В твоём я видел взоре, К чему летел мечтой, — Зелёный остров в море, Ручей, алтарь святой В плодах волшебных и цветах — И любой цветок был мой. (Эдгар Аллан По, "Той, которая в раю", 1834)
Время близилось к рассвету. Из-за линии горизонта можно было заметить полоску растущей зари. Бледно-розовая, приглушённая она возвещала город о начале нового дня. Эдгар обнимал спутницу за плечи, растирал их, чтобы пташка не замёрзла. Элайза сильнее куталась в халат, приникая лицом к чужой груди. Как пингвины на далёком полюсе, они жались друг к другу в попытке согреться. Самый краешек дневного светила показался, когда перед ними уже возвышалась Обитель. Оба зашли в гостиную. Не успели перевести дух, как из своей комнаты почти выбежал Фабиан. — О боги, я т-так волновался! Едва не сбил с ног девушку, когда стиснул её в крепких объятиях. — Мамочка вернулась домой, да, — хихикнула в ответ. Чужие ладони опустились на его спину, и юноша смог выдохнуть. Рыжие волосы хранили в себе утреннюю влагу, аромат свежести. Тогда Рид невольно поднял руку и погладил макушку, то ли в жесте успокоения, то ли с целью убедиться, что всё происходящее — не сон. Стоило ему открыть глаза и глянуть на лидера, холодное золото его очей вцепилось в точку, где чужие руки касались покрывала волос. Хайтопп ничего не говорил, но мысли его были понятны без слов. Фабиан прочистил горло, отпустил Брант. — Хорошо, что ничего не случилось, и вы оба в целости и сохранности. — Если бы не Эдгар, вечер мог закончиться совсем иначе. — Брось, здесь нет моей заслуги. Это ты оказалась смышлёной и вспомнила наш уговор. Кстати, как поняла, что что-то не так? — Отец лично пригрозил мне арестом. Я подумала, что надо тебя предупредить. И не нашла способа лучше. Фабиан придержал её руки. — Ты вся дрожишь. — Оглядел девушку и заметил, что кроме сорочки и халата на ней ничего не было. Эдгар как раз прихватил плед с кушетки, накинул его на плечи коллеги. — А просто сказать ты не посчитала нужным? Я бы той же ночью пришёл тебе на помощь. — Решила проверить, помнишь ли ты наш уговор. В ответ юноша только фыркнул. Рид смотрел на небольшую перепалку, а затем щёлкнул пальцами. — Вам нужно согреться. Я сейчас же приготовлю что-нибудь. Элайза, чай с бергамотом? — Было бы очень кстати. — Мастер? — Я буду кофе. Ночка выдалась непростой. Рид в мгновение ока исчез. Из кухни доносился звон посуды, а двое ночных скитальцев тем временем решили сменить одежду. Поскольку Элайза не прихватила с собой ничего, кроме того, что, собственно, было на ней, Хайтопп решил выручить девушку. Дал одну из своих рубашек — она свободно повисла на плечах — и кожаные штаны, которые почти пришлись в пору. Когда глянул на Элайзу в своей одежде, внутри мелькнуло странное чувство. Как будто грань в их взаимоотношениях была стёрта. И вот она в его рубашке, такая изящная, уютная, что хочется взять в охапку и никогда не отпускать. Неосознанно он засмотрелся на девушку. Идиллию момента нарушил голос третьего, что зазывал на кухню. Они заняли места за круглым столом, каждый со своей чашкой. Какое-то время царило молчание. Когда Элайза почувствовала, что пальцы снова потеплели, она громко выдохнула. — Не знаю даже, что теперь делать. В родной дом мне путь заказан. — Оставайся здесь, — предложил лидер. — В Обители места хватит для всех неприкаянных душ. — Спасибо, но я бы не хотела докучать. — Ты и не станешь, — включился Фабиан. — Каждый участник "Отверженных" — ценый участник. Почему мы не можем помочь тебе? Он опустил ладонь поверх девичьей руки. Брант слабо улыбнулась. Хайтопп проследил за миловидным действием, но вскоре отвёл взгляд и посильнее сжал чашку. — Ребят, у меня есть гениальная идея, — оживилась вдруг девушка. В глазах её горел неприкрытый азарт. — Рассказывай. — Помнишь, ты говорил, что о ваших благих целях никто не знает? — обратилась к Эдгару. — Ну да. — И я ещё сказала, что хорошо бы это использовать? — Да помню я, не томи. — Как насчёт того, чтобы другие узнали о том, чем вы занимаетесь? Несколько секунд все молчали. — Нет. Этому не бывать. Девичья рука взмыла вверх. — Постой, Эдгар. Ты ведь не знаешь, что ждёт нас в таком случае. Во-первых, данный подход хорошо скажется на имидже. Пресса поспособствует тому, чтобы "Отверженные" вышли на уровень не столько преступников, сколько благодетелей, которые на стороне простого народа. Лидер слушал внимательно, вместе с тем прокручивая в голове полезность идеи. Фабиан лишь с улыбкой наблюдал за энтузиазмом, который пропитывал каждое слово коллеги. — Во-вторых, есть вероятность того, что общественность обратит внимание на проблему бедности в городе. Когда в игральной партии появляется "спаситель", другие игроки тоже хотят себе лучик славы и признания. Она загибала пальцы на аргументах. И с каждым Хайтопп всё больше веровал, что задумка сможет оправдать себя. (Shelter — Birdy) — В-третьях, и это самое главное: нам нечего терять. Вы — единственная семья и опора, которая есть друг у друга. А я лишилась своей сегодня ночью. У нас нет права оставаться в тени, когда условий более подходящих может и не представиться. Когда пламенной речи настал конец, девушка попыталась перевести дыхание. Её взгляд метался меж двух юношей. В глазах одного — слепая вера и поддержка, в глазах другого — боязнь, что всё дело обратится в прах. Лидер смиренно выдохнул. — Как говорил Маркиз де Сад:“Убеди человека довериться тебе — и ты победил”. Твои слова убедили меня, рыжая пташка. — А цитаты более романтичной, чем у писателя-садиста не нашлось? — Для моих людей всё самое лучшее. — Хищная улыбка развела уголки губ в стороны. — Ну хватит прохлождаться, нам ещё добрые дела делать! Поверить не могу, что говорю это вслух. Эдгар встал с места, широкими шагами покинул кухню. Элайза с Фабианом переглянулись, одарив друг друга довольными улыбками. *** В тот же день, при свете солнца, а не во мраке ночи Хайтопп и Брант наведались в ближайший район, которому они помогали на протяжении месяцев. Раздавали корзины с продуктами, кому-то прятали деньги в карманы или широкие ботинки. Смотрели на детишек, которые смеялись беззубыми улыбками, и просили дать им побольше фруктов и сладостей. На некоторых домах оставляли вырезанные таблички с красивым почерком Фабиана:"Под защитой Отверженных"
Выслушивали просьбы о посильной помощи от взрослых с многодетными семьями, больных и людей преклонного возраста. Те в ответ записывали свидетельства и благодарности на бумаге. Разные почерки, разные судьбы пропитывали многочисленные листы. Большая часть жителей не могла сдерживать слёз: кто-то старался прикоснуться к добродетелям хоть пальцем, другие вовсе прижимали в радостном объятии. Элайза смотрела на лица, с которых сходил мрак безысходности, и понимала, что не зря затеяла подобную авантюру. В какой-то момент не заметила, как сама поддалась слёзному настроению. Вскоре, как и остальные, не сдерживала солёные капли. Эдгар и сам не мог скрыть улыбки, которую пробуждали счастливые лица бедняг. Долгое время он помогал им только в сумрак, однако сейчас люди могли разглядеть своего ангела-хранителя, так ещё и в сопровождении небесной нимфы. И даже продолговатый шрам на щеке не отталкивал ни детей, ни взрослых. Все они лишь с форменной признательностью заглядывали в жёлтые глаза и пожимали руку юноши. Всё действо заняло несколько часов, после чего спасители вернулись в Обитель. Фабиан, в свою очередь, позаботился, чтобы материл их благотворительной заботы попал на нужные ресурсы, к нужным людям. Папка с говорящим названием "Отверженные в Чипсайде" появлялась в разных издательствах, а остальная часть заключалась только в ожидании действий со стороны. Когда прессе на блюдечке подавалась свежая информация, всё, что оставалось — раструбить о ней по всем каналам, сделать сенсацию из любой мелочи. Город всё-таки небольшой, и каждое событие могло стать решающим. Сей раз не стал исключением. На следующий день эфиры пестрели новостью о "добрых спасителях бедного района Чипсайд". Казалось, пресса соревновалась в том, чей заголовок окажется самым интересным и привлекательным. Впрочем, все перебранки не имели значения, ведь главный эфир должен состояться в прайм-тайм. И он не заставил себя ждать. В положенное время самый рейтинговый канал начал вещание. — В эфире Анна Рид, и у нас репортаж с места событий. Мой коллега, Гарри Чепмен, с прямым подключением. Добрый вечер, Гарри. — Добрый, Анна. — Вы сейчас находитесь в Чипсайде? Правда, что говорят о событиях вчерашнего дня? По обыкновению прошло несколько секунд, затем молодой репортёр начал активную речь. — Да. Да, я здесь, и могу сказать лишь, что это невероятно. Жители бедного района рассыпаются в благодарностях. Говорят, что они под защитой самих "Отверженных". — Если зрители пропустили новости последних месяцев, осмелюсь напомнить, "Отверженные" — преступная организация, которую обвиняют в убийствах известных граждан нашего города. Среди их жертв: общественный деятель Майкл Норрингтон и бывший руководитель фирмы "Трис индастриал" Джон Розмари. Ведущая снова переключила внимание на коллегу. — Я только одного не понимаю, Гарри. Почему вдруг преступники решили заявить о себе, как о щедрых ангелах? — Понятия не имею. Возможно, в них проснулась совесть, а может эти люди не так однозначны, как может показаться. В любом случае, их помощь невозможно переоценить, и какое-то время жители Чипсайда могут жить в относительно неплохих условиях. — Твоя правда. Пока "Отверженные" приносят какую-то пользу, мнение о них останется неоднозначным. И мы, конечно, будем наблюдать за ситуацией. А сейчас к другим новостям... Где-то в полуподвальном здании, в слабо освещённой гостиной, троица друзей, союзников — родных не по крови, но по духу — людей прыгала и радостно восклицала. Всё остальное не имело смысла. Лишь их тела, скреплённые в тесных объятиях друг друга. *** Ближе к вечеру в Элайзе проснулась жажда авантюризма. То ли отличные новости стали тому причиной, то ли дни взаперти сыграли свою роль, она не могла понять. Но знала наверняка, что в голове теплилась задумка, которая была бы весьма кстати в качестве празднования триумфа их команды. Застала лидера в гостиной — тот разглядывал свои ножи при свете ламп. — Эдгар, не хочешь наведаться в один роскошный особняк? — губы лисы расплылись в хитрой улыбке. — Вообще-то, с новым делом я бы не торопился. — Не для дела. Просто, чтобы расслабиться и хорошо провести время. Юноша оживился. Глаза его открылись шире, и он даже отложил свои игрушки. — И к кому мы наведаемся в гости? — В имение Мортимера Бранта. Брови юноши нахмурились. — Знаю, что ты думаешь, но я по-прежнему его дочь, и имею полное право распоряжаться благами, которые даёт моя фамилия. — Поводила указательным пальцем. — Кроме того, я знаю несколько потайных ходов, так что нас не поймают. Хайтопп думал с полминуты, смотрел на сияющее лицо напротив. Затем поводил глазами и, наконец, ответил: — Ты же знаешь: я за любой копишь, если это что-то интересное. Девушка хлопнула в ладоши, чуть подпрыгнула. — Замечательно! Я тогда поговорю с Фабианом. — Давай. Жду здесь. Брант поспешила в рабочий кабинет технаря. Постучала и только затем вошла. — Привет. К тебе можно? — Привет. Да, проходи. — Мы тут затеяли немного расслабиться и потрепать нервишки моему отцу. Хочешь с нами? — Я бы с радостью, но работы много предстоит. Может в другой раз. Он управлялся с инструментами, что-то подключал, резал, отмерял. Элайза посмотрела из-за плеча, опустила руку на согнутую спину. Как и прежде, с осанкой Рида оставались некоторые проблемы. Тогда она погладила его в районе лопаток, постаралась улыбнуться. — Неужели работа не подождёт до завтра? Я бы очень хотела, чтобы ты пошёл со мной и Эдгаром. Провели бы время вместе, как "Отверженные", и как простые друзья. Как же. Друзья так не смотрят друг на друга... И на других, как будто желают убить. Он повёл плечом, убирая чужую руку. — П-прости, но сегодня точно нет. Если я взялся за работу, то должен закончить её. А вам желаю хорошо провести время. Девушка отошла назад, всматривалась в знакомый стан, что в одночасье стал как будто чужим. Широкая спина опускалась и поднималась в глубоком дыхании, ткань свободной рубахи укрывала стройное тело, однако ясные глаза намеренно не желали встречаться с карими. Элайза поджала губы, направилась к выходу. Остановилась в проёме и сказала на прощанье: — Что бы ни было, Фабиан, мы рады тебе в любую минуту. Я всегда буду рада. Дверной косяк оцарапал нежную кожу пальцев. Рид повернулся, чтобы глянуть на девушку, но было уже поздно. Он увидел лишь прикрытую дверь, которая послужила стеной его собственной слабости. Осознав, что противиться не посмеет, юноша вернулся к работе. Девушка прошла в гостиную. Лидер заметил понурое настроение. — Что-то случилось? Она подняла голову, постаралась улыбнуться. — Нет-нет, всё нормально. Похоже, гулять идём только мы с тобой. — Ну ладно. Невелика беда. Хочешь переодеться? — Твоей одежды мне пока хватит. А в поместье я заберу что-нибудь из своего. — Тогда нет причин медлить. Идём, рыжая пташка. — Он протянул руку, и девушка любезно вложила в неё свою ладонь. (Varanasi B*rn — The Retuses) Дорога до особняка минула быстро. Их обоих подстёгивал дух озорства. Брант указала проход в тайный тоннель, о котором знали единицы, и они пробрались внутрь её огромного дома. Двигались бесшумно, на носочках, минуя комнаты, из которых доносились голоса или виднелся свет. Дошли до отдельного крыла, в котором не горела ни одна свеча, не было слышно хотя бы одного голоса. Там царил полумрак, и Элайза держала лидера за руку, потому что знала дорогу. Они завернули за угол — открытое пространство освещал лунный свет. Хайтопп застыл на месте, осматривая периметр. В самом центре виднелось тёмное углубление с водой, похожее на ванну длинной в метров тридцать. — Это то, о чём я думаю? — заулыбался юноша. — Смотря, о чём ты думаешь. Девушка подошла к стенке, нажала выключатель — комнату осветило слабое свечение из лампочек у самого бассейна. — Нас не раскроют? — В такое время никто — даже прислуга — не наведывается в это крыло, так что всё в порядке. Мы могли бы даже включить музыку, но лучше не испытывать удачу. — Ты права. Как и всегда. Эдгар принялся снимать одежду. В глазах спутницы он не заметил упрёка или запрета, потому неспешно избавлялся от ткани. Предмет за предметом, пока не остался в одном белье. Его тело даже в профиль было очень красивым. Подтянутый торс, рельефные мышцы рук и ног — всё в меру, без излишеств. Ровная осанка делала его похожим на гордую птицу или хищника, чья спина в охоте прямая, точно игла. Брант потеряла счёт времени, сколько она разглядывала своего лидера. Стоило ему посмотреть на неё — девушка отвела взгляд и принялась за свою одежду. Хайтопп не сдержал лукавой улыбки, но решил не смущать пташку. Сложил руки в замок, нырнул прямо в воду. Брызги разлетелись в сторону, Элайза коротко посмеялась. Успела избавиться от штанов, но решила остаться в бежевой рубахе. — Вода отличная. Долго будешь возиться? — Ну прости, что я не такая резвая, как ты. — Позволь помочь тебе. — Подплыл к самому бортику. Девушка присела, приняла чужую руку и хотела было ступить вперёд. Вдруг её перехватили и опрокинули в воду. — Что, н... Она едва успела сделать вдох перед погружением. Волосы разметались в воде, но это не помешало разглядеть довольную усмешку Хайтоппа. Он подмигнул ей, и они синхронно вынырнули. Элайза сплёвывала излишки воды, переводя дыхание. — Ты... какого дьявола... больше не делай так. — Дьявол? Хороших слов нахваталась юная леди, будучи в недостойной компании. — Леди сама вольна выбирать и компанию, и слова. — Никто ж не спорит. Он пригладил волосы, а сразу после взгляд его уткнулся в то, чего не замечал ещё мгновение назад. Мокрая, облегающая ткань сорочки, а под ней... молочная кожа груди и в контрасте с ними почти бордовые соски. Напряжённые и тёмные, они приковывали внимание. Волосы овивали бледное лицо, шею, уходя куда-то за спину, под водную гладь. Сейчас Элайза походила на воплощение самого прекрасного искусства: пёстрого, влекущего, живого. Девушка недолго смеялась, а когда почувствовала заминку, посмотрела на лидера. Взгляд его был направлен в совершенно очевидное место. Тогда Брант нахмурила брови, прикрыла грудь ладонями. Юноша облизнул губы, встретился с карими радужками. — И всё же вы, девы, — прекрасные создания. Кто бы что не говорил. — Спасибо, — поблагодарила с задержкой. Она развернулась, поплыла чуть вперёд. — Эдгар? — Да. — Почему на душе такое приятное чувство? Как будто я стала ребёнком, который украл пирог со стола, и ничего не получил от родителей. — Наибольший соблазн преступления заключается в расчёте на безнаказанность, малышка Элайза. Оттого тебе и приятна неожиданная вольность. — Надо запомнить. Девушка нырнула, проплыла несколько метров вперёд. Эдгар тихо следовал за ней. Она повернула голову в сторону юноши, но не посмотрела на него. — Знаешь, я беспокоюсь за Фабиана. Хайтопп фыркнул в своих мыслях. Внешне не выразил и капли недовольства. — Он всё время в работе. Мне часто не хватает его внимания, его самого. И сладко, и горько, когда есть любимый человек. — Коротко выдохнула. — Неужели только у меня подобный опыт? — Иначе быть не могло, дорогуша. Люди — не кубики сахара, чтобы приносить лишь сладость. — Пожалуй, ты прав. Как и всегда. — Наконец, она посмотрела в золотые глаза. В её собственных залегла тень печали и тоски. Они помолчали с десяток секунд. Хайтопп первым нарушил тишину. — Но если хочешь знать моё мнение, тебе не о чем беспокоиться. Фабс всегда был таким: весь в наработках, в улучшениях. Думаю, он найдёт идеальный вариант для вас обоих. Постарался улыбнуться, но вышло неважно. Брант слабо кивнула, снова отвернулась. Они плавали ещё минут пять, может десять или двадцать. Когда кожа на пальцах стала покрываться морщинками, поняли, что время заканчивать с водными процедурами. Хайтопп помог спутнице взобраться на бортик и поймал себя на мысли, что она будто похудела с их последней встречи. Совсем немного, и всё же теперь талия казалась ещё уже, а поднимать Элайзу было легче. Он сделал мысленную пометку, однако делиться волнением не стал. Девушка отжимала воду с волос, когда Эдгар решил снова заговорить. — Ты знала, что абрикосовая косточка содержит в себе крошечную дозу цианида? Тема разговора, скажем прямо, оказалась неожиданной, однако Брант не привыкать к чудачествам лидера. — Нет, — ответила спокойно. — На самом деле, он по природе своей безвредный, даже полезный. — Посмотрел куда-то вдаль, выждал несколько секунд. — Ты стала абрикосовой косточкой для меня, Элайза. Яд, который не убивает, но в то же время необходим. Она глянула на юношу своими большими глазами, пока тот избегал её взгляда. Воткнула взор в его руку, что держала угол бортика, и продолжила поправлять волосы. — Сочту за комплимент. — Он и есть. Хайтопп резко повернул голову, рискнул заглянуть в карие радужки. Его зрачки расширились — из-за темноты или по другой причине — и не заметить это было невозможно. Девушка смотрела поочерёдно в золотистые глаза из другого мира. Силилась понять, что скрывалось за плотной пеленой смешливости. Впрочем, сегодня лидер был откровенен с ней, как никогда прежде. — Знаешь, как оно бывает? — продолжил он. — От плохого человека и добро неприятно. Но от хорошего ты готов принять даже самое страшное зло. Я был бы не прочь получить пулю именно от тебя. Неловкий смешок вырвался из его уст. Сразу присоединилась Брант, потому как вспомнила напряжённую сцену. Лидер. Она сама. И дуло пистолета, направленное аккурат на неё. — Неужели? Из-за чего такая щедрость? — спросила и скептически подняла бровь. — Не знаю. Просто ощущаю, что могу тебе доверять. То есть ты не чувствуешь, как бабочки порхают в животе? Бабочки?! Хах, смешно. На смену этих жалких насекомых пришли кровожадные пираньи, которые поедают всё изнутри. Тёплая рука опустилась на его ладонь. Морок гневных мыслей сошёл на нет. — Мне приятно, что ты правда так считаешь. Поджал губы в ровной улыбке, не разрывая зрительного контакта. Выражение девичьего лица резко сменилось. В эмоциях трогательность уступила место волнению. Она глубоко выдохнула перед тем, как спросить: — Ты не передумал насчёт завтрашней дуэли? Хайтопп повернул голову, посмотрел на её руку поверх своей и накрыл свободной ладонью. Во взгляде горела решимость. — Нет. И не передумаю. Тот червяк оскорбил тебя. Кто я, если не могу защитить свою помощницу? — Помощницу и только? Высоко ты ценишь помощницу, раз готов пулю получить от неё же, ахах. Девушка посмеялась, однако серьёзность собеседника умерила прежний пыл. Тогда же её ладонь выпустили сильные руки, а юноша вновь отвёл взгляд в сторону. — Не вынуждай говорить вещи, о которых потом пожалеешь. Уверен, ни тебе, ни твоему кубику сахара не понравится то, что у меня действительно на уме. Элайза замялась, опустила взор. И хотя Эдгар ничего существенного не сказал, щёки её налились жаром.