Нечаянно

      Подняли Александру до безобразия не вовремя. Слишком рано, чтобы она смогла вообще сообразить, где находилась, с какой стороны стена, а с какой холодный и очень твёрдый пол. Грохот падения раздался знатный, она ещё и в одеяле запуталась. За дверью терпеливо ожидали и не стучали, вероятно, обладая хоть каким-то слухом. И Саша знала, кто там — за этой чёртовой дверью.       Мирослав попытался спрятать улыбку за суровым выражением лица, но уголки губ то и дело норовили растянуться в разные стороны.       — У тебя полчаса, чтобы подготовиться к зарядке, — сам он уже выглядел свежим и крайне бодрым. Чуть помедлив, он протянул девятикласснице её забытую тетрадь. Она не подумала про неё, когда в панике покидала комнату. — Я потом за тобой зайду.       Саша что-то пробурчала себе под нос, но предложенное взяла. Дверь закрыли сами, а хозяйка этого маленького помещения встряхнула головой. Зарядка? Какая зарядка?!       Но время сказано — посмотрев на часы, Александра увидела, что они высвечивали тридцать две минуты восьмого. Двадцать восемь минут — на самом деле ничтожно мало, чтобы предстать в хорошем виде. Побрызгав лицо ледяной водой, почистив зубы и одевшись, она не заметила, как время прошло. Обычно пунктуальный Мирослав Олегович постучал только через пять минут, на что Саша сделала вывод: возможно, мало кто собрался за такой короткий срок.       Множество недовольных лиц, стоящих нестройными рядами, чересчур бодрые сопровождающие и равнодушный персонал. Кого-то вызвали делать упражнения — он кивнул и вышел к школьникам. В течение пятнадцати минут почти все стояли без движения, наблюдая, как занимается один единственный, на которого строгим взглядом смотрела Клавдия Константиновна. К сожалению, пять классов не есть хорошо и послушно. Тем более если это подростки, считающие себя уже достаточно взрослыми, чтобы заниматься такими вещами.       После завтрака их снова собрали. Марина Александровна, держащая в руках коробку средних размеров, невозмутимо осматривала любопытных подростков, пытавшихся понять, зачем в ней столько мелких бумажек.       Встав перед школьниками, она сначала посмотрела в небо, словно читая там первые слова речи, но затем заговорила, цепким взглядом впиваясь почти в каждого в первом ряду. Александру, которая стояла чуть в стороне, она буравила глазами дольше. Старшеклассницу пронзила её ненависть, и она подняла голову на молодую учительницу, скривив рот в усмешке.       — Так, успокоились все и слушаем меня внимательно, — Марина Александровна живенько улыбнулась и подняла коробку на уровень груди, обняв её руками, словно ребенка. — Во время нашей поездки я решила, что нам нужна небольшая, но довольна-таки интересная игра, которая будет продолжаться не час-два, а все десять дней. В этой коробке есть фамилии, имена и «адреса» всех отдыхающих школьников и их сопровождающих. Каждый возьмет себе по листочку. Жёлтый берут девочки, зеленый — мальчики. И тот, чьё имя ему выпадает, будет его «жертвой» заботы…       Саша склонила голову набок, пытаясь понять, что это вообще такое. Если судить по тому, что глаза у Шито-Крыто были красные и опухшие, то… вероятнее всего, она сама занималась организацией игры. Смысл её понятен: тайный друг, который общался с помощью записок. Своя собственная почта, закинул записки в ящик, а их разнесли по нужным адресам. Можно пожелать доброго утра, подарить что-нибудь — в общем, развлекать своего тайного друга. Имя каждого выпадает случайно, и никто не должен говорить, кто о ком заботится.       Каждый вышел и взял листочек. Милонова стояла в очереди последней в прямом смысле слова — забрала свёрнутую тонкую желтую трубочку и, отойдя, с небольшим волнением развернула её. «Хвостов Константин, 10 класс, №5».       Это приятель Алексея, который носил серьгу-гвоздик в ухе. Именно по ней Саша его потом и нашла бы, хотя это и не надо, ибо можно отправить письмо и не смотря. Проснулось любопытство. За учителями тоже кто-то будет ухаживать? Хм, кто, например, за Шито-Крыто или за Мирославом Олеговичем? Вдруг первая решила специально всё подстроить? Она могла, да.       Почему-то девушке подобный исход очень не понравился.       Клавдия Константиновна сказала, что через двадцать минут они все отправятся на прогулку к реке. Поэтому учащихся она попросила одеться теплее и взять с собой телефоны. Все разбрелись по своим домикам — подготавливаться и просыпаться уже окончательно. Никто, как ни странно, ничего никому не говорил. Видимо, прониклись задумкой.       А погода действительно располагала к прогулке. Солнце светило большим ярким блином, а редкие облака с замудрёными завитушками, редкими барашками проплывали по синему небу. Ветер едва-едва трогал оставшиеся листья, заставляя их тихо шелестеть. Сказочно. Подумав, что надо взять свою тетрадь и ручку, она прибавила шагу и почти добежала до своей комнаты. Благо, входная дверь была открыта (к слову, когда ей ключ уже отдадут? — стоит поговорить с соседом по этому поводу).       С утра фикрайтер свою тетрадь не открывала, а потому, увидев помарки красной ручкой на последней зарисовке, раскрыла широко рот, пытаясь понять…       — Какого чёрта?! — она пробежалась глазами по красным словам и зачеркиваниям. Мирослав Олегович исправил ошибки, показал на тавтологию, объяснил стилистические помарки, подал альтернативы подчеркнутым словам… и поставил оценку. Гордая тройка с минусом в нижнем правом углу тетради, сразу после последнего предложения.       Александра находилась в смешанных чувствах: с одной стороны — с какой это стати? С другой — почему три? А с третьей — комментарии дельные и правильные. Но она была в ярости. Никто никогда не должен был черкать своими гадкими ручками в её тетради. Вообще ни разу.       — Мирослав Олегович!       Крикнула она громко, наверняка мужчина услышал, если он сейчас отдыхал в домике. Однако комната его оказалась пуста и открыта. Девушка этим пользоваться не захотела, лишь злобно пнула его тумбочку по закрытой дверце. Остался след от ботинка, который она не собиралась стирать.

***

      Мирослав наслаждался свежим воздухом и природой. Однако ему было бы намного спокойнее, если бы рядом не бесились мальчишки-одиннадцатиклассники, бросая в воду кругляши-камни и брызгая холодными каплями в случайно проходящих мимо девушек.       Речка, на берегу которой они находились, была не очень широкой, но довольно-таки глубокой. Камыши, плотной стеной стоящие по всему периметру границы воды и песочной суши, не давали посмотреть, что по ту сторону. Однако у этой преграды были и свои прорехи — например, широкая площадка, где летом отдыхающие купались, рядом высокий добротный деревянный мостик, с которого особо смелые могли прыгать.       Правда, увидеть на нём Милонову, которая сидела спиной к берегу и писала, согнувшись над тетрадью, преподаватель русского языка никак не готовился. Сначала он застыл в ступоре, слишком неожиданно. Это далеко от остальных. Как она вообще додумалась залезть на этот чёртов мостик? Кеды Саши с выглядывающими из них языками полосатых носков стояли почти посередине пустынной площадки.       — Александра! — девушка вздрогнула. Знакомый голос. Словно бы он преследовал и следил за ней. Только вот зачем? Она только-только настроилась для того, чтобы написать новую главу ориджинала про него, как этот гадкий учитель всё испортил. Медленно повернув голову, она вгляделась в его уменьшенную расстоянием фигуру. На лице читались строгость и что-то ещё. Тревога? — Слезь оттуда!       Ещё бы, переживал, бедняга. Ведь если что-то случится — именно ему отвечать. И Шито-Крыто тоже, конечно же. Но уходить нужно, ибо он не отстал бы. А потом снова вернуться, дабы закончить только-только начатый текст. Тяжело вздохнув, она поднялась, безбоязненно распрямив ноги и смотря вниз на чуть беспокойную поверхность воды. Что будет, если упасть?       Мирослав подошел поближе, хотелось выставить руки в защитном или предостерегающем жесте. Что-то знакомое в её опущенном взгляде читалось…       — Быстрее, — как можно тверже подогнал девятиклассницу мужчина, думая, что сделал бы потом. Выговор и оставить вечером в комнате. Самый разумный вариант. Однако Клавдия Константиновна была бы очень недовольна — урезали бы зарплату, необходимую для ежемесячного взноса за квартиру. Пять лет по десять тысяч — чуть меньше половины — и из-за одной задержки всё потерять. Жёстко, но таковы условия.       — Да что Вы так меня раздражаете, — тихо воскликнула себе Саша, отрывая взгляд от реки и резко делая шаг в сторону. Не смотря себе под ноги, а только чуть выше учителя, она не заметила, как мост кончился. Нога соскользнула, и Александра упала в ледяную воду, аккурат на конечность-предательницу. Было очень больно и совершенно неожиданно, девушка вскрикнула.       Мирослав забыл даже, что хромал. Он помог ей подняться, стараясь не показывать испуга. Почему-то казалось, что если бы он ушёл и не трогал её — ничего бы не случилось, она смотрела под ноги и не упала, промокнув до самой тонкой ниточки. Саша бы хотела сама себе помочь, но её никто не спрашивал, да и с ногой что-то было не так. Потянула. Наступать больно.

***

      — Если Вы думаете, что если будете её таскать в поисках медицинского персонала с собой, ей будет лучше, то я считаю, что ей от этого легче не станет, — Клавдия Константиновна цепко посмотрела на преподавателя русского языка и мазнула равнодушным взглядом по пострадавшей. — Во-первых, она замёрзнет и простудится. А во-вторых, вы справитесь быстрее без обузы.       Мирослав кивнул, соглашаясь. Отчасти она права — нужно было её отправить в комнату. Говорить правду насчёт происходящего он не стал. Александра просто поскользнулась на пожухлой траве и упала в воду. Никаких мостиков, разборок и проблем. И девятиклассница его поддерживала, молчаливо буравя нечитаемым взглядом.       — Пойдём, — подав руку девушке, он аккуратно вёл её по дорожкам, забавляясь тем, как она с некоторой театральностью прыгала на одной ноге. Две хромоножки. Только скрылись они из поля зрения исторички, как Саша сбросила руку учителя и отправилась сама.       — Мне помощь не нужна, — она была напряжена, словно ёж, которого коснулись пальцы. Выпустила иглы наружу, готовая уколоть в любой момент. — Я и сама справлюсь.       Мирослав хотел её разубедить, но затем махнул рукой, соглашаясь. Пусть делает, что хочет.       — Ты похожа на моего брата, — он невесело улыбнулся, поравнявшись с горе-писателем. — Такая же вредная, самовольная и самостоятельная. Всегда всё делаешь назло.       Александра хмыкнула, пожав плечами:       — Мне плевать, на кого я похожа. Я есть сама по себе, мне не нужны характеристики — всё это вас не касается, — она вздёрнула нос и поджала губы.       — Как знаешь, — мужчина не стал продолжать, пустившись в воспоминания. Хотелось смеяться и биться головой о стену одновременно. Все внутренности сжирали черви вины, проделывая гниющие язвенные дыры. — Но его тоже Александром звали. Интересное совпадение. Я бы даже подумал, что он в тебя переселился, будь ты помладше.       Несмотря на то, что школьница делала вид, что не слышит, ей было очень интересно узнать про брата. Младшего, как она поняла. Потому что только о младших говорят со стороны родителя. Открыл Мирослав дверь молча, но Саша очень хотела задать вопрос. Всего один.       Усевшись на кровать и посмотрев на учителя, который стоял в проёме, она всё-таки решилась:       — Почему бы переселился? — она недоумевала. Хотя подозрения и были. И довольно-таки обоснованные.       — Потому что он умер, — Мирослав развел руками в стороны. Почему он ей это говорит? Всего лишь порыв, минутное желание, подходящий момент. Можно сказать как угодно… смысл не менялся. Но ходить в одиночку и ни с кем ничем не делиться было очень сложно. Почти никто из его окружения не знал, что с его семьей, с его прошлым. Да и в настоящем тоже не все ориентировались. — Двенадцать лет назад.       — Извини, — Саша поёжилась и откинулась назад, упираясь спиной в стенку: так удобней. Она тоже не понимала, почему он так легко делился информацией. Ведь знал же, что она могла воспользоваться этим в своих рассказах. Наверное, ставил на то, что про вещи, связанные с этим, она писать не будет. — А почему?       — Потому что я его убил, — преподаватель русского языка опустил взгляд в пол и сжал губы в тонкую полосу. — Ладно, я пойду… Надо найти ещё медсестру.       Мужчина ушёл, оставив Александру переваривать сказанное. Мирослав Олегович убил человека? Убил брата? Нет, не мог. Он слишком мягок для этого… Сотни мыслей и ни одной действительно адекватной.       Но спустя минут пять пришлось отойти от темы для раздумий, потому что фикрайтерша начала икать и вспомнила про тетрадь. Её из воды никто не доставал. Да и вряд ли что-либо можно было оттуда вытащить — наверняка паста смылась вместе с клетками.       Одевшись в тёплую толстовку, вторые джинсы и тёплые носки, она улеглась и стала ждать.       — Если он сказал, что убил брата… то, может быть, так и есть? Почему же он живёт так? — так, это как изгнанник, этакий отшельник. Девушка прикрыла глаза и представила образ этого брата. Но получалось что-то аналогичное Мирославу. Прочно же он застрял в голове. Это, конечно, не есть плохо, но и хорошего тоже ничего не предвещало. Потому что не было больше ненависти. Лишь возмущение и заинтересованность. Также опаска, словно он мог нанести какой-то урон.       Мужчина неловко постучался в белую пластиковую дверь небольшого кабинета, в котором должна была сидеть девушка в белом халате. Он её видел на входе, детей с ней познакомили, только вот имя её не помнил. Даже приблизительно.       — Можно войти? — он заглянул и сразу закрыл дверь. Да, работники явно не готовы к тому, чтобы их посещали. Девушка в халате, если судить по звукам и раздражённому шёпоту, надевала свои вещи и кричала на… коллегу. Затем шорохи прекратились и раздался звонкий голосок:       — Входите! — преподаватель медлить не стал. Теперь картина полностью изменилась. Вместо обнажённой парочки, которые самозабвенно целовались у окна, за столиком, в больших очках, сидела немного растрёпанная девица. За другим столом — красный-красный парень помладше. Его специальность мужчина не определил, да и вряд ли она ему была нужна.       — Здравствуйте. Извините, что прерываю, — уголки губ дернулись вверх, а девушка в халате вздрогнула и опустила взгляд. — Школьница упала в воду и потянула ногу. Ей надо дать что-то, чтобы она не заболела, и помочь с физической травмой.       Ему кивнули и, юрко собрав нужное в небольшой пакетик, вышли за дверь. Мирослав даже подивился её собранности.       — Где? — она оглянулась по сторонам в поисках учителя.       — Пойдёмте, я покажу, — Мирослав открыл ей дверь на улицу, пропустил её, но затем обогнал, хотя это оказалось и непростым занятием. — Чуть помедленней, я за вами не успеваю.       Медсестру, а определила Саша её для себя именно так, звали Алина, и она ей понравилась. Тёплые руки, щупающие в поисках каких-либо нарушений, добрый взгляд, румяные щёки… Об этом можно было бы написать. Жаль, некуда.       Ничего серьёзного не нашли, но девятиклассницу оставили в комнате до вечера, не разрешая посетить мероприятие. Ужин принёс всё тот же Мирослав, молча поставив на подносе картошку с курицей, что-то вроде пудинга, чай и пару конфет.       — Приятного аппетита, — он собрался уходить, но девушка его окликнула.       — Можно ли будет взять у вас нетбук? — она улыбнулась, дабы не выглядеть слишком недовольно и нервно. Хозяин вещички думал долго, но его согласие того стоило — через три минуты он притащил технику, положил её на кровать рядом с сидящей фикрайтершой.       — Только под вашим присмотром? — она прищурила глаза, сжав губами зубчики вилки.       — Пожалуй, сегодня я вам доверяю, — в тон ей ответил Мирослав и ушёл. — К слову, тебе послание пришло.       Он кивнул на тумбочку рядом с её кроватью. Там действительно лежал конверт. Подождав, пока дверь закроют с обратной стороны, она невозмутимо, однако несколько неуклюже, забрала бежевый конверт и вскрыла его, внимательно и цепко вчитываясь в содержание.       «Привет, Саша!       Знаешь, я очень рад, что мне выпало именно твоё имя. Ты мне очень сильно нравишься, но подойти к тебе я не могу — ты убегаешь куда-то.       Надеюсь, что моя забота тебе понравится.       Твой тайный друг.       p. s. приятного аппетита».       После постскриптума стоял улыбающийся смайлик. Милонова не знала, кто этот тайный друг, даже и предположить не могла — ни по манере письма, ни по почерку, ни по безграмотности. Письмо навело на мысль, что надо написать что-нибудь и этому Константину… Хотя он мог подождать и до завтра. Ничего с ним не случится.       Съев вкусную конфету от тайного друга, чутка подтаявшую и уже помятую, она включила нетбук. На Книге Фанфиков впервые никаких новостей, кроме просмотров. Лишь жалкие пятьдесят к главному и разбросанные десятки к другим. Зато вчера новый читатель, добавивший в избранное. До круглой цифры ещё семнадцати не хватало.       Решив написать новую зарисовку она провела за ней чуть ли не до полуночи — никто в комнату не заходил и не мешал. Хотя, возможно, Мирослава Олеговича просто не было. Вдруг ушёл к Шито-Крыто?       Милонова просмотрела статистику — циферки поползли вверх, но всё-таки не дотянули до заданного минимума, что, несомненно, расстроило. Решив, что глазеть ночью в экран не есть разумно, она улеглась спать и вытащила вилку из розетки - свет потух, оставив темноту для не привыкших глаз.       Щёлкнул ключ — в домик вошёл учитель русского языка с папкой в руках. К завтрашнему дню надо выучить слова для постановки какого-то непонятного спектакля. Он играл роль трупа, а потому должен только знать две фразы. Остальные четыре листа — чтобы сопровождающий не запутался.       Решив не будить юное дарование в соседней комнате, он только добрался до кровати и упал на неё сверху, не находя в себе сил даже для того чтобы раздеться. Мирослав надеялся, что следующие дни не будут такими насыщенными.