***
Расставаться не хотелось, но время действительно убежало далеко вперёд, так что пришлось оставить тёплый душ, надеть сухую одежду и помочь Цзышу высушить волосы. Шэнь Вэй надел очки, как завершающую часть своего образа, и подошёл к уже полностью одетому Цзышу, хитро улыбнулся и завязал его пояс в маленький бантик, а затем увлёк в поцелуй, чувственный, но короткий. Открыл портал и перенёс их в сады Поместья, так и не выпустив из объятий, склонился к уху. — Я сегодня приду опять почитать, можно? Ко мне не обязательно выходить. — Приходи, — ответил Цзышу, глядя в глаза***
Было две лекции. В обед Шэнь Вэй занимался исследованиями, а потом до конца дня сидел над составлением отчётов и корректировкой учебного плана в соответствии с изменениями, введёнными сверху. Освободился рано, заглянул домой, прибрался, взял книгу с полки, на этот раз сборник стихотворений разных авторов, переложил портрет Цзышу из вчерашней книги и переместился в сад у поместья Четырёх Сезонов, сразу к маленькому озерцу с каменным дном. По щелчку пальцев переоделся в белое ханьфу с изумрудными тканевыми вставками в широком поясе, сел у воды, зажёг свой шарик-светильник и раскрыл книгу. В поместье было тихо, уже по-осеннему прохладный ветер шелестел листвой, но воздух был ещё слишком тёплый, пахло прелыми травами и цветущими в это время где-то цветами. Было умиротворяюще прекрасно, и Шэнь Вэй ощущал себя по-настоящему дома. Он мечтательно вздохнул, улыбнулся и, наконец, сосредоточился на чтении.***
Сегодня был последний день, который лао Вэнь проспал. У Си сказал, что достаточно ему спать, и вместо привычно отвара дал другой. И сам Кэсин, хоть и очень ослаб физически за это время, стал как-то повеселее, поспокойнее… оптимистичнее. Вместе с Цзышу они занимались необременительной работой по дому — Лао Вэнь шил, а Цзышу плел корзинки. Цзышу почувствовал приход Шэнь Вэя так, словно кто-то дернул сердечный меридиан. На долю секунды он сбился в своем движении, но тут же собрался и продолжил. Ему надо научиться держать сердцем это равновесие… Цзыщу почти физически ощутил, что его сердце на остром лезвии меча. Стоит ему или им потянуть в ту или иную сторону — и оно будет разрезано на две части. Цзышу с благодарностью вспомнил чистосердечное разрешение Шэнь Вэя не приходить… Лао Вэнь обижено фыркнул — уколол себе палец, Цзышу подошел, взял за руку, слизнул капельку крови и подул на ранку. — Пора спать, — сказал он. — Я не хочу, А-Сюй, — Я вижу, что ты не хочешь. Но твои глаза играют против тебя. — Я с ними разберусь, — со смехом ответил Лао Вэнь, и всё же позволил себя увести. Уснул он мгновенно, наверное снадобье У Си сработало, и Цзышу, укутав его, выскользнул и направился в дальнее крыло сада. Шэнь Вэй сегодня был в белом… и был еще больше похож на небожителя. Сидел у воды и читал… Цзышу намерено тихо хрустнул веткой, чтобы вывести его из задумчивости, и в ту же минуту опустился на колени и обнял со спины, прижимаясь всем телом, целуя шею… — Я так рад тебя видеть, — прошептал он. Сердце дрогнуло. Шэнь Вэй отложил книгу и накрыл руки Цзышу своими, позволив ему опираться на свою спину всем весом. Ответил тоже шёпотом, чуть повернув голову в его сторону. — Сердце моё, тебе правда не нужно всегда так беспокоиться обо мне. Твой господин Вэнь болен, не стоило оставлять его ради меня. — погладил его руки, резко обернулся и обнял, утаскивая к себе на колени, прижал к себе, как самое драгоценное сокровище, — любимый единственный мой, А-Шу, я не хочу чтобы ты жертвовал хоть каплей своей повседневной жизни ради меня. — приподнял за подбородок и поцеловал нежным и долгим поцелуем, едва нашёл в себе силы отстраниться, чтобы сказать. — Люблю тебя. Спасибо за эти моменты и за то, что приходишь ко мне, хотя следовало бы остаться. Ты даже не представляешь, как я счастлив, что ты здесь… — снова обнял и зарылся носом в волосы. Цзышу сидел у него на коленях обнимая… Слушая его дыхание и биение сердца. Слова были не нужны. Их время вместе всегда заканчивалось слишком быстро. У воды стало прохладно, и Шэнь Вэй коснулся плеча притихшего и задремавшего Цзышу. Они снова прощались и снова было больно, словно профессор вырывал собственное сердце из груди и отдавал Цзышу на хранение до новой встречи. Он не имел права ревновать и не имел права ни на что — того, что ему доставалось и так было слишком много, но никакие самоубеждения не помогали ему успокоить эту боль. Только присутствие Цзышу, только его голос, прикосновения, дыхание, взгляд могли на время отвлечь и залечить сердце. Шэнь Вэй отпустил Цзышу. Снова отпустил. Но сады покинуть не смог. Читать не смог тоже. Гулял под луной подальше от поместья, чтобы не привлекать внимания, бродил среди деревьев. С первым лучом рассвета всё-таки решил остановиться, устроился на ещё зелёной траве под деревом и открыл книгу. За чтением провёл всё время до полного восхода солнца, затем вернулся домой. Собрал всё необходимое для работы, всё, что собирался забрать из дома в кабинет и переоделся. Сегодня решил не надевать пиджак, выбрал тёмные брюки, светлую рубашку и вязанную лёгкую жилетку, галстук не надел, но верхнюю пуговицу застегнул. Сегодня была встреча с ректором, всё-таки одеваться совсем свободно не стоило. Взглянул в зеркало. Поправляя рубашку, обратил внимание на кольцо и улыбнулся. Улыбка получилась слишком печальной. За столько прожитых им лет он часто задавался вопросом — как скоро закончится то, что происходит в конкретный, текущий момент? Каждый раз было по разному: плохое и хорошее, счастье и горе длились разное время, но всё обязательно заканчивалось… и обязательно начиналось снова. Жизнь — не круг, но спираль, где одни и те же события повторяются в новых условиях, а ему предстояло подниматься по этой спирали вверх и видеть как всё меняется и одновременно остаётся неизменным. Это печалило, но оставляло надежду, что в каком-то из витков этой жизни-спирали ему достанется тот, на котором никому не придётся разрываться между правдой и ложью, между правильным и неправильным, между духовной связью и родством душ. Без четверти восемь Шэнь Вэй вышел из дома и переместился во двор пустующего дома позади университета, поправил воротник рубашки, проверил на месте ли очки и вышел на оживлённую улицу. У кабинета его уже ждали чем-то обеспокоенные студенты, и профессор, предчувствуя невероятно загруженный день, попросил минутку, вошёл, закрыл дверь в кабинет и создал послание. «Доброе утро. Сегодня был прекрасный рассвет — с того места у водопада открывается чудесный вид. Пусть солнце поцелует тебя за меня, а вода обнимет твои руки вместо моих ладоней. Пусть твой день пройдёт хорошо, и пусть твой Лао Вэнь, наконец, встанет на ноги и будет здоров. Твой Ш.В.» Отправил послание, вздохнул и открыл дверь, чтобы сразу погрузиться с головой в работу. Работу закончил поздно, но от идеи снова погулять в садах поместья Четырёх сезонов не отказался. На этот раз не взял ничего, переместился прямо из кабинета только, чтобы полюбоваться на луну. Ханьфу оставил чёрное, добавив мантию с капюшоном — так сегодня было проще оставаться незаметным. Нашел удобное место и действительно поднял взгляд к небу. Вокруг стояла тишина и даже отдаленные голоса, разговоры, изредка долетавшие из поместья, не нарушали ее, а лишь дополняли. Шэнь Вэй не ждал Цзышу. Чувствовал, что тот очень занят и с ним все в порядке, и оттого был спокоен. — Спокойной ночи, А-Шу, — шепнул он в ночь, по сути, ни к кому не обращаясь.***
Прошлой ночью сидя на коленях у Шэнь Вэя, Цзышу ощущал такое светлое спокойствие, какого наверное и в детстве не испытывал. Но всё когда-нибудь кончается, любимый дал понять, что пора уходить. Цзышу не хотел, но понимая, что Шэнь Вэю тяжелее во сто крат, ушел тогда, когда любимому было легче его отпустить. Он уходил и из сердца будто разматывалась нить их связи… Цзышу вернулся и постарался уснуть, нить была натянута от сердца к сердцу, причиняя… боль? Нет… это не боль. Так щемит сердце при виде чего-то невыразимо прекрасного, но эфемерного. Сейчас об эфемерности речи не было, эта связь… Цзышу точно знал, что в следующей жизни уже родится с ней. Она с ним действительно навсегда. Шэнь Вэй оставался в садах, отголосок его светлой грусти долетал до Цзышу… Он уснул без снов… На рассвете нить… порвалась. Оставив тянущее чувство пустоты… Цзышу проснувшись от этого острого чувства, первые моменты вообще не понимал что делать — хотелось одного — броситься в портал за Шэнь Вэем. Но постепенно ощущения и чувства стихали… Притихли до приемлемого уровня. Цзышу выдохнул — он сможет прожить этот день… и наверное прожить нормально. Весь этот день как и прошлый был занят работой. Расправившись со сбором урожая, он снова занялся беседкой, пока Лао Вэнь возился на кухне. Конечно же, Цзышу не хотел, чтобы Лао Вэнь знал, что он делает и для кого. Чем позже он узнает о госте Западного сада — тем лучше всем. Вчера Цзышу обработал несущие крышу столбы и пол, а сегодня занялся крышей. Но долго работать не смог, услышав призыв Лао Вэня. Остаток дня они провели вместе в легкой работе, прогулках и перекусах. Теперь Лао Вэню следовало хорошо питаться и, благодаря тому, что тело его восстановилось, аппетит у него был отменный. Вечером жители поместья собрались все вместе отпраздновать выздоровление Лао Вэня. У Си разрешил — сказал, что кризис полностью миновал и что, если Кэсин не будет в ближайшие дни биться на смерть — то все будет хорошо. Застолье было не столько шумным, сколько оживленным, но когда Шэнь Вэй перенесся в сады — сердце Цзышу дернулось из груди так, что ему пришлось прикрыть глаза, успокаивая его. И снова протянулась невидимая нить-связь, сообщая что у Шэнь Вэя все хорошо… и снова… в светлой грусти. Цзышу понимал, что не оставит застолья… Что ж… когда-то должен был случиться этот первый раз — он не придет, и любимый будет на его земле один?.. Но я же с ним… Близко и далеко. «Я с тобой» — Цзышу хорошо помнил слова клятвы… Вспомнил, что чувствовал, когда писал ее. Как они далеко ушли от того момента… Ушли, потому что их увела его клятва. Я с тобой, даже если я не рядом…***
Шэнь Вэй знал, что его никто не обнаружит, но всё равно использовал часть своей силы, чтобы скрыть любой след своего присутствия. Жителям поместья не обязательно было знать, что они не одни, а тот, кто должен знать, и так почувствует это. Он коснулся губами кольца и несколько минут стоял так под деревом, не отрывая губ от его прохладной поверхности. Погода была ясная, и луна беспрепятственно бросала на сады свой серебристый свет. Шэнь Вэя тянуло к НЕМУ. Он буквально чувствовал крючок, подцепивший его за сердце и тащивший в сторону поместья. Он чувствовал притяжение и делал всё, чтобы быть подальше от объекта притяжения, но в какой-то момент задумался, а очнулся, когда тропинки сами привели его прямо к стенам поместья. Не к воротам, с другой стороны, и он в удивлении замер перед стеной, не зная, что делать дальше. Сад успокаивал его, деревья умиротворяюще шелестели, прохладный ветер обдувал вспыхнувшее лицо. Он усмехнулся и покачал головой — он, Рассекатель душ, тот, кого боялись и боги и демоны, чувствовал себя мальчишкой, влезшим в чужой сад за яблоками. Развернулся и сделал несколько шагов обратно, уже успокоившись и собираясь продолжить прогулку, но услышал голос Цзышу, и тело отказалось повиноваться. Голоса звучали приглушённо, так что смысла слов Шэнь Вэй не понимал, но зато слышал голос, который был для него самой прекрасной в мире мелодией, бальзамом, капающим на раненое сердце. Он затаил дыхание и, казалось, сама природа стала способствовать тому, чтобы он продолжал ЕГО слышать, словно деревья и травы знали, как необходимо было Шэнь Вэю слышать их хозяина. Ещё неделю назад в такой ситуации профессор бы почувствовал себя лишним и, может быть, даже бы ушёл, опустошённый и расстроенный, что Цзышу счастлив без него, но сегодня он не ощущал себя лишним, он ощущал себя духом сада, пришедшим послушать нынешнего владельца поместья. Хранителем, который любит всеобъемлющей любовью, который стоит выше земных страстей. Впрочем, ведь хранителем он и был, правда, не только этого сада… С дерева вспорхнула птица прямо над его головой. Шэнь Вэй не пошевелился, но выставил руку, раскрытой ладонью вверх и поймал упавший лист… Если б раньше он только мог знать, что в этом саду будет чувствовать себя дома, в чужом мире, во времена, когда баланс между вселенными и реальностями не стабилен. Голоса стали затихать, деревья зашелестели снова, позволяя ему уйти, скрывая за шорохом листьев шаги… Домой не хотелось, если б у него была такая возможность, он бы остался жить в этих садах и никуда бы не ушёл, никогда. Рассвет коснулся его век и тут же разбудил. Шэнь Вэй открыл глаза, обнаружил, что уснул, прислонившись спиной к стволу дерева в неожиданно удобной позе и на мягкой траве. Поднял рукав мантии и взглянул на часы. В Лунчэне была половина шестого утра. Он встал, ощущая на руках влагу утренней росы, улыбнулся и огляделся по сторонам. Уходить всё ещё не хотелось, но университет и спец.отдел связывали его обязательствами, которые как Рассекатель душ он, конечно, мог проигнорировать, но как человек чести — нет. И всё же сразу не ушёл. Спустился к подножию водопада, справа от которого за цветущими деревьями ещё вчера заметил поле: здесь всего уже коснулась осень, но зато осенние полевые цветы ярче выделялись на фоне желтеющей травы. Он нарвал букет, вернулся, осторожно, чтобы никого не разбудить и не потревожить, вошёл в беседку, ту самую, где Цзышу посадил подаренные им розы, и оставил букет на столе без подписи и записки. Собрался уйти, чтобы открыть портал и переместиться домой, но не сделал и шага, передумал, вернулся, ещё раз взглянул на цветы. Шэнь Вэй ощущал потребность оставить какой-то знак, но перевязывать цветы чёрной лентой было, мягко говоря, странно, записку оставлять нельзя, а другого просто не было… ничего не было, кроме его магии. Заметил, как солнце блеснуло на кольце, и как роса скатилась по длинной плоской травинке под его ногами. Он никогда не делал ничего подобного, его магия была рассчитана на сохранность мира, на сохранность стабильности, но Шэнь Вэй знал — технически ему подвластно и это. Если однажды ему удалось научиться выхватывать своё оружие из воздуха, то почему с лентой не могло быть то же самое. Он сорвал травинку, закрыл глаза, сосредоточился и ощутил солнечный свет, как нечто, чего можно коснуться… в этом мире, где боевые мастера использовали духовную силу и их по-прежнему было много, магия давалась легче… Он сжал пальцы свободной руки и распахнул глаза. Золотистая полупрозрачная нить оплетала травинку… Ему пришлось приложить усилие, чтобы не смешать это чудо со своей тёмной энергией, а затем оплести травинку, превращая её в мерцающую желтовато-серебристую нить. Нить была неидеальна, серебристый цвет проступил из-за тёмной энергии, которую полностью не получилось сдержать, но она не ощущалась и оставалась лишь цветом, не более. Профессор взял распадающийся букет и перевязал его у основания этой нитью, вернул на стол. После этого, наконец, отошёл на достаточное расстояние от поместья, открыл портал и переместился сразу в кабинет, где его ждала не трудная, но важная подготовка к первой лекции. Одна из студенток второго курса настойчиво ходила весь день следом и задавала вопросы, а к вечеру подарила торт. Шэнь Вэй предложил всей группе — их лекция как раз была последней — за чаем съесть этот торт вместе. Студентка, кажется, обиделась. Торт съели, обсудили ещё раз новую тему, кто-то, как всегда, не постеснялся спросить про личную жизнь — вежливо ушёл от темы, так и не дав ответ. Это задержало его в университете, однако не так сильно, как ректор. Тому срочно зачем-то понадобилось переделать весь учебный план, причину он объяснить так и не смог. Шэнь Вэй принял его советы к сведению, но сразу делать ничего не стал, оставил всё в кабинете, снова взял книгу со стихами, портрет Цзышу и отправился в сады. Сегодня было холоднее, чем вчера. В общем-то, для него не было никакой разницы, будь то максимально низкая или максимально высокая температура, а вот для Цзышу разница была. Если бы он пришёл, то непременно бы замёрз, и Шэнь Вэй подумал, что лучше бы сегодня в такую прохладную ночь им не встречаться. Он снова был в очках с золотой цепочкой, ниспадавшей на шею от дужек, и в светлом ханьфу с вышитыми серебристыми цветами. Нашёл удобное, особенно раскидистое дерево подальше от поместья, устроился повыше и зажёг свой шарик-светильник. Прочитал пару страниц и остановился на той, где лежал портрет, не в силах отвести глаз. Если вселенная желала наградить его — Цзышу был самой лучшей из всех наград. От созерцания портрета его отвлекло чувство щемящей пустоты. Ему потребовалось время, чтобы понять — Цзышу действительно отправился в его кабинет. Сердце застучало быстрее, он спустился на землю, открыл портал и мгновенно переместился в университет. Не в кабинет, чтобы не пугать внезапным появлением. Перемещение, и правда, оказалось настолько стремительным, что уже на месте, в своём мире, он ещё чувствовал дуновение ветра и аромат цветов. Шэнь Вэй тихо открыл дверь, вошёл и улыбнулся. — Сегодня я не надеялся тебя увидеть, сердце моё. Цзышу крепко обнял его и поцеловал коротко и страстно. — Ты почувствовал портал или то, что я ушел из своего мира? — спросил он. Шэнь Вэй обнял его в ответ, порывисто и трепетно, и ответил на поцелуй. — Я почувствовал, что тебя нет, А-Шу, — чуть крепче сжал объятья и вдруг усмехнулся. — я оставил книгу в твоём саду. — Вернемся, — тут же предложил Цзышу. Свой эксперимент он уже закончил. Да, когда он шагнул в портал, оказался в мире где нет ЕГО, нить снова оборвалась и снова пришло чувство потери, и зов вернуться туда, где ОН есть. — Вернемся, я закончил беседку сегодня, может быть, тебе будет там удобнее, чем на ветке, — лукаво улыбнулся он. Да он видел Шэнь Вэя и сдержался, не подошел, хотел проверить, провести эксперимент — Куда ты, туда и я… как скажешь. — Шэнь Вэй подал ему руки, и как только ладони Цзышу легли в его собственные, перенёс их обратно. Книга упала и лежала под деревом. Шэнь ВЭй смущённо улыбнулся и взглянул на Цзышу. Как же он преображался здесь, в своих садах, в лунном свете — свет электрических ламп никогда не мог дать такого эффекта. — Я не помню, как отсюда идти. Цзышу, улыбнувшись, крепко взял его за руку и повел — они действительно были довольно далеко от того озерца и беседки, которую Цзышу построил. Они неспешно шли минут семь… Подошли к казалось глухим зарослям… — Или обходить их… или нырнуть в них… — сказал он сам себе. — Давай обойдём, А-Шу. Я уже утонул в твоих глазах, заросли, пожалуй будут лишними. Цзышу рассмеялся на такое и повел в обход. Пришлось идти еще минут три, они вышли к овражку и какое-то время двигались по его краю, пока, наконец, не услышали журчание воды, означавшее, что озерцо близко. Здесь деревья расступились и показалась беседка. Крепкая, из дерева, а не летняя из бамбука. Она была невысокой — человек мог бы рукой дотянуться до края крыши, встав в полный рост. Внутри был столик и лежали пуфики, стояла жаровня с заготовленным углем Увидев это, Шэнь Вэй резко остановился и остановил Цзышу, развернул к себе и внимательно и очень серьёзно посмотрел в глаза. — Спасибо. — голос сорвался, он вложил в это слово всё, что чувствовал. Цзышу прильнул к нему, зарылся носом в волосы. — Я хочу, чтобы ты приходил. Знать, что ты здесь — сладкая мука и надежда на счастье. Когда мы в разных мирах… — он не договорил, не сказал «я с трудом переношу это». Только прижал к себе. — Я тоже. Я чувствую такую пустоту, словно… я не могу объяснить. Это похоже на то, когда я случайно улавливаю колебания материи, когда обрывается чья-то жизнь. Цзышу нежно провел пальцами по щеке Шэнь Вэя. — Нам обоим с этим придется жить, и в этой жизни и в следующих. Я лишь надеюсь, что мы окажемся в одном мире, и мне не придется жить с половиной сердца… Чувства переполняли Шэнь Вэя, и он только и смог сказать: — А-Шу, — после взял за руку и увёл к беседке. Сел на скамейку, не отпуская его руку, — посиди со мной, любовь моя. Побудь рядом, пока утро снова не разлучило нас. Цзышу сел как наездник, взял лицо любимого в руки и принялся очень нежно целовать… Брови, глаза, скулы, снова лоб… Целовал неспешно и нежно, как самое драгоценное в жизни… — А-Шу, — шутливо возмутился Шэнь Вэй, невесомо коснулся губ, взял за талию, обнял и прижал к себе, пряча лицо в складках его ханьфу — не делай так, мы в саду, рядом с твоим поместьем… продолжишь, и сдерживать себя я уже не смогу. — покосился в сторону, — тем более, что здесь такая удобная скамейка. — прижал к себе, погладил по голове. — Я хочу просто посидеть с тобой под звёздами. Посмотреть на луну, которая сегодня, кажется особенно прекрасна, послушать дыхание твоих садов — Прости, — тихо ответил Цзышу, — Я не смогу отдать тебе сегодня время до утра… — Сколько сможешь, А-Шу. Даже если это всего одна минута, я счастлив. Цзышу обнял его, крепко, так и оставшись на коленях, щекой к щеке… Чувствуя покой, единение, отогнав предчувствие скорой разлуки, чтобы не отравляло моменты тихого счастья…***
Когда пришло время, Шэнь Вэй отпустил. Отпустил. А что оставалось? Его сила не шла в сравнение с силами заклинателей этого мира и других известных ему миров. Это не было высокомерием, излишней самоуверенностью или гордыней — это был факт, оспаривать который мог только глупец. Будь то владыка демонов, основатель тёмного пути, бог войны или один из четырёх бедствий — Шэнь Вэй был тем, кто стоял выше. Нет. Не так! Он был тем, кто стоял в стороне. Наблюдатель, которому не нужно было доказывать своё превосходство — оно было неоспоримо и очевидно, как небо или земля. Поэтому он мог поддаться желанию, упасть в эту бездну своих страстей, забрать Цзышу в любой момент и уйти в уединение, туда, где их никто бы не нашёл, по воле Цзышу или против таковой. Но… он мог так поступить с кем угодно, даже с Юньланем, наверное, но не с Цзышу. Точно не с Цзышу. Только не с ним. Сама мысль о том, что Цзышу будет отделён от своих садов, не имела права на существование, а уж тот факт, что Шэнь Вэй применит силу и сделает что-то против воли своего А-Шу, был за гранью абсурда. И всё же Шэнь Вэй в тайне думал об этом, потому что ревновал, он снова ревновал и ничего не мог с этим поделать. Оо остался в беседке. Ему казалась забавной ситуация, что, такому как он, создали нечто подобное своими руками, словно пытались умилостивить духа-хранителя, оберегающего этот сад. Поймал себя на мысли, что снова думает о себе, как о хранителе этих мест… Сможет ли он вообще расстаться с этим садом? Идея приходить сюда до конца времён казалась слишком привлекательной… Усмехнулся, встал и вышел из беседки, остановился в нескольких шагах от неё и снова взглянул со стороны. Потом обернулся в сторону поместья. Мысль о том, что Кэсин прямо сейчас прикасается к Цзышу, пронзила его сердце, он прикрыл глаза и снял очки, однако едва боль утихла, пришло новое чувство… чувство страха. Власть этого человека, Цзышу, над ним, над его сердцем, мыслями, чувствами была запредельной, за гранью представлений о жизни… Он вспомнил то, что совершил утром… буквально создал ленту, использовав духовную силу природы, и испугался ещё сильнее. Если любовь Цзышу позволяла ему обратить свою магию на созидание, то, что же случится, когда ему придётся расстаться с ним. Способен ли он уничтожить мир или целые миры, находясь в отчаянии? … Лента из света и листика травы? Он не верил сам себе, прямо сейчас не верил, что это случилось. Снова открыл глаза. Беседку перед ним окутывал лунный свет… подумалось, что было бы очень красиво, если б по её стенам ползли виноградные лозы или бы цветущий вьюн, а может, даже розы, и решил поговорить с Цзышу об этом позже… А чуть погодя мелькнула другая, совсем безумная мысль: что если он способен создать ленту при наличии травы и солнца, то способен ли он сделать то же самое из солнца и семян винограда? На что он вообще способен? Остаток ночи провёл в размышлениях об этом, утром решил, что как только доберётся в университет, запросит у тайного посланника Ди-Цзюня все записи о себе и своей силе. Конечно, информация вряд ли могла быть в пределах Дисина, но кто-то должен был знать об этом, а если нет… ему придётся проверить это методом проб и ошибок. Возможно ли, что великая сила и великая слабость Рассекателя душ в глубокой сердечной привязанности, в… любви? Утром ему снова пришлось уйти, окунуться в работу, в суету университета и на целый день забыть о своих волнениях. Правда, он забыл не только о волнениях, но и оставить пожелание доброго утра Цзышу, а ещё снова забыл книгу с портретом, на этот раз в беседке. Он вспомнил о ней только во второй половине дня, когда освободившись от части работы, решил пообедать.***
Пять дней и ночей они не виделись. Пять дней были заняты жизнью поместья и Лао Вэнем… Он восстанавливался. И к пятому дню восстановился настолько, что У Си позволил тренировки и медитации. Цзышу давно хотел попробовать одну технику, но для этого нужно было время. А так же нужно было проведать Долину… И потому на рассвете шестого дня, по возвращении он бежал в сады, надеясь успеть до того, как Шэнь Вэй уйдет и хоть сегодня не проживать эту «минутную смерть». Шэнь Вэй сегодня снова не спал и уже по привычке оставил очередную книгу в беседке. Он вышел, чтобы открыть портал и начать дела пораньше, отвлечься от всепоглощающей тоски, что тянула его сюда каждый вечер и каждый вечер не покидала его до рассвета. Шэнь Вэй прежде почувствовал, чем увидел, и опустил руку, в которой уже сияла его тёмная энергия, резко обернулся. Первая мысль которая пришла в голову «что-то случилось?, может быть я не заметил, как сделал что-то не то?» Он пошёл навстречу Цзышу, быстрее, чем собирался, и медленнее, чем хотел. Он поймал его на ходу и от счастья, чуть приподняв, покружил вокруг себя и снова поставил на землю. — Боги благосклонны ко мне сегодня, А-Шу, — улыбнулся, — Что-нибудь случилось? Цзышу рассмеялся от счастья и благодарности за такой прием. Он чувствовал себя виноватым и был благодарен что любимый его не винит… или не выказывает обвинений… — Шэнь Вэй… солнце моё… — крепко-крепко обнял, но не рискнул поцеловать… — Кажется, в твоем мире выходной… Мы могли бы провести его вместе… Если… Если тебе это… удобно? — Я бы провёл с тобой любой день, тебе стоит только попросить, — дела как-то сразу стали неважны. Хотелось поцеловать Цзышу, но при свете дня Шэнь Вэй не рискнул этого делать, просто взял обе его руки и поднёс к губам, — я очень рад тебя видеть, А-Шу. — И я, — глядя в глаза ответил Цзышу, — Я счастлив, что застал тебя, и что мы сможем быть сегодня в месте. — И заговорщески прошептал, — Идем к тебе… — Как прикажете, лорд моего сердца, — он шутливо поклонился так, как принято было в мире Цзышу. Его слова прозвучали очень тихо, но он был уверен, человек, наблюдавший за ним, их слышал. Он поспешил увести Цзышу и открыл портал. Оказавшись в уютном гнездышке — Цзышу уже так воспринимал квартиру Шэнь Вэя, которая ему изначально не понравилась из-за своей крохотности — Цзышу, наконец, впился поцелуем в губы Шэнь Вэя, желая передать всё то, что у него накопилось на сердце. Ещё после тех поцелуев в беседке, от которых Шэнь Вэй тогда усилием воли отказался, этот поцелуй стал глотком свежего воздуха. Будто он упал в глубокое озеро и очень долго всплывал из-под толщи воды, прежде чем вдохнуть. Он ответил со всем чувством, со всей страстью, выплёскивая свою тоску по Цзышу, по его прикосновениям, губам… Сдерживаться сейчас было бы преступлением, и он без всяких дополнительных размышлений и сомнений сжал Цзышу в объятьях. Здесь, внутри этой квартиры, они, казалось, были в безопасности, в закрытом пространстве, где их не мог увидеть случайный наблюдатель. И это снимало ещё один дополнительный блок самоконтроля. Шэнь Вэй столько всего хотел сказать ему, говорить слова о любви, быть нежным и чутким, но поцелуй Цзышу всё изменил. Шэнь Вэй сжимал ханьфу Цзышу, пропускал его волосы между пальцев, гладил его лицо и ни на мгновение не разрывал поцелуй. Цзышу купался в этой любви. Никто во всех мирах не сможет дать ему больше. Он снова растворялся в любимом, снова хотел сделать для него всё… — Любовь моя, любовь моя, — вырывалось у него между поцелуями… — А-Шу, — Шэнь Вэй на мгновение оторвался от него и внимательно посмотрел в глаза. В них была только любовь, целое море любви, которую Шэнь Вэй ещё вероятно даже не до конца понимал, но знал точно, она делает его лучше, она делает его сильнее, — сердце моё, — снял очки, оставляя их на полке в прихожей и утянул Цзышу в спальню. Там стояла почти полная темнота, лишь полоска лунного света проникала в щель между плотно задёрнутых штор и золотом осыпалась прямо на центр кровати. Шэнь Вэй, впрочем, не заметил этого, он видел только Цзышу, в темноте или на свету, теперь он видел только и исключительно его, даже если Цзышу не было рядом. Он снова поцеловал его, глубже и чувственнее, чем прежде. Вложил в поцелуй слова, которые лишь в молчании обретали смысл. Как и несколько дней назад в беседке, Цзышу принялся целовать Шэнь Вэя, как наивысшую драгоценность, неспеша, освобождая его от одежды. Благо, его ханьфу всегда легко спадало стоило развязать пояс. Цзышу покрывал поцелуями шею, плечи, ключицы… положил ладонь на грудь, чувствуя жар и сердцебиение... — Я с тобой и для тебя, — прошептал он… — Я чувствую тебя, А-Шу, как никого другого. Единственный человек во всех мирах, который светит мне словно солнце… — Шэнь Вэй развязал пояс и тоже довольно быстро освободил Цзышу от ханьфу, увлёк на кровать, сначала лёг сам, потом потянул Цзышу, и когда тот упал сверху, снова поцеловал, — Мой А-Шу, моё сокровище. Цзышу замер, глядя в глаза — Чего ты хочешь? Как ты хочешь? Хочу воплотить все твои желания… — прошептал он и тут же вспыхнул от стыда. Он говорил от сердца, но, услышав свои мысли, засмущался, и всё же не отказался от них. Моргнул и снова уверенно встретился с Шэнь Вэем взглядом. — Я хочу тебя, твою любовь и твоё сердце... полностью и без остатка, — честно ответил Шэнь Вэй, — но это именно то, чего ты дать мне не можешь. Поэтому я сделаю всё, что угодно для тебя. И выбор за тобой, — получилось слишком серьёзно, краткий проблеск в глазах Цзышу, заставил его пожалеть о не вовремя сказанных словах, и он поцеловал его, не позволив ответить, перевернул и оказался сверху, углубляя поцелуй. Цзышу ответил отдаваясь, утопая в поцелуе и в любимом. Распаляя и его и себя, не давая Шэнь Вэю оторваться ни на миг, пока не почувствовал, что он тоже утонул, что и его самоконтроль отступает. — Возьми меня как в первый раз, — прошептал он. Шэнь Вэй отстранился, но только за тем, чтобы чуть подвинуться и покрыть поцелуями шею. — С тобой всегда, как в первый, А-Шу, — его губы скользили поцелуями от шеи к плечу, а ладонь одновременно с этим легла на грудь Цзышу и стала медленно спускаться к животу и ниже, накрыла член любимого. Страсть бушевала в крови вместе с энергией, но он желал продлить удовольствие и своё и его, они виделись слишком редко, чтобы упускать возможность наслаждаться друг другом подольше. — Я люблю тебя, люблю тебя одного, — шептал он между поцелуями...