Всё, что мне нужно

«Дорогие мама и Альфред», — написала Тея и тут же скомкала лист пергамента. Такое начало никуда не годилось. Мама еще ладно, но Альфред… Какой же он дорогой? Она отодвинула мусор к краю стола и занесла перо над чистым свитком, напряженно соображая. По-хорошему, ответ на мамино письмо она должна была отправить еще вчера. Но ей, во-первых, всю неделю было как-то не до этого, а во-вторых, после того, как мать вышла замуж за Альфреда, у них как-то перестало получаться по-хорошему. Она бы могла и вовсе не отвечать на письмо, но не хватало еще, чтобы мать заподозрила что-то неладное и прислала в замок своего муженька. Такого позора слизеринцы бы ей точно не забыли. Тея выводила на пергаменте ровные строчки и одновременно украдкой следила за происходящим вокруг. В гостиной Слизерина было достаточно людно: многие, например Брианна и Маргарет, были заняты выполнением домашних заданий, кто-то играл в магические шахматы, некоторые просто беседовали между собой. Однако слизеринская староста, к счастью, на горизонте не маячила, это было как раз кстати. Тея поставила точку в конце последнего предложения и поднялась из-за своего стола, двинувшись к группе устроившихся у камина девочек. — Бри, — она тронула за плечо поглощенную изучением каких-то схем девушку. Брианна вздрогнула и подняла голову. — Чего тебе, Делагарди? — Не очень ты дружелюбна, — не удержалась и хмыкнула Тея. — Можно отправить письмо с твоей совой? — А у тебя что, нет? — прищурилась Брианна. Тея сжала зубы, мысленно умоляя высшие силы дать ей терпения. — Если бы у меня была сова, я бы, наверное, не стала просить твою, тебе так не кажется? Брианна с сомнением посмотрела на нее. Тея уже хотела плюнуть на эту затею, как вдруг ее голову посетила замечательная мысль. — Ладно, не надо, — махнула она рукой. — Я лучше у Эвана попрошу. Она попала в яблочко. Лицо Брианны тут же утратило прежнее брезгливое выражение и стало встревоженным и даже каким-то злобным. Тея внутренне уже гладила себя по голове. Влюбленная Фицрой была такой предсказуемой, что даже смех разбирал. Однако Эвана не пришлось даже просить. — Кажется, я слышал свое имя? — Розье появился рядом так быстро и бесшумно, что Тея едва не вздрогнула от неожиданности. При взгляде в красивое, надменное лицо у нее вновь земля ушла из-под ног, и она старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на парня. — Хотела одолжить у тебя сову, — произнесла Тея. Розье улыбнулся. Боже, как он улыбался… Тея, пожалуй, даже могла в глубине души понять Брианну. Хотелось продать душу дьяволу просто за то, чтобы эта улыбка предназначалась исключительно тебе. — Без проблем, — юноша кивнул. — Я провожу тебя. *** В совятню они пошли вместе, следом за Розье увязался еще и Эйвери, впрочем, Тея не испытывала по этому поводу совершенно никакой досады. Влюбляться в Розье не входило в ее планы, стать Брианной номер два ей совсем не улыбалось. — Завтра Мальсибера выписывают, — как бы невзначай бросил Розье. Тея заметила, как оба приятеля окинули ее испытующими взглядами. Однако девушка ничего не ответила на это мимоходом брошенное замечание. Однако парни не отставали. — Не боишься, что он будет мстить? — на этот раз вопрос был адресован уже конкретно ей. Проигнорировать его не представлялось возможным, и Тея, собрав в кулак все спокойствие, которое только смогла наскрести, сказала: — Я ничего не боюсь. Ничего и никого. И уж тем более какого-то Мальсибера, который по моей милости уже один раз попал в больничное крыло. Можете ему так и передать, — чуть поразмыслив, добавила она. — Если сунется ко мне еще хоть раз, снова получит проклятье. И пусть меня исключат, я не держусь за свое место в Хогвартсе. Больше они не проронили ни слова. Молча дошли до совятни, где Розье подманил к себе белоснежную сову и, бросив краткое замечание о том, что ее зовут Стелла и письмо лучше приматывать к правой лапе, а не к левой, потому что левую та недавно вывихнула, поспешил откланяться. Эйвери ушел вместе с ним, и Тея осталась одна. Впрочем, задерживаться здесь она тоже не собиралась. Наскоро примотав письмо к совиной лапе, она выпустила Стеллу в окно и хотела уже покинуть совятню, как вдруг ей почудилось, что из коридора доносятся какие-то странные звуки. Она подошла вплотную к двери и прислушалась. Звуки стали отчетливее. Создавалось ощущение, что скулит маленький щенок. Тея толкнула дверь и вышла в коридор. Сперва она ничего не увидела, но, пройдя немного вперед, заприметила стоявшего спиной человека. Это была девушка. С длинными светлыми волосами, почти такими же, как у нее самой. Плечи девушки вздрагивали, она плакала. Тея напрягла память, силясь вспомнить, почему эти волосы кажутся ей такими знакомыми, и спустя несколько секунд раздумий все же сумела восстановить в голове свой разговор недельной давности с Розье и Эйвери возле кабинета зельеварения. Нарцисса Блэк. Кажется, так звали блондинку. — Я могу чем-то помочь? — тихо спросила Тея. Больше всего ей не хотелось напугать и без того плачущую девушку, но та все равно вздрогнула. — Уходи, — Нарцисса зло глянула на нее и снова отвернулась. Тея вздохнула. Она и не надеялась, что Блэк возьмет и вывалит ей здесь все причины своего горя, но пройти молча мимо, не попытавшись проявить участие, ей почему-то казалось странным и каким-то неправильным. — Я уйду, — сказала Тея, пожимая плечами. — Но тебе ведь плохо… — Мне не плохо, — перебила ее Нарцисса. Тея покачала головой. — Плохо. Ты ведь плачешь, значит, тебе плохо. Что, снова станешь спорить? Нарцисса ничего не ответила. Она вытерла слезы и повернулась к Тее, на сей раз окинув ее куда более пристальным взглядом. — Ты ведь новенькая? — наконец осведомилась та. Тея кивнула. Она ощущала себя неуютно под прицелом этих серых глаз-льдышек, но отвращения почему-то Нарцисса в ней совсем не вызывала. Она не казалась высокомерной или надменной, как, например, та же Дестини, скорее постоянно была какой-то потерянной. И красивой. Тее она напомнила фарфоровую куклу, такой Нарцисса Блэк была изящной и словно слепленной руками талантливого скульптора. «С Розье они бы смотрелись просто идеально», — подумала Тея, глядя на свою собеседницу. Она так глубоко погрузилась в свои собственные размышления, что даже не расслышала вопрос Нарциссы, и той пришлось повторить. — Да, — она с большим трудом оторвалась от рассматривания красивого лица Блэк и попыталась вновь вернуть себе самообладание. Интересно, это черта всех чистокровных слизеринцев — быть такими красивыми? И если да, то почему Дестини Беннетт похожа на серую мышь? — Я новенькая. Первый год здесь, — зачем-то уточнила она. Нарцисса кивнула. Она уже не плакала, лишь на щеках блестели мокрые дорожки. — А где ты училась до этого? Шармбатон? — Дурмстранг. Тее нравился эффект, который это короткое слово производило на обитателей Хогвартса. У них даже выражение глаз менялось. Нарцисса не стала исключением. — Это впечатляет, — она вновь кивнула, на сей раз в ее голосе проскользнуло что-то похожее на уважение. Тея слабо улыбнулась. — Меня зовут Тея. — А фамилия? — Делагарди. Галатея Майя Делагарди. — Нарцисса Блэк, — она улыбнулась. Впервые за все время, что они стояли в пустом и продуваемом всеми ветрами коридоре под самой крышей башни. Улыбка была искренняя, но какая-то вымученная. — А почему ты плакала? — тихо спросила Тея, когда пауза в их разговоре совсем уж затянулась. Нарцисса вздрогнула и оценивающе на нее посмотрела. Блэк словно проверяла, можно ли доверить новенькой такую информацию или лучше не стоит. Тея только сейчас обратила внимание, что в руках блондинка держит пергаментный свиток с гербовой печатью, и решила попытать счастье. — Плохие вести из дома? — Вроде того, — хмыкнула Нарцисса. Тея вздохнула. Для нее самой теперь любые вести из дома были априори плохими. Возможно, потому что дома как такового у нее больше не было. Поэтому она могла понять свою новую знакомую. — Я тебя понимаю. После того, как моя мать вышла замуж во второй раз, я просто ненавижу получать письма из дома, — она уставилась в пол. Нарцисса слегка нахмурилась. — А что случилось с ее первым мужем? Твоим отцом, верно? — Он умер, — так же тихо отозвалась Тея. Она боялась поднимать глаза на Нарциссу, потому что по опыту знала: такие эмоциональные моменты в ее случае сопровождаются чем угодно. Если бы сейчас поблизости из стены вывалился кирпич или подоконник, на который опиралась Нарцисса, дал трещину, она бы не удивилась. — Извини, — Блэк вздохнула и тоже потупилась. — Я как-то совсем об этом не подумала. Тея кивнула. Они еще немного помолчали, а затем Блэк неожиданно произнесла: — Тебе о чем-нибудь говорит словосочетание «аранжированный брак», Делагарди? Тея непонимающе вскинула брови. — Нет. — Это брак, решение о котором принимают родители будущих мужа и жены, — снисходительно пояснила Нарцисса, морщась, как от зубной боли. Тея кивнула, но глядела на нее все с тем же замешательством. — Вчера вечером мои родители окончательно договорились с Абраксасом и Лукрецией Малфой о заключении брачного союза между их детьми. Единственным сыном Малфоев — Люциусом — и младшей дочерью Сигнуса и Друэллы Блэк. Тея продолжала хлопать ресницами в замешательстве. Нарцисса пытливо взглянула на нее. — Все еще не понимаешь? Младшая дочь — это я. В коридоре воцарилась тишина. Тея была сражена таким неожиданным и откровенным признанием, хотя подобный вид брачных союзов практиковался и в Швеции, ее дурмстрангские приятельницы нередко заводили об этом разговор, особенно на старших курсах, но все же столкнуться с этим так, в открытую она просто не ожидала. — А ты не хочешь? — вопрос был до ужаса глупым, но ничего лучше ей в голову не пришло. Нарцисса фыркнула так красноречиво, что Тея мгновенно пожалела, что свои слова нельзя взять и засунуть обратно в рот. — Жажду просто. А плакала я, конечно же, от счастья. — Ну да, глупо получилось, — Тея закашлялась. — А если отказаться? — Нельзя, — Нарцисса, наконец, отошла от подоконника, оставив на нем лежать свиток. — Это многовековая традиция, которая существует в нашей семье с самого появления рода. Так заключали брак мои родители, так выдали замуж Беллу — мою старшую сестру. Еще одна сестра закатила скандал, и ее выжгли с родового древа, — она сглотнула. — Отец вообще сказал, что отныне у него только две дочери. — А что с ней сейчас? — спросила Тея. История о второй сестре Блэк была очень похожа на ее собственную, правда, ее из дома пока никто не выгонял, и мать от нее не отказывалась. Она просто отдалялась от нее, поглощенная мыслями о новом муже и их будущем совместном ребенке, который должен был уже совсем скоро появиться на свет. И ещё неизвестно, какой из вариантов хуже. — Андромеда ушла, — пожала плечами Нарцисса. — Да у нее и выбора не было. Оставаться в доме, где ее во всеуслышанье обьявили предательницей, она бы все равно не смогла. Она вышла замуж за магглорожденного и живет с ним где-то в предместье Лондона. Нам нельзя общаться, но порой она пишет мне. — Жуткая история, — Тея ошеломленно покачала головой. Одновременно с этим её посетила мысль, что Нарцисса, должно быть, очень одинока, если такие личные вещи о своей семье она с легкостью выложила первой встречной. Впрочем, не исключено, что ей просто необходимо было выговориться. — Да, — она кивнула. — Но вполне заурядная. — А ты хоть знакома с ним? — неожиданно даже для самой себя спросила Тея. Нарцисса вскинула брови. — С кем? С Люциусом? Да, мы учились вместе на Слизерине, правда, он старше на несколько лет, поэтому ты его и не застала. Когда я только поступила сюда, он уже был старостой школы. Сейчас, насколько мне известно, работает в Министерстве Магии, и уже успел занять какую-то весьма уважаемую должность. Кстати, — она вернулась к подоконнику и развернула свиток. — У меня ведь есть его фотография. Она протянула Тее фотокарточку с движущимся изображением. Красивый статный юноша в черном развевающемся плаще надменно улыбался, демонстрируя ослепительной белизны зубы. У него были красиво зачёсанные платиновые волосы и холодные серые глаза, почти такие же холодные, как у самой Нарциссы. — Красивый, — Тея находилась под впечатлением и решила поделиться с Нарциссой своим наблюдением. — Я вообще заметила, что среди чистокровных англичан довольно часто встречаются красивые люди. Действительно красивые, — она вновь подумала о Розье, и в груди что-то тревожно екнуло. — Готова поспорить, первым тебе на ум пришел Эван Розье, — Нарцисса была проницательным человеком. Ужасно проницательным. — Этот феномен легко объясним, ведь все британские чистокровные семьи являются родственниками друг другу, — она вздохнула. — Нас, волшебников, осталось не так много, и постоянные браки между представителями одних и тех же семейств приводят сама понимаешь к чему. К кровосмешению. Многие дети среди тех же Блэков, Розье и Малфоев рождаются больными или даже мертвыми. Если уж мы заговорили об Эване, то моя мать — его родная тетя. Да, — она слабо улыбнулась, завидев изумленное выражение лица своей собеседницы. — Моя мать — Друэлла Блэк, урожденная Розье. Теперь ты понимаешь? И вообще, — добавила она, немного подумав, — ты ведь и сама чистокровная. Я удивлена, что ты не в курсе таких обыденных вещей, как браки между представителями знатных семейств. — Просто я никогда не интересовалась этой темой, — честно призналась Тея. — Моя семья… Словом, у родителей хватало забот и без раздумий, за кого бы выдать меня замуж. Нарцисса кивнула. Она не стала ничего спрашивать, похоже, интуитивно поняв, что дальше начинается запретная зона, на которую лучше не заступать. Она взяла с подоконника свой свиток пергамента, предварительно сунув фотографию красавчика-блондина внутрь, и повернулась к Тее. — Время позднее, пора возвращаться в гостиную. Идем? — Ты иди, — Тея замялась. — А мне надо отправить еще одно письмо. Только вот моя сова уже улетела, — она расстроено вздохнула, только что вспомнив об этом. — Так возьми школьную, — Нарцисса пожала плечами. — А что, так можно? — Тея удивленно посмотрела на замершую напротив однокурсницу. Нарцисса вытаращилась на нее, как на сумасшедшую, и кивнула. — Естественно. Ну ладно, — она махнула тонкой бледной рукой и слабо улыбнулась. — Спасибо за интересную беседу. Встретимся в гостиной, Делагарди. Нарцисса ушла. Тея рассеянно проводила ее глазами и, вытащив из сумки чистый пергамент с пером, прямо здесь, на подоконнике, принялась за письмо для Анн-Кристин. Разговор с Нарциссой натолкнул ее на мысль, что за несколько месяцев разлуки с приятельницей в ее жизни могло произойти многое, и даже если, как и уверяла мать, бывшим однокурсникам уже давно на нее наплевать, попробовать связаться все равно стоило. Когда Тея закончила писать, за окном уже окончательно стемнело. Она вернулась в совятню, привязала пергамент к лапе школьной неясыти и выпустила ту в окно. Сова улетела, а Тея еще долго стояла и провожала взглядом крохотную удаляющуюся точку. Сова летела в Дурмстранг. В последнее оставшееся в этом мире место, которое она все еще могла считать своим домом. *** Дорога до гостиной Слизерина заняла у Теи никак не меньше получаса. Сперва она едва не перепутала вход в подземелье, затем долго плутала в одинаковых с виду коридорах, пытаясь отыскать нужную ей стену с открывающимся проемом. Но когда стена все же была найдена, выяснилась еще одна проблема. Сколько бы девушка не повторяла «Чистая кровь», не происходило ровным счетом ничего. Она и шептала, и угрожала, и шипела — перепробовала все, но камень оставался недвижим. Тогда Тея уселась на пол прямо рядом со стеной, закрывающей вход в гостиную, и, подперев кулаком щеку, принялась напряженно соображать. Тея была почти уверена — без Дестини Беннетт здесь не обошлось. Из студентов только староста располагает полномочиями для смены пароля, а самый большой зуб был на новенькую именно у Дестини. Тея прекрасно понимала: Беннетт все никак не может простить ей взорвавшегося кубка за завтраком в первый день. Впрочем, никто ведь не заставлял ее с визгом вылетать из-за стола, как бешеная гарпия, тем самым позоря себя на весь факультет. Сперва Тея надеялась, что в гостиную ещё вернется кто-нибудь из припозднившихся учеников. Она сидела и читала книгу по зельям, то и дело поглядывая в конец коридора, туда, откуда и могли возвращаться в гостиную слизеринцы. Но никого не было. Когда минуло достаточно времени и девушке стало холодно сидеть на холодном камне, она приняла решение пойти и поискать декана. «Скажу, что Беннетт нарочно сменила пароль, — решила она. — Кабинет Слизнорта должен быть тоже где-то по близости». Но ее мстительным планам сбыться было не суждено. Она долго плутала в совершенно одинаковых, как ей казалось, корридорах, пока окончательно не поняла, что заблудилась. Она попыталась найти дорогу назад с помощью волшебной палочки, наколдовав путеводный огонь, но вокруг было так сыро и промозгло, а сама Тея так ослабла и вымоталась, что из палочки вылетали лишь ничтожные искры. Тогда она просто привалилась спиной к стене и, набрав в грудь побольше воздуха, крикнула: — Эй, здесь есть кто-нибудь? Тишина. Только эхо. Раскатистое эхо, отдающееся от стен. Тея сжалась, она сама не поняла, как опустилась на пол, а по щекам сами собой покатились слезы. Она ненавидела эхо. Больше всего на свете она ненавидела эхо. Тея утратила связь с реальностью. Она плакала, а перед внутренним взором снова был фьорд и горы, усыпанные снегом. И дикий, пробирающий до костей холод. Она как мантру повторяла имя Вильяма, из последних сил цепляясь за уплывающую реальность. В таком-то состоянии ее и нашли Мародеры. *** — Хвост, не путайся под ногами, — Сириус оттолкнул заглядывающего за его плечо Питера и вновь склонился над картой. Точка с именем Аргус Филч замерла на третьем этаже в одном из кабинетов. — Так, — Джеймс удовлетворенно кивнул. — Лукотрус заглотил приманку, можем идти дальше. — Погоди, — Римус удержал друга за плечо, не давая тому набросить на них мантию-невидимку и спрятать карту. — Проверь, где его кошка. Джеймс хлопнул себя по лбу и вновь склонился над картой. Кошка школьного завхоза и впрямь была серьезной угрозой: за то время, что они здесь учились, миссис Норрис попортила им крови немногим меньше, чем ее замечательный хозяин. Впрочем, друзья редко оставались в долгу, например, в прошлом году кошка Филча каким-то чудесным образом оказалась ночью на улице, и несчастный сквиб едва с ума не сошел, потратив на поиски своей любимицы добрых несколько часов. — Ну что там? — нетерпеливо спросил Петтигрю. Джеймс в последний раз вгляделся в карту и кивнул сам себе. — Порядок. Можем идти. Сириус взял карту и, пристукнув по ней палочкой, свернул пергаментный свиток. Джеймс накинул мантию на всех четверых. На первом и втором курсе ее хватало, чтобы полностью спрятать всех их, теперь же они слишком сильно выросли, чтобы по-прежнему компактно под ней помещаться. Но в темноте их ноги в глаза сильно не бросались, поэтому выбираться на ночные вылазки с мантией было все же лучше, чем без нее. — Как ощущения, префект? — насмешливо поинтересовался Сириус, слегка пихнув Римуса в бок. — Оштрафуешь нас за ночные шатания по школе? Римус был рад, что друзья не видят, как он смущен. Дружить с главными нарушителями спокойствия и быть при всем при этом старостой у него получалось пусть не с трудом, но все же не без усилий. Его значок с самого начала стал обьектом шуток со стороны приятелей, и пускай они шутили без всякого злого умысла, он чувствовал себя неуютно. — И себя заодно, — постарался отшутиться он. Сириус хмыкнул. —Здесь куда больше вероятность нарваться на слизеринских префектов, — заметил Джеймс. — Вот уж кто точно будет рад настучать преподавателям на нас и снять сотню-другую баллов. — А кто у них? — Люпин не мог видеть лицо Блэка, но был почему-то уверен, что тот нахмурился. — Беннет и Розье, — сказал Джеймс. — Розье лишили значка, — напомнил Римус. — В купе для старост Беннет была вместе с Кэрроу. — Они дали значок старосты этому троллю? — Джеймс пренебрежительно фыркнул. — Уж лучше бы оставили Розье. Кстати, а почему у него забрали значок? Я думал, старосту выбирают один раз, когда студент переходит на пятый курс, разве нет? — Так-то оно так, — Питер шмыгнул носом и понизил голос. — Это из-за истории с той когтевранкой. — Аделин Ландри, — припомнил Сириус. — Кажется, так ее звали. Милая такая француженка с кудряшками. — Тебе бы только кудряшки, — буркнул Джеймс. — Завидую твоей феноменальной памяти. Особенно на хорошеньких девушек. — Вот именно, — самодовольно заметил Блэк. — А у тебя с первого курса на уме одна Эванс. Будь проще, дружище. Какое-то время они шли молча. Спускаясь в подземелья, Люпин подумал, что не желал бы становиться слизеринцем хотя бы потому, что им каждый вечер приходится возвращаться в эту промозглую, пахнущую сыростью и влагой темноту. А ведь в их гостиной, наверняка, даже нет окон. — Но я могу понять Розье, — неожиданно сказал Блэк, и в его голосе явственно зазвучала ухмылка. — Устоять было просто невозможно. Она так за ним бегала… Помните, как она вешалась на него на рождественском балу? — Сириус, — Джеймс закашлялся, но продолжил. — Ты мой лучший друг, но видит Бог, иногда мне хочется хорошенько тебе врезать. — С какой стати? — не понял Блэк. Римус вздохнул. — Поддерживаю Джеймса. Розье просто развлекся, а ей пришлось с позором покинуть школу. — Розье просто мерзкий тип, — Джеймс сплюнул себе под ноги. — Вы ведь, кажется, с ним родственники? — Дальние, — даже по голосу было слышно, как Сириус мгновенно помрачнел и замкнулся. — Не понимаю, к чему ты клонишь. — Тише, — Римус остановился. В глубине коридора ему почудилось какое-то движение. — Слышите? Все четверо остановились. Было темно, и Джеймс хотел было зажечь волшебную палочку, но Сириус придержал его за руку. — Подожди. Блэк достал и развернул карту. Поттер все-таки зажег на конце палочки огонек и, подсвечивая себе, отыскал их на карте. Люпин внимательно следил за его пальцем. — Галатея Майя Делагарди, — прочел Джеймс. — Это еще кто? — Слизеринка, — вспомнил Сириус. — Сидела на зельеварении с Нюнчиком. Рот еще тебе зашила, помнишь? — Что, Бродяга, она тоже хорошенькая? — насмешливо сверкнул улыбкой Джеймс. А Римус ощутил, как внутри что-то болезненно засаднило. Он вспомнил ее. Даже до того, как это озвучил Сириус. Снежная королева. Выходит, вот как ее зовут. Галатея Майя Делагарди. Музыка ледяного норд-оста. — Слизеринка нам здесь явно ни к чему, — из мыслей его вырвало бормотание Поттера. — Кажется, на зельеварении она любезностью не слишком отличилась. — Мне другое интересно. Что она делает здесь в такое время? — задал резонный вопрос Сириус. — Мало ли, — Петтигрю хихикнул, что было, на взгляд Римуса, абсолютно неуместным в данной ситуации. — Может, тоже узнала про наш тайный лаз из школы. — И решила прогуляться в Хогсмид, — презрительно передразнил его Блэк. — Одна и на ночь глядя. Хвост, лучше закрой свой рот и не выводи меня. Питер обиженно замолчал. Римус неожиданно решился и, скинув мантию, двинулся вперед. — Ты куда? — Джеймс схватил его за плечо, но Люпин сбросил его руку. — Я пойду разведаю, что там, — бросил он. — Ждите здесь. — Мы пойдем с тобой, — запротестовал Джеймс, и настала уже очередь Сириуса хватать друга за плечо. — Не надо, пусть лучше Лунатик, — шепнул он. — На него она, может, и не нажалуется в случае чего. Откуда ей знать, какие дела могут быть у префектов. Может, у него задание от кого-то из профессоров. — Ага, у старосты Гриффиндора задание: спуститься в подземелье и побродить здесь часок-другой… Римус не стал слушать продолжение их препирательств и так тихо, как только мог, направился в самый конец коридора, туда, откуда и слышались странные звуки. Девушку он заметил не сразу. Она сидела в самом углу, обхватив колени руками, и беспрестанно дрожала. Римус замер в нерешительности, но, справедливо рассудив, что пути назад уже нет, приблизился вплотную. — Эй, — окликнул он негромко. — Ты слышишь меня? Что ты здесь делаешь? Она не ответила. Тогда Люпин со вздохом присел перед ней на корточки и, протянув руку, убрал с лица девушки упавшие на него пряди светлых волос. Волосы были мягкие, а кожа теплой и почему-то мокрой. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять — девушка плачет. Слизеринка подняла голову и вдруг без предупреждения взглянула прямо ему в глаза. Римус вздрогнул. Он вспомнил слова, сказанные ею на уроке зельеварения неделю назад. Тогда его выдали именно глаза. Перед полнолунием они начинали отливать желтизной, это проявилось около двух лет назад и до сих пор не прошло. Было похоже, что явление носило постоянный характер, но Люпина оно дико нервировало. Ему казалось, что теперь каждый желающий может, посмотрев ему в глаза, узнать его самую страшную тайну. — Совсем желтые, — хрипло сказала она. — Уже скоро, да? Он кивнул, чувствуя, как внутри все сжалось. — Откуда ты… — Знаю, — она выдохнула и, протянув руку, коснулась его щеки. Римус дернулся, его словно ударило током. — Ну вот, — она удовлетворенно кивнула и продемонстрировала ему узкую ладонь с тонкими белыми пальцами. — Серебро, — она ногтем стукнула по ободку кольца. — Жжется, да? Он снова кивнул. Девушка тыльной стороной руки вытерла с лица слезы и поднялась. Он тоже встал, молча за ней наблюдая. — Как ты здесь очутилась? — Заблудилась. — Рем, — его плеча кто-то коснулся. Он повернул голову и увидел торчащую из мантии руку Поттера. — Ну что там с ней? — Заблудилась, — он едва не засмеялся, завидев, с каким шоком Тея наблюдает за одиноко повисшей в воздухе рукой. — Ты не знаешь, где находится твоя собственная гостиная? — протянул голос Блэка. Девушка ущипнула себя за щеку. — Можно узнать, с кем я разговариваю? — все еще хрипло осведомилась она. — Сириус Блэк, он же Бродяга, всегда к вашим услугам, — Сириус скинул с себя мантию и предстал перед девушкой, улыбаясь ей одной из своих самых обворожительных улыбок. Римусу почему-то стало неприятно от мысли, что Снежная королева может повестись на его чары. — Это Джеймс — Сохатый, — растрепанная голова Поттера высунулась из-под капюшона мантии и подмигнула ошарашенной этим зрелищем Тее. — Где-то там еще Хвост, — Блэк махнул рукой. — А это Римус, мы называем его Лунатик, — указал он на Люпина. — Итак, добро пожаловать в наше общество любителей ночных прогулок. — Лунатик, — она хмыкнула, окинув Люпина быстрым взглядом. — Забавно. — Так как ты здесь очутилась? — спросил Джеймс, вновь показываясь окружающим. — Забыла дорогу до гостиной? — У нашей замечательной старосты на меня здоровенный зуб, — процедила слизеринка. — Вот она и воспользовалась моментом, когда я ушла отправлять письмо домой, и быстро сменила пароль. А когда я вернулась, то попасть в гостиную, понятное дело, уже не смогла. — И решила скоротать ночку, прогулявшись по родным подземельям? — поинтересовался Сириус. Девушка мотнула головой. — Я хотела найти декана и рассказать ему, какая же Беннет все-таки сволочь, — она поморщилась. — Но по всей видимости свернула куда-то не туда. — Да уж, — резюмировал Джеймс. — Мы проводим тебя до гостиной. — Лучше уж до кабинета Слизнорта, — хмыкнула она. — Пароль я все равно не знаю. — Моя сестра учится на вашем факультете, — неожиданно сказал Сириус. — У нас с ней есть сквозные зеркала, маленькие такие, при помощи которых мы можем поддерживать связь в случае чего. — Ты не говорил никогда, — обиженно произнес Джеймс. Блэк поморщился. — Это идея тетушки Друэллы и моей матери. У Цисси же проблемы со здоровьем, вот они и решили подстраховаться таким образом. Мол, если ей вдруг резко станет плохо, она мне сообщит при помощи зеркала, и я смогу вовремя вызвать помощь. Я попрошу ее выйти и впустить тебя внутрь. — Думаешь, согласиться? — с сомнением протянул Джеймс. Сириус пожал плечами. — Я не так часто ее о чем-то прошу. Они провели девушку до самой каменной стены. Сириус вытащил откуда-то маленькое зеркальце и трижды стукнул по нему палочкой. — Нарцисса, — произнес он, глядя в маленький квадратик. — Здесь твоя однокурсница, она не может войти в гостиную, потому что не знает пароль. Это новенькая, Делагарди. Забери ее, иначе у вашего факультета возникнут неминуемые проблемы с Филчем. Спустя какое-то время Нарцисса действительно появилась в проеме каменной стены, кутаясь в халат и приглаживая волосы. Она окинула кузена недовольным взглядом и пробурчала что-то о том, как она на самом деле относится к ночным шатаниям по замку. Она махнула рукой однокурснице, и обе блондинки скрылись за вновь ставшей сплошной стеной. — И даже спасибо не сказала, — разочарованно вздохнул Джеймс. — Столько времени потеряли. Но Римус его не слышал. Он продолжал, как зачарованный, глядеть на каменную стену, за которой только что исчезла девушка. Он поднял руку и, повинуясь чему-то неведомому, коснулся щеки в том месте, где пятнадцать минут назад были её пальцы и ощущалось жжение. Только вот серебро было здесь совсем ни при чём.