Нечаянно

      — Знаешь, — Катерина мягко обняла за плечи Сашу и поцеловала её в лоб, — мне кажется, что наш милый Пират придёт сам, целый и невредимый.       Девушка фыркнула, злобно смотря на свою сестру. Она не знала, кого винить больше в этой ситуации. Беременную Катю, у которой есть оправдания в виде её положения, или Мирослава Олеговича, который не пустил её так, как и планировала она с самого утра. Но также закралась навязчивая, но упорно отгоняемая мысль, что, может быть, и её вина в этом всём есть.       Небольшая, правда. Но ведь, опять же, в этом замешан этот глупый учитель, которого она недолюбливает, и это ещё мягко сказано.       — Не фыркай, маленькая бука, — Катя сощурила глаза до узких щёлок, потрепала её по волосам и щёлкнула по курносому носу. — Пират уже так делал, он же слегка толстоват для своих размеров, поэтому с подоконника и скатывается.       Она улыбнулась, в глазах плескалась насмешка.       — Сама его откормила до размеров шарика на коротких ножках, а потом горюешь, что он падает. Не пропадёт. Он же Пират!       Саша медленно отвернулась от неё, не желая предаваться оптимистичному настрою. Ведь она знает, что потом будет. Чем лучше думаешь, тем хуже получается, и наоборот. Лучше девушка сначала его в мыслях похоронит и походит безутешно, а потом он прибежит, весело сверкая своими хитрыми глазёнками.       — Отстань, а? — она отстранилась, вставая и поправляя большеватые и всё время сползающие пижамные штаны. Куплены несколько лет назад, причём тогда они были ей как раз. Наверное, Алексей прав, если бы она ела хорошо, то выросла бы на добрых двадцать сантиметров, сравнявшись ростом с сестрицей, и обзавелась бы округлыми и крайне притягательными формами. Скажем, размера третьего. — Я пойду спать, а тебе пора на работу.       Закатив истерику вечером, наорав на мать, Катю и вытрепав им обеим все нервы, она с чистой совестью утром заявила, что не пойдёт в школу, пока не найдётся её любимейший котик. И спорить, к радости, никто не стал, словно бы боясь второй волны криков и слёз. В их доме последнее было не в почёте. Эффект младенцев, находящихся рядом. Закричит и заплачет один — подключатся и остальные.       — Хорошо, отстану, — кажется, Катерина слегка уязвлена. Ну, конечно, она такая хорошая. Всё у неё круто и легко. И переедет скоро, и забудет о них. — Сладких снов.       В голосе больше не было мягкости, лишь слегка обиженный тон. Сама же Саша криво усмехнулась и, усевшись на незаправленной кровати, терпеливо ожидала, пока та уйдёт и оставит её во вдохновленном одиночестве. Тусклое освещение и зашторенные окна подсказывали для её небольшой комнаты сравнение — гробница фараона. Именно такой великой личности, ведь их считали богами. А Милонова думала про себя также, правда, не в жизни, а всего лишь в своём собственном выдуманном мире.       Хлопок закрывшейся двери и щелчок замка возвестил Александру о том, что Катерина, наконец, покинула помещение, освободив его для невидимого существа, всё это время робко стоящего у порога и не смевшего постучать в хлипенькую деревянную дверь. Вдохновение, особь крайне неуверенная и покладистая, в противовес своему автору, мягко нашептывало нужные фразы и подсказывало возможные выходы из тупиковых ситуаций. В этой главе Мирославу Олеговичу пришлось особенно несладко. Закончив текст и со злорадством добавив пару предупреждений, юное дарование село за проверку. Ошибок нашла немного, больше по части пунктуации и стилистики. Но невнимательный глаз, знала фикрайтерша на сто процентов, пропустил минимум половину всего, что неплохо бы откорректировать.       Почему Саша не работала в паре с бетой? Всё просто. Как она начала публиковать свои сочинения одна, с первым годом абсолютной непризнанности среди большинства остальных читателей и авторов, так и пошла одна, набирая известность и уважение. Те, кто был рядом с ней с самого начала, теперь с гордостью комментировали новые главы, делали замечания и просто присутствовали в её творческой жизни.       Когда Милонова закончила, на электронных часах, светящихся зеленоватым цветом цифр, чётко выделялось около двенадцати часов. Четыре часа для того, чтобы записать мысли, которым за ночь стало тесно на полках разума, — довольно-таки много. Хотя и не особо. Бывало (когда даже вдохновение не справлялось), Александра полдня сидела за одним-единственным предложением, которое вслух звучало некрасиво и выбивалось из общего повествования. Но оно было ключевым, и убирать его нельзя ни в коем случае.       Например, она пыталась как-то в небольшой зарисовке обозначить момент, когда главный герой попал в трясину эмоций и совершил то, что не мог бы сделать в нормальном состоянии. Часть с этим переходом от одного состояния до другого заняла больше времени, чем все остальные восемь страниц и проверка с ответами и исправлениями. Но потом, бросив всё, расстроившись и распсиховавшись, она отошла от компьютера и оставила всё, как есть. И получилось, на удивление, лучше, нежели бы эту часть правили и перефразировали.       Правда, сейчас этот текст был где-то в архиве, недоступный для читательского взора, потому что потом он автору не понравился самим сюжетом и героями. Слишком шаблонно и по-детски.       Но мы отошли от настоящего, нужно вернуться.       Квартира давила своими замкнутыми помещениями, не давая полностью насладиться удивительно солнечной погодой. Саша попыталась смотреть телевизор. Глупые программы и отсутствие нормальных фильмов нагоняли тоску, словно бы сживая девушку из своей грязно-серой крепости. Фоновая картинка Пирата вызывала печальную улыбку и щипала глаза.       Ближе к трём часам, не выдержав, Александра написала сообщение своей сестре во вконтакте и, схватив цветастый блокнотик со специальным кармашком для ручки, вышла из квартиры. К слову, это был её любимый блокнот из тех многих, которые валялись в её комнате бесполезными бумажками со схематичными рисунками. Конечно, она оделась. Перекусила наскоро. Взяла компактную сумку. Уложила всё по местам.       — Брр... ну и холодрыга, — выйдя из подъезда, Саша не была готова к тому, что повеяло холодом. — И лужи не высохли. Отличная осень.       Никакого бабьего лета, никакой красоты, никакой радости. Лишь сероватая блеклая безысходность. Наверное, сейчас много самоубийц.

***

      — Подожди ты, подожди, — Мирослав почесал макушку, широко зевнул и заспанными глазами посмотрел на маленькое четвероногое чудовище, которое разбудило его в шесть утра своим неистовым ором. — Мало того, что ты мне выспаться не даёшь, так ещё требуешь что-то.       Пришлось вставать, выключать ненужный будильник на десять, и как-то начинать понимать реальность. Снилось что-то более спокойное, наверное. Просто наш герой не помнил свой сон. Лишь тяжесть, без какого-либо тошнотворного ощущения или ужаса с мурашками.       Он открыл холодильник на кухне и вытащил оттуда пакетик с кормом. Потом выдавил странную желеобразную массу в тарелку и поставил на небольшой обогреватель, который добросовестно заменял все трубы для обогрева в квартире.       — Вот сейчас станет тепло, тогда и поешь, — он пожурил коротколапого котёнка, думая уже, что себе сообразить на обед. — Тебе худеть нужно, а то круглый, словно колобок.       Решив не заморачиваться по поводу еды, юноша поставил чайник и насыпал себе чайную ложку сахара в стакан из прозрачного затемненного стекла. Мягкий хлеб из микроволновки, тонкие листы не очень дорогой, но вкусной колбасы, и тертый твёрдый сыр стружками дополнили композицию. Котик всё также кричал, шкрябал коготками по обогревателю, но не мог добраться до слишком высокой тарелки. Только убедившись в том, что еда не холодная, Мирослав осторожно поставил корм под стол.       — Приятного аппетита, — несмотря на недосып учитель русского языка чувствовал себя более-менее свежо. Небо облачное, но без плотной и давящей пелены. Когда солнце встанет, природа преобразуется, окрасится в тёплые оттенки. Даже капли с листьев и лужи со взбаламученной водой станут выглядеть менее тоскливо. — И мне приятного аппетита.       Пустой холодильник, отсутствие денег на всех симках и полная оторванность от действительности вынудила Мирослава сходить в ближайший магазин. Также по пути он заглянул в ветеринарку, спрашивая насчёт повреждений лап. Не нравилось юноше то, с каким трудом шагал новоиспеченный сожитель. Котёнок не наступал на больную лапу и кричал, если её задеть. Но при этом не видно, что он её сломал. Просто больно. Может, сустав соскочил или ещё чего...       В общем, коротколапого пришлось отнести к врачу. Тот осмотрел его внимательно. Не только лапу, конечно. Но потом выпроводил хозяина и сказал, что сейчас к нему должны принести щенков, которым нужно сделать операцию. Отрезать хвостики и ушки, пока они маленькие. Пришлось ждать. Маленькие собаки скулили, а Мирослав сжимал виски, чтобы не упасть в обморок. Перед глазами услужливо проносились картинки, как этот ветеринар стоял с маленьким топориком и резко кромсал щенкам хвосты, начиная с кончиков. Котёнок сидел в переноске, которую поставили за прилавок. Учитель русского языка не видел приятеля, но надеялся, что ему в ней вполне комфортно.       Ждать пришлось долго, более двух часов. Там какие-то проблемы возникли, и ветеринар долго переговаривался с полненькой женщиной почтенного возраста. Она покусывала ярко-малиновые губы и хмурила густые широкие брови. Потом отошла и через некоторое время вернулась с телефоном. Там и ещё полчаса прошло. Коротколапый котёнок, заскучав в замкнутом и скучном пространстве, начал робко, но вполне себе громко мяукать.       Освободился Мирослав только к четырем часам. Прижимая к себе чем-то пахнущего и недовольного маленького друга, он шёл домой, закрывая его полами строгого тёмно-серого плаща. Как юноша не догадался взять зонтик, если знал, какая нестабильная и злобная погода царила в последние две недели? Высшая степень неосмотрительности.       А животинка-то учителю русского языка понравилась. Слегка нагловата, не лишена милости и любопытности. Правда, из-за последнего уже появились проблемы. Начать с той же самой Александры. Вот если бы котёнок не упал, то та бы не стала винить его. И денег бы он не потерял. Хотя последнее — ничего не стоящая мелочь.       Потрепав маленького друга по макушке юноша улыбнулся, смотря в забавные глазенки с крапинками-хитринками:       — Ещё раз меня разбудишь посреди ночи, когда мне вставать не нужно, — он сделал паузу. Выражение мордочки коротколапого было такое, словно бы он понимал слова и внимательно слушал. Навостренные ушки дёрнулись. — ...то я отправлю тебя на балкон. Или посылкой к хозяйке. И потом пусть она, как хочет, с тобой и разбирается.       Достав магнитный ключ и удерживая недовольного котика одной рукой, он пытался сделать так, чтобы замок открылся, и можно было бы, наконец, зайти в подъезд. Но удача не приходила. Даже выходящие и заходящие обычно в такое время жители будто бы на зло решили побыть дома или задержаться.       Мирослав находился в замешательстве. Стоя под небольшой выступающей плитой, он не мог сделать шаг ни влево, ни вправо, потому что буквально минуту назад начал лить сильный дождь. И ведь юноша не заметил, как солнце окуталось тучами, словно шубой, и забыло о Земле, обидевшись на что-то. Котик начинал дрожать, замерзнув. И этот чёртов ключ всё не хотел открывать замок.       А ведь хозяйка квартиры, которую он снимал, прямо сказала, что от подъезда лучше сделать новый, потому что стал работать через раз или даже через два. Но обычно всё обходилось, и Мирослав Олегович на это внимания особого не обращал, отодвигая поход за тридевять земель к мастеру.       Спустя пару неудачных попыток юноша раздражённо пнул дверь, испугав котёнка. Тот рванулся, но мужские руки его удержали рядом с собой, не давая ступить лапками на грязную, мокрую и холодную землю.       Никого рядом не было. Капли дождя падали наклонной стеной, не давая рассмотреть что-нибудь за пределами двух или трёх метров. Солнце обманчиво. Природа тоже такая.       — Почему, если я нахожу себе приключений, то все сразу? — недовольно проворчал себе под нос он, прислонившись к холодному металлу подъездной двери. Затрещал телефон и наш герой с трудом пробрался к заднему карману, чтобы его достать: — Кто бы это мог быть? Только не говорите, что нужно срочно выйти на работу. Иначе я этого не вынесу.       Номер новый, но вполне знакомый. Большими буквами обозначено «Маришка». Позвонила шебутная учительница информатики, которой что-то требовалось. Мирослав пока задержался и не стал брать трубку, раздумывая: сможет ли она помочь или нет. Но мелодия слишком раздражающая, визгливая.       — Да, — нажав на зелёную кнопку, ответил юноша, — здравствуй, Марин.       Казалось, Мирослав даже не рядом с этой девушкой, видел, как она обрадовалась и широко улыбнулась. Как ребёнок. А вот самих чад она не любила, никоим разом. За ними следить нужно, ответственность брать. А учительница информатики этого не любила.       — Привет, Славушка! — информатичка воскликнула слишком громко, и наш герой скривился в лице. И не только из-за звука. Так его ещё никогда не называли. Ну... пока он не устроился работать в эту школу. — Ты собран? Одет, побрит, накрашен? А то я уже выехала, и скоро уже буду около твоего дома.       Твоего дома. Если бы Маринка знала, какой у учителя русского и литературы был дом, то явно бы так не забавлялась. Поддёвку, помимо местоимений, он решил проигнорировать:       — Ну... — юноша сделал паузу. — Я сейчас у себя, почти. И было бы очень неплохо, если бы ты подъехала чуточку быстрее.       — Хорошо! Прибавим скорость. Но если я попаду в дерево, то платить за ремонт будешь сам, — Мирослав улыбнулся, кивая. Рука, держащая пухленького котика уже начала уставать, и сама ноша скучать, недовольно мяукая и начиная вырываться.       — Да-да, я понял. Жду, — наш герой уже готовился к тому, чтобы выключить вызов и перехватить нового друга. — Только побыстрее.       Юноша тяжело выдохнул. Даже сейчас Маришка его уже успела вымотать. Что же будет потом?

***

      — К чему весь этот пафос? — спросила у себя Александра, с недоуменной насмешливостью, читая свои собственные неровные и малоразборчивые для других строки. На стихи её потянуло внезапно. — Аж тошнит от этого!       Она фыркнула, переворачивая исписанную страницу на следующую, пустую. Девушке показалось, что вся её писанина здесь, сейчас, слишком открыта, слишком откровенна. А потому и в некоторой степени интимна. Нет, она никогда не покажет эти строки кому-либо постороннему. Да и вообще кому-нибудь, кроме самого автора, которого это стихотворение касается. Лучше этот лист вообще вырвать, смять и забыть, как низкую мимолетную мысль, не достойную того, чтобы быть озвученной прилюдно или вытащенной из головы.       — Ладно, — Саша уселась удобнее на мокрой скамейке, покрепче перехватила широкий чёрный зонт и уложила блокнот обратно в сумку, чтобы больше подобного не повторять. Точнее, не обнажать свои реальные чувства и мысли, без масок и мести над своими персонажами. — Думаю, что пробегающие людишки меня не поймут.       Она туже затянула короткий шарф и поправила тёмно-серую шапку.       Там её ещё новые отзывы ждут. И сообщения об ошибках тоже. Особенно последние. Просто Милонова очень любила русский язык, а в особенности: его преподавателя. И выражена эта кровавая любовь сполна в последней написанной главе. Наша героиня прикинула, что будет, если Мирослав Олегович это прочитает... Придёт в ярость или испугается? А может, сам от этого возбудится? Он слишком не похож на нормального мужчину. Весь такой аристократичный, аж передёргивает.       Девушка засмеялась, представляя его глаза. Тёмные, почти чёрные. И рука с узловатыми пальцами, которая сжимала маленькую красную с чёрным мышку без проводов.       — Да, определенно, это надо запомнить, — школьница предвкушающе прищурила глаза. — Использовать это в отместку за моего Пирата.       Но потом она замолчала, глаза снова кто-то тронул кислотой. Или солью. Хотелось, чтобы котенок вернулся быстрее, целым и здоровым. А если кто найдет, то обязательно его вознаградить. Если этот кто-то, конечно, не украл Сашину радость. Иначе ему станет плохо. Очень плохо.       — Надо его искать! — глаза заблестели. Наконец, в голову пришло что-то дельное. Наша героиня связалась с сестрой, быстро и неосознанно, даже не заметив, как пальцы набрали нужный номер на сенсорном экране: — Кать, у меня есть для тебя очень важное дело. Оно не требует небрежности, ему необходима быстрота и ресурсы.

***

      Мирослав встал около аккуратной красной двери, держа в руках тяжелый пакет с продуктами. Кота забрала коллега, открывая дверь. Доехали они хорошо, но учитель с живой ношей промок до нитки, пока бродил по улицам, пытаясь найти заблудившуюся девушку. Слишком уж она несамостоятельна. Но Маришка на это не обратила ни малейшего внимания, просто сказала приказным тоном, что юноша сейчас пойдёт к ней не только для помощи, но и для хорошо проведённого вечера с вкусной едой.       — Заходи, промокший зайка, — она сняла свои сапоги на шпильках и пытливо снизу-вверх посмотрела на приглашенного гостя.       Учителю казалось, что её нелепые попытки его как-то задеть, растормошить или заставить быть более общительным, были не просто так. Чего она добивалась?