесят, если меня разбудят ночью и попросят спеть, я оттарабаню ее без запинки, » — жаловался он вечером Джонни… Ох! Вот почему он так сказал! Неужели он все еще помнил об этом? Тимми постучался головой о стену и застонал. Если бы Джонни дал шанс все объяснить! Конечно, он помнил каждое слово и каждую ноту! Но Дин ШенЛи принес свою аранжировку и уговорил Тимми спеть вместе, просто для себя. Надо сказать, аранжировка была неплоха, песня зазвучала очень по-современному, и не поверишь, что написана почти десять лет назад. А Джонни психанул на пустом месте. Одна надежда, что до вечера он остынет, и они смогут нормально объясниться. Преодолевая будто стократно усилившееся земное притяжение, Тимми оторвал свое тело от ступеньки и побрел обратно в репетиционную студию. Как бы погано не было на душе, работа оставалась работой, и ее надо было сделать хорошо. Квартира встретила тишиной и синими сумерками. Тимми прошел, на всякий случай огляделся, открыл дверь санузла. Джонни не было, и никаких признаков того, что он заходил, тоже. Пока был занят работой, Тимми старательно гнал все мысли о нем из головы. Но сейчас и здесь он не мог больше думать ни о чем другом. Вынув гитару из чехла, он присел к окну. Шоссе было забито машинами, по тротуарам черными муравьями сновали люди, заходящее солнце отражалось в окнах многоэтажки напротив, делая их похожими на сияющие золотые слитки. Отраженный солнечный свет падал оранжевыми квадратами на стену за спиной. И струны на гитаре казались светящимися нитями. Квадраты медленно переползли на потолок, уменьшились и пропали. Струны погасли. Тимми тронул их пальцами и долго слушал тонкий вибрирующий отзвук в тишине. Впрочем, тишина была городская, весьма относительная. Миллион фоновых звуков наполнял пространство. Лязганье лифтового механизма, шарканье шагов в холле, журчание воды в трубах, гул шоссе за окном, разнобойный шепот телевизоров за стенами… Обычный белый шум, на который городской житель, как правило, не обращает внимания, пропуская его мимо сознания. Сейчас Тимми слышал все. И как сосед спустил воду в туалете. И резкий сигнал клаксона во дворе. И крики играющих детей в квартире рядом. И топот над головой. Только шагов Джонни у дверей не было слышно. — Медленно открой заспанные глаза Твое лицо светится в темноте… В пустой квартире тихий голос звучал странно. Тимми пел, и ему хотелось, чтобы хоть раз в жизни произошло что-то откровенно киношное — вот бы в конце песни открылась дверь, и появился Джонни. — Ты взял мои руки в свои Не услышав ни единого слова, я сказал Не покидай меня! Даже не пропев, а прошептав последнюю строчку, Тимми застыл, будто и впрямь ждал чуда. Над головой соседи двигали что-то тяжелое. Лифт проехал и остановился несколькими этажами выше. Чуда не случилось. В комнате было уже совсем темно, только мигал красным глазком огонек на электросчетчике. Положив гитару на пол, Тимми прошелся по квартире, зажигая все лампочки, которые можно было включить. Эркер сразу превратился в огромное черное зеркало, отражая его самого, диван, майку Джонни на стене. Тимми задернул штору и плюхнулся на диван. Тошнило. В холодильнике лежала какая-то готовая еда, которую нужно было только разогреть, но тошнота была не от голода. С каждой минутой Тимми все четче осознавал, что сегодня он напрасно ждет — Джонни не приедет. Он включил планшет и открыл фансайт. В онлайн-режиме фаны выкладывали фотографии из аэропорта — Джонни улетал в Японию. Черт! Столько ждал этой встречи, и вот! Тимми шваркнул планшет в угол дивана, вскочил, прошелся по комнате, лупанул по кухонному столу кулаком и снова схватил планшет, чтобы написать сообщение. Быстро набрал, от волнения пропуская точки, запятые, пробелы, нажал «отправить». Ошибка. Еще раз нажал — снова «ошибка». Ничего не понимая, Тимми попытался еще раз, потом хотел перейти в профиль и опешил. «Ошибка доступа. Пользователь Деревенский староста удалил свой аккаунт». Тимми несколько раз ткнул в кнопку, не в силах поверить тому, что видит. Планшет в ответ сердито плымкал и выдавал все тот же текст: «Пользователь Деревенский староста удалил свой аккаунт». В глазах потемнело. Обида, гнев, возмущение, недоумение… Тимми не знал, что еще, вся эта смесь жутким варевом вскипела в его груди, душа, не давая сглотнуть комок в горле, мешая вздохнуть. Он резко взмахнул рукой, сметая со стола оставшуюся после завтрака посуду. Две тарелки и кружка грохнулись на пол и осколками разлетелись по комнате. С гулким стуком кусок фаянса отрикошетил в гитару, и струны отозвались жалобным стоном. Тимми огляделся, выискивая на чем еще сорваться. В дешевый пластик кухонной облицовки полетела сахарница. Следом за ней, расплескивая воду, в стену врезался чайник. Больше ничего под рукой не было. Тимми пнул ногой дверцу кухонного стола, пальцы прострелило болью, но это ничуть не помогло облегчить боль в груди. На глаза попалась майка, пришпиленная кнопками к стене рядом с телевизором. Тимми принялся отковыривать кнопки, но они не поддавались, только ноготь сломал. И тогда он просто рванул ее, оставляя на стене клочки ткани. Застучали по полу выпавшие кнопки, и повис здоровенным дразнящимся языком отставший кусок обоев. Колени подогнулись, Тимми скорчился у стены, уткнулся лицом в чертову майку и тихонько завыл. Глава 40 *** — Твою мать, Ко! Это тебе что, ралли Париж-Даккар? Ты ровнее ехать можешь? Что за гребаные виражи? — Шеф, я не виноват! Кто этим безруким идиотам права выдает, я не знаю! Водить вообще никто не умеет. Вот смотрите, смотрите, куда этот баран прет? Эй, урод, а поворотники включить? Эй, куда?! В нас уже раз пять чуть не въехали! Я же нас от смерти спасаю, шеф! — Слушай, я тебя сейчас сам убью! Ты скорость сбросить можешь? Лучше мы опоздаем, но приедем своим ходом и на студию, чем на скорой в реанимаци… аааа, блядь! Опять! Придурок! — Шеф, шеф! Ай, больно, моя голова! Шеф! Не бейте меня, я же за рулем! Осторожно! Шеф! В любое другое время эта обычная перепалка между Ко и Лю Чженом позабавила бы Джонни. Но сейчас ему было не до них. Он уже в который раз стирал и переписывал сообщение для ВейЧжоу. Он и сам не знал толком, что хочет ему сказать. Он не умел выразить словами, как много значила для него эта песня. Что эта дурацкая строчка про ветерок каждый гребаный раз, как он ее слышал, дергала какую-то тонкую ниточку, идущую из его сердца. Ниточку, как бы высокопарно это ни звучало, соединяющую его сердце с сердцем ЧжоЧжо. И что услышать, как эти слова поет чужой голос будет так больно, обидно и неприятно. И что рука, лежащая на плече мальчишки, ранила Джонни не так сильно, как вороватая поспешность, с которой Чжоу убрал эту руку. Будто бы Джонни не мог разобраться, где интимное объятие, а где дружеский жест. Или как будто Чжоу было, чего стыдиться? Как выразить то, что кипело в душе? Как рассказать, что успел ужасно соскучиться за эту неделю? И что ужасно ревнует Чжоу к другим людям, к работе, к музыке, ко… всему! Что хочет, чтобы Чжоу говорил только с ним, трогал только его, улыбался только ему! И бесится, когда видит, что это неосуществимо. Как найти для этого слова? То выходило слишком грубо, будто Джонни косноязычный гопник. То сладко, как записка малолетней школьницы. То официально, словно письмо из министерства. То пафосно, как комментарий от фан-клуба. Джонни перечитал написанное — опять не то! Да ну его нафиг! Лучше просто удалить! Он прицелился пальцем, машина вильнула, и палец попал куда-то не туда. Выскочила иконка «Вы желаете удалить аккаунт Деревенский староста? Да. Нет.» Нет, конечно! Джонни досадливо поморщился, ткнул в кнопку «нет», но, как назло, именно в этот момент Ко резко выкрутил руль, палец скользнул в сторону… «Аккаунт Деревенский староста успешно удален». Что? Нет. Нет! Как тут все отменить? Джонни принялся нажимать кнопки, открывать вкладки, залез в техпомощь… Все было напрасно. О чем он говорил на интервью, прошло мимо его сознания. Лю издали показал ему пальцы колечком — все ОК. Ведущий шоу старался изо всех сил, хохмил, подначивал, пытался разговорить, но Джонни даже ни разу не улыбнулся. Он машинально отвечал на вопросы, а сам пытался придумать, как теперь связаться с ЧжоЧжо, и как объяснить ему, что аккаунт он удалил по ошибке, а совсем не потому, что больше не хочет иметь с ним дело. А ведь Чжоу наверняка именно так и подумает… Внутри все похолодело при этой мысли. Захотелось, наплевав на ведущего, на съемку, на Лю и Ко, на автомобильный концерн с его дурацким автосалоном, встать и рвануть к ЧжоЧжо. Профессионализм победил. Он не встал и не рванул. Он закончил работу, сел в машину и поехал в аэропорт. Из-за того, что поездка была не плановая, Джонни надеялся, что в аэропорту будет свободно, но нет. Фанатов правда было немного, всего сотни полторы, хотя и этого хватило. Какая-то фан-гел упала у подножия эскалатора, когда Джонни был на середине спуска. Эскалатор остановили, и он оказался заблокирован в плотной толпе на добрых полчаса. Люди сдавили сверху и снизу, трогали за одежду, что-то спрашивали, тыкали телефонами прямо в лицо. Джонни заткнул уши наушниками и поблагодарил всевышнего за изобретение темных очков, маски и кепки с козырьком. В огромном зале аэропорта он был близок к тому, чтобы почувствовать приступ клаустрофобии. Его спасло только то, что эскалатор наконец тронулся с места. Они с Ко едва успели на регистрацию рейса. Из-за привычки спать в поездках, и потому что встал рано, а уже была ночь, в самолете, едва загудели турбины Джонни моментально вырубило. От проснулся уже в Киото с телефоном, зажатым в руке. Но и там ему не удалось зайти на сайт. Как назло, не успели они еще пройти таможенный контроль, как в аэропорту была объявлена террористическая угроза. Всех пассажиров закрыли на несколько часов в зале ожидания, пока в главном здании искали взрывное устройство. Мобильная связь и интернет были отключены, чтобы избежать срабатывания бомбы. К утру взрывчатку нашли, людей выпустили. Представитель автоконцерна отвез Джонни в гостиницу, всю дорогу распинаясь о политике и террористах. Джонни кивал гудящей головой. Его так и подмывало сказать: «Заткнись, мужик!», однако Ко с энтузиазмом поддержал разговор, и Джонни ничего не оставалось, как молча пялиться в окно на просыпающийся город. Ныли многочисленные ушибы и синяки. Сейчас Джонни не помешал бы нормальный сон в нормальной постели, но на отдых уже не оставалось времени. Единственное, что он успевал до начала мероприятия, помыться, переодеться и позавтракать. Только в ванной комнате Джонни наконец удалось остаться одному. Он включил воду и присел на крышку унитаза. Его немного потряхивало от недосыпа, нервов и нетерпения. Интернет был вполне нормальный, но Джонни казалось, что страницы открываются недостаточно быстро. «Пользователь fan_number_one удалил свой аккаунт» Джонни двинул пальцами, увеличивая изображение. Нет, ничего не поменялось — иероглифы стали крупнее, а смысл остался тот же. Чжоу удалил аккаунт. Он не понял, что у Джонни это получилось случайно, обиделся и …вот. Что дальше делать, Джонни не представлял. Как связаться с Чжоу? Они ведь даже номерами телефонов не обменивались, знали, что любой разговор станет достоянием сталкеров. Сейчас, как никогда, Джонни нужен был Лю Чжен, а он, как назло, остался в Пекине. — Эй! Ты не утонул там? Или заснул? Заканчивай плескаться, выходить скоро! — забарабанил в дверь ванной Ко, возвращая Джонни к действительности. В течение последующих трех часов он, не спуская с лица дежурное выражение «намек на улыбку», позировал перед камерами. За рулем, опираясь на капот, у открытой дверцы, с ножницами, с ленточкой, с директорами, с женами директоров, с цветами, снова за рулем… Его взгляд все время соскальзывал на подиум, где сверкал хромом и красным лаком красавец-байк, брат того «хищника» из гаража. «Ты рядом, руки на руль, ногу через седло. Это все, что мне нужно было от жизни, мне уже повезло» — вспомнились строки из песни Чжоу. Только самого ЧжоЧжо не было рядом! — Я бы хотел купить такой мотоцикл, — обратился Джонни к одному из директоров. Тот уважительно закивал: — О, это легендарная модель! Называется Хаябасу, значит «сокол-сапсан». Он самый быстрый в мире. Мы уже десять лет сохраняем первенство в этом вопросе. Раньше этот мотоцикл был исключительно для профи, но сейчас мы во многом усовершенствовали управление, так что он стал гораздо послушнее… Мужчина, сразу видно фанат своего дела, продолжал рассказывать про мотоцикл, но Джонни уже не очень прислушивался. Он представлял себе Чжоу в косухе, кожаных штанах и высоких ботинках верхом на этом байке. Это воображаемое зрелище было настолько сексуальным, что сердцебиение участилось. Не здесь. Не сейчас — напомнил себе Джонни. Он еще пофантазирует на эту тему, но в одиночестве. А пока для таких мыслей на нем слишком узкие брюки. Мероприятие никак не хотело заканчиваться. Джонни незаметно косил глазами на часы, но стрелки на дизайнерских спонсорских часах будто прилипли к циферблату, не желая двигаться. Джонни уже перефотографировался со всеми желающими, дал интервью ТВ- и Интернет-каналам, расписался на «стене почета» и чувствовал — еще немного и он пойдет напиваться к фуршетному столу. Наконец, Ко дал отмашку и Джонни с облегчением откланялся. В машине он сменил тесный костюм на джинсы, переобулся в кеды и со вздохом вытянулся на сиденье. Посмотрел на Ко, сосредоточенного на дороге, и снова зашел на сайт. Если он и надеялся, что удаление аккаунта fan_number_one ему привиделось с недосыпа, то напрасно. Последний комментарий Чжоу был под вчерашней фотографией из аэропорта. Он написал «счастливого пути», без знаков препинания, без смайлов. Он этих двух слов веяло таким холодом и обидой, что у Джонни сдавило в груди. Возле стойки регистрации он забрал у Ко свой билет и обратился регистратору: — Поменяйте на ближайший рейс до Пекина. — Вы хотите отложить вылет в Тайбэй? — уточнила девушка. — Нет, я вообще не собираюсь туда лететь, — ответил Джонни, жестом заставляя Ко заткнуться. — Мне нужно в Пекин, чем скорее, тем лучше. — Минутку, — девушка забарабанила по клавиатуре, потом подняла на Джонни виноватый взгляд: — Регистрация на ближайший рейс уже идет, но там остались только несколько мест в эконом-классе. Ни в первом, ни в бизнес-классе мест нет. — Без разницы, — мотнул головой Джонни, — Давайте эконом. — Шеф меня убьет! — взвыл Ко. — Я за тебя заступлюсь, — Джонни похлопал его по плечу, подхватил свою сумку и зашагал к другому терминалу. *** Строчки расплывались перед глазами, Тимми отложил распечатки сценария и потер лицо ладонями. Мрачный фильм снятый по мрачному сценарию как нельзя лучше соответствовал его настроению. Он взялся за музыку к нему под влиянием момента, и долго не мог найти в себе силы действительно приступить к работе. Сейчас история несчастливого любовного треугольника, хоть и не была схожей с его собственной, но вызывала сочувствие и отклик. Он взял гитару и наиграл основную тему, подправил свои записи, еще раз проиграл отрывок. Да, так было лучше. Оставались еще темы главных героев, они были готовы в общих чертах и требовали проработки. Редко, когда работа продвигалась так стремительно. Боль от предательства (а как еще это можно было назвать?) Джонни требовала выхода, вот и выливалась тоскливой, рваной, отчаянной музыкой. Тимми уже сутки сидел в студии. Мусорник был забит жестяными пивными банками и картонками от лапши на вынос. Желудок ныл, голова гудела. Ян Мин заглянул в дверь, но заходить не стал. Понял, что сейчас его лучше не трогать. Тимми проиграл только что пришедший в голову мотив, записал, закрыл глаза и снова проиграл, развивая и дополняя. Перед внутренним взором стоял Джонни. И ничего с этим поделать было нельзя. Тимми злился на него, был обижен, возмущен… но от этого тосковал по нему еще больше. По его голосу и его смеху, по его теплу и по его взгляду, по его объятиям и по его телу. С резким звуком порвалась струна, стегнув по пальцам и больно чиркнув по подбородку. Тимми ойкнул и схватился за лицо. Тут же в студию заскочил Ян Мин, за дверью сторожил что ли? — Что случилось? — запричитал он. — Да ерунда, — зажимая ладонью царапину, отмахнулся от него Тимми. — Где аптечка? — Сиди, сиди. Я сейчас, — захлопотал менеджер. Он вытащил из тумбочки пластиковый бокс, достал антисептик и ватные палочки, упаковки ваты и пластыря. — Ты еще противостолбнячную сыворотку приготовь, — хмыкнул Тимми. — Просто пластыря хватит. — Сядь спокойно, дай я обработаю. Тимми терпеливо подставил подбородок. Ян Мин смазывал царапину антисептиком, а сам вглядывался в лицо своего подопечного. — Ну, разглядел? — раздраженно буркнул Тимми, отстраняясь. — Спроси напрямую, если что-то интересует, не пытайся читать по глазам. — Поссорились? — Не твое дело. — А сам сказал — спроси! — А я не говорил, что отвечу. Тимми выдернул из пальцев менеджера полоску лейкопластыря и вскочил. — Да! Поссорились! Мы тоже живые люди, обычные, не святые! Не бывает идеальных отношений, все ругаются и мирятся. И мы помиримся! Он прекрасно осознавал, что сейчас убеждает не Ян Мина — себя. И что больше всего сейчас ему хочется заставить менеджера найти способ связаться с Джонни. И именно поэтому он сейчас грубит и срывается — чтобы не сделать этого. Нет, он не станет делать первый шаг! Почему он? Разве он виноват в чем-то и должен просить прощения? Тимми поставил телефон на пюпитр, включил камеру и, глядя на свое лицо в экране, заклеил царапину пластырем. Выглядел он неважно, надо сказать. А завтра (или уже сегодня?) рекламные съемки. — Когда мы летим в Макао? — Выспаться не успеешь, — сделал выражение «а я тебя предупреждал» Ян Мин. — Самолет в десять, а сейчас уже третий час ночи. — Ты-то что тогда здесь делаешь? — слабо удивился Тимми. — Шел бы спать. — Заснешь с тобой, — пробурчал менеджер Ян. — От тебя сплошные нервы. Как я могу спать, если ты тут сидишь и себя накручиваешь? Точно не хочешь рассказать, в чем дело? Тимми выключил телефон, сунул в карман, собрал ноты. — Все, пошли, — кивнул он менеджеру. — Надо хоть несколько часов подремать. В коридоре прямо возле двери в студию стояло кресло, возле него на полу три чашки из-под кофе и обертки от сэндвичей. Тимми усмехнулся. Ян Мин и вправду дежурил за дверью. Караулил своего непутевого подопечного. — Со мной все будет хорошо, — сказал ему Тимми прежде чем зайти в свою спальню. — Разбуди утром сам, не посылай ЧинЧин. Ничего с ним не было хорошо. Еще одна ночь без Джонни. Чертов придурок! Тимми уже довольно давно не ночевал в своем доме, и сейчас все казалось ему чужим. Новые подушки, простыни. Окно не с той стороны. Стены другого цвета. Странно было думать, что в этом доме он жил наездами несколько лет, а в той квартире всего около месяца. Но в этом доме никогда не бывал Джонни. А там он спал, ел, мылся, трахался, пел. Одеяло вдруг показалось тяжеленным. Оно давило как бетонная плита, не давало вдохнуть полной грудью. Тимми откинул его, сел в кровати и потянулся за планшетом. Как же он теперь жалел, что сгоряча удалил свой аккаунт. Ему больше не было доступа на форум и в закрытые ресурсы, только на официальные страницы сайта. Пусть он не любил сталкеров, но благодаря им сейчас мог бы узнать, где Джонни в данный момент, что делает. На главной висели вчерашние фото из аэропорта. Хотя, стоп! Фотки были сегодняшние. Джонни вернулся в Пекин? Зачем? Тимми потянул страницу вниз, чтобы посмотреть официальное расписание в левом верхнем углу. Если верить ему, то Джонни из Киото должен был лететь в Тайбэй, вовсе не в Пекин. Значит он сейчас в городе? Громадным волевым усилием Тимми заставил себя остаться в постели. Даже если Джонни в Пекине, не факт, что он сейчас в той квартире. Если он туда и заглянул, то скорее всего, он там не остался, учитывая разгром, что Тимми после себя оставил. Разбитая посуда, перевернутый диван, сорванная штора… да, он был очень зол и что? Тимми замотался в одеяло и свернулся в клубок. Не думать, не думать о нем! Гребаный придурок! Ненавижу тебя! Люблю. Видеть тебя не могу! Скучаю. Мне так без тебя плохо. Забери меня домой…