Твоё самое страстное желание

Безупречные запястья с аккуратными аристократичными пальцами касаются твоей шеи в мягкой ласке. — Почему у меня ощущение, будто он — единственный на этом корабле, кто хочет здесь быть? — спрашиваешь, поджав губы. Мимо тебя только что провели Локи. Под охраной, в наручниках, в камеру. Но ты слишком хорошо знала его, чтобы поверить в то, что его действительно схватили против его воли. Тонкие губы шепчут безупречные пошлости, от которых хочется сходить с ума. — Брось, мы сделали это! Взяли его! Надо отметить, — довольно улыбается Старк, а ты обходишь его и касаешься пальцами скипетра. Делаешь это еле заметно, почти невесомо, пытаясь понять, что не так с этой вещью. Что не так с Локи. С чего бы ему самому идти на попятную? Холодный метал пряжки его ремня заставляет дышать чаще. Ведь он всё ещё одет, а ты перед ним нага. Впрочем, как и всегда. — Не трогайте, агент, — просит Брюс, и ты делаешь шаг назад, понимая, что лучше действительно даже не касаться этой штуки. — Не нравится мне всё это, — вздыхаешь и смотришь на Фьюри, вошедшего в комнату. — Нам нужно, чтобы ты выяснила, что он сделал с нашими людьми. Будет обидно, если не получится вернуть их к своему первоначальному состоянию, — Нику не нужно уточнять, что говорит он о Бартоне, это и так ясно. Ясно и то, что Наташу он не отправит к Локи, слишком уж Клинт ей дорог. Она скомпрометирована, по мнению Фьюри. Только вот он даже не догадывается, что лучше туда отправить всё-таки Романофф, но никак не тебя. Его имя срывается с твоих губ в стонах и вздохах. Но ты молча киваешь головой, соглашаясь с начальником и не глядя на друзей. Выходишь из лаборатории и двигаешься в ту же сторону, куда только что увели Локи. Преодолеваешь коридоры быстро, почти не замечаешь, как это сделала, а вот перед дверью останавливаешься. Опираешься руками о металлическую поверхность, закрываешь глаза и делаешь глубокий вдох. Хочется кричать от той агонии, которую ты испытываешься рядом с ним, но воздуха не хватает даже на обычное дыхание, чего уж говорить о глубоких вдохах. Открываешь дверь и делаешь шаг. Надеешься, что он не узнает тебя после стольких лет. Не опускаешь глаза, не показываешь своё волнение, но натыкаешься лишь на его спину, обтянутую лучшей асгардской кожей. Он стоит прямо посредине стеклянной камеры. Демонстративно не оборачивается. Пытается давить морально. Только вот тебе давно не двадцать, и скрывать эмоции — теперь твоя профессия. Никаких активных действий, лишь незамысловатые ласки, сжигающие дотла… — Смертные, — негромко и бархатно. — Такие мелкие. Такие забавные. Боретесь за свои никчёмные жизни, не стоящие ничего. Ты помнила этот голос с другой стороны. В тот раз он шептал не эти слова. Да в тот раз всё было иначе. — Моя леди… — А ты смелая, раз пришла, — наконец, оборачивается и смотрит тебе в глаза. Ты осматриваешь его с ног до головы взглядом, полным презрения и ненависти. Делаешь это со всей злостью и ненавистью, на которую только способна. Не можешь понять, он вспомнил или просто применяет один из своих провокационных приёмов. Открываешь рот, чтобы задать первый вопрос, но Локи прерывает тебя. — Они ведь не в курсе, верно? Ты даже не похвасталась, что спала с Богом Обмана? — ухмыляется, а у тебя подгибаются колени. Стягивает твои волосы на затылке, заставляя смотреть на него, открывает себе твою шею, в которую впивается змеиным поцелуем, вырывая из тебя стон. — Замолчи, Локи, — повышаешь голос с первой же фразой. — Ох, милая… нам ведь было так сладко… Выпусти меня, и я сделаю то, о чём ты думаешь, — опирается одной рукой о стекло и ухмыляется. — Сейчас, — шёпотом. Прохладные пальцы второй руки ласкают грудь, а его дыхание на твоей шее не даёт сфокусироваться на собственных мыслях. Словно под гипнозом ты делаешь пару шагов к панели. Ты не во власти скипетра. Ты во власти обаяния мужчины. Не можешь ему противостоять. Никогда не могла. Протягиваешь руку и прикасаешься к консоли. Одним пальцем проводишь по ней, принимая решение, которое за тебя уже приняли. Локи лишь дал тебе видимость выбора. Ждёшь, что вот-вот кто-нибудь ворвётся в комнату остановит её. Ждёшь и не можешь решить, чего хочешь больше: чтобы тебя остановили или чтобы тебе дали поддаться Богу Лжи. — Давай, миледи, — нашёптывает куда-то в подсознание. — Пара движений, и я заберу тебя с собой. Больше никакой боли, никаких решений, никаких страданий. Только удовольствие. Нажимаешь пару кнопок, и твой палец зависает над последней. Нажмёшь — и предашь своих людей. Нажмёшь — и будешь с ним. — Нет, — в комнату врывается Стив, из носа его идёт кровь, видимо, с кем-то успел подраться. — Прости, — произносишь одними губами и нажимаешь последнюю кнопку. Твою талию тут же обхватывают мужские руки, а над ухом раздаётся будоражащий баритон: — Ты умница, девочка, — Локи целует тебя за ушком и делает шаг навстречу Роджерсу.

***

Приходишь в себя на небольшом диване. Комната светлая, хоть шторы и задёрнуты, но ты подмечаешь это. Голова гудит, как при похмелье. Пытаешься сесть и задыхаешься от боли, прошибающей спину. — Я рад, что ты пришла в себя, — раздаётся сбоку. Он смотрит на тебя, не моргая. В чёрных земных брюках и рубашке. Руки сложены на груди, а на стуле рядом с ним висит пиджак. — Как ты это сделал? — не узнаёшь собственный голос. — Разве это важно? — улыбается одним уголком рта. — Важно. Я предала друзей. Предала, потому что ты так захотел. Я словно… была в тумане! Почему я ничего не помню. — Потому что я так захотел. Я ведь… — Бог. Да, я помню, ты не даёшь об этом забыть, Локи. — А вообще, я просто решил, что ты стала бы неплохим бонусом к Тессеракту. Нам ведь было хорошо вместе, — снова улыбается. — Я напомню тебе, душа моя, — в два шага оказывается подле тебя и присаживается на колени около дивана. Его пальцы такие же прохладные, как и семь лет назад. Такие же мягкие и ласковые. Его поцелуи такие же властные, всепоглощающие, указывающие на место у ног Бога. Он даже поцелуями напоминал о том, кто он такой. — Ты бросил меня, — произносишь ему в губы. — Я не бросаю игрушки, которые мне нравятся, — тянет молнию на твоём форменном костюме вниз. — Видимо, я не такая уж интересная игрушка, — кривишься. — Интереснее остальных. А теперь закрой рот, если не хочешь, чтобы я поставил тебя на колени, — рычит в недовольстве, сдавливает пальцами твой сосок, с упоением наблюдая, как закатываются твои глаза. Костюм опускается всё ниже, пальцы мужчины становятся всё настойчивее, поцелуи — горячее. Локи с улыбкой целует твой впалый живот, не забывая поглядывать на твои подрагивающие от удовольствия ресницы. Выгибаешься ему навстречу и больше не сопротивляешься, пальцы путаются в чёрных волосах, направляя мужчину ниже. — Видишь, куда приятнее повиноваться, чем повелевать, — шепчет, словно Дьявол, склоняющий к греху. Отрывается от низа живота, стягивает с тебя костюм до конца и поднимается к твоим губам для поцелуя. Ты пытаешься расстегнуть этот десяток пуговиц на его рубашке, но пальцы чуть ли не узлом завязываются от переизбытка эмоций. И он накрывает твои ладошки своими. Подносит одну из них к своим губам и целует каждый пальчик по отдельности, глядя тебе в глаза. Завораживая. — Смотри на меня и дыши равномерно, — просит. Не приказывает, а просит. Словно он не твой повелитель. Словно он любовник. Сам расстёгивает пуговицы на рубашке. Позволяет тебе стянуть её, пока с себя снимает брюки. — В прошлый раз ты лучше позаботился о нашем комфорте, — прикусываешь шею Локи, заставляя его рыкнуть от недовольства. — Тебя не устраивает диван? — Предпочитаю что-то более удобное, — стонешь, когда ладонь Бога накрывает одну грудь, сжимая её. — Как пожелает моя леди. Один лишь миг — и вы оказываетесь в спальне. Магия, или Локи просто слишком взбудоражен — разбираться не хочется, да никто тебе и не даёт этого сделать. Мужчина словно душу из тебя вынимает поцелуями. И в тот момент, когда он входит в тебя, твоя душа всё-таки покидает тело всего на пару секунд. Покидает, чтобы вернуться снова. Сжимает одной рукой твою шею, второй рукой касается твоих грудей и живота. Его губы, кажется, всюду: он ловит каждый твой вздох, стон, выкрик его имени. Ты молишь его не останавливаться, подмахиваешь бёдрами, царапаешь спину. А Локи продолжает двигаться в тебе. Ускоряется, замедляется, подводит тебя к пику и снова тормозит, напоминает тебе, что ты в его власти. Чувствуешь под своими пальцами, как перекатываются его мышцы при каждом движении. И чувствуешь, как натягивается каждая из них, когда мужчина утыкается в твою шею носом, позволяет себе громкий стон удовольствия и кончает. Словно по мановению волшебной палочки, в тебе что-то взрывается. Ты впиваешься ногтями в мужские плечи, вскрикиваешь и чувствуешь укус в шею, сжимая в себе член Локи. Бог не позволяет себе упасть на тебя. Он приподнимается на локтях, не выходя из тебя, и смотрит на тебя. На то, как тяжело ты дышишь, как сходит румянец с твоих щёк, как закрываются твои веки. — Я не бросал тебя, — заправляет тебе за ухо одну из взмокших прядок и ложится рядом на спину, наконец, покинув тебя. Он смотрит на то, как ты засыпаешь, и улыбается, понимая, что завтра ты будешь в ярости от того, что он кончил в тебя. Но он уже готов снова уложить тебя в кровать, чтобы не слушать, как ты возмущаешься. Он — Бог. Он так решил.