Неконтролируемое падение

Шэнь Вэй вернулся вечером с работы, снова перекинулся парой слов с Юньланем — последнее время их общение всё чаще сводилась к кратким фразами прощаний и приветствий — профессору и не хотелось большего. Сегодня вечером он планировал работать, но в итоге смотрел на портрет Цзышу, не отрываясь, перечитывал письмо, которое сохранил… и не заметил, как стрелки часов убежали за полночь. Очнулся ближе к трём часам, понял, что нужно поспать и направился в спальню, но замер на пороге, глядя на кровать, вздохнул и прислонился плечом к двери. В голове мелькнула шальная мысль, что если он пожелает, он может пойти и взять то, что ему нужно. И кто его остановит? Кто будет способен на это? Улыбнулся самому себе и отмахнулся от этой идеи как от кошмара. Решил вернуться к письменному столу, но краем глаза заметил что-то маленькое под кроватью, отразившее свет фонарей с улицы, проникавший сквозь окно, и пошёл посмотреть. Пузырёк с маслом, который он искал и не нашёл при уборке, упал и закатился под кровать. Шэнь Вэй поднял его, покрутил в руках… В глубокой задумчивости вернулся в комнату, остановился, забыв, зачем шёл, и была ли вообще цель изначально, снова посмотрел на масло, с удивлением, будто видит впервые, поставил между книг на полку… прошёл к окну, взглянул на тёмную улицу, на тусклый жёлтый свет фонаря на асфальте… сам для себя принял какое-то решение, развернулся и вышел на кухню, чтобы взять дорогое, подаренное студентами вино и бокал. Он знал, что ему хватит этого бокала, чтобы уснуть — на это и был расчёт. Рубиновая жидкость коснулась дна, волной обогнула стеклянную стенку… Шэнь Вэй убрал бутылку, переоделся и только после этого взял бокал. Выпил в спальне (на всякий случай) и сделал это не зря. Последним воспоминанием было, как он ставит бокал на прикроватную тумбочку, а следующим за ним — первый луч рассвета, упавший на лицо через полузакрытые шторы. Голова не болела. Стал собираться на работу, хотел написать записку, но после четверти часа не нашёл слов и, в конце концов, решил не беспокоить, подумал, что может помешать и, возможно, слишком навязывает своё общество занятому во всех смыслах Цзышу. А меньше всего Шэнь Вэй хотел переходить границы в общении с ним, поэтому на сегодня оставил мысль о записках, собрал бумаги со стола и отправился в университет. Сказать что у Цзышу было тяжело на душе — ничего не сказать. Хотелось сбежать и спрятаться в крепких объятиях в словах любви, пусть и незаслуженных, пусть ранящих… Хотелось потерять себя… Потерять себя в нём. И это пугало до остановки сердца. Цзышу никогда не прятался от возмездия за свои поступки, не прятался от боли. Но эту боль он еле выносил, точно зная, что сам причинил ещё большую. Профессор после обеда провёл собрание с целым потоком студентов по организационным вопросам — собрались все курсы плюс несколько групп аспирантов — суета в аудитории стояла страшная, но студенты всё равно заметили, что профессор рассеян и задумчив, что случалось с ним крайне редко. Никто, конечно, не рискнул сообщить ему об этом, но Шэнь Вэй и без того ощущал на себе сочувствующие взгляды и из последних сил делал вид, что всё в порядке. Вырвался с работы, как из душного метро в час пик, в мгновение переместился на окраину города к озеру, которое располагалось недалеко от дома четвёртого дяди Чжу Хун, спустился к воде и сел на упавшее и уже давно высохшее дерево. Вода перед ним не двигалась, отражая темнеющее небо, на котором начали проступать яркие вкрапления звёзд. На душе было тяжело, Шэнь Вэй не знал почему. Действительно, ведь они с Цзышу расстались нормально, но что-то тяготило его… что-то… предчувствие? Остаточные эмоции после того сна? Шэнь Вэй не знал. В какой-то момент он раскрыл ладонь… У него остался ещё один небольшой лист зачарованного пергамента, прямо сейчас возникший в воздухе. Шэнь Вэй всё ещё смотрел на воду, зная и так, что чёрные линии иероглифов прямо сейчас впечатываются в жёлтую структуру листа. «А-Шу…» — линии на мгновение замерли, будто в ожидании мыслей того, кто их писал, а после появились снова, — «Я люблю тебя. Люблю. Всё, что я пишу, всё это от сердца, искренне и с совершенной уверенностью в том, что не сказать этого нельзя. Я не жду ответной реакции, и я понимаю, ситуация такова, что каждый из нас не всегда может открыто вести переписку. Поэтому, единственное, о чём я прошу…» — линии снова замерли, поблёскивая по краям переливами тёмной энергии, и снова начали свой путь, — «поступай также. Пиши, только если тебе хочется ответить, только если твоё желание идёт от сердца. Я принимаю любой твой выбор, я приму любой твой выбор. Ты не обязан писать мне, потому что нужно сказать что-то в ответ, ты ничем мне не обязан. Я так сильно люблю тебя, что буду ждать сколько угодно. Теперь, когда я понял… теперь, когда по-настоящему полюбил, всё, чего я желаю, это чтобы ты был счастлив. P.S. это письмо, как и предыдущее, защищено магией. Прочитать его можешь только ты. P.P.S Я чувствую, что ты в порядке, а если в порядке ты, в порядке и я. Просто знай, что я думаю о тебе каждое мгновение своей жизни.» — Шэнь Вэй поймал лист в руку, внимательно перечитал его, уже едва различая иероглифы в темноте, и отправил. Ветер стал прохладным, тормошил полы и ворот его лёгкого серого тренча, путал волосы, принося откуда-то с запада капли ночного дождя. Шэнь Вэй вздохнул, встал, ещё несколько минут смотрел на поверхность воды, а потом развернулся и пошёл в сторону города. Легче не стало. Цзышу вернулся в поместье на рассвете. Заживляющие мази, что всегда были при нём, он истратил на Лао Вэня, думая, что ему самому хватит и медитаций, но тело залечивалось как-то медленно. Лечение У Си не понятно что изменило — техники работали не так как обычно. И теперь нужно было помочь телу внешней алхимией, чтобы оно справилось и с повреждением, и с ядом, который рядовые призраки любили наносить на свои клинки. В поместье в садах недалеко от портала его встретили два «посланника» от профессора. Два письма на дисинской бумаге… Цзышу прочел их… И потом, нанеся мазь на два глубоких пореза от отравленного клинка на предплечье и ребрах под грудью, переживая боль, перечитывал раз за разом. Цзышу понимал, что показавшись профессору раненым, расстроит его. Но и тянуть со встречей, когда не давал о себе знать пять дней, тоже выглядело жестоко. Цзышу не знал, не понимал, относительно легко ли пережил Шэнь Вэй эти дни, отвлекаясь на текущие дела, или… Это была их первая разлука на такой срок — вроде бы и пустяковый… Цзышу провел несколько часов в медитации и благодаря ей и мази — раны затянулись. Он наложил повязки и решил всё же отправиться к профессору, а не писать ему. В обеденное время он тихо вышагнул из портала в коридор Университета и привычно прислушался. Профессор работал. Увлечённо и с какой-то яростной решимостью, будто сам себя пытался убедить в том, что ничего не изменилось, что жизнь идёт своим чередом… Он знал, он прекрасно знал, что однажды им придётся расстаться, однажды он не услышит от Цзышу ни слова, и ничего не сможет узнать о нём, и ничего с этим не сможет поделать. Первые три дня бесконечной тоски, страха и тревоги прошли, осталась только боль, тихая и беспрерывная. Так же как бывает после бури, в душе Шэнь Вэя стояло затишье, где шорохом завершающегося ливня ещё теплилась надежда и тревога за Цзышу. Почему он молчит? Почему не приходит? Профессор десятки раз порывался пойти к нему сам, но каждый раз останавливал себя, представляя последствия такого поступка… Когда едва заметные колебания энергии коснулись его чувств, Шэнь Вэй не поверил, он отмахнулся от этого, как от видений, что приносит уставшее измученное воображение… но повторная волна выбила из него весь воздух, заставила его встать так резко, что стул перевернулся и упал, но профессор даже не заметил этого. Он повернулся к двери, ещё недоверчиво, но уже более чутко прислушиваясь к себе, и только на третий раз совершенно чётко ощутил ЕГО присутствие. Присутствие Цзышу. Пока шёл до двери, пока открывал её, успел понять, что с Цзышу что-то не так, но об этом Шэнь Вэй решил подумать после, в конце концов, главное Цзышу был здесь, он пришёл. Шэнь Вэй вылетел в коридор, чувствуя как сердце обрывается и падает, замирая где-то внизу, когда взгляд наткнулся на полы ханьфу и медленно поднялся вверх. Их глаза встретились. Посмотрев в глаза Шэнь Вэю, Цзышу увидел бурю чувств и сделал шаг, второй… обнял одной рукой и буквально затолкал их обоих в кабинет. Как только дверь закрылась, он впился поцелуем, словно стараясь затушить пожар, что бушевал во взгляде Шэнь Вэя. И Шэнь Вэй ответил на поцелуй, он не мог не ответить. Прикосновения этих, казалось, забытых и в то же время незабываемых губ были настолько же желанны, насколько отдавались болью в сердце… И всё же подсознательно, на уровне эмоций Шэнь Вэй не мог отпустить мысль, что что-то не так. В конце концов, его руки легли Цзышу на плечи, но не для того чтобы обнять, а чтобы заставить его отстраниться и посмотреть в глаза. — А-Шу, — Шэнь Вэй из-за выступивших слёз едва различал силуэт Цзышу. Он знал, что его руки и губы дрожат, но сейчас было не важно, как он выглядит, — что случилось? Сердце Цзышу ухнуло вниз от этого голоса, от этих наполненных слезами глаз, от беззащитности и уязвимости Шэнь Вэя. — Ничего, — прошептал Цзышу и попытался вновь обнять, прижать к себе. — Ничего не случилось. Всё в порядке. Так вышло… Не мог подать вестей… — А-Шу, — Шэнь Вэй позволил ему обнять себя, едва заставив себя поверить в то, что видит его. Он осторожно коснулся Цзышу и, наконец, прижал к себе, так, как прижимают близкого человека после долгой разлуки, так, будто вся его жизнь заключалось в этом моменте и в нём, — А-Шу, — повторил профессор. Ком стоял в горле, он не мог продолжать говорить и только обнимал его. Из-за ранения Цзышу было немного больно от этих крепких объятий, но он ни за что бы не дал знать и не отстранился. Эти объятия… с них все началось всего лишь несколько дней назад… луну назад… а кажется, что целая жизнь успела пройти. И в этих объятиях хотел оказаться Цзышу, когда душу терзала нестерпимая боль. Быть вот так вот слитыми воедино, чувствовать, как Шэнь Вэй успокаивается и наполняется светом, знать, что ты принес этот свет… — Люблю тебя, — тихо шепнул Цзышу Шэнь Вэй не был бы тем, кто он есть, если бы, наконец, не догадался, что Цзышу ранен, но он ни жестом, ни словом не дал знать о том, что понял это. Шэнь Вэй, всё ещё обнимая, использовал часть своей силы, чтобы уменьшить боль или вылечить… если получится. Хотелось отругать Цзышу за такую беспечность по отношению к собственному здоровью, ведь у него были благовония для призыва, а Рассекатель душ имел все возможности если не помочь в бою, то помочь после, но Шэнь Вэй сдержался и тут, он слишком был рад его видеть. — Пойдём ко мне… — он боялся, что при повторном переходе через портал Цзышу может стать плохо, поэтому усилил своё воздействие на его раны, прежде чем переместиться в квартиру. Даже для него самого стало удивлением, что при перемещении он слегка ошибся, и они сразу появились в большой комнате. Шэнь Вэй снова отстранился, руки всё ещё дрожали, когда он спустился невесомым касанием от плеч Цзышу, к локтям, а затем к запястьям, взял его за руки, поднёс их к губам и сказал. — Я боялся, что с тобой что-то случилось. Цзышу чувствовал легкую дрожь в руках Шэнь Вэя — отслеживать реакции другого было для него столь же естественно, как дышать. Расшатанное состояние любимого отзывалось глухой тоской… Душу в момент окутало какое-то… недовольство… И тут он понял… Шэнь Вэй осознанно или нет вливал в него свою силу. Но… Она ему не подходила или, по крайней мере, не в таких объемах. Цзышу мягко высвободил руки и сделал шаг назад, отвечая на вопрос. — Случилось. И я расскажу, если захочешь… Ты сейчас влил в меня силу? Шэнь Вэй поправил очки и тут же почувствовал вину. Следовало сказать прямо. — Прости. Я хотел помочь. Цзышу кивнул, мол, ничего страшного. — Дай мне несколько минут, — попросил он, — Заваришь нам чай? Шэнь Вэй ожидал, что Цзышу будет ругаться на него, он ждал точно не просьбы заварить чай, а потому растерянно кивнул. — Конечно. Шэнь Вэй скрылся в кухне, а Цзышу сел в позу лотоса. Он планировал просто исторгнуть чужую темную энергию, но начав медитировать, понял, что она вполне пригодна для него и что ее действие сродни действию еды. Сейчас еда была нужна Цзышу время от времени. Он уже не мог жить на одной воде и солнечном свете (да так что хватало еще и алкоголь перерабатывать). Выходило, что присутствие Шэнь Вэя насыщало его… Это открытие было неожиданным, и об этом следовало подумать позже. Сейчас же беда была просто в «перекорме». Цзышу слил лишнее в нефритовую подвеску, с которой не расставался, и как раз успел закончить, когда притихший и настороженный Шэнь Вэй вернулся в гостиную. Цзышу светло улыбнулся ему, давая знать, что всё в порядке. Шэнь Вэй расставил на столе чашки, чайник, достал булочки и варенье, которое Цзышу в ту встречу дал ему, и сел на диван. — Я не стану ни о чём расспрашивать. Если ты не хочешь говорить — не говори, но ты ранен, а от меня такое скрыть сложно. Как бы сильно я не переживал за тебя, не следовало проходить в таком состоянии через портал, его тёмная энергия могла плохо на тебя повлиять. — он разлил чай по чашкам и добавил, — Это, конечно, вовсе не значит, что я не рад тебя видеть, но предпочтительнее, чтобы ты оставался жив, А-Шу. — Шэнь Вэй вздохнул, снял очки и потёр переносицу, зажмурив глаза, но в следующий миг снова открыл их. — Мне так сильно тебя не хватало. — Мне тебя тоже, — просто и честно ответил Цзышу. — А раны уже затянулись. Они были не глубоки… — и подумав честно добавил, — но отравлены. И… Я абсолютно нормально хожу через портал. Он нейтральный. И Цзышу замолчал, отдавая должное хорошему чаю. Он готов был ответить на вопросы, но сам навязывать рассказ о прошедших днях не хотел. Шэнь Вэй ещё ненадолго задержал на нём взгляд, потом кивнул. — Хорошо. Я очень рад, что ты в порядке и… счастлив тебя видеть, — он намазал варенье на булочку, улыбнулся и отсалютовал булочкой как рюмкой. Цзышу ожидал вопросов, но их не последовало. Что ж… Он снова отпил чай и засмотрелся на жующего с аппетитом Шэнь Вэя и, сам того не замечая, улыбнулся. Наверное, смотреть, как любимый человек ест что-то вкусное — это отдельный вид удовольствия. Шэнь Вэй доел булочку. Он никогда не был склонен к излишнему проявлению любопытства, но сейчас оно буквально подавляло его волю, в конце концов, он не справился и задал вопрос. — Надеюсь, это не связано с Вэнь Кэсином? Цзышу на мгновение полуприкрыл глаза, услышав внезапный и странно сформулированный вопрос. — Почему ты на это надеешься? — очень мягко и словно задумавшись переспросил Цзышу, не глядя на него. — Потому что боюсь, что ссора и сражение, в котором тебя ранили, произошла с ним. Я всё ещё беспокоюсь о том, что могу разрушить привычный тебе мир, и я не знаю людей, которые тебя окружают. Я лишь предположил… прости, если вопрос был оскорбительным или… — Шэнь Вэй вздохнул. Говорить было трудно, боль держала сердце в тисках в большей степени потому, что раны Цзышу были и его ранами, и, как говорят в современном мире, сердце обливалось кровью от мыслей об этом. — Шэнь Вэй, — в голосе Цзышу звучал мягкий упрек, — Вэнь Кэсин, лао Вэнь — моя родственная душа. Неужели бы ты направил отравленное оружие на Юньланя? Или он на тебя? Почему же ты предполагаешь, что Кэсин бы так поступил? — Прости… нет, я уверен, что господин Вэнь никогда бы не сделал этого, но я… не нужно сравнивать со мной. Сейчас нет, я бы тоже этого не сделал. — он отставил чашку и опустился на пол, на колени, снова взял руки Цзышу в свои, — Прости, это было глупо… — на каждом слове он невесомо казался губами пальцев, — я не могу описать, что пережил за эти пять дней, волнуясь за тебя, и я не знал, что думать. — Не извиняйся, пожалуйста, — попросил Цзышу, стараясь остановить его поцелуи. Ему по-прежнему была невыносима эта ласка, тем более вот так, извиняясь. — Садись рядом, — и он взял ладони профессора в свои, — Я всё расскажу. Шэнь Вэй послушно сел, не отводя от него глаз. Однажды он действительно поднял оружие на свою родственную душу, и сейчас ему было стыдно, что он на миг позволил себе подумать то же самое о Хозяине Призрачной долине, в глазах которого было столько же, если не больше, чувств к Цзышу, как и у него самого. Он с любовью и нежностью смотрел на него, и не в силах сдержаться, освободил свои руки из его ладоней, чтобы в следующий миг погладить по волосам, захватить широкую прядь, перекинуть через плечо и разгладить у него на груди, словно редкое драгоценное украшение. Цзышу, было тяжело сказать, что он собирался, и потому он с мимолетной улыбкой снова поймал руки Шэнь Вэя и чуть сжал, требуя внимания. — Я поговорил с Лао Вэнем. И это был очень тяжелый разговор. Очень. Я ничего не скрыл и не смягчил… — Цзышу опустил глаза в пол, словно заново переживая те моменты… через несколько мгновений он собрался. — К счастью, Лао Вэнь принял это. Не простил. Но принял. В знак примирения он согласился принять мою помощь в его делах в Долине и мы выкосили несколько десятков мятежников… Шэнь Вэй я люблю тебя, но Лао Вэнь часть меня, часть моей души. Если бы с ним что-то случилось, пока я с тобой, если бы я не помог из-за тебя — я не знаю, как бы я жил и как бы это отравило наши отношения. Я думаю, у тебя с Юньланем так же. Знай, что ты в любой момент можешь оставить меня, чтобы помочь ему. Я пойму, полностью пойму. Шэнь Вэй внимательно выслушал его. — Я понимаю… Ты тоже не должен выбирать меня в первую очередь, когда дело касается подобных дел. Теперь мне спокойнее… намного, спасибо, что рассказал. Я чувствовал, что ты хочешь ему открыться, и боялся за тебя… глупая предосторожность… — снова захотелось извиниться, но вместо этого профессор только печально улыбнулся, — Я никого не любил сильнее тебя, Цзышу, и это впервые, когда я испытываю чувства настолько сильные, что иногда это похоже на потерю рассудка. — Я вижу, — тихо ответил Цзышу, — вижу это в твоих письмах. И, не скрою, иногда меня пугает сила твоих чувств. Но я ни за что от них не откажусь, — он коснулся ладонью щеки любимого и нежно поцеловал. И Шэнь Вэй ответил, со всей нежностью, на которую был способен, со всей нерастраченной и накопленной за разлуку любовью. Стало спокойнее, впервые за много дней он почувствовал, что счастлив… Одним своим взглядом, одним прикосновением Цзышу мог заставить его сердце трепетать, и мир останавливался, когда он целовал вот так, и ничего не было важно, кроме этого поцелуя. — А-Шу, — Шэнь Вэй обхватил его за талию, на вдохе прошептав имя, и притянул ближе, углубляя поцелуй. И снова это был поцелуй-разговор. Цзышу был нежен, а профессор словно клялся в любви. Они никуда не спешили, не распаляли друг друга, наслаждаясь моментом полной близости, взаимопонимания и принятия друг друга. Шэнь Вэй наслаждался моментом. Когда он представлял себе их встречу, он думал, что это будет сродни урагану, взрыву, но теперь хотел прожить каждое мгновение, запомнить каждое касание… одной рукой он продолжал держать его за талию, другой беспорядочно гладил по спине, не сминая одежд, это была скорее глубокая нежность, отчётливое и яркое чувство, желание показать, что помимо обжигающей страсти в его любви заключается и бесконечное уважение, и восхищение, и забота. Цзышу расслабился, напряжение прошлых дней отпустило, страхи, таящиеся в глубинах сердца, развеялись. Остались нежность и благодарность за то, что сегодня Шэнь Вэй сказал очень важные слова, за то, что выслушал и понял, за то, что сейчас нежен… — Я люблю тебя, люблю тебя… — прошептал Цзышу. Шэнь Вэй чуть крепче сжал его в объятьях. — И я тебя люблю, сердце моё, — он поцеловал его в уголок губ, чуть прикусил мочку уха и прижался губами к шее, — счастье моё, душа моя, А_Шу. От прикушенного уха, по телу прошла сладкая дрожь… — Шэнь Вэй… — произнес Цзышу тихо грудным голосом, давая знать, что любимый круто меняет атмосферу происходящего. Шэнь Вэй поднял взгляд на него, коснулся подбородка, а затем большим пальцем провёл по нижней губе Цзышу. — Ты невозможен… не восхищаться тобой, не любить тебя просто преступление, — и не дав ему хоть как-то отреагировать на эти слова поцеловал в губы, увлекая в страстный и глубокий поцелуй. Цзышу ответил на поцелуй, снова не распаляя, но и не отказывая. Чувства Шэнь Вэя словно очищали его, все пережитые волнения уходили, в закрытых глазах жгло от слёз, от бесконечной бескрайней нежности… но вскоре нежность переросла в горячее желание. Он так хотел его и всё же не был уверен, что может действовать, что ему позволено действовать. Шэнь Вэй, будто прощупывая положение дел, провёл пальцами по вороту ханьфу вверх и вниз, не настаивая, но и не делая это совсем робко… Цзышу посмотрел на него, улыбнувшись одними глазами, и сам распахнул ханьфу, надеясь, что вид перебинтованных ребер не собьет настрой, а потом взял лицо Шэнь Вэя в ладони и приблизил к себе, глядя в глаза. — Я никогда не играл с тобой, не дразнил. И не буду. Тебе можно всё. Взял его руки и поцеловал в раскрытые ладони. — Больше всего на свете я боюсь сделать тебе больно, — Шэнь Вэй от ладони спустился к запястью, проложил дорожку из поцелуев до локтя выцеловывая каждый сантиметр кожи, потом чуть отстранился, взглянул на бинты и развязал пояс ханьфу, чтобы в следующий миг поцеловать каждую из перебинтованных ран, оставаясь, чередуя прикосновение губ и пальцев к бинтам и по краю их, делая это насколько возможно нежно, насколько возможно осторожно… Такая нежность распаляла не хуже страсти, Цзышу хотелось как коту подставляться под ласки. Внезапно штаны стали очень лишними, как и одежда Шэнь Вэя. Он попытался расстегнуть пуговицы на рубашке, и ему даже удалось это сделать одной рукой. С тихим стоном удовольствия он коснулся ладонью его горячей груди, а потом притянул к себе и прижал, чтобы максимально почувствовать жар его кожи. — Ты такой горячий. Это сводит меня с ума, — вырвалось у него. А через мгновение он понял, что сказал избитую пошлятину и прыснул со смеху, — Это правда, — шепнул он, смущаясь, в ухо. — Чистая правда. — Я люблю тебя, — Шэнь Вэй снова поцеловал его в губы и стал снимать ханьфу, лаская плечи, и параллельно помогая расстегнуть пуговицу своих брюк… Он снова подумал о ранах, когда Цзышу чуть отклонился назад, и Шэнь Вэю пришлось опереться рукой о диван. Он подался ещё чуть вперёд и, не разрывая поцелуй в последний момент поменялся с Цзышу местами, увлекая его на себя, — в моей жизни не случалось никого лучше тебя, А-Шу. Цзышу оказался сверху и улыбкой ответил на признание. Шэнь Вэй, кажется, опроверг его ожидания и хочет чего-то другого, но так даже интереснее — Цзышу не зря сказал, что любимому можно всё. Он помог ему выпутаться из брюк стащив их отбросив, и тут же вернулся на узкий диван, ложась на бок, равно давая возможность закинуть себя на верх или подмять вниз. Шэнь Вэй неотрывно наблюдал за ним, восторженно изучая его движения, он наслаждался его видом, его присутствием, его мягкой уверенностью и непререкаемой нежностью. Когда тот лёг рядом, Шэнь Вэй повернулся к нему и прямо глядя в глаза взял его руку и раскрытой ладонью приложил к своему сердцу. — Лорд Чжоу, — очень серьёзно сказал он, — я хочу дать клятву, что отныне и до скончания веков в любом твоём перерождении я буду любить тебя. Существуют родственные связи, но моя любовь к тебе это не связь, а источник жизни, не небесное предназначение, но дар. Я люблю тебя, лорд Чжоу, лорд моего сердца, и я хочу оставаться верным тебе даже если время обратиться вспять, мир изменится, а луна взойдёт одновременно с солнцем. — после этих слов, не ожидая на них никакой реакции обхватил за талию прижал к себе и поцеловал так, что перехватило дыхание, глубоко, требовательно, но в то же время нежно и трепетно. Цзышу было физически больно от этой клятвы, он знал, что недостоин, но и не принять ее не мог. Он ответил на поцелуй, утопая в нем. Шэнь Вэй больше не нашёл в себе сил сдерживаться, прижал его к себе, всё же рассчитывая силу так, чтобы не сделать ему больно и по возможности не касаться ран, он целовал его и удивлялся насколько каждый раз испытывает новые впечатления, насколько может этот человек разжечь в нём страсть и погасить при необходимости. Руки уже не слушались его, изучая тело любимого, оглаживая бёдра, исследуя каждый сантиметр кожи… Он очень кстати вспомнил, что на днях поставил масло на книжную полку, взмахнул рукой но из-за переизбытка чувств, вероятно промазал… книги посыпались на пол… Он отстранился, взглянул в глаза Цзышу, усмехнулся и со второй попытки поймал пузырёк в ладонь, снова целуя в губы, углубляя поцелуй… Глядя в глаза. Улыбаясь, отобрал пузырек и сел сверху, поудобнее устраиваясь на узком диванчике над Шэнь Вэем. Открыл… Замер на мгновение и вдруг протянул пузырек обратно Шэнь Вэй взял обратно с лёгким недоумением, но подумал, что так даже лучше… так Цзышу сам сможет всё контролировать и у Шэнь Вэя будет меньше рисков причинить ему боль. Налил масло на руку, другой рукой обхватил Цзышу за талию, сел и, прижимая его к себе, ввёл сначала один палец, затем второй растягивая, запрокинул голову и посмотрел в глаза, прежде чем приставил член и придержал Цзышу, чтобы тому было удобно… Ладони сжимавшие плечи приятно ласкали кожу. — А-Шу Цзышу решил довериться любимому и потому отдал пузырек, веря, что тот не будет спешить, и теперь заливался краской так, что уши полыхали. Этот момент для него всегда был мучительно неловким. — Ммм, — отозвался он, услышав свое имя. Нет, сегодня он не будет действовать сам, любимый должен научиться чувствовать его, понимать, как действовать и когда. И сейчас, сегодня был хороший момент — Шэнь Вэй не полыхал темной страстью и был настроен на нежность. — Люблю тебя, — одними губами произнёс Шэнь Вэй медленно опуская его на свой член, снова перед этим использовав масло. Он ловил каждое изменение, каждую реакцию любимого, и сильнее, чем следовало, сжал пальцами его бедро, когда он опустился на него полностью, шумно выдохнул, ощущая как Цзышу тугим кольцом сжимается вокруг него. В таком положении вместе с ним повернулся так, чтобы спинка дивана была у него за спиной и, чуть отклонившись назад, снова взглянул ему в глаза, положил на талию теперь уже две руки и приподнял его над собой, выходя почти полностью… Шэнь Вэй хотел смотреть на него в этот момент, на его лицо, потому что сейчас, такой смущённый Цзышу казался ещё прекраснее, ещё желаннее Цзышу закусил губу от смущения и чтобы подавить стон удовольствия, который чуть не сорвался, когда Шэнь Вэй медленно и плавно вошел на всю длину. Чувство признательности и величайшей нежности за то, что любимый сделал всё идеально, во сто крат увеличивали физическое удовольствие. Они сели и, когда Шэнь Вэй почти вышел и замер, Цзышу бросил на него немного заполошный от смущения взгляд и понял, что тот наслаждается его смущением. Издав шуточно-возмущенный звук Цзышу тем не менее остался недвижим, сегодня он в руках любимого. Шэнь Вэй не мог наглядеться на него, такого открытого, такого необыкновенного перед ним… потянул его на себя, обнимая крепче, прижимая к себе и вошёл снова, начинал двигаться и одновременно пытаясь поймать ритм… уже не задумываясь ни о чём, теряясь в ощущениях… Как и до этого, единственное, что он мог осознанно шептать на выдохе в такие моменты, это имя… одно единственное имя… Но клятва, которую он дал, жгла его сердце… «Лорд моего сердца» — думал он, а произносил: — А-Шу Цзышу отдался полностью — полуприкрыв глаза, он сконцентрировался на своих ощущениях и задыхающемся нежном шепоте Шэнь Вэя. Ловя эту волну, уплывая на ней туда, где нет ничего кроме любимого, даже его нет… Ощущения стёрли грани реальности, только тело Цзышу, только Цзышу, только он один в его мире, с ним и в его руках… Шэнь Вэй ещё пытался контролировать себя, помня о ранах, но не смог, когда почувствовал, что они оба устали и вот-вот замедлятся. Он перевернул его на диван, наконец, окончательно отпуская себя, ускоряя и ускоряя темп, пока они оба не достигли финала… Шэнь Вэй в последнем стремительном толчке вошёл в него, желая слиться, стать с ним единым целым, и поцеловал, глуша губами стон… В этот раз для Цзышу всё было как-то мягче, может быть, потому, что он сам не подстегивал удовольствие, а лишь покорно следовал за любимым. Удовольствие не было подобно взрыву плотины, сегодня оно наполнило его светом до краев и, вызвав тихий стон, излилось… Возвращаясь в себя, Цзышу услышал хриплое, загнанное дыхание Шэнь Вэя и потянулся поцеловать. — Шэнь Вэй… — руки Цзышу скользили по взмокшему телу, — Шэнь Вэй… Солнце моё… Горячее солнце моё — Сердце моё, — он поцеловал его в ответ и уткнулся носом в плечо, — люблю тебя Он едва смог отдышаться, но отпускать его совсем не хотелось. Ещё немного полежал в таком положении и поднял взгляд. — Пойдём в спальню, я хочу заснуть рядом с тобой — Давай в душ заглянем, — попросил Цзышу, — у нас нет такой прекрасной вещи. Я постараюсь не мочить волосы… — Конечно, это входило в путь до спальни, — Шэнь Вэй улыбнулся и встал, тут же отмечая разбросанные по полу книги, в том числе и ту, в которой были записки, портрет, высушенный цветок… взмахнул рукой и книги встали на место, на мгновение утопая в тёмной энергии, заняли свои места. Вещи с пола Шэнь Вэй подобрал не используя сил, подошёл к Цзышу и подал руку — Идём. Приняв помощь протянутой руки в полную силу, поднялся и тут же упал в объятия Шэнь Вэя. Расхохотался тихо. — До чего ты меня доводишь, на ногах не стою… — про себя добавил «в прямом и переносном смысле». Оперевшись двумя руками о плечи встал ровно и кивнул, мол, идем, предвкушая теплый душ. — Опирайся на меня сколько угодно, держись за меня, я хочу быть твоей опорой и, если потребуется, защитой, — говорил Шэнь Вэй по дороге в ванну. Они снова мыли друг друга, руками, наслаждаясь тёплой водой и целуясь снова и снова, целуясь до дрожи нежно и ласково. Шэнь Вэй отдавал всё, что чувствует, выражая в касаниях и поцелуях всё, что хочет сказать. Уже в спальне, забравшись на кровать, Шэнь Вэй внимательно посмотрел на Цзышу. — Так хочется верить, что ты мой, но я знаю… я всё понимаю и, должен сказать, чувствую вину перед твоим шиди… В любом случае, клятва, которую я дал тебе, моё решение, и что бы ни случилось, я буду следовать ей до конца. Но ты не обязан… ты веришь мне? Веришь, что я отпущу твою руку, как бы ни было больно, если ты захочешь уйти? Цзышу, вдруг очень серьезно посмотрел на него. Всмотрелся… — Верю. Но ты должен забрать эту клятву обратно. Я отдаю ее тебе. Потому что ранее ты мне обещал не рисковать собой ради меня. Печально улыбнулся. — Разве я клялся рисковать собой ради тебя? Я даже не сказал слов о защите. Только о любви и верности, и ты не можешь просить меня отказаться от этого. — От этого не могу, — нежно улыбнулся Цзышу, касаясь пальцами его лица, — Но ты… ты привык быть самым сильным в своем мире… Но за богомолом всегда найдется чиж… А я понимаю насколько ты сейчас уязвимее, чем до встречи со мной. И Цзышу спрятал лицо на груди Шэнь Вэя. Шэнь Вэй обнял его, поцеловал в макушку, вдыхая аромат его волос, прижался носом. — Пока ты со мной, это не важно. Ничего не важно, кроме тебя, — он уложил его на кровать, поправил его волосы, не в силах насмотреться на любимое лицо. — лорд моего сердца, Цзышу, вся моя жизнь в этом моменте, в твоём взгляде. Я люблю тебя. — И я тебя, Шэнь Вэй, я тебя люблю, — ответил он, глядя в глаза. И тут же улыбнулся. — Белый день, но мы уснем, правда? — и удобнее устроился на плече. — Да, для этого существуют шторы, — он движением руки скрыл спальню от дневного света, устроился рядом поудобнее, обнял Цзышу и закрыл глаза.