Insomnia

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над страницей фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так затукал в двери дома моего. "Гость, — сказал я, — там стучится в двери дома моего, Гость, — и больше ничего". (Эдгар Аллан По, "Ворон", 1844)

Весть о произошедшем не заставила себя долго ждать. В ближайшем эфире самый известный канал освещал событие, которое вызвало насточий Фабиан сделал звук погромче. — ... ночью, около двух часов в районе Чипсайда произошла чудовищная расправа, что задела также некоторые ближние районы. В ночь на двенадцатое произошло массовое убийство невинных граждан. Их тела, израненные настолько, что опознание личностей до сих пор уточняется, найдены поблизости жилищ. Элайза в неверии прижималась к светловолосому юноше, пока лидер стоял в стороне, придерживая подбородок ладонью. — На местах совершения преступлений найдены памятки от уже заявившей о себе группе лиц, именуемых "Отверженными". Кровавые записки, ленты, расписанные кровью жертв, небрежно оставлены рядом. Такое чувство, будто они специально провоцируют таким образом ответную реакцию властей. И всё же такое поведение не кажется закономерным. Камера оператора продолжительным кадром снимала двери. На каждой была выцарапана новая надпись:

"Под защитой гнётом Отверженных"

Брант сжала рукав Фабиана сильнее, карие глаза в непонимании бегали по экрану. — Что за гнусности? Кто мог так поступить? — Друзья, — начал невесело Эдгар. — Боюсь, мы должны быть готовы к приходу гостей. Гостей неприятных, но могу заверить, что неизбежных. — Какие гости, мастер? Мы кого-то ждём? — Не ждём. Но цепные псы в приглашении не нуждаются. Точнее, их хозяин, которого я знаю слишком хорошо. — По выражению лица было несложно определить, что говорил он с трудом. — Сейчас самое время насладиться минутами покоя. Кто знает, когда ещё будет возможность. Фабиан, к новому заданию всё готово? — К-конечно. — Рад слышать. Придётся осуществить дело раньше задуманного. Все засуетились. Рид поспешил в свою комнату за оборудованием, Хайтопп и Элайза занялись экипировкой. Всё, как по нотам. Оружие, несколько шприцов с тяжёлой дозой разных веществ, длинный трос для скорейшего побега. Когда темень опустилась на город, две чёрные тени наведались в дорогой особняк. Помпезность обстановки превышала даже ту, что царила в поместье семьи Брант, однако Элайза старалась не слишком думать о том. Сейчас первостепенным было очередное дело. Эдгар, казалось, был взволнован сильнее обычного. И хотя действия его сохраняли выверенную точность, во взгляде невозможно было не заметить толику растерянности, ожидания чего-то крайне неприятного. Брант не стала расспрашивать. Как следовало помощнице, молчаливо исполняла редкие указания, готовила различные предметы, в минуты затишья связывалась с Фабианом, чтобы разузнать обстановку. В привычной манере — как делал всегда после своей трапезы — Хайтопп склонился над лицом богатого, но бесчестного мужчины, и заговорил игривым шёпотом: — Что ж, мистер Линч, сегодня последний день вашей жизни. Надеюсь, вы хорошо провели последние часы. Вторая порция лекарства стала смертельной. Пока жизненные показатели сходили на нет, Элайза и Эдгар поспешили убраться из поместья. Как раз к моменту, когда они покинули владения мистера Линча, охрана подняла общую тревогу. Но было уже поздно. Ночь ещё не успела вступить в свои законные права, когда Отверженные собрались в гостиной после нового дела. Активы с заграничных счетов перетекали в нужные места, но ощущение должной радости не приходило. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Эдгар ощутил, как недоброе предчувствие полностью завладело его головой, и решил уйти в свою комнату, чтобы не заражать унынием коллег. Дверь закрыл не полностью, чтобы через небольшую щель наблюдать за тем, что происходит рядом. (Ma l'amore no — Lina Termini) Фабиан и Элайза остались вдвоём. Молчание всё не хотело покидать Обитель. Тогда Рид решил подыграть новым правилам, но с небольшой корректировкой. Он плавно поднялся, чтобы не спугнуть уставшую пташку, подошёл к проигрывателю, достал первую попавшуюся пластинку, поставил её. Комнату заполнила приятная мелодия из прошлого столетия. Юноша приблизился к Брант, протянул руку. Она подняла голову, увидела смех в ясных глазах, и не смогла не улыбнуться. С лёгкой усталостью вложила свою ладонь в чужую, поднялась. Фабиан мгновенно обхватил её талию, мягко прижал к себе. Его тепло передалось через кончики пальцев, широкие ладони — девушка перестала ёжиться, как в опасливом ожидании чего-то. Они двигались неспешно. Вырисовывали круги по гостиной, продолжая сохранять безмолвие. Тишину, которую можно было почувствовать пальцами. Нежные касания отбивались в голове нечётким ритмом мелодии. Элайза поняла, что не зря переоделась после задания: полы платья так красиво развивались, стоило ей чуть дальше вытянуть ногу или партнёру придержать её, чтобы красиво прогнуться в спине. В такие моменты она беззвучно смеялась, радостно прикрывала глаза, ввергая себя в надёждые руки юноши. Новый поворот, перекрёстные шаги, прогиб в спине — двое людей становились одним целым. Отражением друг друга в движениях партнёра. В редкие моменты они замирали в объятии. Брант опускала головку на грудь Рида, расслабляя ладонь на худом плече, в то время как сам юноша прислонялся носом к рыжей макушке, придерживал талию — возможно, слишком узкую — и мечтал, чтобы момент сей не заканчивался никогда. Чтобы они застыли в мгновении, остались в приятной реальности, где играла приятная музыка, а не похоронный марш. Элайза тайком думала, как же она была неправа, осуждая Фабиана на его излишнюю привязку к работе. Да, он профессионал своего дела, но когда ситуация выходила за рамки обязанностей, его мягкий характер в отношении объекта симпатии не вызывал сомнений. Чувства не нуждались в том, чтобы о них говорили. Достаточно остаться наедине в комнате в сопровождении музыки, а уж она сама и взор чужих глаз сделают своё дело. Эдгар наблюдал через полоску света за нежностями пары. Сердце его болезненно сжималось, но при всём желании он не посмел бы причинить боль кому-либо из них, только чтобы получить желаемое. Ведь тогда обречёт на несчастье не только двух близкий людей, но и самого себя. На очередном повороте Фабиан закружил девушку три раза подряд, а затем притянул к себе. Его губы всего на мгновенье сомкнулись на бледном виске. Брант вздрогнула от неожиданности, но противиться не стала. Рука невольно сжала край стола. Давай признаем: у тебя изначально не было шансов. Чтобы не поддаться самопоеданию окончательно, Эдгар чертыхнулся и поднялся на балкон. Там, откуда не будет слышно дурацкой песенки, а глаза не будут цепляться за каждое движение сладкой парочки. Меж тем Элайза и Фабиан были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить какие-то передвижения. Они уже насовсем распрощались с непрошеной грустью, одаривали друг друга улыбками и искрящими взглядами. Сердца стучали в едином ритме, а глаза бегали по лицу напротив в попытке запечатлеть момент. Девушка несильно надавила на затылок партнёра, и тот сразу смекнул, что к чему. Щёки его покрылись стеснённым румянцем, но отступать он не желал. Бережно обхватил светлое личико, приоткрыл рот, боясь лишний раз вздохнуть. Интимность момента бессовестно нарушили шаги, что отбивались в голове. С каждой секундой они становились всё громче, ближе. Невысокие каблучки отбивали звонкие удары по полу, и когда звук стал совсем раздражающим, Элайза в неверии отдалилась от партнёра. Тот неторопливо открыл глаза, понял, что что-то не так. Затем оба глянули в сторону входа в гостиную. Шаги на миг затихли, но затем дверь открыли с другой стороны. В помещение вошёл мужчина, которого Брант не довелось видеть никогда прежде. Он заговорил: — И где в этом Богом забытом месте я могу найти своего братца? — Осмотрел гостиную, не задерживаясь взглядом ни на чём. Мужчина средних лет был очень высоким — до потолка не доставал всего сантиметров двадцать. Волосы такие же светлые, как у Фабиана, только очень ровные и немного короче. Строгий, наверняка дорогой костюм слишком явно контрастировал с местом, в которое решил наведаться его владелец. В первую же секунду появления от незнакомца повеяло властным характером, хотя лицо казалось обманчиво приветливым. Девушка глянула на Рида, который пребывал в таком же непонимании. Выходит, не только она понятия не имела, что за человек попал в их Обитель. Она сжала ткань чужой рубашки, старалась скрыть волнение. Глотнув слюну, решилась заговорить: — Простите, месье, а кто же вам братом приходится? Она спросила чисто из вежливости, потому как в собственноом сознании уже догадывалась, кто это мог быть. Черты лица схожи. Да, вполне вероятно, что... — Эдгар, конечно же. Этот помешанный фетишист. Девушка на мгновение замерла. Моргнула пару раз, опустила руки. — Фабиан. — Д-да? — Сможешь заварить нашему гостю чай? А я пока развлеку беседой. — Конечно. — Без сахара, пожалуйста! — добавил мужчина с улыбкой. Чужие глаза встретились с девичьими. Жёлтые, прямо как у Эдгара. Вот только если в глазах лидера искрилось знакомое, почти родное безумие, то в очах его брата искрился холод с толикой насмешки над окружающими и неприкрытое самодовольство. Брант быстро смекнула, что они вряд ли поладят. Хотя речь шла о брате Эдгара. Возможно, стоит попытаться. — Меня зовут Квирренс Хайтопп. А вы, должно быть, мадемуазель Элайза Брант. Наслышан. Девушка изящно пожала протянутую руку, но зрительный контакт не разрывала. — Не могу сказать того же, месье. — Брови недоверчиво изогнулись. — Чувствую себя, как на встрече с гейшей. Их ведь тоже обучают ведению бесед с мужчинами. И наверняка другим навыкам. Этому учат в частных пансионах? — Откуда вы знаете о моей учёбе? Карие глаза вцепились в золотые напротив. Но хозяин их сохранял завидное спокойство. Нашёл в себе силы даже на снисходительную улыбку, как если бы говорил с несмышлёным ребёнком. — Невозможно не заметить. Ваша походка, осанка, тембр голоса — всё говорит за вас, буквально кричит. Довелось ли вам, помимо прочего, пройти науку обольщения? Девушка смутилась из-за такого напора, и всё же не хотела казаться запуганной овечкой. Быть может, если отвечать напором на его напор, то мужская самоуверенность исчезнет. — Да. В пансионе мадам Бовуар я получила лучшее во многих аспектах образование. В тот момент Фабиан принёс на разносе две чашки чая. Заботливо глянул на девушку, та в ответ коснулась его запястья, улыбнулась. Гость не мог не обратить внимание на милую сценку: уголки его губ разошлись в стороны. Рид покинул гостиную так же бесшумно, намереваясь разыскать лидера. — Похвально, — начал мужчина, придерживая чашку. — Возможно, вы уже имели опыт в близком общении с мужчинами? — Нет, месье. Девушка, которая не уважает себя, отдаваясь разным мужчинам, не может считаться истинной леди. — "... но честь моя — верховный мой закон!" Карие радужки встретились с золотыми. Мужчина спрятал улыбку за новым глотком. — Знакомы с творчеством Лопе де Вега? — Совсем немного. И всё же вы не считаете, что лишаете себя важной прелести нашего бренного мира? Возможно, вам просто нужен наставник на пути познания? Брант уже начала нервничать из-за столь откровенного поведения незнакомого человека. Будь рядом Эдгар или Фабиан, она бы чувствовала себя в большей безопасности, с большей уверенностью отвечала бы на чужие выпады. Однако сейчас была вынуждена на своём же поле уступать новому игроку. Девушка попыталась восстановить дыхание, успокоиться. Старший Хайтопп и сам заметил, как загнал бедняжку в угол. Впредь надо аккуратнее. — Господь постарался на славу, создавая вас. Чудесная кожа, томный взгляд, фигурка, как у невинной нимфы, а волосы... — взгляд с невыразимой тоской задержался на рыжих локонах. — Само пламя позавидовало бы. Не сочтите мою прямоту за наглость. — Меня учили принимать комплименты. Тем более, от мужчин. Благодарю вас. Позвольте спросить, вы верите в бога, Квирренс? — Конечно. И в то, что Иисус — спаситель нашей бренной земли. — И вас вполне устраивает, что под маской милосердного вседержителя скрывается мизогин и гомофоб? — В ваших словах много горечи, Элайза. Я могу к вам так обращаться? — Разумеется. — Знаете, мне нравится беседовать с образованными людьми. А вы не только умны, но и хороши собой, так что я с радостью обсужу с вами интересную тему дискуссии. Тем более, что чаем меня уже угостили. Что заставило вас прийти к таким неутешительным мыслям? — спросил с показным сожалением. — Жизнь. Если бы мне сказали процитировать бога, ответом стало бы что-то вроде:"Я люблю всех людей!... кроме женщин и тех, кто предпочитает свой пол". — В вас говорит современная девушка, расположенная к феминизму. Раз вы упомянули женщин, посмею сделать акцент на них. Почему считаете, будто Господь не любит женщин? — Они страдают всю жизнь. Появляются в муках, кровоточат на протяжении всей фертильности, рожают в боли и крови. И так всю жизнь, почти с каждой женщиной. — Если бы Ева не вкусила плода с древа познания, ничего бы подобного не случилось. — Не слишком разумное решение подвергать человечество страданиям из-за выбора одного человека. — Отвернулась, сделала новый глоток. Квирренс глядел на собеседницу с искренним изумлением. А про себя думал, что давно не говорил так много и так живо, как в эту минуту в компании дивного создания. Возможно, именно долгое отсутствие хорошей компании так развязало его язык, а в речи вложило сложность, с которой обычно общались в высших кругах. Раз Господь захотел их встречи, их общения, кто он такой, чтобы не получить от подаренного максимум удовольствия? — Может и так, — смягчился, показав дружелюбный настрой. — Однако вы забываете самое главное своё преимущество. — Какое же? — Власть над жизнью. Вы способны выносить и родить дитя, а мужчины о подобном не могут и мечтать. Более того, мы вам и не нужны для продолжения рода. Слышали о последних исследованиях? Женщины способны использовать костный мозг, чтобы обеспечить себя ребёнком, и мужчины при том совершенно не нужны. — Слышала подобное. Проблема только в том, что при данном методе рождение мальчиков исключено. — Лично я не вижу проблемы. — Хитрая улыбка отразилась на лице. Элайза не без удивления посмотрела на собеседника. С десяток секунд они молчали, изучая лица друг друга. Девушка сдалась первой, опустила взор. Он специально пытается задобрить тебя. — Мир определённо стал бы лучше без вражнебной маскулинности. — Пожалуй, — согласилась неуверенно. В ядовито-жёлтых глазах таилась искрення форма лести. Не обращай внимания на сладкие речи. Он говорит то, что ты хочешь слышать — ни больше, ни меньше. Когда чай в обеих чашках медленно, но верно заканчивался, а продолжать разговор никто не решался, в гостиную ворвался лидер. Его лицо исказила недобрая эмоция, пальцы сжались в кулаки, а за спиной смиренно стоял Фабиан. — Какого чёрта ты делаешь здесь? — с расстановкой прошипел Эдгар. — И я рад тебя видеть. — Мужчина поровнялся с братом, смотря с высоты своего роста. Теперь Брант без труда разглядела, что Хайтопп-старший дал бы фору не только собственному брату, но и Фабиану. — Мог бы спокойно довольствоваться своими ручными животными и не лезть в мою жизнь. Или своей компании прихвостней мало? — Одиночеством страдают и в компании. Ты и сам прекрасно знаешь, Эдгар. Мужчина с необычайной грацией положил чашку на столик, приблизился к девушке, сохраняя зрительный контакт. Однако вместо того, чтобы заговорить с ней или сесть рядом, только обошёл со спину, остановился. С хитрым прищуром глянул исподлобья на Эдгара, медленно протянул руку. Юноша хотел было сделать шаг, но как только чужие пальцы тронули пушистые волосы, он, как и рыжая пташка, замер на месте. Брант вовсе перестала дышать. Чувствовала, как рука незнакомца перебирала невесомые нити, и с необъяснимой покорностью боялась предпринять что-либо. Казалось, голову объял туман чужой власти — других объяснений она не находила. Потому что само сердце замедлило биение, а кровь — бег. И всё же было в действиях незнакомца нечто, вызывавшее приятное покалывание в теле. Она боялась признаться в том себе и ещё сильнее волновалась, чтобы реакцию не заметил старший брат лидера. Однако опасения не оправдались. В открытых участках одежды можно было разглядеть, как мраморная кожа покрылась мурашками. А ведь он всего лишь тронул её волосы. Что случится, если позволить себе больше? Какой будет реакция невинного создания? Квирренс едва опустился над девичьей головкой. Вдохнул сладкий аромат яркого покрывала и будто бы облизнулся. Эдгар не разглядел за положением его головы. — Закрываешь гештальты детства, братец? — спросил интимным шёпотом. Наверняка хотел, чтобы услышал только юноша, но девушка стала свидетелем непонятной темы. Тогда же он протянул руку и обхватил рыжий локон. Слегка накрутил его на палец, пока Элайза, наконец, не пришла в себя и одёрнула волосы. С прежней важностью Квирренс отошёл на несколько шагов, сделав вид, что его завлекли картины на стене. — О чём он говорит, Эдгар? — прошептала Брант. — Не бери в голову. Квирренс всегда видел то, чего в действительности нет. — Хах, а ты совсем не изменился. С малых лет не любил делиться своими игрушками. Что-то остаётся неизменным. — Игрушки — твои прихвостни, — зашипел лидер и неосознанно закрыл собой девушку. — Элайза — моя напарница и весьма ценный член нашей команды. — Трио отшельников ты называешь "командой"? — Получше твоих цепных псов. — Туше. — Квирренс поднял руки. — Ведёшь себя, как жалкая оса: своего создать не в силах, но только и ждёшь, как бы уничтожить чужое. — Вижу, с нашей последней встречи ты так и не умерил свою любовь ко мне. Что ж, мне жаль это видеть и чувствовать, но я не смею осуждать твоё решение. В любом случае, я пришёл по делу. Ты же не забыл, где находится твоё родовое гнездо? — Гнездо, из которого ты меня выгнал? Такое не забывается. — Ну полно тебе. Я на днях разбирал старые бумаги и нашёл некоторые из них, которые относятся к тебе напрямую. Глаза Эдгара странно заблестели. Может, отец оставил что-то для меня? Хоть что-нибудь?... — Думаю, будет не лишним на них взглянуть, — продолжил мужчина. — А чтобы показать серьёзность своих намерений, я хочу пригласить и твоих друзей. Устроим праздничный ужин в честь воссоединения и удачного знакомства. Немигающим взглядом он посмотрел на девушку, ровно до момента, пока брат не глянул на него. Две пары таких похожих, но вместе с тем таких различных глаз схлестнулись в тяжёлой борьбе. Никто не желал уступать. Неожиданно девичья рука тронула сжатые пальцы Эдгара. Тот мигом направил свой взор на Брант. — Думаю, это неплохая идея. Братья не должны ссориться. Вот так, красавица. Указывай своему верному пёсику правильный путь. Когда Элайза сказала реплику, то сама задумалась. "Братья не должны ссориться"? Серьёзно? А дочь со своим отцом должны? Какой пример ты подаёшь, смея просить о том, с чем сама не справилась? Несмотря ни на что, тепло её пальцев и просящий взгляд подействовали, как надо. Эдгар тяжело выдохнул, но взгляд его смягчился. Он поднял глаза на брата, не без труда проговорил: — Мы придём. Квирренс тотчас радостно заулыбался. — Благодарим за приглашение, месье. — Спасибо вам, что выслушали. И за дивную беседу отдельное признание. Мужчина низко склонился, обхватил тонкую ладонь, поцеловал сами пальчики, задерживая взгляд на пару секунд. Девушка глубоко вдохнула, но глаз не отвела. — Тогда до скорой встречи, пожиратель грехов. Буду ждать с нетерпением. *** Они так и остались сидеть вдвоём. Фабиан в своей комнате обрабатывал данные, следил за переходом активов на новые счета. Недолгое время в гостиной сохранялась тишина. А когда она стала неприятно осязаемой, Элайза решилась покончить с молчанием. Поправила волосы и как бы невзначай проговорила: — Он назвал тебя "пожиратель грехов". Никогда не слышала такое выражение. У него есть скрытый смысл? — Квирренс всегда испытывал привязанность к необычным метафорам. — Юноша махнул рукой. — В Викторианскую эпоху существовала такая профессия. Пожирателями грехов называли людей низкого социального сословия — самого низкого, которые не могли себе позволить даже еду. Люди тех времён верили, что если на грудь покойника положить еду и какой-то человек съест её, то вместе с пищей поглотит и грехи умершего. Эта странная практика не прижилась надолго, но место в истории имеет. — Спасибо за объяснение. И всё же я не понимаю, каким боком здесь ты? — Если обозначить параллель, то всё логично. Еда — как кровь, покойник — будущая жертва. Скажу больше, я даже вычитаю лишнее из уравнения, потому что ничего не надо готовить, кому-то напрашиваться "на работу". Только искать подходящего человечка и смаковать его кровь. — А Квирренс знает о твоей жажде? — Конечно. Узнал сразу же, как она начала проявляться сильнее. Когда мне исполнилось восемнадцать, выгнал из дома, посчитав, что не может жить под одной крышей с таким, как я. Она безвучно ахнула. — У вас с братом определённо не самые тёплые отношения. Ты тоже как-то его называешь? — С радостью бы сделал всё возможное, чтобы больше никогда его не видеть, не то, что не называть. На несколько долгих секунд девушка поникла. Знала, что следующий вопрос может спровоцировать не самую добрую реакцию, но тема была начата, рана — раскрыта, а значит отступление попросту не имело смысла. Она с трудом сглотнула, сделала несколько вдохов и выдохов, после чего рискнула зайти ещё дальше. — А... почему вы с братом так не дружите? Знаю, что лезу не в своё дело, но мне правда хочется узнать. — Ты права: это совершенно не твоё дело. — Жёлтые глаза уткнулись прямо в побледневшее лицо. В них замерла искра недовольства. Будь проклято твоё любопытство! Ты не смеешь винить его в невежливости, ведь сама повела себя, как назойливая девчонка. Куда делось хвалёное воспитание? Но вскоре рядом послышался усталый выдох. Чужой взгляд воткнулся в пол, пока его хозяин царапал ткань на брюках. Казалось, в ту самую минуту он боролся с чем-то внутренним. Возможно, с самим собой. Но прошла пара мгновений, и он снова посмотрел на девушку. — На самом деле, нет ничего страшного, если я тебе расскажу. Даже лучше будет. Будешь в курсе всего, что хотела бы знать. Брант сменила позу на более удобную и приготовилась слушать особенно внимательно. Такая реакция вызвала слабую улыбку на лице лидера. Он воткнул взгляд куда-то в сторону, словно оставшись один на один со своими мыслями, чувствами, страхами. — Квирренс с раннего детства обвинял меня в смерти нашей матери. Всё время повторял, что она умерла из-за того, что на меня её любви просто не хватило. Эмоции на девичьем лице сменялись ежесекундно. Сначала пришло смятение и горечь, затем — злоба на себя и страх за чувства юноши. Она почувствовала, как к щекам прилила кровь. Пальцы невольно сжали ткань платья, а глаза стыдливо уткнулись в пол. — Прости, что затронула такую тему, — почти прошептала. — Не бери в голову, ты же не знала. Недолго помолчали. Затем юноша снова заговорил, на сей раз посмотрев аккурат на собеседницу. — Рожать очень больно, малышка Элайза. Ты наверняка узнаешь это сама, в своё время. Карие глаза встретились с жёлтыми, в которых играли бесенята. Хорошо знакомые, ставшие почти родными. Девушка фыркнула такой уверенности чужих слов, задрала голову, выражая несогласие. Про себя подумала:"Какие дети? Я не доживу и до двадцати лет, а тут речь о детях". Смешно даже. Делиться своими беглыми мыслями не стала. Хоть Эдгар открылся ей, сейчас было бы неуместно говорить о том, как ей не повезло в жизни. Заметив смятение в тёмных очах, юноша рискнул продолжить мысль: — Брат считал, что при рождении мать отдаёт ребёнку частичку сердца. Уверял, что его она любила так сильно, что на меня просто не осталось любви. Оттого сердечко не выдержало. — Сомневаюсь, что дело именно в том. — Думаешь? Чтобы что-то получить, надо отдать что-то равноценное. Так обычно происходит в нашем мире. Матери пришлось отдать свою жизнь, чтобы подарить её мне. — Пусть так. Однако ты не должен винить себя в произошедшем. Такое могло произойти с кем угодно. И с Квирренсом тоже, но в таком случае на свет не появился бы ты. Что тогда? Твой отец винил бы в смерти супруги невинное дитя? — Отец никогда не выражал свою боль по этому поводу. — Вот видишь! На эмоциях Элайза не смогла больше сидеть на месте. Придерживая платье, поднялась, начала шагать по периметру. — Вся суть только в твоём брате. Его можно понять: мальчик лишился материнского тепла и не нашёл ничего лучше, кроме как выплеснуть свой гнев на младшего брата. Вы оба были детьми. Глупыми детьми, только и всего. Квирренс поступил ужасно, обращаясь так с тобой, но ты тоже неправ, что поставил себя в позицию мальчика для битья. Твоей вины в смерти матери не было, нет, и не будет. И все, кто будут говорить обратное — глупцы. Ты не из их числа, Эдгар. Я знаю это. И ты тоже знаешь. Неожиданно приблизилась к лидеру, присела на корточки. В широкой юбке платья она стала похожа на распустившийся цветок нежно-розового оттенка. С ним светлая кожа казалась ещё белее. Тонкая рука потянулась к ладони на брюках, обхватила прохладные пальцы. — Больше ты не один. Времена затворничества остались в прошлом, так не позволяй им вновь вцепиться в тебя. Мы с Фабианом сделаем всё, чтобы ты чувствовал себя хорошо. Веришь мне? Он бродил взглядом по её лицу. Боялся обнаружить наигранное беспокойство, но ничего не заметил. Никакой фальши, актёрства — ничего. В своих словах и действиях рыжая пташка сохраняла искренность. И черта эта стала решающей для Хайтоппа. Золотистые радужки бегали по изящному телу, пока свободная рука обхватила девичьи пальцы. — Как не верить, когда ты смотришь с таким благоговением? — почти рассмеялся в ответ. Девушка хлопнула в ладоши. — Выходит, нам нужно готовиться к ужину. Далеко находиться дом вашего семейства? — Достаточно. Тебе хватит времени, чтобы выбрать наряд, — подшутил Эдгар. Брант поддела его локтем, продолжая внезапную игру. А от прежнего уныния не осталось и следа. *** В камине шедро горели поленья. Языки пламени жадно облизывали сухую древесину, разнося тепло по комнате внушительных размеров. У самого камина, в больших креслах сидели старые друзья и потягивали алкоголь из пузатых стаканов. Слугам велели не входить. — Воссоединение семьи прошло успешно? — начал Мортимер после затяжной паузы. — Этот дурачок по-прежнему точит на меня зуб. Но в остальном всё сложилось лучше, чем я ожидал. Обошлось без непредвиденных жертв. — Рад слышать. — Познакомился с вашей дочуркой. Очаровательная девушка. Доза непрошенной похвальбы была принята благосклонно. Мистер Брант хмыкнул, приподнял только уголок губ. — Была такой, пока не связалась с твоим братцем. — Простите великодушно. — Квирренс приставил ладонь в груди, желая выразить расскаяние. — Если бы я имел возможность менять реальность, то с радостью вырезал бы Эдгара из жизни нашей семьи, сделав одолжение всем остальным. — Что ж, в данном вопросе мы бессильны. — К превеликому сожалению. Новый глоток спиртного в очередной раз поставил тишину на венец всего разговора. Правда, ненадолго. Хайтопп-старший оживился, чуть склонил голову к собеседнику. — Не сочтите за грубость, но я хотел уточнить вопрос касательно Элайзы. Мортимер поднял бровь в дозволении продолжить. — Что, если она попадёт под горячую руку и получит травму или что-то в этом роде? — Знаешь, Квирренс, я всегда хотел сына, — начал собеседник издалека. — Но Джоан смогла выносить только девчонку — и ту не без изъяна. — Поджал губы в неприязни. — Я не буду возражать, если с ней что-то случится. "Империя Брант" сможет найти более подходящие руки для дальнейшего существования. Два бокала с выдержанным виски звякнули, столкнувшись друг с другом. Дьявол и его адвокат встретились, и они оба были готовы к грому, что грянет с небес в ближайшее время.