Нечаянно

      Иногда хочется чего-то сумасшедшего. Разум полностью отключается и даёт волю инстинктам, позволяя получать наслаждение… ловить кайф. Иногда душа хочет освободиться от всего, что ограничивает — от социальных рамок, возраста, других, кажущихся сейчас совершенно пустяковыми, помех. Иногда тело бунтует и берёт верх над всём духовным. Хочется целоваться до одурения, стонать в умелых руках и теряться в пространстве и времени.       Мир вызвал такси. Саша сидела, не шевелясь, а по телу бежали мурашки от предвкушения. Сейчас она понимала, что его хотела до одурения и он ей нравился до безумия. Какая же она глупая и неопытная. Решила поиграть во взрослые игры — и влюбилась. Сдалась так просто. Но отчего же нет горечи поражения? Отчего же сердце заходилось загнанным кроликом и хотелось прижаться к родной груди и сегодня больше никуда не отпускать?       Саша была взбудоражена, поездка по пустующим дорогам ей показалась до безобразия короткой. Вот сейчас они в центре, а вот уже — у подъезда. Мирослав расплатился и выглядел, на её нетрезвый взгляд, совершенно спокойным. Только не видела она его дрожащие пальцы, когда он отсчитывал купюры, и не знала мыслей в его голове, когда он пытался думать о всякой ерунде, чтобы хоть немного побороть эрекцию.       В прихожей выпускница оробела. Нежели она действительно это могла сделать? Перечеркнуть звание учителя и дружбу? Повестись на поводу у общества, которые уже давно заметили их нездоровый интерес друг другу. Она посмотрела на Мирослава. В его карие и добрые глаза, взъерошенную прическу, строгие умопомрачительные очки. Оценила стройную спортивную фигуру и посмотрела чуть ниже, на то, что ощутимо выпирало из брюк. Какая, собственно, разница? Ей этого хотелось. Всё остальное могло подождать до утра. К чёрту.       Мирослав щёлкнул выключателем — почему-то из трёх тусклых лампочек зажглась только одна, оставляя в комнате приятный полумрак. Он был очень галантным и заботливым кавалером. Саша поймала карий взгляд — глаза блестели и были красивее обычного. Мирослав медленно опустился на колени и поднёс руку к её лодыжке. Можно? Девушка поняла эту молчаливую просьбу и чуть опустила голову, соглашаясь. Только после этого он решился её коснуться — тёплая рука провела по икре выше до колена. Внутри всё перевернулось. Снова мурашки. Хотелось немедленно поднять мужчину, но она сдержалась и продолжила быть просто зрителем. Руки у Мира нежные, его прикосновение — как связь, как заявления о своих желаниях, как забота. Он стоял на коленях, смотрел снизу вверх, но не чувствовал себя униженным — более того, он по максимуму открылся этой взбалмошной девчонке, показал себя с другой, интимной, стороны. Мирослав снял с неё одну босоножку — медленно расстегнул застёжку, стянул ремешок с розовой пятки и аккуратно поставил предмет обуви на полку. За ней последовала и вторая.       — У тебя такие красивые ножки, — шёпотом. Всё шёпотом. Сухие губы тронули лодыжку, пока пальцы нежно массировали ступню, расслабляя. С Сашей раньше этого никто не делал. Никто перед ней не вставал на колени и не целовал ноги.       Мирослав искренне наслаждался происходящим, поглаживая пальцами уже бёдра Александры, беззастенчиво задрав облегающее платье по самое не хочу. Подкашивались колени, девушка беспомощно хваталась за стену, силясь зацепиться за сшивы обоев или за плечи Мира, закусывала губы и жмурила глаза. Лишь шумное дыхание да шелест ветра. И взгляд, проникающий, казалось, в саму суть души.       Мужчина приспустил ей нижнее бельё — и оно соскользнуло на пол, будучи совершенно лишним сейчас. Он взглянул только мимолётно, но всё равно заметил что это было белое кружево, серебрящееся при слабом свете улицы. Пальцы, длинные и узловатые, не давая опомниться или возмутиться, скользнули между ног, нащупывая уже набухший и влажный клитор. Скользко. Мягко. Горячо. Саша почувствовала, как закончился в лёгких воздух, первый стон сорвался с её припухлых губ.       Пальцы по клитору — это хорошо, но внутри — намного приятней. Ноги Сашу уже давно не держали, только благодаря Миру она ещё не сползла на пол. Девушке уже абсолютно наплевать, могли ли услышать их за дверью — она голосила громко и с удовольствием. Пальцы двигались, сгибались, задевая точку G. Мирослав методично доводил её до исступления, поцелуи всё выше и выше — мужчина ласкал голый лобок. Девушка хотела было его отстранить, притянуть к себе, оказаться привычно ниже, но не успела — бывший учитель спустился сам чуть ниже и прошёлся напряжённым языком по клитору. Как же приятно. Но ещё больше — волнительно. Саша кричала громко, пальцы, казалось, были везде. Двигались внутри, мяли бёдра, подушечка большого даже обласкала сзади. Мирослав не оставлял ни один миллиметр без своего внимания. И вот уж, перед глазами звёздочки от оргазма, а весь мир сузился до одного атома. Саша обмякла, Мир подхватил её на руки и отнёс в постель. На губах его растянулась довольная улыбка, карие глаза с хитринкой на глубине запоминали её лицо.       Он молчал. И за это она была ему благодарна.       Свежая постель пахла стиральным порошком. В голове некстати промелькнула мысль, что Мирослав даже пододеяльник гладил. Всего пара секунд ушло на то, чтобы стянуть одежду. Саша лежала на спине, и мужчина, недолго думая, навис над ней сверху, аккуратно проводя головкой между ног. Было хорошо и хотелось уже, чтобы Мир перестал её мучить и вошёл, но Александра сама видела размеры, а потому понимала причину его замешатесльства. Даже со смазкой и пальцами неподатливое нутро впустило неохотно — первые мгновения казалось, что слишком узко, но потом девушка ощутила, насколько всё там заполнено и хорошо.       У Мира красивое тело и абсолютно не волосатая грудь. А шея белая и гладкая, Саша бездумно оставила на ней багровый засос, обозначая метку, заявляя свои права. Мир, позволив, лишь хмыкнул и поцеловал Сашу, беззастенчиво сплетая свой язык с её. Собственный привкус на чужих губах. Двигался мужчина медленно и очень аккуратно — давал привыкнуть. Потом же она потерялась в ощущениях на подушке, растрепав все волосы, и полностью погрузилась в свой собственный мир, где толчки отзывались взрывами бензиновых кругов перед глазами. Шумное дыхание, стоны и тихий сдерживаемый полурык. Мира хватило ненадолго, он выскользнул из Саши и кончил ей на живот, безбожно пачкая платье спермой, повалился рядом и засмотрелся в потолок с полубезумной улыбкой. Девушка хотела его обнять, но у неё не хватало сил — и она просто прикрыла глаза, чувствуя, как сознание безвозвратно уходило в царство Морфея.

***

      Почему утро так жестоко? Всего лишь двадцать семь, а голова болела на все семьдесят. Мирослав с трудом разлепил глаза и попытался нащупать очки, которых как назло, на тумбочке не оказалось. Он обычно дорожил ими, куда уже деть успел? В комнате бардак — вещи валялись прямо на полу, а платье Саши, которое Мир таки нашёл в себе силы стянуть с выпускницы, бесформенной кучей лежало на стуле. Прекрасно, просто прекрасно.       Он с трудом встал — Александра как раз перекатилась на другой бок и перестала его обнимать во сне — и, пошатываясь, первым делом направился в ванную приводить себя в порядок. С остервенением мужчина тёр язык, на который будто нагадили кошки. Затем душ — сразу холодный, чтобы взбодриться и проснуться.       Большое белое и махровое полотенце. Мирослав сушился и думал. Все сомнения отступили ещё вчера. Сегодня он думал о том, что приготовить на завтрак и как не разбудить девушку в своей спальне. Сначала Мирослав уложил мокрые волосы, оделся в домашнюю одежду, убрал все разбросанные вещи и кинул их в стирку. Подумал о том, что же такого Саше дать взамен, чтобы она не стеснялась — в ход пошла огромная чёрная футболка, которую он благоразумно сложил рядом на тумбочку, она должна быть ей до середины бедра.       Завтрак классический, на две персоны. Поставить кофе в турке, на горячую сковородку кинуть резаные помидоры, зелёную фасоль и кружки сосисок, разбить четыре яйца в чашку и взбить с молоком. Когда помидоры станут похожи на красную кашицу — смешать все ингредиенты, уменьшить огонь и закрыть крышкой.       Возможно, из-за запаха девушка проснулась. Она выглядела помятой и заспанной. Макияж поплыл, причёска растрепалась. Очень мило, по-домашнему.       — Доброе утро, тебе идёт, — Мирослав улыбался. Когда он впервые переспал с Мариной, чувствовал панику, сейчас же всё было спокойно и правильно. Могут возникнуть, конечно, сложности с её матерью, но учитель решил, что пустит в ход все свои харизму и обаяние.       — Доброе утро… — она казалась смущенной.       — Присаживайся, пока горячее.       Саша посмотрела на Мирослава, оценивая. Что-то неуловимо изменилось. Она боялась идти, боялась посмотреть в его лицо. Быть может, это ошибка? Не надо было ничего делать? Но нет, душа не взбунтовалась, выпрыгнуть из окна от стыда не хотелось.       — Специально для меня готовил? — она с любопытством заглянула в тарелку. Выглядело красиво, да и пахло очень даже вкусно. Какое-то время она раздумывала, что приоритетные — еда или купание, но голод взял своё — и она уселась за стол.       Александра чувствовала себя неловко. Да, они переспали. Но как это было? Незабываемо.

***

      Алексей не мог откровенно сказать, что его беспокоило. Но ему не нравилось. Совершенно не нравилось. Более того, он сидел перед подъездом своей бывшей девушки и думал, как до такого докатился. Да, у него были другие девушки, конечно. Он очень легко находил общий язык с противоположным полом — пару раз улыбнулся, состроил грустную мину — и любая дама твоя. Казалось бы, свет клином не сошёлся. Попытался, у него даже получилось. Но после секса всё укатило в тартарары. Лекс думал, что Саша станет более эмоциональной или чувственной. Но нет. Она осталась всё такой же злой и холодной. Без капли сострадания и поддержки. И что он в ней нашёл? Попытался уйти, жить своей жизнью. Но как только он увидел, что она без него совершенно спокойно себя чувствовала и, более того, вовсю соблазняла Мирослава Олеговича, которого вроде как терпеть не могла — он не смог и представить, что ревность выжжет его нутро и погонит под её окна.       Это Александра специально сделала. Поцеловала его, смотря прямо в глаза парня. Чтобы он помучился.       Алексей сидел на лавочке, цедил уже выдохнувшееся пиво и отклонял звонки Олеси, которая решила, что сегодня лучшее время для того, чтобы вынести ему мозг. На самом деле, она была просто возмущена тем, что он сбежал, не удосужившись даже предупредить об этом. Ему очень хотелось ей позвонить или написать. Он даже видел, что Саша убрала его из чёрного списка в соцсетях. Однако как только руки тянулись к кнопке вызова — внутри холодел камень, не давая даже нормально вздохнуть. Он боялся. Вдруг она сбросит, и он тогда звонил зря — более того, показал себя как полного неудачника. А вдруг начнёт оскорблять и высмеивать? Ничего, Алекс уже привык, как-нибудь переживёт.       В голове крутилась просто безумная идея. Попробовать всё заново. Забыть об этой паре месяцев нервотрёпки и попробовать отношения без придирок. Как нормальные люди. И Алексей уже продумывал, как бы сказал об этом Саше. Как она бы сначала не поверила, но потом бы обязательно улыбнулась и согласилась. Всё-таки они были раньше близкими друзьями — он был уверен, что реакцию смог бы предугадать.       На улице уже вовсю занимался рассвет. Уставшие выпускники возвращались домой. Хотелось спать, домой и в туалет, но Алексей ждал непонятно чего. Быть может, просто решил поиграть ради эксперимента использовать скамейку вместо кровати и посмотреть, как сильно после этого заболело бы тело. Алексей прятал руки в пиджак, сжимал телефон и думал. Наверное, пора звонить. Но нет.       На улицу неторопливо выходили собачники. Большие, маленькие, породистые и «подзаборные». Последних Алексей в шутки называл «кабысдох» до тех пор, пока ему не прилетел от отца ощутимый подзатыльник. Старушки выгуливали пуделей. И почему они их так любили? Парень недоумевал.       К сожалению или к счастью, но физиологические процессы взяли верх над духовным — и Алексей спешно пошёл домой, гордясь тем, что смог сдержаться и не позвонить Саше. Всё-таки он не слабак. Наверное. Единственное, он планировал позвонить попозже вечером. Как раз было время поспать, покушать и всё обдумать.       Если бы он посидел ещё минут двадцать, то обязательно бы обратил внимание на такси, которое довезло Сашу до дома. Она не стала оставаться у Мирослава и после завтрака с душем заторопилась домой. Ей понравилась ночь, ей понравилось утро, но пока что девушка не могла принять их новую дистанцию общения. Она банально боялась облажаться.       Водитель молчал всю дорогу. Саша слушала музыку и смотрела в окно, вспоминая особо сочные моменты, стараясь описать их литературным языком и в будущем, возможно, использовать их в своих рассказах. Применить непосредственно к работе о Мире она это не могла, но в других, более романтичных и светлых работах — почему бы и нет?       Мать встретила её сонно и хмуро, но ничего не спрашивала. Саша улыбалась, попила чая и скрылась в своей комнате. Спать не хотелось. Читать не хотелось. Играть не хотелось. Поэтому она лежала на кровати, гладила Пирата, улыбалась в потолок и думала, какой же Мирослав потрясающий. Но об этом она бы ему никогда не сказала хотя бы из гордости. Хватило всего одного взгляда на этого довольного мерзавца, чтобы понять — он прекрасно знал, как обращаться с женским телом. Тогда неудивительно, что Шито-Крыто так вокруг него крутилась.       Между ног всё болело и тянуло, но эта боль была приятной. Она напоминала о сексе.