Всё, что мне нужно

Тея протиснулась в открывшийся проем и, оказавшись в гостиной, растерянно огляделась. Последним из уроков была травология, где они с Нарциссой битый час пытались совладать с маленьким, но очень гадким растением с каким-то до жути сложным названием, вылетевшим у нее из головы почти сразу же после того, как преподаватель его произнесла. Мерзость растения заключалась, впрочем, не только в его названии. Оно то и дело выпускало длинные, шипастые отростки, кровожадно желая впиться в руку кого-то из студентов. Впоследствии Нарцисса все же не успела вовремя отскочить, и ее отправили в больничное крыло с порезанной рукой, которая к тому же ужасно кровоточила. Тея осталась одна, и профессор приказала ей присоединиться к Эйвери и Розье, которые к этому времени справились почти со всеми заданиями, так что девушке даже напрягаться слишком сильно не пришлось. Сейчас же, вернувшись в гостиную факультета, она надеялась найти здесь Нарциссу, но блондинки нигде не было. Несколько семикурсников о чем-то негромко разговаривали, стоя у камина, помещение выглядело странно опустевшим. Тея пожала плечами и поднялась в спальню. Тут ее поджидал сюрприз: комната была похожа на переполненный улей. На кроватях высились горы одежды, девушки громко обсуждали что-то, то и дело срывая с вешалки или беря с кровати очередную тряпку. Слегка ошеломленная, Тея бросила сумку возле кровати и уселась, наблюдая за творившимся в спальне бедламом и параллельно пытаясь понять, что же все-таки здесь происходит. — А ты переодеваться не будешь? — к ней подошла Маргарет, та самая сероглазая брюнетка, в первый вечер ее прибывания здесь расспрашивавшая про Дурмстранг. Тея нахмурилась. — Куда? — Сегодня же Хэллоуин, — ответила она так, словно это было что-то само собой разумеющееся. Тея внезапно ощутила себя не в своей тарелке и нерешительно уточнила: — Хэллоуин? — Ну да, — Маргарет выглядела сбитой с толку и явно жалела, что вообще обратилась к ней. — День всех святых… — Самхейн, что ли? — Тея даже выдохнула, когда ее неожиданно осенило. Маргарет вопросительно вскинула брови. — У нас это называется Самхейн, — объяснила Тея. — Чего ты хочешь от нее, Мэгги, — громко произнесла Дестини Беннетт, которая с самого начала их с Маргарет разговора усиленно прислушивалась. — Хорошо еще, если Делагарди в курсе, что такое Рождество и когда его празднуют. А про Хэллоуин не надо, слишком сложно. — У нас, — Тея подчеркнуто выделила это слово, — Хэллоуин не отмечают. В языческие времена существовал только Самхейн, аналог того, что вы сейчас называете Хэллоуином. — У вас? — Дестини фыркнула. — Ты больше не в своей Швеции, Делагарди. Ты в Британии. И пора бы тебе, наконец, перестать считать себя лучше нас. Ты не лучше. Ты... Ножка стула, на котором сидела Дестини, треснула с таким оглушительным звуком, что все замолчали и перевели взгляд на их троицу. Выглядели они, должно быть, весьма занятно: голосившая на всю спальню Дестини, пытающаяся подняться с пола, замершая с приоткрытым ртом Маргарет и спокойная до безобразия Тея. Она знала, что так будет, поэтому о выражении лица позаботилась заранее. Ее руки нарочно были чинно сложены на коленях, чтобы все видели: она не вооружена и к падению старосты совершенно не причастна. Девушка была так поглощена своим имиджем, что даже не обратила внимание, что Дестини практически в слово в слово повторила реплику Мальсибера. Брианна подбежала к Дестини и помогла ей подняться. На Бри была парадная мантия, оттенок которой мать бы охарактеризовала, как цвет бильярдного сукна, Тея же окрестила его просто ядовито-зеленым. Она неодобрительно зыркнула в сторону Теи. — Бри, — Тея наморщила лоб. — Что это за мантия цвета влюбленной жабы? Ты считаешь, Эван оценит? Щеки Брианны в миг стали пунцовыми. Тея едва не начала мурлыкать от удовольствия, такой усладой для ее глаз была эта картина. — Заткнись, — прошипела Брианна. — Не твое дело, ясно? — Конечно не мое, — Тея откинулась назад и, опершись о стену, принялась накручивать на палец платиновый локон. — Только вот он явно дал понять, что ты не интересуешь его в качестве кандидатки в жены. А ведь ты именно этого хочешь, м? Рука Брианны дернулась, она схватилась за волшебную палочку. Тея поморщилась. Слизеринские девушки хоть и пытались вечно строить из себя томных благородных дам, на деле мало чем отличались от того же Мальсибера, привыкшего решать проблемы только кулаками. Тея подняла руку и пошевелила в воздухе пальцами. — Ну что ты… Мы ведь обе знаем, кто из нас сильнее и проворнее. Брианна не слушала. Она наставила на противницу волшебную палочку, руки у нее тряслись так, что она представляла опасность не столько для Теи, сколько для себя самой. — Перестань, — Тея решительно поднялась с кровати и, даже не прибегая к помощи волшебства, подошла к Брианне и просто вырвала из ее рук палочку. — Даже не пытайся сражаться со мной, Фицрой. Твоя подружка Беннетт сколько угодно может считать меня зазнавшейся стервой, но я училась там, где уровень подготовки по боевой магии значительно превосходит тот, по которому обучали вас все это время. Ты не сможешь тягаться со мной, не одной из вас я не по зубам, и я правда не понимаю, почему вы отказываетесь принять этот очевидный факт. Не пытайся найти неприятностей в моем лице, если не хочешь встречать Самхейн в больничном крыле. Хотя… — она махнула рукой. — Даже если ты придешь в Большой зал с опухшим глазом, Эван едва ли это заметит. Счастливо оставаться. И, окончив свою эмоциональную тираду, Тея вышла за дверь. *** Римус сидел в библиотеке и, подперев рукой подбородок, взирал на лежащий перед ним календарь лунных фаз. Он чувствовал себя слегка в прострации, когда шел сюда, желая посидеть где-нибудь в тишине и составить план действий. Первоначально он пытался делать это, сидя в гостиной Гриффиндора, однако Джеймс с Сириусом устроили очередное представление, и гул стоял такой, словно из-под земли прорывался титан. Джеймсу пришло в голову притащить на Хэллоуин фейерверк и взорвать его прямо в Большом зале, они с Блэком и Питером устроили всеобщее голосование. Конечно, главным инициатором был именно Поттер: он знал, что Лили как староста просто не сможет не вмешаться в устроенный им беспредел, а препирательства с ней приносили ему удовольствие ничуть не меньшее, чем унижение Снейпа или игра в Квиддич. Поэтому, когда на арену вышла Эванс, а лицо Джеймса приобрело выражение человека, добившегося своей цели, Римус подхватил с пола сумку и тихо убрался восвояси. Сейчас он сидел в библиотеке и, стараясь не думать о плохом, смотрел на аккуратно выведенные числа. Сегодня. Все случится сегодня. Очередная ночь без памяти и разума, полная боли и странных, нечеловеческих ощущений. Очередное полнолуние. — Привет, можно здесь сесть? — раздался справа знакомый, чуть хрипловатый голос. Он от неожиданности вздрогнул и, подняв голову, взглянул на стоящую рядом слизеринку. Кивнул, смущенно улыбнувшись. — Конечно. Девушка села, со вздохом опершись локтями на стол. Она выглядела какой-то уставшей и расстроенной, Римус не мог дать точного определения своим чувствам. — Ты единственный человек, который улыбается мне просто так, — вдруг сказала она. — Наверное, поэтому я пришла сюда снова. Он пожал плечами. Говорить что-то было небезопасно, и даже не потому, что стихийная магия Теи срабатывала, как взорвавшийся динамит. А просто она производила впечатление издерганного, вечно словно бы находящегося на взводе человека, каждую секунду готового показать зубы и когти. — Можно посмотреть? — она заметила его календарь, который и календарем-то сложно было назвать: так, листок пергамента с нарисованными от руки столбцами дат, ключевые из которых были отмечены крестиками, - но он не стал препятствовать. Дождавшись кивка, девушка ловко подтянула к себе пергамент и уткнулась в него глазами. Римус обратил при этом внимание на ее пальцы, они были белыми едва ли не до прозрачности, как и вся ее кожа, а самое главное, постоянно подрагивали, как будто она страдала от тремора. — Полнолуний, выходит, — она вернула ему календарь и, чуть склонив голову на бок, уставилась на него своими дымчатыми холодными глазами. Он невольно поежился. Почудилось, что в библиотеке температура мгновенно упала на градусов пять, не меньше. — Да. — На Хэллоуин идешь? Мои однокурсницы все просто с ума на почве этого Хэллоуина посходили, — слово «Хэллоуин» она выговаривала как-то странно, ему стало даже смешно, и он невольно заулыбался. — Я в очередной раз со всеми перессорилась и ушла. — Со всеми? — он представил, как где-то в подземелье все еще продолжают дымиться руины, оставшиеся от того, что раньше было слизеринской гостиной. — Нет. Только с Беннетт. И Брианной, — она забавно наморщила лоб. — Они живы, надеюсь? — Да. По крайней мере были еще, когда я уходила. — Молодец. Это, определенно, прогресс, — он хмыкнул. — У меня, по правде сказать, порой все еще болит голова в том месте, которым я приложился тогда в коридоре. Хотя все уже давно должно было пройти. Не помню, как это называется. — Фантомные боли. Мой отец занимался исследованиями по части боевой магии, во время одного из опытов случился какой-то непредвиденный сбой, и он навсегда лишился чувствительности в двух пальцах на левой руке. Но они у него до конца жизни продолжали болеть, — она вздохнула и резонно добавила. — Хотя твоя голова ведь чувствительность не потеряла. — Твой отец работал в Министерстве? — задал вопрос Римус. Тея кивнула. — Да. Он был очень хорошим работником, подчиненные его ценили. Он возглавлял отдел исследовательской деятельности в сфере боевой магии и ядов. — Наверное, многому тебя научил, — предположил он. Тея фыркнула. — Совсем нет. Я и без того однажды разнесла весь второй этаж, решив испробовать взрывающее заклятье в действии. Мне почему-то показалось, что оно немного не так работает, как было описано в книге. — Получается, ты с рождения такая… хм… импульсивная. Тея на секунду замолчала, и Римус понял, что не задеть ее у него все же не получилось. Девушка вдруг сунула руку куда-то в складки мантии и вытащила шоколадную лягушку. — Хочешь? Он помотал головой. Тея пожала плечами и невозмутимо откусила лягушке голову. — Помогает бороться с импульсивностью, — объяснила она то ли с иронией, то ли серьезно. — Так что там по поводу праздничного вечера? Идешь? — Не знаю, — он замялся. — На ужин может быть и приду, но ненадолго. А ты? — Вообще-то, — она прожевала остатки лягушки и удовлетворенно скомкала фантик, — мне не особо хочется. У нас в Дурмстранге ничего подобного не устраивали. Ну, кроме крупных событий вроде Рождества. — Традиции, — Римус пожал плечами. — Думаю, тебе стоит пойти хотя бы ради интереса. Зал обычно здорово украшают по такому поводу. Тея кивнула, чуть поразмыслив, и, похоже, собиралась что-то сказать, но не успела. Дверь в библиотеку распахнулась, Люпин увидел остановившегося в проеме Джеймса, который нетерпеливо оглядывался, похоже, ища что-то или кого-то. — Не нужно так врываться в библиотеку, молодой человек, — библиотекарь с неудовольствием глянула на нарушителя спокойствия. Однако Поттер не отреагировал на ее реплику, он как раз ровно в эту секунду заприметил Римуса и решительным шагом направился в его сторону. Римус ощутил, как его резко бросило в жар. Он не хотел до конца отдавать себе в этом отчета, но почему-то от мысли, что кто-то из друзей вдруг станет свидетелем их со слизеринкой странных, но все же имеющих какой-то совершенно особенный смысл бесед, ему становилось неприятно. Он поспешно поднялся со своего места и шагнул навстречу другу. — Ну наконец-то, — Джеймс взмахнул рукой. — Битый час ищу тебя по всему замку. Римус хмыкнул. Он подумал, что не нужно быть провидцем, чтобы чисто логически обозначить место его нахождения, но вслух ничего говорить не стал. Краем глаза он посматривал в сторону Теи, которая со скучающим видом вертела в пальцах очередную шоколадную лягушку, глядя на нее так, словно та, как минимум, задолжала ей пару сотен галлеонов. Поттер, к счастью, не заметил ее: он был слишком увлечен своим рассказом и, как всегда, активно жестикулировал. В этом плане Сириус представлял гораздо большую опасность, поскольку замечал обычно все и всегда. Однако Блэка здесь не было. Что, вне всяких сомнений, было Римусу на руку. — Сегодня ночью все в силе? — друг понизил голос. Римус, чуть помедлив, кивнул. Он стоял спиной и не мог видеть, как слизеринка, с равнодушным лицом оглядывающая читальный зал, незаметно махнула палочкой и коснулась пальцем правого уха. — Когда? — В одиннадцать, в холле на первом этаже. И захвати мантию. *** В Большой зал Тея пришла как раз вовремя для того, чтобы застать за факультетским столом весьма интересную картину. Мальсибер, Брианна и Дестини, сгрудившись вместе, вполголоса обсуждали что-то. Тея попыталась изо всех сил напрячь слух, но в зале было слишком шумно. Подслушивающее заклинание было единственным вариантом, но неожиданно она ощутила, как кто-то тянет ее за рукав мантии. Девушка повернула голову и увидела Розье. — Добрый вечер, мадемуазель. Эван был, как всегда, учтив и до безобразия прекрасен. Оделся он сдержанно и лаконично, в черную мантию, очень смахивавшую на их повседневную форму, но все-таки смотрелась она более нарядно. Тея на секунду впала в ступор, загипнотизированная взглядом его холодных, с поволокой, глаз. Юноша улыбался. — Привет, Эван. — Как жизнь? Вижу, ты не слишком большое значение придаешь этому празднику, — он хмыкнул, окидывая взглядом ее повседневную школьную мантию. Тея пожала плечами. — Нет. Я сегодня вообще впервые услышала о таком празднике, как Хэллоуин. У нас его не празднуют. — Я считаю, это правильно, — Розье кивнул. Тея вновь скосила глаза в сторону шепчущейся троицы, что не укрылось от внимания Эвана. — Давно за ними наблюдаю, — заметил он. — Рекомендую на всякий случай держать всегда при себе волшебную палочку. Тея хмыкнула. Она и без того всегда держала оружие при себе, однако быть внимательной вечно она тоже не в состоянии. А учитывая, что Дестини с Брианной делили с ней одну спальню… — Мне что, и ночью не спать в ожидании нападения? — Уверен, ты и во сне с ними справишься, — Эван ухмыльнулся. Тея ощутила, как внутри разливается приятное тепло, но тут же попыталась заглушить в себе это странное, совсем не вовремя посетившее ее чувство. «Розье – просто красавчик, которому плевать на всех, кроме себя самого», — подумала она. Однако жалкая попытка самовнушения едва ли сработала. «И вообще, он нравится этой дуре Фицрой, не хватало еще, чтобы она наглоталась чего-нибудь из-за несчастной любви, как та когтевранка». Пока продолжался этот мысленный монолог, Розье уже успел отвернуться от нее, теперь он разговаривал с Эйвери. Тея вздохнула, окидывая взглядом Большой зал, который и впрямь украсили по высшему разряду. Тыквы с горящими в них свечами, летучие мыши и прочая праздничная атрибутика смотрелись довольно интересно, однако вместе с этим будили внутри какие-то странные эмоции. Тея уже в который раз подумала о том, насколько же сильно ей не хватает ее прошлой жизни. Даже звон посуды и британская речь навевали тоску. Она подвинула к себе тарелку и положила немного еды. Есть не хотелось, но нужно было чем-то себя занять. До назначенного времени оставался час. *** За столом Гриффиндора, как всегда, было весело и шумно. Кто-то уже принялся за еду, кто-то только усаживался за стол, попутно обмениваясь приветствиями с друзьями. Римус сидел слева от Сириуса, который мило общался о чем-то с Марлин, Люпину даже прислушиваться к этому романтическому бреду не хотелось. Его плеча коснулась чья-то рука, и почему-то в тот же момент перед глазами возникли длинные светлые волосы и белые холодные пальцы. В воздухе запахло полынью. Но когда он обернулся, то увидел всего лишь Лили, улыбающуюся ему дружелюбно и приветливо. — Можно, я здесь сяду? — Конечно. — Эванс, здесь тоже свободно, — окликнул ее Поттер, пихая при этом в бок Петтигрю, чтобы тот пододвинулся. Но Лили уже уселась рядом с Люпином, делая вид, что реплика Джеймса прошла мимо ее ушей. Поттер цеплялся к Лили с первого курса, и к этому давно уже все привыкли, как привыкают к деталям интерьера или расположению столов в Большом зале. До недавнего времени на попытки Джеймса обратить на себя ее внимание девушка не реагировала вовсе, но после той ситуации со Снейпом в конце прошлого учебного года, кажется, ее настрой по отношению к Поттеру поменялся в лучшую сторону. Джеймс ликовал, буквально несколько дней назад он поведал о том, что Лили приняла его приглашение встретиться где-нибудь в Хогсмиде, однако у Римуса было свое мнение на этот счет. Он полагал, что если бы друг вел себя чуточку благоразумнее и пытался вызвать симпатию, как взрослый разумный человек, а не задиристый бабуин с волшебной палочкой, дела бы у него шли куда быстрее и успешнее. — Ты выглядишь усталым, — заметила Лили, которая уже секунд двадцать обеспокоенно разглядывала его лицо. Римус вздохнул. Он и без того знал, что не красавец, но дни перед и после полнолуния делали его и вовсе похожим на мумию. Чувствовал он себя тоже соответствующе. — Не выспался. — Ты сегодня ел что-нибудь? — осведомилась она. С Лили у них всегда были хорошие отношения, но такими близкими они стали после назначения их обоих на должность гриффиндорских префектов. Им приходилось часто решать совместно какие-то дела, связанные с факультетом, и постепенно отношения из приятельских стали едва ли не дружескими. Римус относился к девушке как к сестре, которой у него никогда не было. — Не помню, — честно отозвался он. — Кажется, ел что-то в обед. Лили вздохнула и, придвинув к себе его тарелку, принялась накладывать туда всего по чуть-чуть. В другое время он бы с жадностью набросился на ароматные блюда, в изобилии представленные на столе, однако сейчас он не ощутил ровным счетом ничего, кроме вялого приступа тошноты. — Эй, а обо мне позаботиться ты не хочешь? — возмутился Джеймс, все это время внимательно наблюдавший за действиями Лили. — Я, может, тоже умираю с голода. — Ты только что сожрал целый индюшиный окорок, — парировала Лили. — Так что если ты от чего-то и умираешь, Поттер, так это исключительно от недостатка внимания к своей драгоценной персоне. — Если мы говорим о твоем внимании, Эванс, то ты права, — самодовольно заявил он. — И да, ты все еще можешь пересесть. — Мне и тут неплохо, — фыркнув, девушка поставила перед Римусом тарелку. — Ешь, — приказала она. Люпин вяло поднял руку и взял вилку подрагивающими пальцами. Его мутило. Он бросил рассеянный взгляд на слизеринский стол и вдруг увидел Тею, которая сидела рядом с Розье и, по всей видимости, обсуждала с ним что-то. «Что общего у такой, как она, может быть с таким, как он»? — подумал Римус, и тут же в его голову пришла мысль, что скорее уж у нее найдется что-то общее с Розье, нежели с ним. Он в очередной раз подумал, что Тея, должно быть, просто жалеет его, как жалела, вероятно, своего брата, который тоже страдал ликонтропией. Интересно, а каким образом стал оборотнем он? И сколько ему было лет? Римус решил, что обо всем этом при случае спросит у нее, а пока нужно было сосредоточиться на предстоящей ночи.