Неделя Тоёмики 2021

— Не думаю, что это сработает. — Может быть, но попытаться стоит. Во всяком случае нужно проверить теорию Джоске-сана, воспринимает ли ваш стенд меня как потенциального заключенного. Я ещё не пытался выйти, когда вы уходили, — возразил Микитака. — Будет здорово, если нам с вами удастся обойти принцип его действия. — Ты только зря расстроишься, — ответил Тоёхиро, но послушался его и вышел из Super Fly. Уже давно стемнело, но птицы продолжали петь. Прохладный воздух ранней весны пробирал его, будто он покинул тёплый дом зимой. Даже минимальная временная свобода вселяла в него тревогу, и ему хотелось скорее шагнуть обратно: дров для приготовления пищи было ещё предостаточно. Чтобы избавиться от этого ощущения, он обернулся и посмотрел на Микитаку. Он всегда делал это неосознанно, но не мог отрицать, что его присутствие действовало на него успокаивающе. Микитака протянул вперёд руку, и её не сковало металлом, но, как только он сделал шаг вперёд, эффект проявился. Тоёхиро слегка толкнул его в грудь и зашёл внутрь за ним, чтобы он не пострадал. — Я же говорил, что не получится. — Всё нормально. Можно остаться с вами на ночь? — осторожно спросил Микитака. — Ну… Ладно, если так хочешь. Меня всё равно пока не клонит в сон, — Тоёхиро смутился. Почему этот дурачок ведёт себя так, будто две недели назад между ними не произошло ничего странного? Может, он уже осознал, что заблуждался, приняв свои дружеские чувства за нечто большее? — Я поставлю чайник. Он решил, что Джоске ему солгал ради сомнительной шутки: Микитака не выглядел таким расстроенным, как он описывал. Более того, он не мог представить, чтобы инопланетянин был способен к слезам. Но Микитака действительно плакал в тот день. Получив отказ, он ушёл пораньше, не потому что счёл это правильным поведением при безответной любви: он был в смятении, он нуждался в совете. И если перед Тоёхиро он держался уверенно, выразив надежду, что его признание не повлияет на их дружбу, то Томоко видела, что он был разбит, когда не обнаружил Джоске. Случайно прервав свидание в соседнем доме, он извинился и собрался уйти, но Джоске и даже Окуясу, который прежде не был с ним любезен, без возражений усадили его на диван в гостиной и расспросили, что случилось. Окуясу отлучился на кухню, а Джоске, утешительно похлопывая Микитаку по спине, позволил ему прилечь и сказал: «Можешь даже поплакать, иногда надо». И он действительно разрыдался, стоило ему получить разрешение. Ни стонов, ни всхлипов, но из глаз стремительно текли слёзы. На следующий день Джоске без его ведома пошёл к Тоёхиро выяснять отношения, но после: «Иди к чёрту, тебя это не касается!» — разговор не сложился. А Микитака, проспав в гостях дольше, чем обычно, с холодной головой решил, что смирился. Он ошибался: трепет и боль в груди никуда не исчезли. Но без Тоёхиро, несмотря на поддержку друзей, его неизбежно поглощало вселенское одиночество, как будто он вновь оказался на родной планете в прежнем обществе, где не было ни тепла, ни эмоций. Тоёхиро непозволительно часто жалел о своей, несомненно, правильной и здоровой реакции. У него не было гарантии, что Микитака и в самом деле значительно старше него, а не шестнадцатилетний школьник. И он не был уверен, что Микитака достаточно разбирался в таких фундаментальных вещах, как любовь и возможные последствия романтических отношений. Он казался таким доверчивым и наивным, что Тоёхиро предполагал у него предельно детскую, искажённую логику, которая, вероятно, и заставила его подумать, будто он влюблён. Например: «Я видел такое по телевизору/в книгах/в школе, и мне показалось, что я хочу с вами так же». Бедный глупый малыш, ещё не познавший свои собственные чувства и границы. Тоёхиро хотел оберегать и защищать его от всего плохого, но сам считал себя наихудшим, что могло произойти в его жизни. Он отказал ему, вопреки своему истинному желанию обнять его, поцеловать и сделать всё, что взбредёт в очаровательную белобрысую головку, в том числе: «Однажды я бы хотел заняться с вами любовью». Горячий чай и толстовка недостаточно его согревали, и он вздрогнул. Заметив это, Микитака перевоплотился в свёрнутый плед, любезно предлагая себя. Он был жизненно необходим для него: оставался на башне, позволяя ему нарубить запас дров и собрать урожай, перевоплощался в тёплые вещи, помогая пережить зимние морозы, изучал медицинские препараты и давал съедать свою обращённую в таблетки кровь, составлял компанию, оберегая от сумасшествия. Тоёхиро почувствовал себя ужасным человеком и набрался смелости покончить со всем здесь и сейчас, даже если это означает его верную гибель. — Микитака-кун, знаешь, ты не обязан ничего для меня делать. И пытаться вызволить меня отсюда уж тем более не должен. Господи, я сейчас прозвучу как какой-то жуткий манипулятор! — Тоёхиро провёл руками по лицу, пытаясь подобрать слова и борясь со стеснением. — Но мне не так уж важно, что со мной станет. Я хочу, чтобы ты жил свою счастливую жизнь. — Тоёхиро-сан… — Микитака принял свой изначальный облик, подвинулся к нему ближе и потянулся к плечу, но, вспомнив обстоятельства, отдёрнул руку. Его взгляд выражал неподдельное беспокойство. — Мне жаль, если я недостаточно хорошо дал вам это понять, но я здесь, лишь потому что действительно хочу быть с вами. И я решил, что буду достаточно счастлив до тех пор, пока вы не возненавидите и не откажетесь от меня. Хотя, должен признать, это немного больно. — Глупенький, до чего же ты тупенький, дурачок, — с каждым синонимом Тоёхиро закипал всё сильнее. — Не будь таким терпилой! Не позволяй собой пользоваться! Я же столько раз говорил тебе, и мне казалось, что уж это-то ты усвоил, — он сгоряча схватил его за плечи. — Да как можно тебя ненавидеть, совсем уже спятил?! Ты такой… такой хорошенький, такой добрый! Боже мой, твоё лицо… — Тоёхиро восторженно выдохнул, впервые рассмотрев его настолько близко, — просто бесподобно! Да кто вообще может не влюбиться в тебя? Я ведь даже сам никогда не говорил, что не люблю тебя! — Тоёхиро-сан, — Микитака крепко его обнял и уткнулся носом в шею. Он впервые почувствовал себя любимым и желанным человеком, которого любил и желал сам, — пожалуйста, повторите то, что сказали мне тогда, чтобы в этот раз я правильно вас понял. — Ты запутался, — Тоёхиро обмяк и обнял его в ответ, убивая себя тем, что это может быть их последний раз. И в этот последний раз он будет честным, как никогда. — Нет. Я ещё учусь, но уже многое понимаю, я не ребёнок. — Тебе просто показалось, потому что мы проводили много времени вместе. — Я люблю вас, поэтому мы проводим так много времени вместе. — Ох, звёзды, — Тоёхиро прижал его к себе крепче, потёрся щекой о шелковистые волосы. В носу защипало от накатывающих слёз. — Я так хочу, но… Что я могу сделать, чтобы ты был счастлив со мной? Я не могу устроиться на работу, чтобы снимать жильё, дарить тебе подарки, водить на свидания. Я ведь именно поэтому так боюсь и избегаю попыток выбраться. Кто вообще меня наймёт, если однажды всё-таки получится? Универ я бросил, а в трудовом стаже такой большой пробел, который не объяснишь людям без стендов. Я обречён… — забывшись, он расплакался и выпустил Микитаку из своих объятий. — Прости, я просто тряпка, такой момент испортил. — Не беспокойтесь, плачьте столько, сколько нужно, — Микитака приобнял его, прислонив его голову к своему плечу. — Но я глубоко убеждён, что всё будет хорошо. Вы очень сильный и умный, и я верю, что другие люди тоже могли бы это увидеть, чтобы принять вас на работу. И я тоже однажды закончу школу, съеду от мамы и буду подрабатывать. Если бы мы оба могли выйти вместе прямо сейчас, я бы привёл вас к себе, приготовил для вас ванну и дал выспаться на моей кровати, а завтра мы бы пошли в кинотеатр и перекусили в кафе — я мог бы вас угостить. Но я не против, даже если этого никогда не произойдёт. Я полюбил вас в текущих обстоятельствах, таким, какой вы есть. И сейчас, понимая, что это взаимно, я уже очень счастлив. — Я тебя обидел, — Тоёхиро продолжал отрицать неизбежное, каким бы светлым оно ни было. — Да, мне было очень тоскливо, но вы сделали это из лучших побуждений, решив, что так для меня лучше. И потому что вы действительно очень не уверены в себе. — Видимо, ты и в самом деле не ребёнок, — сквозь слёзы усмехнулся Тоёхиро. — Я люблю тебя, — он произнёс это, позволив себе поверить: это не чудесное сновидение, которое вот-вот закончится и перекинет его в беспросветную реальность, это и есть счастливое настоящее. Не важно, как долго оно продлится: оно оставит за собой лучший опыт, который будет долго поддерживать его. Микитака попросил разрешения и осушил его слёзы поцелуями в щёки. Губы и кожу разделяла тонкая резина, но для влюблённых это была не помеха: впереди у Микитаки было множество дней, чтобы целовать Тоёхиро обнажённого.