Неконтролируемое падение

Насколько бы рано не просыпался Чжоу Цзышу, профессор вставал раньше, тем более, что спать ему было совсем не обязательно. И поскольку вчера профессор просто не нашел в себе сил покинуть поместье Четырёх сезонов, то утром приготовил рис и курицу, оставил их на кухне, написал записку от руки, положил на стол и отправился в университет. Иероглифы, уверенными линиями лежавшие на бумаге, гласили: «Доброе утро, лорд Чжоу. С утра наверняка вам захочется чем-то позавтракать, и я взял на себя смелость приготовить вам завтрак. Так у вас будет больше времени на свои дела. Ш.В.» Цзышу проснулся, зная, что не застанет дорогого гостя. Увидев заботливо приготовленный и прекрасно сервированный завтрак, светло улыбнулся. Прочитав записку, не смог выпустить ее из рук и отправился в сад за самой крупной и спелой голубикой. Насобирав корзинку лучшей, он ушел вглубь сада, где был расположен маленький ручеек-фонтанчик. Цзышу, держа записку в ладони, направил ее под струи воды и стал наблюдать, как расплываются иероглифы… На обратном пути он срезал ярко алый, снежно белый и нежно-розовый бутоны миниатюрных роз и положил их к голубике, гадая, какую выберет профессор в петлицу и выберет ли. Отправив корзинку с голубикой и бутонами, Цзышу приступил к завтраку. Профессор вернулся из кабинета ректора, где обсуждал некоторые важные вопросы по программе обучения. Корзину доставили в его отсутствие, и он, увидев её на столе, настороженно замер, но, когда понял, от кого это, смущённо улыбнулся. Ягода, которую он решил сразу попробовать, сладко таяла на языке и приносила воспоминание о вечно цветущих садах поместья Четырёх сезонов, от одной мысли о которых сердце успокаивалось, и все проблемы казались несущественными. Профессор переложил ягоды в красивую двухъярусную вазочку, в которой до этого были конфеты (они закончились два дня назад), и только теперь заметил, что в переплёте корзины справа прикреплены три восхитительных бутона. Ему пришлось взять ещё одну глубокую овальную вазу из стекла без узоров, налить воды и запустить туда два бутона… ярко-алый и нежно-розовый. Белый профессор взял в петлицу, отмечая этот бутон как знак светлых и чистых чувств.

***

Вечер уже опустился и на поместье и на город Дракона, когда Цзышу подошел к двери кабинета и прислушался, за дверью ощущалась знакомая сила — профессор ожидаемо работал ночью. Постучав, он вошел. Присутствие Цзышу было обнаружено ещё до того, как он оказался в коридоре, но профессор не поднимал головы, пряча полуулыбку, до тех пор, пока дверь не открылась. Сердце отчего-то пропустило один удар, когда их взгляды встретились. Вместо приветствия он резко встал. — Лорд Чжоу? Что-нибудь случилось? — Нет, нет… — Цзышу не хотел обеспокоить своим визитом. — Я… Я просто подумал, что трав может быть недостаточно… а вы которую ночь в кресле за столом. — Я уже почти закончил, время позднее, но я… — профессор смущённо поправил очки, — рад вас видеть. Проходите. — Спасибо — улыбнулся Цзышу, — я, признаться, столь осмелел и отбросил приличия, что пришел предложить массаж плеч и шеи… Я видел вас сегодня мельком днем, и мне показалось, что вам это нужно. Профессор несколько долгих секунд не находил слов для ответа, но улыбку сдержать так и не смог. — Ну что вы, не стоило так беспокоиться. Я… да, возможно последнее время сильно устаю, но, заверяю вас, для меня боль и раны никогда не были проблемой. Цзышу опустил взгляд и кивнул, а потом посмотрел прямо в глаза профессору. — Я знаю. Потому и набрался наглости прийти. Я постараюсь не нарушать приличия больше необходимого, — улыбнулся он. — Если хотите, можете остаться в кресле, но лучше было бы если бы вы легли на диван. Приняв невероятно трудное для себя решение и снова затянув с ответом, профессор, в конце концов, кивнул. Серьёзно, без намёка на улыбку. Казалось, что если сейчас он откажет, и лорд Чжоу выйдет за эту дверь, то уже не войдёт в неё никогда. — Пожалуй, у меня нет сил, ни отказать вам, ни спорить с вами, — он снял пиджак, повесил его на спинку кресла и развязал галстук. — Профессор Шэнь, — улыбнулся по-мальчишечьи Цзышу, — о чем тут можно спорить? — и тихо добавил. — Хотя отказать вы конечно можете, поверьте, я пойму, — и снова пристально посмотрел в глаза. — Я уже согласился, — улыбнулся Шэнь Вэй и сел на диван, замирая в нерешительности и ожидая указаний. Всё-таки за десятитысячелетнюю историю ещё никто и никогда не предлагал сделать ему массаж. — Не стоит ли нам оставить церемонии и обращаться друг к другу по имени? Пожалуй, массаж это та ступень дружеских отношений, которую едва ли можно назвать официальной… — взмахнул рукой и одним жестом заставил замок повернуться в двери. Спец.отдел любит вламываться без стука в некоторых случаях. — Ложитесь удобно на спину… профессор. Я буду рад обращению по имени, но… пока что мой язык не поворачивается обраться к вам иначе, — мягко улыбнулся Цзышу и спросил. — А как бы вы хотели, чтоб я к вам обращался? Говоря это, обошел диван и опустился на колени у низкого мягкого похожего на подушку подлокотника, помогая профессору устроиться поудобнее. Профессор подумал, что у лорда Чжоу очень нежные руки, прикосновения были похожи на взмах крыла бабочки. Он улёгся до конца и только потом ответил. — Шэнь Вэй. Хотя я бы предпочёл оставить право за вами выбирать, как именно меня называть. Это ни в коем случае не требование и даже не просьба, просто вопрос… не стоит ли нам перейти на более неформальное общение? Если вы так не считаете — всё в порядке. Цзышу вздохнул и улыбнулся. — Зовите меня Цзышу, профессор Шэнь, и позвольте мне вас звать так, — и он легко провел пальцами по лбу, заставляя напряженные мышцы рефлекторно расслабиться. Снял очки, отчего лицо профессора стало каким-то беззащитным. — Простите, я сейчас буду причинять боль, дайте знать, если перестараюсь, не терпите, — и снова мягко провел по скуле и уху, словно уговаривая. Дыхание Шэнь Вэя сбилось. Оказалось, что больше всего Посланник в Чёрном боится человеческого тепла. Впервые за десять тысяч лет от этих лёгких касаний профессор ощутил себя собой. Тем, кого когда-то звали сяо Вэй. Пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. — Я не боюсь боли, и уверен, что вы не причините мне сильного вреда. — Вреда я вам точно не причиню, — немного обижено и очень тихо ответил Цзышу и попробовал добраться до каменных мышц трапеции, идущих от шеи к плечам. Он просил предупредить о боли, потому что воздействовать надо сильно, но у кого-то такие окаменевшие мышцы теряют чувствительность, а у кого то нет. Что ж придется всматриваться в лицо, надеясь, что Шэнь Вэй не будет маниакально контролировать мимику и дыхание. Профессор закрыл глаза и снова прислушался к ощущениям, поймав себя на мысли, что ни о чём и ни о ком не думал с того момента, как Чзышу вошёл в дверь кабинета. Странное тёплое чувство появилось в солнечном сплетении, но Шэнь Вэй, боясь выдать себя, попытался отстраниться от этих мыслей. — Спасибо… — голос всё-таки подвёл и сорвался на хрип в конце. Цзышу хорошо разбирался в человеческом теле — иначе не придумал бы эти изуверские гвозди — и сейчас, «наложив руки» на профессора, понял, что человек с таким огромным внутренним напряжением не выжил бы — его бы свалила либо болезнь, либо какой-то несчастный случай. Только сила небожителя позволяла профессору жить, и его… любовь. Довольно безжалостно размял мышцы плеч, осознав, что профессор не почувствует сильной боли, прошелся по мышцам шеи сзади твердыми пальцами, по буграм черепа у шеи, зная, что эта боль приятная. Не удержался и легко коснулся губами лба… Шэнь Вэй даже не сразу понял, что произошло. Он осознал это чуть позже, распахнув глаза, когда чувство почти болезненной нежности заставило сердце сжаться. Хотелось что-то сказать, но слов не было. Цзышу обращался с ним так трепетно, что хотелось вернуть это в двукратном размере, хотелось ответить тем же, но мысль о том, что это граничит со всеми его убеждениями, со всем тем, за что он боролся многие годы, не давала ему действовать. Добавляло неуверенности и знание, что он тот, кто сам может причинить боль и сам может навредить, приблизься он хоть на шаг ближе. — Я хотел поблагодарить вас за розы и ягоды, но в частности за розы. В вашем саду действительно прекрасные цветы, — сказал он. — И какую же вы выбрали сегодня? — с немного грустной улыбкой, невидимой профессору, спросил Цзышу. Он уже понял, что не сможет сколько-нибудь серьезно помочь профессору. Десять тысяч лет… Не шутка. Но он сможет сделать так, что это бешеное напряжение ненадолго отступит. — Белую… Цзышу снова задел открытую линию шеи (или сделал это намеренно), и Шэнь Вэй прикрыл глаза. Весь поток мыслей, преследующий его последние несколько минут, внезапно рассеялся. Пожалуй, он готов был лежать так настолько долго, насколько это было возможно, ощущать эти ласковые касания и медленно отпускать всё, что переполняло его и сковывало. Его нигде не ждали, никто не беспокоился о нём, почему он не мог себе позволить остаться здесь? — С вашим присутствием этот вечер стал намного лучше, — произнес он. Цзышу светло улыбнулся, услышав эту чопорную фразу. — Позвольте, погрузить вас в сон ненадолго. Это не было просьбой, а скорее предупреждением. Цзышу положил одну руку на лоб, а вторую на затылок и позволил слабому потоку ци циркулировать между ладонями. Минута… две… три… закрытые глаза профессора расслабились, лицо разгладилось и стало… детским. Дыхание выровнялось став глубоким и тихим. Увидев, что добился, чего хотел, Цзышу мягко выпустил голову из рук и тихонько поднялся с колен. Осмотрев кабинет, он понял, что примоститься негде. Кресло за столом было свободно, но садиться за чужое рабочее место верх наглости. Тогда Цзышу сел на пол и прислонился к диванчику, расположившись у ног профессора. Пробуждение может быть внезапным, и, увидев Цзышу, он вспомнит и быстро успокоится. Цзышу и сам тихонько задремал, обстановка кабинета его чрезвычайно успокаивала, он сам пока не понимал почему. Профессор уснул раньше, чем смысл сказанной Цзышу фразы дошёл до него. Уснул, как никогда прежде, сразу и с головой погружаясь не в привычную тьму, а в ослепительно яркий свет. Он ощутил теплоту солнца и лёгкий шелест листьев на деревьях… а затем увидел ворох лепестков сакуры, опадающих на землю. Их было так много, что невозможно было рассмотреть ничего за пределами вытянутой руки. Один лепесток плавно опустился на его ладонь. Шэнь Вэй глубоко взволнованно вздохнул и проснулся. В кабинете стояла тишина, но он отчётливо слышал дыхание другого человека. Это вызвало улыбку, и он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Цзышу. Никогда бы не подумал, что лорд Чжоу, столь известный в мире заклинателей, такой добрый и чуткий. Такой настоящий Чжоу… — … Цзышу… Имя невольно сорвалось с губ. Он сказал это вслух так тихо и нежно, что это выдернуло Цзышу из легкой дремоты, и тот сразу же же встретился взглядом с профессором. — Недолго же вы спали, — сорвалось с губ. — Но я сделал всё, что смог, теперь уйду с чистой совестью. Цзышу потянулся как ребенок прямыми руками и ногами в стороны, а потом легко вскочил, собираясь уйти, но Шэнь Вэй остановил его. — Оставайтесь. Я освобожу вам диван. Мне нет необходимости ложиться, и я немного поработаю. Пожалуйста, оставайтесь, уже очень поздно, — он сел и поправил рубашку, нашёл и надел очки. Цзышу опустил взгляд и отрицательно качнул головой. — Спасибо, но нет. Шиди может вернуться под утро… — Хорошо. Тогда доброй ночи… Цзышу, — сказав это, профессор почувствовал беспричинную грусть. — Доброй ночи, профессор. Хотелось обнять на прощание, но Цзышу постеснялся. Бесшумно отперев замок и открыв дверь, он исчез, словно призрак. — Берегите себя, — сказал Шэнь Вэй шёпотом и ещё некоторое время смотрел на закрывшуюся за Чжоу Цзышу дверь, а после вернулся к делам.