Нечаянно

      День Икс.       Тот самый день, в который понимаешь, что какой-то этап в жизни безвозвратно потерян.       Тот самый день, когда на тебя накладывают чуть больше ответственности.       Тот самый день, когда понимаешь, что одна из самых стрессовых ситуаций позади.       Тот самый день, когда понимаешь, что месяц лета потрачен впустую.       Саша сидела на кровати и смотрела на свисающее со стенки шкафа платье. Его синий край почти доставал до пола. Лёгкая ткань мягко шелестела на сквозняке. Пока это чудо человеческих рук висело у неё в комнате, коту сюда был путь заказан. Иначе бы платье на выпускной превратилось в одеяние спутницы Робинзона. Милоновой совершенно не хотелось его надевать, не хотелось куда-то идти. Ей было немного страшно, она не привыкла носить что-то настолько официальное и, наверное, даже неудобное.       Неужели это всё? Девять лет.       В комнате неприятно тикали часы, показывая полтретьего. В школу нужно прийти в пять. Родительский комитет решил, что это наиболее удачное время — до семи всё успеть, чтобы к восьми часам собраться уже в ресторане. Самом дорогом в городе. Сегодня в этот ресторан Милонова не пойдёт. И даже не потому, что их семья не скидывалась на мероприятие, ей просто совершенно не хотелось видеть свой коллектив. Что им делить? Насмешки и подставы? Быть может, у других и были свои друзья в классе, но не у неё.       Она закончила девятый класс. Не первый, где в конце года сидела на плече у одиннадцатиклассника и пыталась звонить массивным и очень тяжёлым звонком. Не пятый, где она пришла в школьном фартуке и красных кроссовках назло маме. Не седьмой, где впервые узнала прелести физики. Девятый. Два года — и школа закончится.       Или она пойдёт в колледж и в сентябре сможет получать стипендию? Они пока не определились, как быть. Однако уходить было страшно и мама против. Но в то же время интересно, хотелось попробовать себя немного в другой жизни. Возможно, даже в другом городе и в общежитии.       Одно радовало. Экзамены она сдала на четвёрки. Не сплоховала. Но и не отличилась. Обычный среднестатистический ребёнок — и это самое обидное.       В комнату заглянула Катя. Она уже оделась, накрасилась — красный брючный костюм, строгая сумка и замудрённая куля с закрученными прядями чёлки.       — Ну ты чего сидишь, ё-моё? Давай быстрее, а то опоздаем! У неё стилист через полчаса, а она сидит как королева, в трусах и лифчике. Пошевеливайся!       И она ушла. Какое-то время Саша ещё посидела, но затем резко собралась с мыслями и за пару минут собралась. Если не для себя, то хотя бы семья должна порадоваться? Тем более не каждый день ведут к человеку, который сможет профессионально накрасить. Это даже интересно, если учесть, что Александра в этом не спец.       Платье действительно оказалось шикарным. Очерчивало талию, хоть и отвлекало от маленькой груди, однако выгодно акцентировало внимание на ключицы и открывало спину. Смотря на эту вещь, хочется думать, что вообще носить платье — это отличная идея. Такой женственный атрибут одежды, особенно, если к нему надеть бархатные перчатки, милую шляпу и туфли.       Хотя… каким именно платье может быть, если его дарит обеспеченный мужчина с хорошим вкусом? Даже не общаясь с семьёй, Мирослав был одет всегда безупречно. Сейчас Саша осознала, что ему немного завидовала. Да и в принципе, он её больше раздражал из-за того, что выглядел слишком хорошо. Либо же подавал себя так.       Но сейчас всё в прошлом. Она осознала, что иной раз за якобы вредностью могло скрываться что-то стоящее. Ей хотелось какой-то динамики в их общении, но она сама не знала, в какую именно динамику её тянет. Да и вообще, насколько правильно будет им вообще продолжать общение. Мать говорила, чтобы она была мила с Мирославом, потому что такой друг всегда может — если что, у его семьи есть нужные знакомые, да и деньги играют не последнюю очередь. Саша не знала, что Марина такая расчётливая, хоть и не могла не согласиться, что ей очень нравилось, что её друг настолько выдающийся.       У стилиста пришлось немного посидеть и подождать. Не одной ей сегодня были нужны его услуги. Неожиданно и немного не вовремя проснулось вдохновение, и девушка набросала в новой чистой тетради, которую предусмотрительно взяла с собой, первую зарисовку:       «Мише сидел в кабинете. За незанавешенном окном смеркалось, на землю опускалась ночь. Маленькую Прашу уложила спать гувернантка. Чудесная женщина, только её — помимо Мише и Багры — девочка слушалась. Рядом стояла горячая чашка чая, однако скорее всего она так и останется нетронутой, потому что юношу очень привлекала мысль опустошить спрятанную в одном из ящиков своего стола бутылку старого хорошего вина».       Зарисовка ей понравилась. Как и в принципе понравилось писать первые строки в нетронутой тетради, особенно своими любимыми капиллярными ручками зелёно-синего цвета. Хоть они и дорогие, но для писательства Саша использовала только их. Марина не возражала и безропотно давала дочери деньги на эти ручки, хоть и считала это лишними заморочками своей творческой дочери.       Из кресла вышла новоиспечённая выпускница, сверкая яркими тенями. Потом, конечно, Милонова загуглит и узнает, что это был смоки айс. Пока что она с интересом изучила удаляющуюся фигуру прошлой посетительницы, а затем уже уселась в кресло, куда показала мастер. На фартуке у неё красовался бейдж «Оля». И вот это Оля была совершенно без какой-либо краски на лице. Обычная шатенка, улыбчивая.       — Привет. Акцент на глаза или на губы? — привычный и отработанный до автоматизма вопрос. Однако первое, что пришло на ум Саше: «Ээээ?».       — А как лучше будет? — действительно, что ей идёт лучше? Акцент на глаза или на губы. Она совершенно этого не знала. Мастер ждала, не давая никаких комментариев и не торопя, видимо, ей не впервой сталкиваться с несведущими в этих делах девушками. Собственно, по этой причине они к ней и шли. — Давайте на глаза.       Движения кисточек щекотало кожу. Однако сами манипуляции с лицом были приятны. Саша узнала, что у неё нависшее веко, о чём ей буднично сообщила Ольга, а потому стрелки надо делать как-то по-особенному. Она бы, конечно, сказала, что стрелки красить не умела, но промолчала.       Начало приходить осознание торжественности. Как одноклассники отреагируют на её вид? Саша считала себя гадким утёнком, однако платье и макияж сделали своё дело — она ощущала себя как минимум принцессой.       Единственное, Милонова не учла, что другие тоже вырядились и тоже считали себя принцами и принцессами. Более того, каждый хотел выглядеть намного серьёзнее и взрослее, чем он есть на самом деле.       К «20 июня» актовый зал украсили шариками, поставили множество стульев, на стене красовался цветастая картинка, как если бы кто-то зашёл в одноклассники и ему бы прислали открытку «с днём рождения». Из колонок звучали школьные мелодии, которые за девять лет уже были изучена наизусть. Ну хоть Саша в этом не участвовала. Ей не надо было ни готовиться, ни что-то говорить.       Собирались все долго. Пока придут, пока усядутся, пока утихнут. За час управились. Среди окружающих лиц она увидела своих учителей, а так промелькнула недовольная мордашка Алексея. Как только Саша его увидела, ей стало неуютно. Зачем он сюда пришёл? Вероятно, к своей новой девушке. Почему-то в последний месяц он уже поменял пятую. Пусть сейчас она и выглядела сногсшибательно, однако перед ним всё равно робела и искала в себе недостатки. Возможно, он поступал так же, даже не смотря на своё донжуанство.       — Попрошу минуту тишины, — на сцену актового вышла завуч и попробовала утихомирить образовавшуюся толпу девятиклассников и их родителей. Торжественная часть началась. Если бы не невроз, Саша бы откровенно скучала.       — Ты знала, что в Китае выпускники выкидывают всё, что связывает их со школой, из окна? Представь, как их проклинают в этот день дворники? — она и не заметила, как рядом уселся Мирослав. Учитель русского уже успел уволиться и теперь присутствовал на мероприятии чисто в качестве зрителя.       — Мне ещё рано. Вот через два года и выброшу, — она приветливо улыбнулась мужчине и успокоилась. — Какой смысл на церемонии делать концерт? Стихи, песни? Люди же в кафе потом идут. Это какая-то нелепица.       Она поморщилась и чуть подвинулась, давая больше места своему соседу. Катерина и Марина приветственно кивнули и продолжили смотреть выступление. Почему-то им было интересно. Или они просто смотрели, кто во что оделся?       — Так учителя решили. Радуйся, что тебя не привлекли к деятельности в добровольно-принудительном порядке, — они как раз смотрели, как надрывалась под музыку Астенькова. Совет бы, конечно, привлёк бы Сашу, но уж больно она вредная и конфликтная.       Самый важный момент. Вручение. Она была в середине списка и чуть не споткнулась, пока шла на каблуках. Пожала руку директору. Её хотела, было, обнять географичка, но Александра смутилась, и они неловко застыли, а потом разошлись. Марина одновременно смеялась и над неуклюжестью дочери, и ругалась, что не удалось снять то, как она аттестат получала.       — Даже не обернулась, балбесина.       После вручения все разбрелись по залу для фотографии. Сначала Саша фотографировалась с аттестатом. Потом с цветами, которые принёс Мирослав. Потом с мамой и цветами. Потом с мамой и аттестатом. С мамой, аттестатом и сестрой. Затем просто с мамой. Просто с сестрой. Просто с Мирославом. С Мирославом и цветами.       На последнем этапе на неё кое-кто уже странно косился. Уж слишком она спокойно обнимала бывшего учителя русского языка. А уж Алексей только красными пятнами не покрылся от ревности. Ей это очень понравилось. Чуть разыгравшись, она подождала, пока мать будет наводить объектив снова для фотографии — и поцеловала Мира в щеку, а затем посмотрела на Алексея. Тот сжал кулаки, с ненавистью посмотрел на Александру и малодушно сбежал, оставив свою новую одноразовую пассию в одиночестве.       Марина была шокирована. Она прекратила фотографировать, однако ничего не сказала. Мирослав побледнел. Ему, в отличие от взбалмошного подростка, грозил серьёзный разговор с матерью Александры и возможные слухи того, что он совращает школьниц. Знали бы они, кто кого соблазнял на самом деле. Нет, ему в принципе, нравился такой типаж фигуры как у Саши, однако он никогда не страдал тем, чтобы западать на совсем малолеток. Сейчас же был немного другой случай. Они слишком тесно общались и научились друг друга понимать. А потому Мир не мог бы сказать, что если бы Саша поцеловала его не в щеку, а в губы — он бы не ответил и отстранил её.       Чувство ответственности боролось с азартом. А если пойти у неё на поводу? Он за ней бы присмотрел.       Нет. Он старше её больше чем на десять лет. Когда она только появилась на свет, он уже ходил в третий класс и делал первые успехи в рисовании. Когда она научилась ходить — его отец уже как два месяца лежал после падения с крыши с переломанным позвоночником. Именно из-за этой травмы после инсульта у него отнялись ноги. Когда она заканчивала первый класс, он попал в аварию и убил своего брата.       Вместо выпускного Мир пригласил всех в кафе милым названием «Капучино». Оно находилось в центре, чуть дальше оживлённого торгового центра. Саше и её домашним там понравилось — очень уютная атмосфера, немного людей даже несмотря на такую знаменательную дату, и приятная ненавязчивая музыка. Они выбрали столик в углу у стены. Почти сразу подошёл худенький официант с аккуратной бородкой и абсолютно лысой головой и подал меню. Выбирал Мирослав, остальные ему доверились.       — Я здесь какое-то время проработал официантом, пока искал работу. Потом меня взяли учителем, — Мир расслабленно рассказывал про свои похождения в жизни, пока они ожидали заказ. Горячий глинтвейн на красном вине и пиццу им принесли в рекордно короткие строки. — Мне здесь нравилось. Милый коллектив.       Саша обратила внимание на столы. Они были все в выцарапанных надписях на белом покрытии. Мирослав заметил её особое внимание к данной детали интерьера и подал её зубочистку.       — Смотри, тут можно уместить и твою надпись, — он показал на более-менее свободную часть стола, которая находилась ближе всего к Александре. — Их периодически меняют, когда краска совсем стирается. Можно сказать, что это фишка кафе.       Саша взяла подношение и поднесла острый край к прорезиненной поверхности. Не хотелось писать что-то банальное, поэтому она нацарапала цитату из Гарри Поттера, немножко её изменив: «Добби получил аттестат. Теперь Добби свободный эльф». Почти правда, если учесть, что они в тот же день отдали аттестат обратно классной руководительнице. Мирослав улыбнулся.       — Прямо-таки и Добби?       Все перекусили, немного выпили. Марина и Екатерина ещё немного посидели, поболтали, поблагодарили за хороший вечер и ушли. Саша не хотела ехать домой, и Мирослав вызвался проводить её до набережной. Девушке чуть дало в голову, а потому она уверенно взяла бывшего учителя за руку, не обращая внимания на его удивление. В конце концов, праздник, она вольна делать сегодня всё, что ей хочется. А сейчас ей хотелось ни о чём не думать, смотреть на волны и наслаждаться жизнью в любых её проявлениях.       — Давай возьмём бутылку шампанского? — Саша с надеждой посмотрела на Мира. Идти до набережной было недолго, Выйти из кафе, пройти по одной из продольных улиц, потом спуститься по Аллее Героев — и вот она, водная гладь.       — Разве его можно мешать с вином?       — Думаю, да. Шампанское — это игристое вино.       Мирослав понятливо кивнул и повернул в сторону магазина. Хочет алкоголь — пусть. Он всё равно за ней присмотрит. В голове крутилось много идей, много мыслей по поводу будущего. Так же он чувствовал небольшое разочарование — он проработал в школе больше четырех лет, и его проводили как какой-то опустившийся элемент, хотя он совершенно не хуже остальных. Быть может, даже успешнее.       Угрюмая продавщица посмотрела на Сашу с ленточкой «выпускник», внимательно изучила паспорт Мира и неодобрительно цокнула языком. Очередная случайная и непрошеная судья, с которой он больше никогда не увидится. Как всё-таки люди любили совать нос не в свои дела. Как будто она — сама святость. Так почему тогда работала тут, а не числилась где-нибудь в более успешном месте? Мирослав закатил глаза.       — Дойдём до Набережной или в парке остановимся? — мужчина, конечно, опасался, что к ним могли докопаться с алкоголем, но он не был уверен, что Саша сможет полностью преодолеть этот путь.       — Давай уже дойдём, а? — Александра протяжно заныла, отчего Мир поморщился.       Они таки добрели до реки и нашли неогороженный участок вблизи причала и устроились прямо на бетонных плитах — Мирослав, как истинный джентльмен, подложил свой пиджак, чтобы не испортить платье Александры. Чпокнула взлетающая куда-то вверх пробка открывающего шампанского, пена брызнула в воду, мгновенно смешавшись с металлической чернотой водной глади.       Саша беззаботно мотала босыми ногами, то и дело задевая носками волны. Ей было хорошо. Быть может, дело в опьянении. Или в свободе. Или в том, что она с Мирославом наедине, и она задумала его соблазнить. А быть может, из-за всего вместе взятого?       — А ты никогда не думал о том, что жизнь — это череда случайностей?       — Оу, я смотрю, пациенту больше не наливать? — они чокнулись пластиковыми стаканчиками, и Мир чуть отпил шипящей жидкости. — Или это просто твой второй тост?       — Нет, — Александра откинулась на плечо Мирослава и заглянула блестящими глазами ему в лицо. — Я серьёзно. Почему мы тут сидим, в темноте и вдвоём? Могло же быть по-другому всё. Я тебя вообще терпеть не могла год назад. Да и если Лекс так не выпендривался, мы могли бы быть с ним сейчас.       — А разве это имеет значение, Саш? Что было, то прошло. Я лично счастлив, что учебный год так закончился. Я не люблю школу, не люблю детей… да и люди, в принципе — это не моё.       — Зато ты меня подготовил. Я сдала на четыре, — выпускница решила, что самое время перейти в наступление. Её бесцеремонные руки полезли обнимать худощавый торс, пытаясь вытащить заправленную рубашку из брюк.       — Саша, — в голосе Мирослава прозвучали строгие нотки, которыми он попробовал скрыть панику. Никто не говорил ему при принятии на работе, что делать с озабоченными подростками. Нет, конечно, существовала статья за совращение малолетних, однако как поступать, если они сами пытались совратить человека, который старше их лет на десять? — Ты что делаешь?       — А разве не видно? — он придала голосу чуть удивлённый тон. Рубашка таки сдалась — холодные пальцы огладили напряжённую спину. Александра потянулась к губам учителя и попробовала его поцеловать. Мир оказался шокирован, он никак не стал сопротивляться, однако же и ответной инициативы не проявил, элементарно не зная, что ему делать. Тело было напряжённо, разум говорил, что это всё — дело гиблое. Где-то в душе очнулось понимание. Ей просто одиноко, и таким образом она хотела заглушить свою тоску. Поверить в какие-то искренние и не коварные чувства к себе мужчина не мог, да и зачем ему это? Мирослав успокоился, перехватывая поцелуй на себя. Его губы были мягкими и настойчивыми, с привкусом шампанского и ароматом клубники, которой они закусывали. Саше нравилось, она позволила себе полностью уйти в отрыв и поиграть со своим другом в игру — кто главнее.       И явно, в этой игре Мирослав бы выиграть не смог. Хотя бы потому, что в этот конкретный момент она его завела и сводила с ума. Его руки непроизвольно уже шарили по платью, сжимая маленькую аккуратную грудь, прижимая к себе ближе, грозя свалить её и себя в воду. Ему с трудом удалось прерваться от поцелуев.       — Давай не здесь.       Саша выглядела довольной — припухшие губы, взгляд с дьявольским огоньком, искривлённый в насмешке рот. Маленькая пьяная дьяволица. Мир встал, помог подняться девушке. Во что превратилась его рубашка? Половина пуговиц расстёгнута, на плече следы помады, пятна от тонального крема и туши, да и общая помятость говорила о том, что только что ей вытерли пол. Сама же Милонова, как ни странно, выглядела предельно аккуратной. Мир даже не хотел смотреть на то, что стало с пиджаком — зачем расстраиваться раньше времени. Тем более он сам его подстелил.       — Поехали к тебе, — она улыбалась. — К чёрту всех. Я хочу тебя.       Саша не верила в то, что говорила. На самом деле всё так просто — и учитель перед ней всего лишь человек. Такой же, как и она. Со своими страхами, желаниями… и стояком. Последняя пикантная деталь ей нравилась больше всего. Её хотят — и это уже хорошо.