Когда она глядит в тебя, Дрожишь ты, многоводен, И, детский лик волной дробя, Со мной, ручей, ты сходен; Как ты, вбираю я в себя Её черты глубоко, И я, как ты, дрожу, дробя, Души взыскующее око.
(Эдгар Аллан По, "К ручью", 1829)
Неделю спустя Время прошло быстро. Буквально пролетело. Элайза не заметила, как с каждым днём задумывалась о том, чтобы посетить Обитель. Лидер Отверженных предупредил, что новое дело не за горами, и мысль эта отдавала странной тревогой. Девушка нередко видела в бокале вина кровь убитого богача. Казалось, даже чувствовала её привкус. Отец не обращал внимания, потому что дочурка хорошо скрывала свои переживания. Видела перед глазами то, чего не было в действительности, и сохраняла невозмутимый вид. А после обеда мягко вставала из-за стола, возвращалась в комнату. Новые симптомы недуга забеспокоили Брант. В один из вечеров она попросила семейного врача помочь ей выяснить, что происходит. Доктор Норт сообщил неутешительную весть: болезнь прогрессировала. На одиннадцатом месяце галлюцинации — обычное дело. Кроме того, должны были проявляться панические атаки и различные фобии. Обычно последние становились приобретёнными, могли проявляться неожиданно. Девушка старалась внимательно ознакомиться с советами врача о возможном облегчении последствий болезни. Настояние увеличить дозу снотворного не утешало, но другие варианты едва имели смысл, когда речь шла о неизлечимом недуге. Чтобы отвлечься, Элайза решила отправиться к ребятам. Ужин закончился давно — Мортимер наверняка нежился в своём кабинете, потягивая виски. Тогда девушка сменила наряд и поспешила в Обитель. В гостиной встретила Эдгара. Он сжимал свою голову, что-то бормотал и дёргал ногами. Брант опустилась перед ним на колени, тронула лоб. — Что случилось? Ты что-то принял? Юноша резко задрал голову. — Я? Нет. Нет, наркотики — зло. Спроси у Фабиана, — интонация казалась истеричной. — Спрошу обязательно. Кстати, где он? — В своём уголке. Обещал проверить систему безопасности для будущего дела. — Поняла. — Обхватила голову Томхайна, повернула к себе. — Посмотри на меня. Что ты чувствуешь? — М-м-м. Башка раскалывается, тело будто неуправляемо. Хотел лечь поспать, но не могу сам дойти до комнаты. — Давно это с тобой? — Пару часов. Может больше. — Когда в последний раз ты пил кровь? — Когда мы расправились с Норрингтоном. С тех пор ни капли. Прошло почти две недели. Элайза нахмурила брови, поднялась. Обхватила предплечье Эдгара, обвила им своё плечо. — Идём. Кажется, я знаю, что точно поможет тебе. Юноша с вопросом глянул на неё, но поднялся. Неспешно, опираясь на чужое плечо. Общими усилиями они прошли в комнату Эдгара. Девушка бережно опустила его на кушетку, а сама принялась снимать верхнюю рубашку наряда. — Что ты делаешь? — спросил лидер глухим тоном. Его состояние вызывало искреннее беспокойство. — То, в чём ты нуждаешься. — Уткнула руки в боки. — Где твоё лезвие? — В выдвижном ящике стола. Хайтопп ткнул рукой в сторону, Элайза поспешила к предмету. Достала стальное лезвие-чехол, опустилась рядом с юношей. — Вот. Держи. — И что ты хочешь, чтобы я сделал? — Выпил моей крови, конечно. Не известно, сколько ещё ты протянешь, пока совсем не лишишься рассудка. — Твоя правда. С замедлением моргнул несколько раз. Движения его отличались от прежних, а взгляд будто заволокло туманом. Он с трудом надел лезвие, прикусил его пару раз и обхватил протянутую руку. — Будет больно, — предупредил шёпотом. — Я готова. Что бы девушка не говорила, предплечье её напряглось. Голубая венка выступила на обозрение, и Эдгар пригладил негодницу пальцем. Брант выдохнула, прикрыв глаза. Стальной чехол прорезал плоть. Короткий крик вырвался изо рта, но девушка плотно сомкнула губы. Руки юноши придерживали её собственную, пока слух задевали посасывающие звуки. Чужие губы с каждой секундой всё сильнее вбирали в себя мягкую кожу руки, а вместе с ней — живительную воду. Элайза нашла в себе силы взглянуть на действо. Опустив голову, заметила, как странно-волнующе это выглядело в отношении себя. Тёмная макушка совершала лёгкие движения вверх-вниз, пальцы с жадностью держали предплечье, а из горла вырывалось что-то, отдалённо похожее на стон. Девушка потеряла счёт времени, когда Хайтопп отдалил рот на десяток сантиметров. Элайза уже привыкла к ощущению чужих зубов на коже, но почувствовала, что сталь больше не держала её. Юноша вдохнул запах крови прямо над раной, прикрыл глаза, а затем подушечками пальцев размазал жидкость круговыми движениями. Брант с удивлением наблюдала за действиями, но ничего не говорила. — М-м-м, я подозревал, что ты очень сладкая на вкус. Ещё в первую нашу встречу, — протянул почти блаженно. — Но теперь, когда я убедился, удовольствие ещё сильнее дурманит. Девушка поднялась с колен, отряхнула юбку и надела рубашку. Эдгар весьма кстати выудил из тумбочки кусочек ваты и бутылку чего-то тёмно-золотого. Оттенок и запах слабо напоминал виски. Тонкая бровь взмыла вверх. — Прошу прощения, обычный спирт закончился. — И на том спасибо. Надеюсь, смогла помочь. — Твой вклад невозможно переоценить, дорогуша. Не знаю, что бы я без тебя делал. — Мы должны помогать другу. Не так ли, босс? — Элайза обворожительно улыбнулась. В глазах мелькнула усталость. Всё же подобная процедура для неё в новинку. Конечно в новинку, гений. Не каждый день больной человек вонзает в неё зубы-лезвия с целью поживиться кровью. — Всё так, малышка Элайза. Ещё раз спасибо. Девушка покинула комнату, и тишина заволокла пространство. Пускай снаружи царило безмолвие, в голове Хайтоппа мысли начинали говорить. Брант плавной поступью вышла в гостиную. Руки немного тряслись, голова закружилась. Она опёрлась о спинку дивана. Очень странно. Эдгар не так много выпил, чтобы у меня было такое состояние. Закрыла глаза, открыла. В сознании мелькнула догадка. Ты же больна. Наверняка реакция вызвана недугом. Доктор Норт не предупреждал о возможных последствиях потери крови. Надо будет уточнить на следующем приёме. Услышала, как из комнаты Фабиана доносились звуки. Побрела в нужную сторону, толкнула дверь вперёд. Перед глазами предстал юноша, склонившийся напротив монитора. В бежевой свободной рубахе — оттенок такой светлый, что кажется, будто Рид сидел полуголый. Он уловил чужое присутствие, развернулся. — П-привет. Не ожидал тебя увидеть сегодня. — Я сама не думала, что приду. — Всё равно хорошо, что ты в Обители. Здесь безопаснее, чем в любом другом уголке города. — Поверю тебе на слово. Головокружение усилилось. Элайза подняла правую руку, коснулась висков. Юноша заметил её слабость, поднялся из-за стола. — Ты в порядке? — В пару быстрых шагов приблизился к Брант — Что-то мне нехорошо, — пробубнила в ответ. — Давай присядем. Фабиан придержал девушку за плечи, повёл в сторону кушетки. Бережно усадил и заметил след на тонкой руке. Брови его нахмурились. — Это мастер Эдгар? — Да. Я застала его с начинавшейся ломкой, вызвалась помочь. — Ты великодушна, Элайза, но впредь будь осторожна. Порой мастер не замечает, к-когда пора остановиться. — Постараюсь не расстроить тебя в дальнейшем, — ответила на выдохе, и голова её упала на поверхность кушетки. Рид опустился рядом, почти на самом краю, подхватил голову, расправив рыжие волосы, и умостил на свои колени. Взял со столика вату, обмокнул в содержимое бутылки. — Нет-нет, ты не расстроила. Не беспокойся обо мне. — Но ты же беспокоишься. — Это другое. — Отрицательно покачал головой. Затем приподнял чужую руку и похлопывающими движениями провёл ватой вдоль раны. Ещё свежая кровь смешивалась с алкоголем, окрашивала белоснежный комок в бордовый. Пациентка зашипела. — С-с-с, больно. — Пальчики сжались в кулак. — Прости, я не специально. Стал аккуратно обдувать ранку, чтобы не пекло. Брант со временем расслабилась. Юноша продолжил обрабатывать рану. Через несколько секунд Элайза подняла голову и воззрилась карими озёрами на своего спасителя. На левом рукаве его рубахи рассмотрела дивных бабочек. Разных размеров и окраса, ни одна не была похожа на другую. — Не знала, что ты увлекаешься бабочками. — Подняла свободную руку и коснулась бежевой ткани. От неожиданности юноша вздрогнул. — О каких бабочках ты говоришь? — Вот об этих. Жёлтая с разными точками, и голубая с чёрным ободком, и ярко-красная, конечно, — говорила и по очереди тыкала пальчиком в разных местах Рид в непонимании осмотрел рубашку, однако ничего не увидел. Никаких бабочек на его теле или одежде, только искренняя улыбка девушки, что лежала на его коленях. — Но там нет бабочек, Элайза. Возможно, ты потеряла много крови, потому и видишь что-то. — Может так. — Улыбка исчезла с лица. Какие бы причины не назвал её разумный приятель, единственно правильный ответ знала сама Брант. На неё нашла новая галлюцинация. Впрочем, не такая страшная, как видения в первое время, потому она почти не боялась. Лучше бабочки, чем кровь. Фабиан придержал её голову, направился к какому-то ящику. Вернулся и помог девушке принять сидячую позу. Затем с присущей ему бережливостью наклеил пластырь, пригладив пальцами. Элайза хотела было уйти, однако Рид не спешил отпускать её. Мягко придержал запястье, склонил голову и оставил невесомый поцелуй на месте раны. Задержался несколько секунд и, казалось, перестал дышать. Карие радужки в удивлении округлились, пока хозяйка чувствовала, как к щекам приливала кровь. Она смотрела на опущенные веки Фабиана, его нежные черты лица, и вскоре не удержалась, чтобы не коснуться его. Протянула руку, пригладила гладкие светлые волосы, улыбаясь шире прежнего. Рид отстранился, встал с кушетки. — Обещай, что будешь беречь себя. — Обещаю, Фабиан. — Хорошо. — Выдохнул с облегчением. — Я принесу гранатового сока, а ты отдохни пока. Он вышел из комнаты, не дождавшись ответа. *** Эдгар остался в своих покоях, развалившись в кресле. Чувствовал, как по горлу стекала чужая кровь, что давала ему возможность нормально мыслить. Не слишком густая вода жизни, капля за каплей, наполняла его организм, смешиваясь в артериях, венах и сосудах с его собственной. Юноша почувствовал, как размазанная кровь в области рта начала подсыхать. Движимый порывом, он едва высунул язык и облизнул самый уголок губ. Родной привкус метала. Всё же он был зависим от него. Ещё с того дня, когда ранил одноклассника, испив его крови. Знал бы, чем всё обернётся, возможно, не стал бы пробовать. Но случилось то, что случилось. Сразу после морока прошлого в голове мелькнуло осознание: его помощница дала свою кровь. Добровольно, по собственному желанию. Руководствуясь внутренней добродетелью или возможной корыстью — непонятно, и всё же сделала нечто настолько храброе и великодушное. Голубая кровь всегда ценилась высоко, особенно в избранных кругах. Неужели отец не научил дочурку ценить влагу, что струилась по её жилам? Очень странно. Ещё более странными казались действия рыжей пташки. Она не раздумывая пожертвовала чем-то для того, на кого в обычный день вряд ли взглянула бы. Своей жертвенностью заставляла сомневаться в неприязни к сливкам общества. Возможно, не все из них на деле являли собой зажиточных эгоистов. Розовый кончик языка мелькнул в другую сторону — Эдгара как током ударило. Перед глазами, словно в туманной дымке, предстали он сам и рыжеволосая искусница. — Скажи, Элайза: как бы ты хотела меня убить, если бы появилась такая возможность, а я не стал бы сопротивляться? — проговорила его версия, и схожесть голоса пробудила мурашки настороженности. Всё это взаправду. — Тебе подробно описать или более сухо? — Подмигнула девушка. В странном видении Брант вела себя иначе. Открыто флиртовала, поражала раскованностью, которой так не хватало реальной версии. — Хех, в мельчайших подробностях, малышка Элайза. Он прикусил нижнюю губу, улыбнувшись шире прежнего. — Хорошо. Расстегнула верхнюю рубашку. Неспешно, освобождая каждую пуговицу от удушливой петельки. Откинула предмет одежды в сторону. Карие радужки вдруг потемнели. Вскоре она приблизилась к юноше. (Dona Nobis Pacem 2 — Max Richter) — Я связываю твои конечности, чтобы ограничить неуместные действия. В руках весьма кстати оказалась верёвка. Довольно толстая, но для сильных рук — самое то. — М-м-м, а дальше что? — в предвкушении спросил Хайтопп. — Затем беру в правую руку крохотную иглу и прокалываю ею каждый палец рук по очереди, вбирая в себя по капле крови. Тебе же нравится её вкус, правда? — Да-а. Очень нравится. Эдгар буквально чувствовал покалывание в пальцах. Будто она правда здесь, правда развлекается с иголкой. Реальность сцены укрепляется с новой силой, когда он ощущает нежное прикосновение к шее. — После обращаю внимание на небольшое лезвие на столе и неспешно полосую твоё лицо. — Кожи касается сталь, и тонкие красные дорожки рассекают её. — Слежу за тем, чтобы прорези были недостаточно глубокими для серьёзной потери крови. Эдгар только и может, что исступлённо мычать, моля о продолжении. А Брант шёпотом продолжает: — Кожа покрывается багровыми дорожками живительной влаги, и я небрежно размазываю её пальцами. Подушечки гуляют по лицу. Ресницы начинают трепетать, пока юноша в мыслях благодарит Вселенную за такой дар самообмана. Лишаться сладких грёз не хочется, и он плотнее закрывает глаза. — Нежно глажу лицо, погружаю ладони в твои волосы, оставляя кровавые разводы. Хайтопп рвано вдыхает воздух, чувствуя, как возбуждение в теле нарастает. Тонкие пальчики в то время зарываются в волосы, оттягивая назад. — Затягиваю покрепче верёвку на твоих запястьях, и с притоком крови повреждённые пальцы ноют. Всё из того, что она говорит, сбывается. Покалывание в пальцах становится сильнее, но вскоре приходит онемение. Туман пред очами кажется плотнее прежнего, но Эдгару не нужны глаза, чтобы ощущать прикосновения игривой лисы. — Сажусь на твои колени, раскидывая ноги по сторонам. Уголки губ расходятся в стороны. Юноша понимает, что слишком тесный контакт с чужим телом не остаётся без внимания. Живот отзывается слабой пульсацией, а затем переносит её ниже. — Придвигаюсь как можно ближе, ощущаю тёпло твоего рта. Дыхание сбитое у обоих, но по разным причинам: у тебя — от общей скованности, у меня — от приближения кульминации. Левая рука взмывает вверх, трепетно опускаясь на горячую щеку, правая скользит вдоль шеи. — Сокращаю оставшиеся сантиметры и едва ощутимо прикасаюсь к левой щеке. Её уста оставляют влажный след на коже. — Пауза на несколько ленивых мгновений, — мурлычит шёпотом. Эдгар с радостью бы замер ненадолго в чудном моменте. Однако у девушки другое мнение на этот счёт. Она отстранила лицо, не слишком далеко, а затем опустила ладонь на гладкую щёку. — Вскоре будто случайно задеваю уголок губ. — Исполняет сказанное, следя за реакцией. — Снова ожидание. Миг — и мои губы плотно прижаты к твоим. Всего на пару секунд их уста встречаются в нежном, трепетном поцелуе. Эдгар вдруг понимает, что персиковые уста на вкус, как спелые вишни. Понимание приходит также быстро, как сладкая доза ускользает от него. — Ты удивлён, ситуация застала тебя врасплох, поэтому не успеваешь здраво реагировать или ответить на ласку. Брант слишком быстро разорвала поцелуй. С трогательно изогнутыми бровями юноша смотрит на неё, моля о продолжении. Светлое личико вновь приближается к его, и в сознании мелькает надежда. — Не проходит и пяти секунд, как я ощутимо зажимаю твою нижнюю губу. — Она воплощает слова в реальность. Хайтопп сжимает пальцы в кулаки, зашипев от боли. — Прикусываю так сильно, чтобы из дорожки появилась крупная капля крови, которая исчезает под поверхностью языка. Ты болезненно шипишь, но я снова припадаю к губам, на сей раз — извиняясь и ласкаясь. Вишнёвый привкус смешивается с кровавым. Теперь уже Эдгар не впадает в ступор, а сразу отвечает. Прихватывает чужие губы собственными, жадно посасывает, напоследок прикусывает в отместку, но не слишком больно. Впрочем, Элайза довольно улыбается, и юноша чувствует это, потому что их губы до сих пор слиты воедино. Видимо, лисичке игра понравилась. Спустя время она снова отдаляет лицо. Задирает голову и смотрит на лидера уверенным жаром своих хитрых глаз. — Ты теряешь бдительность, впадая в ступор. И вдруг моя правая рука, которая всё время придерживала шею, наносит удар лезвием аккурат по сонной артерии. Всё происходит слишком быстро. Эдгар едва чувствует боль от лезвия, потому что его заглушает звук крови, что хлещет из шеи. Рот юноши выдаёт только задушенные хрипы. Элайза тем временем поднимается с его колен, отходит на пару шагов. — Ты слишком отвлечён тем, что происходит немногим выше твоего подбородка, сознание затуманено. Меньше, чем через полминуты твоё тело испускает дух... Туман рассеивается, а остатки странного видения развеивает стук в дверь. — Эдгар, можно войти? Юноша вздрагивает в кресле. Ощущения не пришли в полный порядок, и знакомый голос вызывал смешанные эмоции. Но он тряхнул головой, чтобы сбить шелуху мыслей. — Конечно. Входи. Рыжая пташка закрыла за собой дверь, приблизилась к лидеру. — Ты чувствуешь себя лучше? — Да, не волнуйся. Вижу, о тебе тоже позаботились. — Кивнул на пластырь. — Ах это. Фабиан помог. — Кто бы сомневался. Наш сердечный мальчик всегда готов протянуть руку помощи. Настроение Хайтоппа казалось странным, но девушка решила не фокусировать на том внимание. — Я пришла, чтобы спросить кое о чём. — Слушаю внимательно. — Юноша развернулся и вперил взгляд своих золотых радужек аккурат в смущённое лицо. Брант прочистила горло. — То, что произошло с месье Норрингтоном, это ведь не конец? — Если ты имеешь в виду, будут ли ещё смерти, то да, они будут. — Но я не хочу убивать. Лицо юноши в удивлении вытянулось. — Дорогуша, так ты и не убиваешь. Вся грязная работёнка на мне. Или забыла? — Верно, но я не хочу быть причастна к такому преступлению. — В ночь нашей встречи ты казалась решительнее. (Prière au printemps — Barbara Pravi) Элайза отвела взгляд. Не хотела разочаровывать своего предводителя, хотя чувствовала, что храбрости стоит ещё поучиться. От досады поджала губы. — Что ж, пройдёмся с тобой в одно место. — Юноша поднялся с места, приблизился к Элайзе. — Ты должна знать, во что ввязалась. *** Десять минут дороги прошли в безмолвии. Они попали в неблагополучные районы города на самой его окраине. Бедные трущобы. С характерным запашком: скопления мусора, вездесущая грязь, не высыхающая без лучей солнца, и пьяные жители, от которых разило перегаром и отчаянием. Элайза придерживала платье, чтоб оно не касалось земли, и с плохо скрываемой брезгливостью смотрела по сторонам. Мимо прошла женщина, разразившись болезненным кашлем. Девушка вздрогнула, схватилась за пальто спутника. Тот взял её ладонь, позволил обхватить свой локоть. — Не беспокойся. Пока я рядом, тебе ничто не угрожает. — Но куда мы идём? — Мы уже пришли. — Хайтопп замер на месте. — Оглянись вокруг, малышка Элайза. Ты такой же человек, как и эти бедняги, но насколько разнятся условия ваших жизней? Девушка повернула голову в одну сторону, в другую. Отовсюду перед глазами стояла одна картина — нищета, голод, болезнь. Воздух стоял тяжёлый, и вдохнуть полной грудью не представлялось возможным. К горлу подступила тошнота от многообразия страшных запахов. Кажется, Брант услышала писк уличной крысы. — Посмотри сюда. — Юноша указал рукой на верхний этаж одной пристройки. — Дом миссис Эллиот. У неё шестеро детей, а муж погиб на лесопилке год назад. Подбородок задрожал, пока пальцы сильнее сжимали предплечье лидера. — Нет. Нет, так не должно быть, — прошептала, надеясь, что лидер не услышит. Но он расслышал. — Ты совершенно права. Однако мир несправедлив. И жизни этих невинных — тому подтверждение. У них нет состояния, и власть обращается с ними, как с прокажёнными — отбрасывает подальше от глаз, чтобы заглушить голос совести и сострадания. Оставляет умирать под тяжестью положения вместо того, чтобы протянуть руку помощи. В один из углов забился бродяга, от которого разило потом, грязью и страшно подумать чем ещё. Девушка отвернулась, вцепившись в руку Эдгара. Как вдруг тот потянул её в сторону бедняги. Сократил расстояние, засунул руку в карман пальто и выудил спелое яблоко. — А ведь порой совсем несложно проявить каплю сочувствия, — сказал и протянул фрукт незнакомцу. Тот в неверии широко распахнул глаза, уставился на юношу. Затем тряхнул головой — сальные волосы скрыли его лицо. Сухие губы дёрнулись в благодарной улыбке, и мужчина протянул руку в ответ. В перевязке из грязных бинтов, со светлыми шрамами она только подчёркивала мрачность места. Бродяга ничего не сказал, только низко склонил голову. Тогда Эдгар перехватил девичью ладонь покрепче и повёл дальше. Они завернули за угол. — А это — дом семейства Лерой. — Хайтопп кивнул на первый этаж старого здания. — Они настолько бедны, что не могут оплатить счета за свет. Обречены на жизнь во мраке. Видишь, насколько жизнь жестока к некоторым? — Вижу. В глазах проступили слёзы. Девушка поверить не могла, что в родном городе — и он наверняка не один такой — творился такой ужас неравенства. Почему одним доставалось всё, а другим — ничего? Разве так должно быть? Она сама родилась и взрослела в роскоши. Не зная нужды даже в многочисленных нарядах и украшениях, не говоря уже о еде и прочих необходимых благах. И ведь ни разу не задумывалась о том, что параллельно были те, у кого не каждый день имелся хлеб на столе. От собственной избалованности стало тошно. Во рту скопилась горечь осознания, а несколько слезинок скатились под собственным весом. Эдгар погладил пальцами мягкую ладонь в жесте утешения. Не смотрел на лицо, потому что прекрасно слышал, как в ней просыпался голос слёз. В такой момент смутить девушку своим вниманием — не иначе, как преступление. — Ты сказала, что не хочешь быть причастна к смертям. Правильно я помню? Элайза посмотрела на их руки, вспомнила, что говорила совсем недавно. — Да, сказала. — А как думаешь, куда уходят деньги, которые мы отбираем у толстосумов? — Не знаю, — ответила поникшим голосом. Элайза знала, к чему всё шло. Наверняка Эдгар объяснит важность их миссии, и тем самым она предстанет в образе напуганной трусихи. Как глупо. Не стоило разочаровывать лидера. — Позволю себе приоткрыть завесу тайны. Как только Фабиан согласился работать на меня и помогать, мы договорились, что не станем заложниками собственного благополучия. Заключили договор: ни один из нас не возьмёт себе больше причитаемого. И с самого первого дела в наши карманы попадало не больше десяти процентов от общей выручки. Остальная часть уходила на то, чтобы обеспечить бедные районы, вроде Чипсайда. Финансовая помощь составляла бóльшую часть, но кроме того мы старались обеспечить им посильную защиту от жадных властей. Ну конечно. Как ты и предполагала. Брант замерла на месте. Лицо с мокрыми дорожками повернулось к другому, смуглому и вдруг ставшему серьёзным. Она не привыкла видеть его в таком настроении. — Эдгар, это же... невероятно! Достойно высших похвал. Вы с Фабианом обладаете чистыми сердцами. А кто-нибудь ещё знает о вашей благотворительности? Юноша скользнул взглядом по светлому личику. Поднял руку, вытер влажные следы от слёз. — Огласка ни к чему. Я не делаю что-либо с целью получить признание. — Приятно слышать. Я удивлена, что ты правда так считаешь. Однако, думаю, можно использовать данную информацию в нашу пользу. — И каким же образом? — Пока не знаю. Но подумаю обязательно. — Хорошо. А сейчас нам пора возвращаться в Обитель. Хайтопп приобнял девушку за плечи и растёр, хотя на улице было совсем нехолодно. Брант улыбнулась. Они двигались к выходу из района. Вдруг Элайза уловила негромкое пение в одном из переулков. Остановила спутника, взяла его руку и повела в сторону звучания. Идти пришлось недолго. Маленькая девочка лет десяти стояла под светом Луны и пела на французском. Тонким голоском освещала трущобы, которые, казалось, покинул сам Господь. Стояла в потрёпаном, тонком платьице, полы которого покрыла грязь и подпортило время. Она театрально водила руками по воздуху, будто играла в какой-то сценке, и редкие прохожие бросали в её шапочку монетки. Тогда певчий воробушек приседала в лёгком книксене и продолжала петь. Элайза помрачнела в неверии. Такая маленькая, и уже скованная бедностью. Жизнь воистину несправедлива. Девочка заметила повышенное внимание к себе и широко заулыбалась. Элайза сделала шаг в её сторону, ещё один, и ещё. А когда песня подошла к концу, сняла обе жемчужные серьги и протянула их маленькой певице. Та посмотрела на Брант своими большими глазами, отрицательно покочала головой. Девушка заговорила на французском. — Возьми эти серьги и спрячь куда-нибудь. Мне они ни к чему, но тебе могут помочь. Прошу, не отказывай в такой мелочи, — сказала и закрыла детскую ладошку с подарком. — Благодарю, мадемуазель. Вы — светлее Луны во тьме ночной, а сердце ваше теплее самого Солнца. Девочка улыбнулась, совершила глубокий поклон. Элайза закусила нижнюю губу, сдерживая новые слёзы, и не глядя нашла руку своего спутника. — Что известно о нашем следующем спонсоре? — Фабиан как раз собирает информацию. — Привычная улыбка разукрасила лицо Эдгара. Обратную дорогу они провели в таком же безмолвии. *** Возвращалась домой Элайза образом, который уже вошёл в привычку. Через незапертую дверь балкона прямо в свою комнату. Как хорошо, что спальня Мортимера находилась в другом крыле. Можно было не переживать о том, что отец поймает её по возвращению из Обители. От вопросов тогда было бы не отвертеться. С приятной усталостью и порцией пищи для размышлений девушка скинула замшевую накидку, принялась расстёгивать верхнюю рубашку. Неожиданно в дверь постучали. Брант замерла в скованной позе, поспешила прикрыть грудь. — Рихтер, ты? Вытянутое лицо показалось из-за двери. — Да, мисс Элайза. — Проходи скорей. Ты снова меня напугал. — Так ли я страшен? — спросил, прикрыв дверь. — Дело не в том. Я боялась, что это папá решил проверить, всё ли со мной в порядке. — А есть основания для таких опасений? Девушка посмотрела на дворецкого с прищуром. Отбросила рубашку в сторону, оставшись в юбке с корсетом. Почти фарфоровая грудь открылась чужому взору, и юноша отвёл его в сторону. — Осторожнее, Рихтер. Я могу подумать, будто ты шпионишь за мной для моего отца. Дворецкий силился скрыть истинность догадки своей госпожи. С трудом проглотил слюну, сцепил руки в замок за спиной. — Уверяю, такие мысли ни к чему. Едва ли я стал бы поступать так неуважительно по отношению к вам. — Надеюсь, что так. Я верю тебе, и хочу продолжать верить. — Ваши слова радуют сердце, мисс Элайза. Он приложил ладонь к груди, сделал поклон. Уже хотел было уйти, пока в глаза не бросилась странная мелочь. Свежий порез пересёк алебастровую кожу в области чуть ниже локтя. Девушка расправляла одеяние на вешалке и не обратила внимания, но дворецкий не смог не заметить. Рана не похожа на случайную царапину — слишком глубокая, да и место не назвать типичным. Чёрные брови свелись к переносице. Юноша поправил очки, чтобы убедиться, что ему не показалось. Не показалось. Багровый порез уродливой линией растянулся на идеальной коже. Рихтер сцепил зубы, тяжело выдохнул. — Мисс Элайза, вам нужна помощь? — спросил учтиво. Кивнул на руку. — Что? — Брант проследила за его взглядом. — Ах, нет. Похоже, пластырь отклеился. Пустяки, не переживай. — Если вы так говорите. Желаете чай перед сном? — Буду признательна. Юноша кивнул, развернулся к выходу. — Рихтер. — Да, мисс Элайза? — Повернул голову, уже обхватив дверную ручку. — Не говори отцу о ране. Прошу тебя, как друга. Тёмные глаза округлились, пока хозяин пытался осознать услышанное. Как жаль, маленькая мисс, что нам с вами не быть друзьями. — Ваше желание — закон. Дворецкий не стал ждать ответа, поспешил выйти из комнаты. Элайза отыскала в своей аптечке валиум. Не церемонясь приняла двойную дозу. Пока ждала свой поздний чай, видела странные силуэты в плотных шторах, слышала призрачные голоса в дуновении ночного ветра. Быстро смекнула, что её ждала очередная бессонная ночь. И хотя это давно стало привычной вещью, легче не становилось. В глазах снова собрались непрошеные слёзы. Девушка проглотила их с таким же рвением, с каким глотала валиум. Луна была особенно яркой в ту ночь.